В глазах Бейлама заплясали нехорошие корыстные огоньки. Взглядом он окинул Арио и Тайрона, как будто оценивая стоимость товара.
– Может быть, мне это интересно, – его бледно-зеленоватое лицо приняло задумчивое выражение. – Может быть. Но в «Бездне» есть свои законы. Если вам нужен Клейтус, он должен заслужить право выйти отсюда, если даже потом попадет в форменное рабство.
– Так проведи игру. Сделай скоропостижный финал. Я ставлю свой щит на его победу. Но если он выиграет, я заберу и свое оружие, и самого Клейтуса.
– А меня спросить никто не хочет? – развел руками, насколько это было возможно в тесной колбе, Дит. – Может, я не хочу отсюда уходить.
– Если пойдешь с нами и поможешь в задании, я обещаю, что твою мать переведут в королевский изолятор и дадут лекарство. У нее еще не последняя стадия болезни, надежда есть. Мы вылечим ее, слово короля, – полуобернувшись, спокойно сказал заготовленную речь Арио.
Клейтус со всей силы ударил кулаком в стенку колбы, отчего барьер вокруг нее задрожал. Его злобный взгляд был устремлен на Арио.
– Слово короля? Того короля, при котором не разбираются в ситуации и отправляют невиновных сюда? Или того короля, который даже планету защитить не способен?
Арио придержал Тайрона, который хотел двинуться к Клейтусу со злобным видом.
– Я понимаю твою обиду, Дит. И обещаю, что мы разберемся в твоей ситуации. Но сначала нам надо спасти всех, включая твою маму. А потому я дам тебе шанс…
– Не спеши, Арио! – скрестил руки на груди Бейлам. – Я еще не согласился. Но предложение интересное и так тому и быть. Мы проведем досрочный финал между Клейтусом и вторым чемпионом – Муаром Стоудом, безжалостным маньяком, которому просто нравится убивать. Но цена – это не только щит, но и…
Тайрон проследил направление хищного взгляда на остром лице Бейлама и схватился за рукоять меча.
– И не думай, старик! Еще руку себе отрубишь, а мне потом отвечать.
– В противном случае, сделки не будет. Такова цена, ведь, как я понял, если победит Клейтус, отпустить мне придется двух человек. Так и ставки должно быть две – щит – за Клейтуса, и меч, убивающий души – за его мать.
– Арио, нет…
– Тайрон, я верю в Клейтуса, – Арио положил руку на плечо друга. – И мы согласны. Такова цена, но вот мое слово. Если ты обманешь, или нападешь на нас, не ответишь за свои обещания, то клянусь, я уничтожу этот город, тюрьму и тебя самого. Даже если это будет последнее, что я сделаю, Мегир.
– Да начнутся игры! – нехорошо улыбнулся Бейлам. – Только, чур, процессом в этот раз буду управлять я сам.
Интерлюдия 2. Проклятая пара
1888 год, 13 июля. Даже спустя несколько миллионов лет я все еще нахожу новые способы сохранить свои мысли. Меняется время, люди, окружение и даже материал и способы записи. Однако, сейчас это, кажется, называется вести дневник. Тяжело уследить за течением времени – особенно, когда ты ему не подчиняешься. Что ж, это первая моя запись в сем толстом памфлете. Меня зовут Адам Хивэнтой, и мы с моей женой Евой уже очень много веков скитаемся по ненавистной нам планете. «Ваше проклятье – смотреть, как раз за разом умирают ваши дети» – таковы были последние слова нашего создателя. А ведь когда-то мы жили дружно и радостно где-то на задворках галактики, не знали бед и несчастий, пока не решили узнать больше и заглянуть в тайные замыслы Отца. И то, что мы нашли, что познали, очень сильно шокировало нас с Евой. Создатель никогда не рассказывал нам про то, что раньше уже жили люди, а планета умирала уже не раз. Мир создается, населяется, развивается, затем умирает. А затем цикл повторяется снова. А ради чего? Ради того, чтобы какие-то условия были соблюдены. Чтобы события пошли иным путем. Это звучало как маниакальный бред, как замысел больного безумца, который раз за разом создает, а затем стирает человечество. И каждый раз все повторяется, все повторяются, включая нас с Евой. Но только не в этом случае.
Однако, поначалу все наши попытки найти Отца были тщетны. Прошло много веков, прежде чем во времена крестовых походов мне удалось разыскать в хранилище Святых рыцарей древнее писание о некоем артефакте, который может привести к Нему. И вот, спустя какое-то тысячелетие нам удалось найти искомое. Сегодня мы пойдем к коллекционеру древностей, сэру Бенчфорду, богатому и жадному старому скряге, который и понятия не имеет, что попалось в его цепкие лапы во время последней экспедиции на север. Мы с Евой войдем в его особняк, и помилуй его Отец, если он отдаст все добровольно. Нас предупреждали, что Бенчфорд не так прост, как кажется, а значит, ожидать можно чего угодно.
***
1888 год, 14 июля. Едва Ева уснула после того, как нам все же удалось после порыва страстной любви разомкнуть наши объятия, я снова сел за письмо. Что ж, как и ожидалось, не все прошло так гладко, как хотелось бы. Сэр, а вернее, ублюдочный старик Бенчфорд не захотел сотрудничать добровольно, так что пришлось немного размять мышцы. Впрочем, обо всем по порядку. Когда мы с Евой пришли к богатому особняку, стоящему поодаль от других небедных домов, что по Мелтон-стрит, то уже от самого высокого металлического частокольного забора оба почувствовали в воздухе запах жадности и обмана. Поскольку встреча была назначена заранее, нас встретил невысокий широкоплечий дворецкий, от которого просто разило чопорностью и британским пафосом. Он провел нас до высокой дубовой двери, выкрашенной в черный перламутр с ручкой в виде львиной косматой головы. Внутри дома, уже с самого порога нашему взору предстали истинно музейные витрины со всевозможными чучелами животных, оружейными экспонатами разных веков и различными артефактами, об истинном применении которых, я готов поклясться, пафосный Бенфорд даже не догадывается. Наверняка, он черпает знания из новомодных энциклопедий или переписанных уже несколько раз в угоду властителям исторических документов. Я обратил внимание Евы на «Око пустоты» – серый, с чудесным изумрудным отливом драгоценный камень, который мы впервые увидели в начале первого тысячелетия, когда бороздили океаны и переживали приключения на островах, доселе миру неизвестных. Она очаровательно улыбнулась мне, обнажив белоснежные и ровные жемчужные зубы, украдкой облизнув кончиком ехидного язычка пухлые, но не слишком, губы цвета дамасской розы. Моя любовь и единственный смысл всей моей жизни, моя дорогая Ева, поправив прядь темных, словно сама черная пустота космоса, волос, протянула свою изящную нежную руку грязному ублюдку Бенчфорду. Я думал, как она могла, после всего того, что нам о нем поведали… Он прикоснулся своими нечестивыми, лживыми губами к ней, к источнику моей страсти и одержимости во веки веков.
Однако, я забылся в мыслях о моей Еве. Итак, мы приступили сделке. Поначалу, надо признать, высокий, сухой, но широкоплечий, с военной выправкой, старик был любезен. Предложил нам чаю и халвы, на что мы, конечно, любезно согласились, ведь в силу нашего общего бессмертия никакие яды нам не были страшны. Мы сидели у огромного камина, изрыгающего поистине обжигающее адское пламя, в меховых креслах, обтянутых шкурами убитых Бенчфордом животных и рассуждали о погоде, политической обстановке в мире и любимых животных Евы. Но стоило только приступить к обмену, стоило только поганому старику увидеть мешочек с чистейшими ограненными алмазами, которые достались нам с моей прелестью не без труда, как глаза его наполнились жадностью, а рот, искривившись в невероятно мерзкой ухмылке, скомандовал прятавшимся в засаде людям открыть огонь.
Уже в номере, пока мы с моей любовью вытаскивали друг из друга пули и осколки лезвий ножей, обсуждали итоги насыщенного приключениями дня и смеялись над бедными наивными горе-грабителями. Нам было больно, в который раз. Но одна общая мысль нас согревала и давала силы – то, насколько жестоко мы уничтожили людей, посмевших бросить вызов двум бессмертным существам, своим прародителям. А ведь родители должны воспитывать своих детей и наказывать за шалости. Эти мысли возбудили в нас нечеловеческую, почти животную страсть, и большую часть ночи мы провели в непрерывной похоти, не отделяясь друг от друга ни на долю секунды.
***
1888 год, 17 июля. Прошло почти три дня, но все наши попытки задействовать хитроумное изобретение, которое мы забрали у Бенчфорда, оказались тщетны. Ни один из известных нам источников энергии не смог потянуть даже четверти той энергетической силы, что нужна для работы этого артефакта. Дьявол! Ева последнее время не в духе, к ней невозможно подойти, и даже мои искрометные шутки делают только хуже. Она одержима Им, а для меня Ева – смысл жизни и единственный стимул двигаться дальше. Не переживай, любимая! Неважно, сколько времени понадобится, мы найдем решение, найдем Отца и остановим цикл мучений наших детей и нас самих!
Глава 5. Дух ненависти
Солнце светило ярко и напоминало золотой сверкающий шарик. На небе не было ни единого облака, еще один ясный день, несущий незабываемые события и приключения. Так думал маленький мальчик человеческой «чистой расы» по имени Кирран Крейд. Он крепко держался за руки родителей и вертел головой в поисках чего-то необычного и интересного. Вокруг расслабленно гуляли другие дети со своими родителями, многих Кирран знал лично по школе. Везде стояли небольшие голографические экраны, где любой желающий мог почерпнуть интересные сведения об окружающем мире и расширить свой кругозор. Маленькие боты в виде сказочных светлячков медленно летали забавной синевато-зеленой стайкой и транслировали какую-то веселую и задорную музыку из недавнего детского сериала. Кирран, услышав знакомую веселую мелодию, едва бессознательно не пустился в пляс. По обеим сторонам широкой чистой улицы возвышались холодными громадами стеклянные небоскребы, по периметру которых тут и там показывали чудесные картинки, прямо в воздухе. На одной рекламировали новомодных виртуальных помощников, которые были похожи с виду на миленьких зверьков, но на деле были весьма многофункциональны. Папа как раз обещал Киррану подарить такой на десятилетие, при условии хорошей учебы. Мальчик всегда старался прилежно учиться и уже грезил о том, что его помощник будет похож на маленькую красную панду и будет ему лучшим товарищем и другом, в отличие от злобных одноклассников, которые постоянно подшучивали и задевали Киррана.
И вот он шел с родителями, чтобы заказать питомца, которого загрузят на домашний терминал как раз ко дню его рождения, всего через каких-то два дня. Папа с мамой шли, разговаривали о чем-то своём и иногда тихо смеялись. Кирран смотрел на свою заботливую, красивую маму и могучего, добродушного отца, и просто гордился и восхищался ими. Мама работала врачом, спасала жизни, а отец отважно боролся со стихийными бедствиями и всегда выручал людей из различных опасных ситуаций. «Мои родители – герои», – думал маленький Кирран, – «Когда я вырасту, то тоже буду помогать людям, спасать их от бед и защищать нашу планету от зла!».
– Кирран! Не считай ворон! – услышал он возглас матери, которая дергая зазевавшегося сына за руку, весело улыбалась.
– Давай-давай, чемпион! Уже почти пришли! – бодро поддержал отец. – Еще немного, и твоя хорошая учеба будет справедливо вознаграждена.
– Вознгражена? – попытался повторить мальчик.
– Ну, то есть ты получишь то, чего хотел. – видя замешательство сына, объяснила мама. – Вознаградить – значит, дать какой-то подарок за хорошие и полезные дела.
– Наверное, у тебя много подарков, мам? Ты же вообще самая полезная! – восхищенно сказал мальчик.
– Да, как и твой героический папа!
– Эйми, – взмолился отец, смущенно улыбаясь, – Ну, хватит! Это ты у нас делаешь чудеса, а я просто вытаскиваю людей из неприятностей!
– Мистер Баррен Крейд, да Вы, никак, скромняга у нас! – ехидно улыбаясь, сказала мама.
А потом они весело рассмеялись. И вот они уже почти подошли к высокому стеклянному зданию, отливающему многоцветием оттенков, будто чудесная сказочная радуга. Отец забежал вперед, и как всегда склонился в забавной учтивой позе, жестикулируя руками пройти жене и сыну вперед в автоматически исчезающую дверь. Кирран был в предвкушении чудесного путешествия по игровому центру.
Он сделал шаг, но внезапно краем уха уловил, что задорная музыка, которую играли музыкальные боты, сменилась на тревожное и холодящее внутри сочетание заунывных завываний скрипки и бемольный стенаний фортепиано, рождающих мелодию, очень похожу на те, что они изучали в школе на уроках по истории музыки.
– Смотрите! – отец трясущейся рукой показывал на голографические экраны, которые больше не рекламировали всякую всячину со спокойной мелодией, а в данный момент ослепляли кроваво-красным фоном, на фоне которого слышался грозный и громкий голос короля Стейрна.
Кирран не понимал, что происходит и почему отец, взяв его на руки и, крепко держа маму за запястье, вдруг рванул прочь от чудесного места, в которое они шли. Вокруг все суетились, бежали и паниковали. Вот одна женщина споткнулась и ее просто затоптала непонятно откуда взявшаяся обезумевшая от непонятного испуга толпа людей.
– Папа, что случилось! Все бегут, будто за нами гонится монстр…
Но не успел Кирран договорить, как раздался оглушительный грохот, а затем яркая вспышка, которая двинулась на людей, на здания, на самого мальчика и его родителей. С ревом, словно натуральный сказочный монстр из виртуальной игры, он сметал все, что Кирран наблюдал буквально несколько минут назад, оставляя за собой лишь столп вздымающегося дыма и огня. Вот отец вдруг резко оторвал сына от себя и со всей силы бросил в сторону. Кирран оказался в воздухе, а потом порыв сильного ветра вдруг резко выкинул его прочь. Короткий полет в аду, а затем пустота.
– Когда я очнулся, повсюду была эта пустота. И это бы не зияющая черная бездна, а кровавое, горящее, вонючее месиво из людей, зданий, осколков ботов и животных. В тот день мои отец и мать стали героями в последний раз в их жизни. Они сделали последний подвиг – спасли сына. Когда меня нашли и восстановили то, что можно было, целью всей моей жизни стало стремление найти и уничтожить причину того хаоса, что отнял у меня когда-то всё и всех. Неважно, сколько это займет времени, сил и жертв, я решил двигаться вперед, пока мне будет чем идти. А потом ползти к цели, пока от меня не останется лишь прах. И я нашел причину – прославленный жестокий король Стейрн, который не просто оставил после себя последствия ужасных решений, но еще и начал распространение иноземной заразы – фуриомии. И тогда я понял, что у причины есть корни, которые уходят в землю настолько глубоко, что вырывать их придется трудно и очень больно. Из-за них, пришедших из порталов, мы болеем, не можем найти нормальную работу, имеем проблемы с чистотой крови. Из-за них мы стоим на пороге гибели. И я вырву этот сорняк, сотру эту заразу – мы все вместе это сделаем и очистим эту замызганную унылую планету!
Могучий, внушительной силы и ума, сорокалетний глава группировки «Чистокровных» стоял перед своими соратниками и сжимал поднятый в порыве яростной речи кулак до боли в костяшках пальцев. Он окинул единственным уцелевшим глазом всех, кто шел за ним, и чувствовал облегчение и возможность вот-вот закончить свое многотрудное и длинное путешествие, отнявшее у него после смерти родителей очень и очень многое.
– Славься, Спиритус! – раздавались громкие ободрительные крики со всех сторон, – Славься, наш пророк!
«Именно, – думал он. – Кирран Крейд умер тогда, вместе с отцом и матерью, и родился дух ярости и ненависти. Он стал пророком, которому были открыты величайшие познания об этом мире и последствия возможных глобальных решений. Сейчас мир стоит на пороге гибели и единственная возможность все остановить – вернуть эту планету чистокровным людям, изгнав всех пришельцев обратно в их гниющие миры».
– Любимый, Колтера нашли и привели сюда – услышал он голос женщины, которая любила и почитала его до беспамятства.
Она была четвертой по счету, кто привязался к нему, как хвостик, поддерживая все его идеалы и цели. Оливия Меррен, бывшая когда-то дочерью помощника советника по особым связям с внеземными расами, которая также столкнулась с фуриомией. Однажды ее отец пришел с работы и просто забил ножом ее мать, как свинью. Девятнадцатилетней Оливии пришлось защищаться и убить родного отца. В испуге она сбежала из дома окровавленная и шокированная, когда случайно встретила Спиритуса, который увидел в ней потенциал. Оливия влюбилась в него сразу, как увидела – для нее он был, словно опытный воин – весь в шрамах, сильный и рассудительный, лидер своих людей. Когда Спиритус рассказавал ей о своих целях, о том, как устроен мир, девушка жадно впитывала каждое его слово. Очень скоро, она стала мыслить в унисон со своим возлюбленным, делая ради него беспощадные и жестокие вещи. Еще скорее она стала его полноправной девушкой, не первой и не последней, но это было неважно. Она любила его так сильно, что связь эту разрушить могла разве что ее собственная смерть.