Набравшись храбрости, я расстегнул кобуру и крикнул:
– Эй, кто там ходит? А ну-ка покажись!
Голос мой, вероятно, звучал не так грозно, как мне бы хотелось, но в этой наполненной мраком тишине он показался мне самому достаточно громким и уверенным.
– Мы тут ходим, – на чистом русском языке довольно нагло отозвалась темнота, – бойцы разведбатальона армии Великого князя Артанского…
Конечно же, ничего подобного я не ожидал и даже на мгновение замешкался. Я не знал что и думать. Едва я собрался спросить, что это за такой Великий князь Артанский, откуда он взялся и насколько велика его армия, как из темноты в наш круг света вышли три фигуры, больше похожие на ожившие копны сена.
– Ну что, господин прапорщик, – спросила средняя фигура, – посмотрел?
Мне показалось, что зрачки глаз этого человека на мгновение сверкнули бело-голубым огнем[4]… Кроме того, все лицо этого человека – свят-свят-свят! – было размалевано устрашающими черными диагональными полосами, да так, что нельзя было разглядеть его черт; а в руках он с привычной небрежностью сжимал короткий ладный карабин, чем-то смахивающий на уменьшенную копию винтовки Мадсена, перевернутую вверх ногами. Еще я обратил внимание на хорошие кожаные перчатки с обрезанными пальцами и чистое литературное произношение собеседника, свойственное образованному человеку. Даже если мой собеседник не офицер, он как минимум унтер из вольноопределяющихся, поскольку для обычного нижнего чина он больно дерзок.
– Господин незнакомец, – стараясь скрыть замешательство и сдержать возмущение, сказал я, – потрудитесь представиться по всей форме и сообщить, с какой целью вы тут находитесь!
Видимо, разговаривал я достаточно громко, потому что после этих слов их темноты вынырнула еще одна подобная фигура, а трое солдат, отступив назад, растаяли во мраке.
– Капитан Коломийцев Виктор Александрович, – сказал новый визитер, – командир разведывательного батальона армии Великого князя Артанского Сергея Сергеевича Серегина. По приказу нашего Командующего мы прибыли на помощь гарнизону Порт-Артура…
– Михаил Николаевич Лосев, – сказал я, внимательно вглядываясь в фигуру говорившего, – младший инженер-механик с броненосца «Ретвизан», в настоящий момент, как последний оставшийся в живых офицер, исправляю обязанности начальника гарнизона горы Высокой.
– Ну вот и ладушки, Михаил Николаевич, – бодро сказал этот самый капитан Коломийцев, – мы вас сменяем. Ваших раненых наш командующий приказал отправить в госпиталь, а здоровые могут отойти к вашим основным позициям либо же остаться здесь и составить наш резерв. Утро обещает быть жарким.
– Но я ничего не понимаю, Виктор Александрович! – чуть не плача сказал я, теряясь в мучительных догадках. – Что это за такая Великая Артания? Никогда не слышал о таком государстве… И почему вы приходите к нам на помощь? В конце концов, куда будут отправлены на излечение мои люди, и кто вы такие вообще?
– Мы – русские люди, – сказал капитан Коломийцев, встав на одно колено и склонившись ко мне, – и Великий князь Артанский – русский человек в первую очередь. А настоящие русские люди не будут валяться лежнем на печи, пока других русских людей обижают всяческие злодеи. Поэтому мы и пришли к вам. Сказать честно, если бы японский микадо сейчас узнал, что его существование замечено моим командиром, то лучше бы он пошел и вскрыл себе живот ножом-кусунгобу, совершив обряд сеппуку. Так бы у него было меньше хлопот… – на этом слове мой собеседник замолчал, словно к чему-то прислушиваясь, а потом произнес: – О, Михаил Николаевич, слышишь? Началось…
– Что началось, Виктор Александрович? – машинально переспросил я, и вдруг услышал, точнее, почувствовал, как земля подо мной мелко затряслась, а потом застонала от давящей на нее невыносимой тяжести.
В этот момент я подумал, что, скорее всего, Артанское войско в полной темноте незамеченным сумело высадиться с кораблей в Голубиной бухте и проникнуть к нам на Высокую. Как такое было возможно осуществить, я не понимал, но это было единственное рациональное объяснение, которое приходило мне в голову. И вдруг, под эти ритмичные содрогания земли, меня неожиданно охватило чувство надежды на то, что теперь кончатся наши страдания. Неужели Господь услышал мои молитвы? Неужели он Он и вправду явил чудо? Вот – пришел настоящий командующий, который воодушевит робких, поддержит храбрых и разгромит осаждающую Порт-Артур армию генерала Ноги. А то в последнее время слишком много стало ходить разговоров о том, что любая осажденная крепость в истории была обречена на капитуляцию. Если этот Артанский князь такое могущественное лицо, раз уж его должен опасаться сам микадо, к тому ж самовластный монарх, который пришел на помощь погибающему Порт-Артуру – то, быть может, он сумеет объяснить государю Николаю Александровичу, что у нас здесь творится самая неприкрытая измена… Крепость готовят к сдаче, и только командующий сухопутной обороной Роман Исидорович Кондратенко является препятствием для этих замыслов. Пока он жив, Порт-Артур будет сражаться, но если его убьют, катастрофа неминуема.
– Виктор Александрович, голубчик! – сказал я, разволновавшись, – мне непременно необходимо поговорить с вашим князем! Ведь его светлость совершенно не представляет себе, что творится сейчас в Артуре…
– А вы, значит, Михаил Николаевич, хотите его просветить? – полувопросительно, полуутвердительно произнес капитан Коломийцев. – Знаете ли, титул самовластного Великого Артанского князя у Сергея Сергеевича далеко не самый главный. Я бы даже сказал, что он им несколько тяготится, воспитывая в своем окружении одного способного юношу, чтобы впоследствии возложить эту ношу на его плечи. Не думаю, что вы откроете ему что-то новое… Уверяю вас, что осведомлен о происходящем в гораздо большей степени, чем вы думаете. Впрочем, не могу вам сейчас сказать ни да, ни нет. Сергей Сергеевич в настоящий момент очень занят, и было бы совершенно неправильным ему мешать.
– Тогда я попрошу вас не отправлять меня в госпиталь немедля, а, если это возможно, только после разговора с его Светлостью, – сказал я, глядя на то, как артанские санитары, одетые в такие мохнатые накидки, укладывают на носилки постанывающих раненых нижних чинов.
– Хорошо, Михаил Николаевич, мы выполним вашу просьбу, – сказал капитан Коломийцев, вставая на ноги, и обернувшись назад, добавил: – Зинаида, окажи, пожалуйста, этому раненому экстренную помощь…
Тут я опять машинально подумал, что «Зинаидой» должна быть рябая широколицая баба совершенно рязанского вида, и испытал мгновенную досаду от того, что опять не угадал. Из темноты на зов своего командира ко мне выступила не баба, а, скорее, девица, и ее смуглое лицо с высокими скулами и удлиненными глазами, несмотря на уродующие его черные полосы, было прелестно какой-то особенной дикой красотой.
Присев рядом на одно колено, Зинаида посмотрела на меня пристальным «цыганским» взглядом; при этом ее зрачки ярко засветились как у кошки, отчего у меня по коже пробежали откормленные мурашки. Да что за чертовщина? Впрочем, выводы о том, чертовщина это или в самом деле Божий промысел, я делать поостерегся.
Зинаида прикоснулась сухими и неожиданно теплыми кончиками пальцев ко лбу и тому месту, где на шее бьется жилка, провела ладонью над раной, замотанной набухшими от крови бинтами, и, обернувшись к господину Коломийцеву, сказала со странным акцентом, но на вполне чистом русском языке:
– Ранение серьезное, мой командир, но существованию этого богоравного героя оно не угрожает. Как маг жизни низшей ступени я могу только снять ему боль и направить в руки госпожи Лилии. Только она за пару дней сможет поставить его на ноги, чтобы он продолжил совершать свои подвиги.
– Хорошо, – кивнул капитан Коломийцев, – делай.
Я едва успел мысленно покраснеть, подумав: «это я-то – богоравный герой?» и совсем не успел осознать смысл слов: «маг жизни», как Зиночка еще раз прикоснулась указательным пальцем к точке на моем лбу между бровями. От этого касания меня сначала прострелило чувство невыносимого наслаждения, а потом закачало как на теплых морских волнах, и я погрузился в светлый счастливый сон. В этом сне мы уже победили в войне, враг был разбит, а по дорогам прочь от Артура уныло брели длинные колонны японских пленных, конвоируемых всадниками в мохнатых папахах.
Когда я снова открыл глаза, посвежевший и действительно избавившийся от боли, передо мной стояли трое: уже известный мне капитан Коломийцев в своем мешковатом мундире охотника, а также еще две особы, мужчина и женщина, в мундирах, чрезвычайно похожих на те, что носят в русской армии, но буро-болотного цвета. Женщина была эмансипирована, коротко, по-мужски, стрижена, а на ее бедре в потертых ножнах висел массивный меч явно старинной работы. Так могла выглядеть воинствующая варварская принцесса или даже королева, которая пошла на службу в современную армию, если бы это было возможно. Мужчина на фоне этой экзотической дамы выглядел почти обыкновенно; даже висящий на бедре такой же старинный меч не бросался в глаза, но стоило ему посмотреть на меня своим внимательным взглядом, как все мое естество пронзил приступ безграничной преданности.
– Ну, здравствуйте, Михаил, – сказал мне этот человек, опускаясь рядом на одно колено, – я и есть тот Великий Артанский князь Серегин Сергей Сергеевич, которого вы так хотели видеть. Ну-с, не томите, поведайте же наконец все то, что хотели рассказать.
– Ваша светлость… – начал было я.
Но господин Серегин меня сразу же оборвал.
– Послушайте, Михаил, и зарубите на своем носу. Мы с вами на поле боя, а не на светском приеме. И к тому же вы такой же воин, защитник матушки-России, как и я. Сражались вы храбро, были ранены, но с поля боя не ушли, намереваясь, если потребуется, отдать за Отчизну жизнь. Поэтому в неофициальной обстановке дозволяю вам звать меня просто Сергеем Сергеевичем. А «светлости» от меня никуда не уйдут, но только ими я буду перебрасываться совершенно с другими людьми, не здесь и не сейчас…
Я чуть не расплакался от счастья. Ведь я не делал ничего особенного, воевал как мог за Россию, только мне везло больше чем иным моим товарищам, которые погибли, а я все еще жив. И такой человек сам ставит меня на одну доску с собой и говорит, что если я защищал Россию, то достоин чести обращаться к нему по имени-отчеству…
– Измена, Сергей Сергеевич, в Артуре всюду измена, – сказал я, – крепость хотят сдать, и главный изменник – это генерал Стессель, командующий Квантунским укрепленным районом.
Великий князь Артанский с некоторой ленцой произнес:
– А я думал, что генерал Стессель – это карьерист без капли военного таланта, чин которого перерос его самого уже на три головы. Таким человеком, юноша, весьма легко управлять, ведь он не понимает, какое решение будет во благо, а какое нет – чем и пользуются люди из его окружения, друзья и приятели. О нет – настоящий предатель, отдающий пораженческие и деморализующие приказы, носит другую фамилию… Впрочем, мы этим займемся немного позже, на втором этапе. А сейчас, Михаил, вы ничего не хотите мне сказать?
Его пристальный взгляд, казалось, проник в самую мою душу. И вот тут я почувствовал, что внутри меня взывает нечто мощное, побуждающее присоединиться ко всем тем, кого объединил под своим началом этот человек, этот князь неведомой Артании. Но было препятствие – и оно держало меня точно цепями, не позволяя сделать то, к чему неудержимо стремилось все мое существо. Это было так странно, и мучительно, и неожиданно…
Волнуясь, с трудом подбирая слова, я вымолвил:
– Да, Сергей Сергеевич, очень хочу! Я слышу какой-то зов… Этот зов наполняет меня неподвластным мне желанием стать одним из ваших воинов. Но… но я уже принес воинскую присягу государю-императору Николаю Александровичу, и вот… совсем не знаю, как мне быть с этим обстоятельством… сказать по правде, я в замешательстве.
– Да уж, юноша, – ответил тот, – при вступлении в Единство необходимо не только искреннее желание, но и отсутствие сомнений.
– Единство? – переспросил я.
– Именно так – единство, – сказал господин Серегин, – так называется воинское братство людей, мужчин и женщин, решивших разделить со мной тяжесть миссий в путешествии между мирами.
– Между мирами? – растерянно переспросил я, пытаясь понять, что он имеет в виду. – Простите… а как такое вообще возможно?
– А вы, Михаил, наверное, думали, что Великое княжество Артанское спрятано где-нибудь в джунглях Африки и обозначает парочку весьма продуктивных алмазных шахт? – хмыкнул Артанский князь. – Неужели я похож на ушлого промышленника-гешефтмахера, который нагреб денег лопатой и нанял себе маленькую личную армию из отставных офицеров и разного рода искателей приключений, которые знают, что нужно делать по обе стороны от мушки?
Я подумал и покачал головой.
– Нет, Сергей Сергеевич, на такого человека вы не похожи. Но ведь всем известно, что других миров не бывает. Вот тут давеча господин Коломийцев сказал, что титул самовластного Великого Артанского князя у вас не самый главный. И я до сих пор нахожусь в сомнениях и по тому, и по этому поводу…
– Великая Артания – это не только «где», но и «когда», – ответил господин Серегин. – Ее столица Китеж-град расположена в конце шестого века в излучине Днепра, прямо у самых порогов – примерно там же, где в твое время находится город Александровск. Основой для создания первого в том мире государства славян стал племенной союз славян-антов, иначе еще именуемых артанами. В те бесхитростные времена для того, чтобы считаться князем, нужно иметь за душой настоящее княжество.
– Но все равно, Сергей Сергеевич, я не понимаю… – проговорил я, морща лоб и мотая головой от усилий переварить полученные сведения, – не понимаю, как вообще возможно существование различных миров… И даже если по воле Творца такие миры все же существуют, как возможно, чтобы простые смертные могли ходить между ними будто из комнаты в комнату? И, кроме того, даже если ваше княжество находится в шестом веке, я же вижу, что вы сами и многие из ваших людей ничуть не менее цивилизованны и образованны, чем люди нашей эпохи. Мне, человеку с инженерным образованием, такие вещи гораздо более заметны, чем, к примеру, обычному офицеру-армеуту.
Я думал, что господин Серегин обидится на эту мою непонятливость, но он в ответ только хмыкнул и сказал:
– Вы, Михаил, правильно заметили, что все в этом мире делается по воле всемогущего Творца. Я вместе с войском иду через миры по Его поручению, по пути исправляя все, что подлежит исправлению. Больше всего мне нравится отражать вражеские вторжения, как сейчас, но также по приказу Отца мне приходилось смирять Смуту в людских умах и утрясать династические коллизии. Можете считать меня младшим архангелом, земным заместителем Святого Михаила – ибо тот парит в небесах, а я обнажаю свой меч против зла на земле. Вот смотри…
С этими словами Артанский князь с легкой улыбкой на губах не более чем на ладонь подвыдернул свой меч из ножен – и обнажившееся лезвие засияло чистейшим бело-голубым светом, да так, что можно было ослепнуть… У меня захватило дух от этого зрелища, я едва не онемел. Однако все увиденное убедило меня лучше тысячи слов – и теперь я безоговорочно верил в те чудеса Божьи, о которых толковал этот «заместитель архангела Михаила». Он же, убедившись, что я впечатлен, добавил:
– Помимо всего прочего, если это меч обнажить и вздеть над полем боя в самый разгар сражения, то у правой стороны сил и отваги прибавится вдвое против прежнего, а неправедная дрогнет и начнет искать пути к бегству. Но сейчас это преждевременно. Сражение, которое начнется утром, пойдет почти по обычным правилам.
– Да верую я, Сергей Сергеевич, верую! – воскликнул я чуть не плача, – но все равно не могу презреть присягу, данную мной государю-императору…
– Экий вы, юноша, щепетильный, – сказал Артанский князь, – но это и к лучшему. Приму-ка я вас в наше братство кандидатом. У вас – обязанностей никаких, а я, так сказать, возьму над вами шефство и опеку. По крайней мере, если вы, Михаил, и дальше будете так же честно и гордо нести имя русского офицера, то я, в свою очередь, обязуюсь составить вам протекцию. При этом вы всегда сможете переменить решение и принять полную присягу, а у меня изменить свое решение уже не получится.