Хорошо, что мое прошлое с ее мужем никак в итоге не повлияло на нашу родственную и дружескую связь. Я думала, что нашей сестринской дружбе конец, но в итоге мы стали друг другу ближе, чем когда-либо. Наверное, ключевую роль здесь сыграл тот факт, что Камила прекрасно видит, кем теперь заняты все мои мысли. Ключ от моего замерзшего сердца зажат в сильной ладони лишь одного мужчины – моего мужа.
Возвращайся. Согрей меня. Будь рядом.
Амиран, мне холодно без тебя в раскаленном солнцем Асаде.
Я замерзаю в нашем дворце.
Одна.
Сердце болезненно сжимается от тоски, немеет в груди волнами размеренной боли.
Ровно через минуту после ухода новой ассистентки и моей сестры, в кабинет врывается роскошная, обольстительная жена главы АРС.
Медина Каттан – женщина, от присутствия которой стекла в моем кабинете начинают дрожать, вызывает во мне глубокую симпатию и искреннее уважение. Стоит ли надеяться на то, что она отвечает мне взаимностью?
Вместо холодного и сдержанного приветствия, что я ожидаю от госпожи Каттан, Эрика мягко обнимает меня. Удивительно, но мать Нейтана не держит на меня обиды и не винит в проблемах, являющимися последствиями нашей порочной и запретной связи с ее сыном. Мне должно быть все равно, как ко мне относится Медина Каттан, но на самом деле, с сердца спадает еще один тяжкий камень.
– Рада тебя видеть, Алисия, – тепло приветствует меня Медина. Ее пухлые губы, покрытые ярко-алой помадой, невозможно оставить без внимания и немого одобрения – приятно, что многие женщины в Асаде не стесняются самовыражаться и быть собой, выделяться из толпы. Медина – одна из таких, кто никогда не опустит голову, не преклонит колено и при этом всегда будет выражать свое уважение и восхищение достойным людям.
– Я тоже рада. Что привело вас ко мне? – я сажусь напротив гостей. Рамазан и Медина опускаются на те места на диване, которые еще несколько минут назад занимали Камила и Лейсан.
– Хочу познакомить тебя с Рамазаном Бахиром. Он главный архитектор Анмара, – представляет своего спутника Медина Каттан. Как только я обращаю свой взор на мужчину, тут же вспоминаю кто он и чем так знаменит, что мелькает перед взглядом сотен людей Асада каждый день.
«Здание имени Рамазана Бахира…»
«Рамазан Бахир разработал новый проект…»
«Рамазан Бахир признан самым успешным архитектором среди постиндустриальных стран…» – мне вспоминаются сразу несколько положительных характеристик мужчины, которые я часто слышу в сводке новостей.
– Очень приятно увидеть лично того, о ком так много и часто говорят, – вежливо улыбаюсь визитеру. – Вы тот самый непревзойденный мастер, что спроектировал самое высокое здание на Ближнем Востоке. Также, нам стоит благодарить вас за блестящую инфраструктуру в парках Асада. Ну и другие ваши проекты, бесспорно, великолепны. Вы – гордость королевства, – откровенно перечисляю заслуги Рамазана я, глядя ему прямо в глаза. – Ваши творения заслуживают восхищения и похвалы, – выражаю искреннее и истинное мнение, прекрасно понимая, что он сочтет его за вежливую лесть.
Этот привлекательный мужчина вызывает во мне самые приятные эмоции. Рамазан лет на десять старше меня, как и Амиран. Сдержанный, спокойный, и судя по деликатному взгляду, обращенному на жену самого эмира – воспитанный.
Его взор ни разу не спустился ниже уровня моих глаз, а этим грешат многие из секьюрити и охраны. Ну и здания Рамазана рассказывают о нем больше, чем он сам: подобное может спроектировать только гений с уникальным видением этого мира.
– Я так понимаю, вы пришли ко мне с определенной целью, – обвожу любопытствующим взглядом обоих.
– Я хочу представить вам проект планируемого центра для женщин. Его Высочество ввел меня в курс дела и возложил на меня честь оказывать вам содействие, госпожа, – ого, не думала, что архитектор найдет меня сам, а точнее, не ожидала, что Амиран отыщет в своем плотном расписании время решить этот вопрос за меня. – Буду признателен, если вы найдете время, чтобы ознакомиться с чертежами. Готов ответить на все вопросы и внести любые коррективы, если таковые понадобятся.
– Алисия, надеюсь, ты не сочтешь за наглость мое предложение о помощи, – подает голос Медина, прежде чем я успеваю ответить Рамазану. – И позволишь мне участвовать в создании центра.
Естественно, я понимаю, что она здесь тоже не просто так. Она мечтает закончить в Асаде то, чему когда-то сама положила начало.
– Я многое готова взять на себя, при этом следовать твоему четкому руководству.
– Вы уже пытались уже открыть подобные центры, – дипломатичным тоном припоминаю я известный факт.
– Да, но впоследствии из-за ряда независящих от меня причин, они были закрыты, – Медина Каттан сосредоточенно хмурится и взмахивает рукой, позвякивая дюжиной сверкающих браслетов с гравировкой арабских иероглифов. – Все закончилось тем, что у меня остался лишь не физический благотворительный фонд. Все средства я выделяю для оказания помощи пострадавшим девушкам. А мне хотелось бы куда большего, Алисия. У нас общая цель, нужно объединить силы.
– Я полностью поддерживаю. Этот центр станет символом окончания насилия над женщинами в Анмаре. Он будет первым, но не последним. Я заручилась согласием мужа на строительство еще пяти проектов, на реализацию которых заложено три года, – я взволнованно встаю, непроизвольно сжимая руки в кулаки. – Я знаю, где будет построен самый первый. Надеюсь, вы одобрите это место, – прикрывая глаза, вспоминаю слова Амирана и шелест ветра, что служил трагическим аккомпанементом к его рассказу о пятнадцатилетней девочке, которая ничего плохого не сделала, всего лишь впервые влюбилась… как и все мы в пятнадцать – до конца жизни, без оглядки.
«Вчера там же, где ты сейчас, стояла девушка. Она смотрела вниз, качаясь на ветру, из-за всех сил пыталась удержаться на ногах, пока ее отец, братья и другие мужчины из поселения, где она родилась и выросла, один за другим бросали в нее тяжелые камни, стараясь попасть в голову. Так быстрее. Они считали это милосердием. Девочка продержалась три минуты. Говорят, упав вниз, она умерла не сразу. Ее унесло рекой. Тело никогда не найдут, а убийц не накажут», – повторяю про себя голосом Амирана, в красках вспоминая пустырь перед смертельным утесом, бурлящую реку внизу и небольшой городок вдали.
Глава 5
В который раз за последние пять минут, Саваж издает недовольный рык – ее прямой ответ на мою задумчивость, из-за которой я то и дело нервно сжимаю в кулаке ее белоснежную шерсть, вместо того, чтобы размеренно гладить. Уверена, секьюрити, наблюдающие за мной по ту сторону стекла вольера моей тигрицы, считают, что я сумасшедшая женщина, отчаянно играющая со смертью.
Но они не знают о том, насколько сильна и нерушима нить между мной и моей светлой девочкой. Прочная, языческая и никому необъяснимая связь. Я скорее пострадаю от очередного нервного срыва, чем от ее острых клыков или когтистых лап. К тому же, мне не впервой спать, общаться, обнимать, гладить и сжимать в ладони настоящего хищника… когда Амиран дома, я делаю это каждую ночь.
– Прости, моя маленькая дикарка. Еще и будущая мамочка, – извиняюсь перед Сэви я, ощущая, насколько гладкая и успокаивающая на ощупь у нее шерсть. Антистресс для моей нервной системы. Надеюсь, ей не больно. Саваж довольно и лениво мурлычет, переворачиваясь на другой бок, пока я продолжаю поглаживать ее. В последнее время она постоянно меняет свое положение, испытывая дискомфорт из-за растущих тигрят внутри нее.
Мне только предстояло познать подобные неудобства, но, увы…боли в спине из-за вынашивания сына мне больше не святят, как и бессонные ночи, детский плач из-за коликов в животе, постоянные побеги к его кроватке.
– Интересно, какой окрас будет у вашего потомства? – вслух рассуждаю я, вместе с Сэви поглядывая в сторону Тумана, что то и дело подбегает к стеклянной перегородке и манерно ударяет массивной лапой по невидимой преграде между ним и его любимой тигрицей. Мой взор резко перестает фокусироваться на диком звере, а разум уплывает во мглу подавляющих мыслей.
Теперь меня тревожит не только внезапная потеря малыша, но и постоянные сомнения в нашем совместном будущем с Амираном. Телефонные звонки, ненадолго соединяющие нас с мужем, не приносят утешения, не прогоняют ночные кошмары.
Мне нужен Он, рядом. Его руки, губы, прикосновения.
Я, как никогда, нуждаюсь в любви, нежности и заботе.
А он? Что у него в душе, сердце? В мыслях? Что если в глубине души его тоже терзают опасения, что я больше не смогу? Что со мной что-то не так?
А мне прекрасно помнится, насколько ему важно потомство, когда дело касается его драгоценного зверинца. Чего уж говорить о его собственном.
Будет ли он, по-прежнему, одержим мной? Будет ли любить меня, оберегать и защищать, желать меня? Буду ли я также сильно любима им, если не смогу иметь больше детей? И чего стоят такие чувства, если ответ «нет»?
Я знаю, что он бы сейчас ответил. Слово «нет» он просто бы не принял, не допустил в нашей возможной реальности. И возможно, если Мир сейчас бы был рядом, я бы была куда позитивнее. Ну а пока – сплошная тревога и диалог с собой.
– Госпожа, на территорию дворца прибыла гостья – родственница наследника. Она временно заселится в гостевой дом на берегу залива, – оповещает меня один из новых охранников, которого, кажется, зовут Зейн. Секьюрити зачастую выглядят настолько одинаково, что я иногда их путаю между собой.
Если это снова Жасмин или Зарина, то у меня к Амирану серьезный разговор.
– Что еще родственница? Я не совсем понимаю, – мы с Саваж синхронно поворачиваем голову в сторону Зейна. – Амиран в курсе?
– Естественно, мы получили особые распоряжения в отношении гостьи.
– Кто она? – требовательно спрашиваю я.
– Дочь брата правителя – Искандера Аль-Мактума, госпожа, – официальным тоном сообщает телохранитель.
Я с неохотой прощаюсь со своей пушистой, уютной и умиротворяющей беременной подругой и направляюсь в резиденцию, чтобы лично узнать у Ди, какого черта происходит. Может она знает ответ на набивший оскомину мне вопрос: бесконечный поток женщин на территорию дворца когда-нибудь прекратится?
– Я давно знакома с Вирджинией, Алисия, – через десять минут, Дайан представляет мне нашу новую гостью, предварительно крепко обняв прибывшую девушку посреди просторного холла. – Джина, я так скучала.
Огромных усилий мне стоит держать язык за зубами и не послать новоприбывшую на мою территорию девицу, будь она хоть трижды родственницей. Мне эта Джина никто, и я не нуждаюсь в новых друзьях. Тем более, женского пола. Тем более, с разрешения моего мужа. Он совсем свихнулся, позволяя очередной женщине разгуливать по резиденции, не удосужившись объяснить, что дочь извращенца Искандера аль-Мактума тут забыла.
Я закалилась, как сталь, обрела железную выдержку, и мне все чаще удается контролировать свои эмоции. Хотя огромную и взбалмошную часть меня, так и подмывает ляпнуть: «В доме отца Вирджинии места не нашлось?», но Дайан видимо, итак, уже читает этот немой крик по моему взгляду и легким взмахом ресниц, и немым взором уверяет меня «это не то, о чем ты подумала».
Очень на это надеюсь. Иначе, зачем Амирану устраивать проходной двор из нашего дома? Хотите погостить во дворце наследника Анмара? Без вопросов. Кто следующий? Амиран Аль-Мактум ждет всех! Еще большей тревожности добавляет осознание того факта, что браки между двоюродными братьями и сестрами в Анмаре не запрещены.
– Добро пожаловать, Вирджиния. Чувствуй себя, как дома, – я нахожу в себе силы с достоинством встретить гостью. Без истерик и выяснения отношений с Дайан. Уверена, ее появлению найдется логичное объяснение, которое угомонит бушующий шторм ярости в моей душе.
На проявление этой ярости у меня просто нет сил. Они покинули меня вместе с ребёнком и я не знаю, вернутся ли они ко мне снова.
– Благодарю, Алисия. Безумно рада увидеть тебя собственными глазами. Теперь я понимаю, почему Мир ждал тебя и так долго не женился, – журчащим голосом любезничает со мной Вирджиния. Я бы хотела сказать, что ее голос звучит фальшиво, но на первый взгляд незваная гостья кажется доброжелательной и безобидной. Мой взор скользит по черной абайе и плотному платку, покрывающему ее волосы – естественно, Вирджиния мусульманка, но судя по отсутствию обручального кольца – девушка не замужем. Но, с другой стороны, будь у нее муж, она бы сюда не заявилась.
Раздражает еще и то, что Вирджиния примерно моего возраста. Может, даже чуть младше. Удивительно, что Искандер Аль-Мактум не позаботился о муже для дочери. Продолжением рода в Анмаре одержимы абсолютно все мужчины, без исключения. Вспоминая об Искандере и том самом дне свадебного путешествия, когда я была вынуждена с ним познакомиться и лицезреть его неприятную фигуру, я рефлекторно морщусь.
– Она у Рана просто волшебная. Самая лучшая, – крепко обнимает меня Дайан. – Сначала мы не особо ладили…но, если честно, я просто жутко ревновала брата, – хихикает Ди, подтверждая мои догадки о причинах наших конфликтов в прошлом.
– О да, я понимаю, – многозначительно тянет Вирджиния. – Ты всегда превращалась в злобную фурию, если видела рядом с Амираном любую особу женского пола.
– Ты стала приятным исключением, – обескураживает меня своим ответом Дайан.
Что? Что, мать вашу?
– Только потому, что не представляла угрозы для сердца твоего брата, – тепло отзывается Вирджиния. Я едва не киплю от негодования. Объясните мне кто-нибудь, что происходит!
В выразительных янтарных глазах гостьи отражается озорство и приятные воспоминания, о которых мне ничего неизвестно. Почему? Если девушки – близкие подруги, то подобное молчание выглядит подозрительно. Или я снова придумываю несуществующие проблемы?
– Тем не менее, мне лучше всех известно, как ты не хотела отдавать Рана в чужие руки, – упоминая моего мужа, девушка подтверждает факт близкого знакомства с ним, хотя это и так очевидно. Как иначе Дайан могла подружиться с дочерью Искандера аль-Мактума, если не через родного обожаемого брата?
– Дайан, насколько я знаю, ты постоянно жила в США. А Вирджиния, наверняка…, – сдержанно, из банальной вежливости начинаю интересоваться я, чтобы прояснить некоторые важные для меня моменты.
– Мы учились вместе с Дайан, на одном факультете в Америке, – бестактно перебивает меня Вирджиния, за что я награждаю ее высокомерным и колким взором, но девушка лишь широко и непринуждённо улыбается. – Я с трудом уговорила отца позволить мне учиться в Штатах, и он разрешил только после того, как Амиран пообещал ему присматривать за мной. В то время Ран территориально чаще находился в Нью-Йорке, чем в Асаде. В итоге, его обязанности взяла на себя Ди. Амиран убил одним выстрелом двух зайцев, отправив нас в один университет.
– Но, разве ты не раньше должна была получить образование? – недоумеваю я, обращаясь к Дайан. Вопрос не лишен оснований – между девушками большая разница в возрасте.
– Меня отчислили, когда я забеременела в первый раз, а потом было не до учебы, – с досадой объясняет Дайан. – Если бы не Ран, так бы и не получила диплом. Джина преувеличивает мои заслуги. Брат обеих нас строил, как на плацу. Полный отчет после каждой сессии, железный контроль. Как итог – ни одного дисциплинарного выговора за четыре года. Строже надзирателя, чем Амиран представить трудно, – расслабившись, смеется Ди.
Я ее веселья не разделяю. Мне дико не нравятся всплывающие подруги из прошлого мужа. Мне тоже «трудно представить», что его может связывать с женщиной просто дружба, даже если эта женщина – кузина.
– Мир умеет мотивировать усердную тягу к знаниям, – продолжает щебетать Вирджиния, – Могу тебя заверить, Алисия, ни одной из нас не приходило в голову нарушать правила университета, и я благодарна ему за это.
– Джина – дипломат, – с гордостью заявляет Ди.
– Секретарь в консульстве, – поправляет помрачневшая гостья. – В данный момент бывший.
Мне почти неинтересно слышать это. Не могу сказать, что что-либо способна чувствовать сейчас, кроме парализующего шока и удушливой внутренней пустоты.