– Эй, незнакомец!
Олег обернулся и увидел вчерашнего пацана. Солнце растопило тревогу и страх в голосе; улыбается и приветливо размахивает ручонками. На вид мальцу лет семь, не больше, и выглядит ровно так, как и положено пацану в этом благословенном возрасте: копна соломенных волос, дырка вместо переднего зуба, исцарапанные руки и здоровенный синяк под коленом. Типичный сорванец.
– Долго же ты спишь! – то ли удивился, то ли позавидовал пацанёнок. – Пойдём, поедим, а потом отведу тебя к старцу. Он хочет с тобой поговорить.
– Это дело, – одобрительно проговорил Олег. – Поесть я всегда не прочь, а после и ситуацию проясним. Кстати, здесь нет ничего опасного? Стрелять не придётся?
– Это шуметь-то, как вчера? – подмигнул понятливо малец. – Нет, днём спокойно, хорошо. Не бойся, пошли.
Олег закинул ремень автомата на плечо и зашагал вслед за пацаном. Улыбнулся потихоньку. Конечно, все мальчишки говорят “ не бойся” по любому поводу, но смешно слышать это в свой адрес. Видел бы ты меня в атаке, – подумал почти весело, однако спорить с пацаном, конечно, не стал.
– А что же это ты, дружочек, – спросил дружелюбно, с усмешкой. – Ночью вооружённого незнакомца в свою нору привёл? Уши тебе за это не оторвали? Ведь всё, что угодно могло случиться.
– Ты что, дурак? – беспардонно уставился на Олега пацан, фыркнул обидно. – Вот если бы я волков привёл – тогда бы досталось. А ты же человек, чего тут бояться?
Столь извращённая логика настолько поразила Олега, что он решил просто промолчать. По его мнению никакие волки с человеком и сравниться не смогут.
Олег рассчитывал увидеть хоть какие-то признаки цивилизации, но и тут ожидало разочарование. Человек сорок расселись на полянке, образовав большой круг и ели какую-то странную, зеленоватую субстанцию, наподобие густой каши весьма неаппетитного вида. Отправляли её в рот сложенными щепотью пальцами, а вместо тарелок использовали большие, зелёные листья, напоминающие лопухи. Увидев Олега дружно, словно по команде, кивнули, приветливо заулыбались и освободили местечко в общем кругу. Тут же осчастливили лопухом с горкой каши. Он счёл нужным поулыбаться в ответ и, чувствуя себя полным идиотом, попробовал угощение.
Одному богу известно, какие понадобились Олегу усилия, чтобы продолжать улыбаться и не выплюнуть эту отраву несусветную обратно в лопухи. Еда оказалась пресной, абсолютно безвкусной и настойчиво-вязкой – словно пластилин напополам с клейстером. Это единственное сравнение, что пришло Олегу в голову, но, если напрячься, можно и поостроумнее подобрать. Пища того заслуживает. Вспомнилось, что не далее, как вчера в обед на полковых поваров урчал, по поводу супчика недовольничал. Золотые руки у ребят, как оказалось! Местная же каша облепила зубы, нёбо, язык и комом встала в горле. Непривередливый в еде Олег, тем не менее, ошарашено оглядел сидящих вокруг него людей. Как они умудряются терпеливо жевать эту гадость, да ещё и улыбаться при этом? Он, пожалуй, счёл бы, что над ним решили посмеяться, но гостеприимные хозяева спокойно, даже с достоинством, едят точно такую же кашу. Действительно едят, без дураков. Остаётся предположить, что для них это вполне приемлемая и привычная пища.
– Соли бы сюда, – пробормотал Олег, с великим трудом освободив язык. – У вас что, с солью напряжёнка?
– Отличная еда, – отозвался сидящий рядом мальчонка, с аппетитом уплетая кашу за обе щеки. – Нечасто такое попробуешь, повезло тебе.
На вопрос о соли не ответил; похоже, вообще не понял о чём речь.
– А что это такое? – поинтересовался Олег. Уж если это лакомство, что же они обычной пищей считают?
– М-м-м! – расквасил щёки пацанёнок, сглотнул вкусно, с удовольствием. – Толчёное зерно с мятыми листьями. Корешки там ещё какие-то. Названий я пока не знаю, но могу показать, где растёт, если хочешь. А ты чего не ешь? Наелся?
В его голосе обнаружилось столько плохо скрываемой надежды, что Олег невольно улыбнулся и с готовностью пододвинул к нему свой лопух. Затем снял с пояса фляжку и тщательно прополоскал рот. Полегчало. Поскольку остальные продолжали молча есть, Олег сделал вывод, что вести светские беседы за столом здесь не принято. Да и сами столы не в почёте, со стульями вместе.
Поскольку представилась возможность, оглядел присутствующих. С виду совершенно обычные люди, такие же, как и он. Правильные черты лица, чистая кожа, пропорциональное телосложение. Правда, ни ножниц, ни бритвы они, похоже, не признают и потому все, и мужчины и женщины, одинаково длинноволосы и лохматы. Листья, перетянутые травяными жгутами, образовывали подобие юбок и представляли их единственную одежду. Лиственное какое-то племя, – со всё нарастающей тревогой подумал Олег и только сейчас понял, что показалось ему особенно странным. У этих дикарей нет никакого оружия! Ни копий, ни луков, ни ножей. Чем же они защищаются от врагов и диких зверей? – подумал беспомощно. Да что там оружие – у них вообще нет никаких орудий, приспособлений или механизмов, даже самых примитивных! Только толстые, необработанные палки, слишком короткие даже для того, чтобы служить посохом. Какая-то нелепая несообразность: прекрасно развитая речь, и при этом никаких орудий.
От вчерашнего дня, полного потрясений, Олег уже успел оправиться, и сейчас до него постепенно начала доходить вся странность сложившейся ситуации. Двадцать первый век на дворе, Европа, а он сидит в обществе полуголых дикарей, жующих растительное месиво, словно коровы. Может быть, это секта какая-нибудь? Их во множестве наплодилось в последнее время. Слышал, конечно, о людях, что стремятся к единению с природой, но не до такой же степени! И не в таком количестве. А, кроме того, несмотря на всю свою свихнутость – в зоне боевых действий пока ещё ни одна секта не решилась обосноваться. Что же, чёрт возьми, происходит? Уж не последствия ли контузии, часом? Олег представил себя лежащим на кровати в сумасшедшем доме, в тумане полоумных грёз, и непроизвольно поёжился. Столь грустный финал и без того невесёлой жизни, показался ему весьма несправедливым. Поспешил избавиться от этих мыслей, даже коротко стриженой головой потряс энергично. Впрочем, болезненной стадии размышления достигнуть не успели. Пацанёнок, поразительно быстро одолевший двойную порцию каши, потянул его за рукав.
– Теперь пойдём, – и сыто погладил распухший животик грязной, исцарапанной ладошкой. – Старейшина ждёт тебя под священным деревом. Надо спешить, а то уснёт и пока не проспится – никакого толку от него не будет. Уж очень старый.
Деревом, получившим статус священного, оказался обычный дуб. Довольно крупный, но не гигант, он производил впечатление смертельно уставшего старика, чьи плечи опустились под тяжким гнётом лет, а ветви шевелятся на ветру, словно грива зелёных волос. Солнечные зайчики резвятся на морщинистой коже-коре, узловатые корни причудливо переплетаются и змеятся перед тем, как нырнуть в землю.
Здесь же нашёлся совсем не аллегорический, а самый, что ни на есть, настоящий старец. Седобородый и седовласый, он восседал на толстом корне дерева, всем телом навалившись на сучковатую палку, и со степенным видом взирал на незнакомца. Дед с деревом очень хорошо сочетались и Олегу подумалось: будь старейшина слегка помоложе, то и дерево выбрал бы другое. А этим двоим, хорошо друг с другом. На жилистом, худом теле старца в самый раз смотрелась бы длинная, до пят, белая холщовая рубаха, перехваченная грубым вервием. Но одежда здесь не в ходу и старик, не оригинальничая особо, ограничился обычной травяной юбкой. Судя по всему, единственным символом его власти и уважения служит седая борода. Ничего более подходящего Олегу на глаза не попалось. Он присел напротив старца прямо на ковёр из многолетних слоёв опавших дубовых листьев, скрестил ноги и положил на колени автомат.
– Мне рассказывали, что у нас появился странный человек – теперь я это и сам вижу.
Голос у старца оказался поразительно мягким и мелодичным. Видимо никогда в жизни не приходилось орать, надрывая глотку.
– Не такой уж я и странный, – пожал плечами Олег. – Тут и постраннее есть. Обычный человек.
– То, что человек, я и сам вижу. Если, конечно, не считать вот этого.
Старец дотронулся длинным, узловатым пальцем до комбинезона на груди Олега.
– Ведь это не часть твоего тела? – спросил с еле слышной тревогой в голосе, палец о кору украдкой, брезгливо вытер.
Олег недоумённо посмотрел на старика. Тот ещё вопросик, если честно.
– Нет, конечно, – ответил, как смог, вежливо. – Это такая же одежда, как и у вас. Фасончик, правда, другой.
– Да, понимаю, – качнул седой гривой старикан. – Но всё равно, ты очень странный. Я видел людей из других племён, но ни один из них не похож на тебя. Несколько раз я видел Богов, но и они выглядят по-другому. Кто же ты, незнакомец?
Олег помолчал, не зная, что ответить. Как объяснить этому человеку, что он, Олег, как раз вполне нормален, а вот все они, вместе с их чудным лесом, более чем странные. Откуда вообще они появились в этом мире, сто раз исхоженном и изученном? Да ещё и не одно племя, оказывается, а несколько. И не где-нибудь в джунглях непролазных, а в Европе, где леса давно уже превратились в ухоженные садики на заднем дворе.
– Мне бы сначала узнать, кто вы такие?– ответил непривычно-дипломатично. – Я уже третий год воюю на этой земле, но никогда вас раньше не видел. И даже не слышал, что вы есть, а это невозможно. Наша разведка…
– Мы всегда жили здесь и наши предки тоже! – воскликнул дед, явно осерчал, даже сухоньким кулаком пристукнул по голому колену. – Это наша земля и ты первый странный пришелец, которого мы увидели!
– Этак мы ни до чего не договоримся, – с досадой проворчал Олег. – Лучше объясните, почему вы так живёте? Без домов, без огня, без одежды? Это что у вас, религия такая?
– Что такое дома? – спросил дед и глянул строго – не отошёл ещё.
Олег снова словно в кирпичную стену с разбегу врубился. С тяжёлым вздохом посмотрел на старца, но тот спросил совершенно серьезно и теперь с достоинством ждал ответа.
– Ну, вот ваша нора тоже, своего рода дом, – проговорил нехотя Олег. Чувство такое, словно издевается старый. Вот тюкнуть в лоб ладошкой – вмиг образумится! Ну… Или окочурится, тоже вариант.
– Только нора – плохонький домишко. А вот если срубить эти деревья, сложить…
– Убить деревья, ты сказал? – встрепенулся дедок.
– Можно, конечно, и так сказать, – подтвердил Олег, хотя и понял, что опять не то что-то брякнул. Да у них тут, похоже, что ни брякни – всё не то.
– Этого делать никак нельзя, – твёрдо ответил старец и глянул на Олега с укором. – Боги накажут любого, кто посмеет поднять руку на живое существо. Дерево – живое.
Олег подумал, что с такими жёсткими религиозными ограничениями эти люди не скоро ещё выберутся из своих нор. В конце концов, чтобы спуститься с дерева, нужно на него сначала залезть.
– Но ведь это же закон природы – закон выживания, – проговорил раздумчиво и даже крупные, словно лопаты, ладони в стороны развёл. – Все в природе либо хищники, либо жертвы. Так или иначе, кто-то должен умереть, чтобы другой смог жить.
– Это закон зверей! – торжественно провозгласил дедок. – Мы – люди.
– Для людей он как раз больше всего и подходит, – возразил Олег, чувствуя себя уж и вовсе дураком. – Например, я вчера убил волка, а боги на это сквозь пальцы посмотрели. Спали, видимо.
– Об этом я слышал, – поник дед и глянул на сержанта опасливо. – Видимо, ты какой-то особенный. Жаль, что боги никогда не объясняют свои поступки.
Идиотизм! – со всё нарастающей злобой подумал Олег. Живут в норах, едят траву и всё потому, что старый хрыч, в приступе маразма, толкует о богах, как о реально существующих и живых. Конечно, если целый день в тенёчке дрыхнуть без задних ног – ещё и не такое может привидеться.
– Но ведь наверно не все думают так, как ты? – спросил уже не очень вежливо.
– А думать ни о чём и не нужно, – фыркнул тот. – Соблюдай законы, и гнев богов тебя не коснётся.
– Мне тоже всю жизнь твердили, что бог сам накажет негодяев, но при этом не забыли дать автомат. Может быть, ты слишком хорошо думаешь о своих богах? А им до тебя и дела нет? Откуда ты можешь знать?
Олег усмехнулся криво, привычно. На бога надейся, но оружие проверь.
– Я знаю, – упрямо и твёрдо проговорил старик, и Олегу осталось только чертыхнуться вполголоса.
– Ну, хорошо. Я так думаю, спрашивать тебя, к каким чертям провалился мой полк, занятие бессмысленное?
– Что такое полк? – привычно вопросил старец.
– Вот-вот, – обречённо вздохнул Олег. – Полк – это куча таких людей, как я.
– Тогда я действительно ничем не могу тебе помочь.
– Зато я могу помочь тебе, – Олег поднялся и пару раз хлопнул ладошкой по штанам на заднице. – Давай-ка разберёмся с твоими богами, не откладывая в долгий ящик. Чтобы построить дом, одного ножа, конечно, маловато, но шалаш я соорудить сумею. Мне кажется, что твои боги ничего не имеют против моего шалаша.
– Ты очень торопишься умереть, – качнул головой старик и волосы колыхнулись седой волной. – Но это твое дело, в конце концов. Только отойди подальше от священного дерева… и от меня. Я ничем не провинился перед богами и не хочу случайно умереть вместе с тобой.
Олег криво усмехнулся и вытащил штык-нож. Клинок хищно блеснул хорошо отточенным жалом, отразил солнечный луч прямо в лицо хозяина. Словно подмигнул по дружески.
– Я докажу тебе, старик, – пробормотал презрительно Олег. – Ради придуманных богов не стоит отказываться от нормальной жизни.
Одновременно удивился: кому, что и с какой стати собрался доказывать? А главное – для чего?
– Очень жаль, – искренне вздохнул старый, посмотрел на Олега действительно с сожалением. – Мне хотелось бы с тобой о многом поговорить.
Олег, не отвечая, согнул ствол первой попавшейся под руку берёзки и, ещё раз усмехнувшись, нанёс быстрый и сильный удар ножом по сгибу дерева.
На мгновение показалось, что ослеп и оглох одновременно. Жаркая, тугая волна мощно ударила в грудь, подбросила в воздух и опалила лицо. Олег, раскинув руки, тяжело рухнул в траву и тут же ухватился за обожжённую кожу лица. Инстинктивно повернулся на живот, уткнулся лицом в прохладную, пахучую траву и это принесло некоторое облегчение. В оглушённом мозгу возникла бредовая мысль: не шваркнул ли сдуру по взрывателю мины? Да ведь в этом случае одними лёгкими ожогами дело бы не закончилось. И не было там никакой мины, видел же, не слепой.
Прошло несколько тягучих, томительных минут, пока, наконец, через плотный слой ваты, Олег начал различать звуки. А вскоре сумел и сесть со стариковским кряхтеньем, неуклюже, неловко. Комбинезон на груди и животе оказался изрядно опалён. Судя по отвратительному запаху – опалило и брови, и ресницы, и часть волос. Но жив, может видеть и слышать – это утешает. Ветер унёс запах палёных волос, но остался другой – стойкий и свежий запах озона. Знакомый, как после грозы. Олег откашлялся, головой помотал.
– Слушай, дед, у меня поганое ощущение, что я на фугасе подорвался. Что это было?
– Кара Богов, как я и предупреждал, – важно проговорил старец. – Но Боги никогда не промахиваются, если хотят наказать. Ты выжил – значит это было лишь предупреждение. Ты чужак и, видимо, поэтому ещё жив. Нас они никогда не предупреждают, а от удара молнии спасения нет.
Олег вновь очумело помотал головой и сплюнул тягучую, горькую слюну.
– Какая, к чертям, молния? На небе ни тучки!
– Ну почему ты не хочешь поверить? – сокрушённо вздохнул дед. – Богам не нужны тучи, они всемогущи.
Олег понял, что больше не хочет, да и не может сдерживать себя. Наверное, всё-таки сильно напугался и сейчас страх выплеснулся потоком слов.
– Да где ты видел этих своих богов? Кто-нибудь с ними говорил? Может быть, даже откровения записали? А не записали, так сами позже придумали. Откуда вы вообще взялись вместе с богами вашими, трижды проклятыми? Аномальная зона какая-то.