– Вы бегаете здесь, значит, не боитесь?
– Во-первых, я живу совсем рядом, во-вторых, на себе проверяю, существует ли негативная энергетика у этого места.
– Почувствовали?
– Пока не знаю, прислушиваюсь.
– Интересно это всё, но вернёмся к нашим баранам.
– О чём вы хотите спросить? – Миниханов так увлёкся собственными рассказами, что почти забыл, зачем он на самом деле в управлении полиции.
– Вы всегда выходите на пробежку в шесть утра?
– Обычно не раньше восьми, но в это утро появилась подработка, поэтому вышел в шесть, чтобы после принять душ и поесть. Я уже всё рассказывал вашим коллегам. Бежал утром, ещё затемно, на дорожке чуть не споткнулся о тело. Сначала подумал, что мужик пьяный или с сердечным приступом свалился. Наклонился, потолкал, ударил по щекам пару раз, пощупал пульс на руке. Сразу вызвал скорую. К телу больше не подходил.
– Вы знакомы с этим человеком?
– Нет, я видел его впервые.
– Разглядели его?
– В смысле?
– Говорите, что не знаете мужчину, значит, успели рассмотреть лицо? С собой носите фонарик?
– Вон, в каком смысле. На пробежку кроме телефона из дома с собой ничего не беру, лишняя мелочь в карманах мешает движению, зачастую и тот отключаю, чтобы не отвлекаться. А рассмотрел, потому что аллея освещена фонарями.
– Но в том месте, где лежал труп, достаточно темно, – полицейский внимательно смотрел на краеведа.
Миниханов смутился:
– Я его двигал. Понимаете, в какой-то момент показалось, что он жив, я оттащил тело ближе к свету, буквально на три метра. Когда понял, что уже поздно, вернул назад, знал, что это важно для полиции.
– Н-да, – качнул укоризненно головой полицейский, – для следствия действительно важно, если место преступления никто не трогал.
– Понимаете, какая штука, мы же все люди со своими недостатками. Мог мужик хорошо выпить в гостях, по дороге домой в потёмках, поскользнуться, ударится затылком, потерять сознание и замёрзнуть? – краевед сник. – Так умер мой дядя. Он, конечно, крепко выпивал. Его нашли в двух кварталах от дома, примерно в такой же ситуации. Поэтому я попытался оказать хоть какую-то помощь.
– От него несло алкоголем?
– Отдалённое амбре чувствовалось.
– Вспоминайте, что вы видели на месте преступления? Например, брошенный окурок, выпавшая вещица? Какие вещи были при покойном?
Аристархов знал, что криминалисты ничего не обнаружили при убитом. Протоколы с осмотра места преступления он ещё не читал, а вот свидетель мог увидеть то, что не заметили или пропустили специалисты, недаром же трупом елозил по парковой дорожке.
– Я по карманам не шарил и на то, что лежит вокруг, не обратил внимания. Сами же говорите, что в том месте темно.
– Хорошо, – примирительно произнёс полицейский. – Не нервничайте.
– Да я спокоен, – Миниханов неожиданно разозлился, словно его поймали с поличным.
– Мы можем завтра с вами при свете дня проехать на место преступления. Всё же хочется понять, куда вы двигали труп и как потом вернули назад. Покойный мужик довольно крупный.
– Да и я не из хлюпиков. А показать можно. Правда, пока не знаю завтрашний распорядок, утром можем договориться о времени. Я ведь даю частные уроки, мне сидеть некогда, а тем более обивать полицейские пороги. Пока пишу докторскую диссертацию, на постоянную работу не устраиваюсь, нужен гибкий график. Спасает только репетиторство. Жить как-то надо.
– Отлично! Вот мой номер телефона, – Аристархов снова глянул на часы. До встречи с сыном оставалось больше получаса. – А что за история с проклятьем?
Игорь Миниханов уже поднялся и натянул трикотажную шапку, но услышав вопрос, оживился, вернулся на место и стянул головной убор.
– Купец Овчинников фигура историческая и противоречивая. Осип Федотыч сделал немало полезного для города. С его подачи и солидных инвестиций открылась первая общественная больница для граждан. Это здание находится в старом городе, на сегодняшний день там функционирует станция переливания крови. Медицинское оборудование, по тому времени, не уступало столичным клиникам. Лечили всех, невзирая на сословия и достаток. Докторов купец выписывал учёных из самого, Петербурга, содержание предлагал серьёзное, поэтому многие врачи соглашались переехать на периферию. Так же Овчинников организовал губернский попечительский совет. По содержанию организация напоминала гуманитарный фонд. В дальние и ближние поселения раз в месяц отправлялся библиотечный обоз. Вместе с книгами доставлялись медикаменты, обувь и одежда. В общем, идея купца предвосхитила появление революционных форм просвещения, таких как «красная изба» и «красная яранга». Его благотворительность распространялась во многие сферы – открылась бесплатная начальная школа, привокзальная ночлежка и столовая для малоимущих.
Историк перевёл дух. Аристархов слушал его с большим интересом, не забывая поглядывать на часы.
– И всё же благотворителя кто-то проклял? – полицейский подтолкнул рассказчика к завершению истории.
– Именно так! – спохватился краевед. – Для многих купец являлся образцом для подражания. Владелец крупной мануфактуры, трудолюбив, целеустремлён и далеко не скуп. Единственное, что смущало горожан во внешнем поведении, это холодное отношение к церкви. На службах Овчинников не появлялся, нищим у паперти не подавал, в крестных ходах не участвовал. Только потом стали просачиваться разные кривотолки, но в них предпочитали не верить, пока в усадьбе не вспыхнул настоящий бунт. Однажды многочисленная разъярённая челядь собралась возле особняка с факелами, в жестоком намерении сжечь адское гнездо вместе с хозяином. Тогда и вскрылась правда о городском благотворителе. Многие удивлялись потом, как в одном человеке уживались монстр и человеколюб. Оказывается при свете дня, Овчинников управлял мануфактурой, председательствовал на многочисленных заседаниях, им же организованных фондов, проводил благотворительные мероприятия и аукционы для сбора средств. Зато с приходом ночи, купец предавался разврату, блуду и бесчинствам. Молодые девушки с фабрики боялись его как огня, опасались попадаться в поле зрение ненасытного Сатира. Именно он владел правом первой ночи и не гнушался совсем юными, непорочными созданиями. А уже в пределах собственной усадьбы он и вовсе не знал удержу. Тех, кто восставал против или намеревался сообщить властям про насилия и издевательства, находили утопленным в реке или люди пропадали бесследно. Овчинников мог лично лишить зрения, отрезать ухо, палец, даже отрубить руку, и его не страшило наказание. Купец считал себя неуязвимым, прикрываясь благими делами. После того, как в поле нашли изнасилованную, истерзанную девочку двенадцати лет, народ не выдержал и пошёл с факелами на купеческий дом. Как великий Пушкин написал в «Капитанской дочке»:
«Не дай бог, увидеть русский бунт, бессмысленный и беспощадный».
Озверевший люд уже подпалил пристроенный к зданию флигель, но кто-то вызвал жандармов. Бунтовщиков силой оттеснили от особняка, пламя потушили, а хозяина забрали в участок для сохранения жизни. У жителей города в голове не укладывались жуткие факты, которые обнародовала местная газетёнка. Юркие репортёры собрали множество душераздирающих историй. Буквально через два дня купец превратился в арестанта и всё же до суда дело не дошло. Во многие детали невозможно было поверить, а тем более выносить на смакование судебного разбирательства. Легче всего, сделать монстра сумасшедшим, закормить таблетками до такой степени, чтобы он безвольно пускал слюни и продержать до конца дней в больничном заточении. Так и сделали. Общественное возмущение постепенно погасло. Все бесчинства списали на тяжёлый душевный недуг, что не отменяло тех благих деяний, которыми Овчинников был славен. С душевно больного и спроса нет.
Миниханов замолк на печальной ноте. Следователь поднялся:
– Спасибо за интересную историю, – он закрыл сейф и взял из шкафа куртку. – Вас подвезти? Нам по дороге.
– Было бы отлично! Благодарю.
У же в машине Аристархов, впечатлённый повествованием, спросил:
– Почему в дом так никто не заехал после?
– Дело в том, что Овчинникова мёртвым никто не видел, люди боялись, что купец сам или его дух скитается по особняку и усадьбе. Участок определили под парк, а вот в здание заезжать желающих нет до сих пор. Люди легко верят в проклятия, страшные истории и таинственность.
Глава 4
Дверь открыла высокая, приятная женщина. Выглядела она лет далеко за пятьдесят, может потому, что в уложенных кудрях путались серебряные пряди. Окинув хозяйку профессиональным взглядом, Ольга отметила, что не только этот штрих старил моложавое лицо. Нависшие верхние веки придавали лицу усталый вид, в уголках глаз собрался веер морщинок, и ладони с тыльной стороны покрывала россыпь пигментных пятен. Смуглая кожа, густые волосы с завитками и слегка навыкате глаза, говорили не о русской крови. Такой типаж скорее имел еврейские или ливанские корни.
– Добрый день, – Ольга улыбнулась, стараясь с первых секунд расположить к себе хозяйку квартиры. Лояльность и услужливость не являлись отличительными чертами женщины, однако профессия внесла свои коррективы в характер. Адвокатская деятельность порой сталкивала с такими персонажами, что порой хоть святых выноси, но она сдерживала раздражение и гнев, зато потом могла крепко выпить, снимая стресс или выместить негатив на муже. Потом лезла мириться, причитая о том, что к нему всякая пакость не имеет отношения, что отрицательная энергия прилипла в зале суда или в ходе общения с клиентом. Муж уговаривал сменить работу, устроиться, например, штатным юристом в какую-нибудь контору или делопроизводителем в администрацию округа, а лучше всего воспитателем в детский сад! Милый вид! Преимуществ масса: от жены будет пахнуть компотом и манной кашей, плюс нормированный рабочий день и избавление от пагубной привычки! Сам он курил, но в удовольствие с чашечкой кофе или под запотевшую рюмку водки. Ольга курила много с не меньшим удовольствием и не собиралась ничего менять ни работу, не свои привычки. – Я могу войти? – адвокат поддалась вперёд.
– Вы по какому вопросу? – статная женщина не двинулась с места. – Если продаёте или распространяете товары, то мы ничего не покупаем, – она сделал шаг назад, чтобы закрыть дверь.
– Постойте, мне необходимо поговорить о вашей дочери. Я адвокат Ольга Александровна Полупанова, – женщина полезла в сумочку за удостоверением.
– А что с ней случилось? – взгляд женщины не выразил никаких эмоций, но закрывать дверь передумала. – Она давно не была здесь, не знаю, чем могу помочь, – хозяйка всё же посторонилась, пропуская гостью внутрь, но, не приглашая дальше порога, скорее всего, чтобы какая-нибудь информация не достигла любопытных соседских ушей. Она взяла удостоверение и, в отсутствии очков, с минуту вглядывалась, щуря глаза, как от яркого света. – Скажите Ольга Александровна, что на этот раз натворила безобразница? Она живая? – хозяйка занервничала. – Хотя, если случилось нечто страшное, пришла бы полиция, а не адвокат. Она попала в тюрьму?
– Успокойтесь. Надеюсь, с Изабель всё в порядке. Дело касается свидетельства о разводе. Вы знали, что ваша дочь была замужем за гражданином Германии?
– К сожалению, нет, она давно не даёт о себе знать, но почему-то меня это не удивляет. Так что не так с этим браком?
– Мой клиент Вольфганг Майершайн хочет получить заверенную копию свидетельства о разводе. Ваша дочь развелась с ним на территории России, документ о расторжении брака выдал Октябрьский районный ЗАГС двенадцатого декабря прошлого года. В это время она жила у вас?
Хозяйка медленно покачала головой:
– Даже не припомню, когда она гостила здесь в последний раз, но Изабель могла остановиться у каких-нибудь знакомых.
Полупанова заметила, как плечи женщины опустились, и в глазах отразилась печаль. Она, наконец, посторонилась и указала рукой вглубь коридора:
– Снимайте обувь и пройдёмте на кухню, там никто не помешает.
Гостья разулась, скинула куртку, но, не решившись открыть панели шкафа-купе, сунула одежду под мышку и проследовала за женщиной. Проходя мимо двери одной из комнат, Полупанова краем глаза заметила мужчину, развалившегося на кровати. Мелькнули догадки – муж пришёл с работы уставший или наоборот собирается в ночную смену, или дядя пьяный. Кто ложится спать в шесть вечера? И всё же для забулдыги квартира выглядела достойно: современный ремонт, добротная мебель, со вкусом обставленный интерьер, дорогие ковры на полу. Но не это волновало адвоката. По сути, Ольга могла бы и не приходить. Обязательства перед Майершайном выполнены, отработаны все пункты договорённостей. Оплата из Германии пришла во время, и нет причины требовать дополнительный гонорар. Всё равно официального свидетельства о разводе не существует в природе. Можно только купить поддельный и переправить клиенту, мастера сделают так искусно, что немецкие власти не подкопаются! Ведь английские правоохранительные органы поверили в фейковый документ, который предоставила Изабель! Вот что значит русские мастера рукодельники, пра-пра-правнуки Левши, подковавшего Блоху! Найти умельца и состряпать новое свидетельство о разводе, дело не хитрое! И всё же адвокат считала приёмы такого рода недопустимыми! А что делать? остаётся умыть руки, итак сделала всё возможное. Пускай неудачливый муж занимается своим вопросом в Германии, там тоже адвокатов пруд пруди, только берут за услуги раза в три дороже. Но это уже не её проблема!
Полупанова ответила на все вопросы заказчика и закрыла досье. Она размышляла над этим делом ещё пару дней, ей не давал покоя лишь один вопрос: как можно неоднократно выходить замуж за рубежом без всяких оснований, в то же время на родине оставаться незамужней женщиной? В практике никогда не приходилось сталкиваться со столь деликатным и странным положением вещей. Для понимания ситуации, Ольга решила побывать в квартире, где прописана бывшая фрау Майершайн. В свидетельстве о браке, заключённом в Дании адвокат нашла место регистрации жены. Она ничего не знала о семье, родителях и прошлой жизни Изабель, поэтому с порога предположила, что дверь открыла мать.
Сидя на кухне, Ольга незаметно вздохнула и про себя подумала, что пытливый ум до добра не доведёт. Надо ужин мужу готовить, а она выковыривает чужие скелеты из шкафа. Изобразив на лице крайнюю заинтересованность, адвокат спросила:
– Извините, пожалуйста, как я к вам могу обращаться?
– Людмила Абрамовна Зелёнкина, – Женщина ставила на стол чайные чашки. – Ой, я не спросила, что предпочитаете чай или кофе?
– Разницы нет, то, что будете пить вы.
– У меня давление, кофе пью только утром, если позволю себе ближе к вечеру, потом вся ночь насмарку. – Я из старой еврейской семьи Эйхманн, замуж вышла за Зелёнкина. Родственники дико возмущались, а я влюбилась в молодого парня, и плевать было на фамилию, хоть Пупышкин Залупышкин. А мудрость приходит, когда сами становимся родителями. При появлении Изабель, счастью не было предела. Вот она семья! Только позже рассмотрела, что от Зелёнкина ничего хорошего не получится и не родится. Мужем он был так себе, нечета моему отцу – ювелиру. А дочь внешность взяла мою, а внутренности отца.
– Как это выражалось?
– Я потом разобралась, что женился Зелёнкин не из-за большой любви ко мне, а из-за положения, которое обеспечивал отец. Удобно, с комфортом устроиться, вот его главная задача и девиз по жизни. Так и получилось, отец обеспечил нас автомобилем, дачей, квартирой, – Людмила Абрамовна обвела рукой высокие потолки кухни. – Это всё досталось от папы, царствие ему небесное!
Полупанова не хотела углубляться во взаимоотношения и причин обид семьи, между глотками чая, перевела разговор на интересующую тему:
– Ваша дочь давно не живёт с вами?
Зелёнкина, словно не слыша вопроса, продолжила историю рода:
– Когда отец понял, что от мужа толку ноль, молодой отец не хочет работать и содержать семью, то сначала лишил дачи, потом автомобиля. Я взмолилась, чтобы папа оставил нам хотя бы квартиру. Не могли же мы скитаться по съёмным углам с маленьким ребёнком. Старик очень любил внучку и на радикальный шаг не решился, но финансовое содержание резко сократилось. Я не опустила руки, нашла работу, закончила заочно институт. Вот до сегодняшнего дня тяну все заботы на собственном горбу. А дочь унаследовала отцовский принцип жизни. Окончила школу кое-как и решила по дороже себя, ну не то чтобы продать, а устроиться. Я кое-как заставила её окончить курсы массажистов. Думала, пойдёт в профилакторий или в клинику, всё копейка. Да не тут-то было. Она просто собрала вещи и уехала. О её личной жизни я знаю мало. Изабель почти ничего рассказывала. Сначала появлялась, переночует, попросит денег и уедет. Правда звонила часто, но в последнее время и телефон замолк.