Ну а Клава полагает так: раз он заказчик её астрологических услуг, например, то значит, всё должно быть к его услугам. И если она каким-нибудь боком, а не только на мудрёных словах, близка к этим прорицательным знаниям, и способна хотя бы угадать будущее (точными знаниями даже господь бог не обладает; он тоже в этом деле полагается на игральные кости, как смел утверждать один относительно не глупый человек), то она по его внешним признакам поймёт, что он человек обстоятельный и не любящий вот такого рода пространных разговоров. И если ты, ведьма, собралась ему тут голову морочить предсказаниями о будущем, то делай это так умело, чтобы у него и сомнений никаких не возникло насчёт её предсказаний. В общем, говори так, как оно есть и как оно будет, а за вероятности он платить не готов.
Так что Клава полным недоверия взглядом посмотрел на ведьму, затем, дабы добавить своему скептицизму побольше весу, хмыкнул, типа, ты ведьма говори, да не заговаривайся, я-то по более твоего смыслю в апгрейте и прогрессе, и на каждую твою предложенную жизненную стезю имею свой рыболовный крючок, в общем, он выразил большие сомнения в её способностях, с чем и обратился к ней. – Что гадать наудачу. – Клава говорит с неприкрытым намёком на настоящие средства гадания ведьмы. – Может лучше погадаете на любовь. И вам полегче будет, и мне забавнее это будет послушать. И на этом разойдёмся.
А ведьма и вправду настоящая ведьма, раз она совсем не тушуется. И она не только не сбивается со своего ведьминого напора, а она весьма и весьма похоже демонстрирует на своём жутком лице искреннее удивление, и чуть ли не разводя руки, заявляет такое, отчего Клава прямо присел в коленях ног. – А я разве сказала иначе?! – удивляется ведьма. – Да у тебя молодой человек проблемы, раз ты видишь в моём появлении перед тобой нечто другое.
А Клава растерялся и сбивчиво проговорил. – Я не понял. Объясните.
– А что тут объяснять, – усмехается ведьма, – гадалка к кому ни попади не подходит. А только к нуждающемуся в ней совсем пропащему человеку. – И, пожалуй, с этим её утверждением Клава не может не согласиться. – Но какая моя нужда? – спрашивает Клава.
– А на это мы сейчас и посмотрим. – Говорит ведьма, или как она о себе сказала, гадалка. Но всё равно человек категорически и со своим магическим умыслом противный данному человечеству в пользование обычному мироустройству и закреплённому мирозданием и его архитектором, положению человека в этом жизненном пространстве. И только это сказала гадалка, как Клава берёт и протягивает к ней руки. Что вызывает недовольство и возмущение с её стороны. – Ты чего это мне тянешь руки?! – возмущается гадалка. – Я тебе не какой-то хиромант из подворотни, а я дипломированная гадалка и работаю только на первый взгляд. А он, как все знают, никогда не обманывает. И нужно лишь уметь из полученных данных делать правильные выводы. И как мне подсказывает мой первый взгляд на тебя, то … – гадалка однозначно специально сделала эту кульминирующую нервы Клавы паузу, чтобы его взбеленить и в нервах продёрнуть, и во время которой он боялся пошевелиться под этим пронзающим его насквозь взглядом этой больше ведьмы, чем гадалки.
При этом Клава ничего с собой не мог поделать в деле своего скептического отношения к ней. – Даже не сомневаюсь, что она по следам своих сказаний о моём будущем, где она мне обязательно предречёт незавидное будущее, выпишет мне какое-нибудь жутко и всего вероятней, неподъёмное для моего бюджета, дорогостоящее средство для моего спасения.
– Ты, милок, перво-наперво должен сдать тест на проверку своей дыхалки и выносливости. – Многозначительно посмотрев на Клаву, вот явно с подводом скажет Клаве всё вот это ведьма.
А Клава сразу и не уразумеет, чего она от него хочет и добивается, делая такие мутные предложения. Хотя некоторые паскудного свойства догадки у него имеются. Но он о них не упоминает, страшась того, что ведьма, будучи не слишком сообразительной, сразу такого заразительного прелюбодеяние на его счёт не сообразила, а как только от него такую возможность услышала, так сразу и уцепилась за это. – Это вы, гражданка, о чём? – держа себя в границах приличий, спросит Клава.
– О всё том же, о чём ты, милок, по своему извращённому разумению подумал. – Ведьма, демонстрируя экстрасенсорные способности, – я тебя, паскудник и прелюбодей, в один взгляд вычислила, – прямо вгоняет Клаву в красноту лица и отрицание всех этих её, не имеющих фактических обоснований и доказательств наветов. – Я не знаю, что вы там про меня надумали своей извращённой фантазией, но ничего из этого не имеет места в моей голове. – Заявляет в ответ Клава.
А от всякой ведьмы, а тем более от такой страшно прилипчивой, раз она зацепилась за тебя, совершенно невозможно отделаться. И ведьма, глядя на Клаву подмигивающим взглядом, интересуется у него. – И что же я, по-вашему, Клавдий Спиционович, надумала о вас столь нехорошего, а может быть, всего лишь вами непознанного, вот вы и воротите в сторону голову от всего этого, что вам было недоступно по вашей глупейшего качества без отважности?
А Клава, немало удивлённый такой её информативности на свой счёт: «Откуда она знает, что меня так с отчеством зовут?», понимает, куда клонит ведьма, – хочет выведать у него самые сокровенные желания и фантазии, – и он, сжав крепко зубы, говорит ей: Не скажу.
– Как хотите, Клавдий Спиционович, – с глубоким сожалением пожимает плечами ведьма, – я не буду вас уговаривать открыть себя новым, не всякому человеку доступным знаниям. Раз решили до конца своего века жить с сожалением об упущенных возможностях, так и живите только с этим знанием. Но это половина вашей общей беды. Ну а чтобы вам избежать полноценного крушения собственных надежд на своё будущее, то вот моя цена за свою помощь в этом деле. – Ну и дальше ведьма начинает перечислять то, что скрывается под её требованиями к нему. Так тест на выносливость подразумевает собой как раз то, о чём он с ней только что пререкался, а эта его проверка на дыхалку, как оказалось, должна была осуществляться путём со всех губ объёмного поцелуя рот в рот с ведьмой, при одной мысли о чём, Клаву начинает подташнивать. Но у ведьмы для его убеждения есть убедительнейшие аргументы – а иначе никак, если не хочешь об этом только мечтать.
Что всё это значит Клава не успел додумать, так как ведьма закончила молчать и вновь взяла слово. – То у тебя всё для твоего счастья есть. – Говорит ведьма. – Тебе только самой малости не хватает для полного обретения себя, то есть счастья. Правильного взгляда на себя и на мир вокруг себя. А для этого… – На этих словах ведьма вынимает платок из кармана своей, как только сейчас Клава заметил, униформы технического служащего, типа поломойки. После чего она плюёт на него и, не успевает Клава хоть как-то отреагировать, прижимает платок к его очкам и начинает им по ним водить, как вроде вытирая стёкла очков.
И вот что странно, так это то, что сейчас увиделось или на мгновение показалось Клаве в проблесках зрительного света во взгляде во вне, когда протирающий очки платок, чуть сдвигался в сторону и пускал этот зрительный свет визуальности в сетчатку глаза Клавы, где он в одно из таких мгновений, скорей наверняка, и никак по-другому, стал жертвой визуального обмана. Так в один из самых начальных моментов, когда платок только принялся притираться к стёклам очков, и собой размазал на поверхности очков всю эту ведьмину наплёванность, и зрительный фокус оказался размазанным, то вот тут-то ему и бросилась в глаза некая визуальная иллюзия, где он на месте ведьмы вдруг увидел чуть ли не ангела небесной красоты и само собой изящества.
Что, естественно, вгоняет Клаву в обструкцию и умственный ступор со своим непониманием (а глаза протереть он не может) и у него в ожидании второго взгляда на этого ангела, – платок, действуя, как автомобильные дворники, закрыл это окно во внешний мир и им ожидалось, когда оно опять откроется, – начинает сильнейшим образом биться сердце из-за недостатка кислорода в организме (он ведь так задумавшись, перестал дышать). И вот платок отступает в сторону, и что же видит к своему потрясению Клава? Всё, верно, пропажу ангела бесконечно изумительной красоты. И теперь Клава ещё более потерянный стоит, и не знает, что сейчас с ним такое было – иллюзия, как плод его разгорячённого и часто не к месту фантазирующего разума, или это технический приём ведьмы, чья слюна в своём составе имеет свойства визуального обмана.
– Ну вот. Это другое дело. – Забрав платок и, посмотрев на дело рук своих, сказала ведьма. –Теперь ты способен увидеть всё, что тебе нужно. – И Клава, как бы он не был предубеждённо настроен против представительницы женского пола вот в таком из рук плохо исполнении, а тем более, если она ведьма, не стал настаивать на всём этом, после того как он, посмотрев в очки на ведьму, был неожиданно удивлён тому, что он сейчас в них увидел. А увидел он, или, вернее сказать, ему заметилось в ведьме, на кого он и смотрел, нечто странное – она теперь не столь противно для него выглядела. Правда у Клавы и для этого момента есть свои объяснения. – Может я привык, или свыкся. – Рассудил Клава. – А может потому, что она, какая бы не была у неё мотивация, проявила по отношению ко мне участие.
Что так и не было сейчас узнано, так как ведьма своим взглядом упирается в очки Клавы и своим просевшим в сиплость голосом (когда ведьмами озвучиваются самые страшные заклинания или же предзнаменования, то их голоса под тяжестью этих ответственных слов так проседают) тихо говорит ему. – А теперь самое главное, что я тебе напророчу. – Проговаривает ведьма, набирает в лёгкие воздуха и за раз выдувает в Клаву его предначертание, то есть ту белиберду, из которой Клава, добавив в него своих осмыслений (а тут, кто на что горазд? А потом все удивляются, почему всё пошло не так, как предсказывалось – а всё потому, что фантазия у каждого своя гораздливая), должен составить со смыслом заявление. – Лучше самому потерять, чем быть найденным. Не находи, что не тобой потеряно. А если найдёшь, то следуй не написанному, а только своему сердцу.
– Ага, всё понял. – Красноречиво покачал головой Клава. Ну а ведьма само собой не обращает никакого внимания на такую пренебрежительную к своей будущей судьбе, полную недоверия реакцию её клиента Клавы, – таков уж человек, только себя слушает, и только тогда в полный слух людей принимает во внимание, когда уже всё с ним случилось, что было наговорено, а он дурак и не верил, – и она перед лицом Клавы делает пас рукой, чтобы значит, заворожить его в страхе на месте, как подумалось Клаве, а так она приводила в концентрированное состояние его внимание к ней, и с той же затаённой хрипотой говорит ему. – А теперь главное: тебе будет даден проводник. Найди его.
– А как же иначе, – растёкся язвительными мыслями Клаву, совершенно не удивлённый тем, что гадалка ему не только ничего путного и содержательного не сказала, а она оставила хвост недосказанности в своём предсказании, чтобы осталось место для манёвра и повод продолжить его наставлять на будущее, – ещё один посредник между мной и моим будущим. Все они так, через посредников действуют. Отвечать-то за свои действия никто не хочет, вот и пользуются услугами этих посредственных лиц, называемых, то пророками, то людьми не от мира сего, типа предсказателей, кому что в голову вложишь, то они это послание без особого раздумья и переосмысления до результирующего лица и донесут. – Тут Клава хотел было задать пару язвительных вопросов насчёт этого знакового лица, однозначно с полоумным видом и не в себе, но к своему удивлению никого перед собой не обнаруживает.
И хотя с Клавой так часто бывает, он задумается и раз, упускает из виду человека, но сами обстоятельства встречи с гадалкой были не самыми простыми, а с элементами загадочности, так что он слегка растерялся и принялся осматриваться вокруг и вглядываться в мало освещённые глубины коридоров, идущих в разные стороны, и всего вероятней, и в дальшие низменности. Где из одной сторон, само собой, самой тёмной, до него вначале доносится звук поставленного на пол ведра, а затем, как вроде трение об пол тряпкой, когда моют пол.
И хотя Клаве меньше всего хочется идти в эту сторону и узнавать, что там происходит, он тем не менее, одереневшими ногами начинает движение на этот звук, где он, пригибая голову, пытается рассмотреть в этой неустойчивой темноте, что там сейчас происходит. Ну а чтобы себя подбодрить и не так сильно было страшно, он, предполагая, что тот, кто там сейчас возится с тряпкой, имеет, если не прямое, то косвенное отношение к гадалке, громко задаёт вопрос: «И кто он?».
На что в ответ раздаётся плеск воды, не видимо, а подозреваемо, что в ведре, куда со своим неудовольствием бросается тряпка, а уж затем звучит чем-то недовольный голос, похожий на голос гадалки. – Кто он?! – возмущённо повторяет вопрос Клавы тот, кто находится сейчас в этой темноте коридора. – Да охламон и пакостник, кто же ещё так наследить может.
– Так это баба Люба. – Клава несколько успокаивается, по характеру заявления угадав носительницу этого голоса. Ну а чтобы не обострять с ней отношения и не провоцировать её на заявление в свой адрес такого же грязного характера, – хотя подошвы его ботинок чисты, – Клава, не пускаясь с ней в дискуссии, разворачивается, и потихоньку, но очень быстро, устремляется вон отсюда. Где он по выходу из этого подвального этажа, и сам того сразу не заметив, натыкается и в результате сталкивается с Михаилом.
И хорошо, что на месте Михаила оказался он сам, а иначе бы находящийся на его месте незнакомый для Клавы человек, скорей наверняка, чем по другому, беспрецедентно уважающий себя и нетерпящий, когда кто-то смеет пересечь границы его зоны комфорта, принялся нервничать и недоумевать, не понимая, куда это Клава смотрит. А вот Михаил ничего этого не выражает, а он можно сказать, догадывается, куда смотрит Клава.
– Да тебе, как я посмотрю, – усмехнулся Михаил, – уже не терпится взяться за дело. Так и разбрасываешься энергетикой, никого перед собой не замечая. – А Клава и не собирается его разубеждать. – Ну а ты, готов? – спрашивает Клава.
Ну а Михаил в собственном репертуаре. – Если не считать лёгкого голода, то, пожалуй. – Клава же уже по собственному опыту зная, куда заводят такие вот предложения Михаила подкрепиться, пропускает мимо ушей это его предложение и интересуется другим вопросом. – А что насчёт нашего вчерашнего дела?
– То, что ты о нём не забыл, переключившись на редакторское задание, это хорошо. – Сказал Михаил. – Можешь за него не переживать, я о нём точно не забуду. Как-никак это твоё первое дело, и мы обязаны довести его до итогового результата. Сейчас же нам там делать по большому счёту нечего. Они пока осваиваются в новых для себя условиях, утрясают своё понимание новой реальности, и всё такое в том же духе. Так что дадим им время для акклиматизации и саморазвития, а затем уж посмотрим, к чему они пришли. Ну а сейчас…– Михаил посмотрел в сторону выходных дверей и добавил, – нам сюда.
Клава посмотрел по направлению взгляда Михаила, и не видя иного отсюда выхода, согласился принять это предложение Михаила. А так-то он внутри себя для себя решил, не быть последовательным предложениям Михаила, ведущим его в разлад с собой.
Но одно решить, а другое …А другое, а на него посмотрим после.
Глава 6
Самое притягивающее и интересное в представлениях и презентациях, это то, что ты себе только представляешь, что там увидеть сможешь, а увидеть ожидаешь то, что и представить себе не можешь.
– Ну что, бывал в таких местах? – с каким-то прямо самодовольным и как будто ему Клава всем происходящим обязан, задаётся вопросом Михаил, не пропуская взглядом мимо себя ни одной юбки. А вот то, что всех этих юбок здесь, в полном огней и в его блеске таких же блестящих, очень представительно выглядящих гостей, зале-галерее, со своим конференц-залом, где как правило и проводятся различные форумы, конференции и вот такие представительные презентации, до невозможно ещё позавчера представить крайне мало, – их место заняли брючные костюмы или ещё что-то в этом удивительном роде, – совсем не оправдывает Михаила в такой на них отвлечённости. Я мол, хочу напоследок запечатлеть в своей памяти уходящие в небытие реалии когда-то мной понимаемого и не столь обманчивого мира.
А Клава хоть и сам не всегда поспевал за прогрессом и за всеми этими веяниями моды, всё-таки он прекрасно видит куда клонит Михаил – ниже ватерлинии приличий. И ему нет особой разницы, что юбка, что брючный костюм, и он бы всё равно нарывался на неприятности своим ничего не упускающим из виду взглядом. А что касается его вопроса, то Клава не такой как он жлоб и заносчивый тип, и если он не был на таких мероприятиях, то он прямо так об этом и скажет, и не будет увиливать от ответа, заявляя: «Не люблю я всю эту суету».