– Сейчас, сейчас, – бормотал я и принимался исследовать следующий участок ровно с тем же успехом.
– В чем дело, Якоб? – спросила Лотта.
– Я не помню, – со стыдом признался я. – Я не могу найти замок. Мы с Герсебомом были здесь всего один раз и я… я просто не помню.
Теперь уже мы искали нужную трещину втроем. Лотта и Брант осматривали поверхность скалы с помощью крохотных, толщиной в палец, фонариков, свет которых, как я предположил, имел электрическую природу, однако и они помогали мало. Все трещины были похожи друг на друга, и ни одна не выглядела как результат человеческого воздействия на тысячелетний камень.
Я почувствовал легкое прикосновение к плечу и обернулся. Рядом стоял Гемм. Он вдруг приложил ладонь к скале и повел тихо и осторожно, словно гладил шершавую поверхность. Отошел на шаг в сторону и повторил то же самое в другом месте. Движение его руки замедлилось и прекратилось.
– Здесь по-другому, – сказал он.
– Что по-другому? – раздраженно осведомился Брант.
– Не знаю… но скала здесь почему-то другая.
Трещина была, как трещина. Тянулась примерно на полметра, разветвляясь на несколько отростков. Я сунул в нее краешек диска и осторожно повел вниз. Диск двигался без задержки, и вдруг будто кто-то поджидавший там, внутри каменной тверди, выдернул диск из моих пальцев. От неожиданности я вскрикнул, попытался схватить ускользающий кончик цепочки, но она уже исчезла вместе с диском.
– Что случилось? – воскликнул Брант.
Мне нечего было ему ответить. В полной растерянности я стоял перед скалой, не зная, как быть дальше. Брант и Лотта молча смотрели на меня. В глазах первого загорался гнев, в глазах Лотты – тревога. Однако слов, которые наверняка приготовил для меня Брант, мне услышать не пришлось, потому что часть скалы мягко, без шума и скрежета отъехала в сторону, открыв проход в рост человека.
– Я же говорил, что все будет в порядке, – брякнул я совершенно не к месту и первым шагнул в проход.
Здесь было достаточно светло. Длинный тоннель освещался льющимся с потолка неярким светом неизвестного мне происхождения, гладкие, ровные стены были отнюдь не каменными и немного теплыми на ощупь. Тоннель шел совершенно прямо, без поворотов и ответвлений и вскоре привел нас к следующей двери, совершенно обычной на вид, которая распахнулась от легкого нажатия. За ней открылся большой круглый зал. В стенах его справа и слева имелись еще две двери, а у противоположной от нас стены стояла та самая машина, которая и представляла собой суть Станции и к которой Герсебом строго-настрого запретил мне приближаться в одиночку.
Брант нетерпеливо отстранил меня и бросился к машине. Некоторое время он что-то делал, поворачивая странные выступы на теле устройства.
– Лотта! Опознаватель! – крикнул он, принял из ее руки диск с вырезом, ткнул в открывшееся отверстие и отступил на шаг, наблюдая за темными значками, бегущими по засветившейся на передней панели машины полосе.
– Время активации перехода тридцать семь минут, – непонятно для меня сообщил он. – Скоро все закончится…
Полоса на панели тем временем меняла цвет, то вспыхивала ярче, то становилась тусклее. Мы все – особенно я с Гораном – заворожено смотрели на это зрелище, не оборачиваясь и забыв обо всем прочем.
И совершенно напрасно.
– Мы все-таки успели вовремя, – раздался за нашими спинами голос.
Я обернулся и увидел обоих наемников, тех самых, что подошли ко мне в подвальчике Фарнифа несколько дней назад, весьма довольных и ухмыляющихся. Вслед за ними в подземный зал быстро вбегали вооруженные люди, а последним неторопливо вошел Локуфа – огромный, толстый, с бородой, начинавшейся чуть не от самых глаз, сквозь которую сверкали распахнутые в довольной ухмылке зубы.
– Брант, неужели ты надеялся от нас уйти? – осведомился старший из ищеек. – Негоже красть то, что по праву принадлежит другим. Вы все, отойдите от транслятора!
У обоих в руках словно ниоткуда появились короткие пистолеты, похожие на тот, что я видел у Лотты. Мы отступили вправо, сгрудившись тесной кучкой. Лотта и Брант закрывали Гемма своими телами.
– Мы не жаждем крови, Брант, – сказал старший. – Вы отдадите нам мальчика и можете отправляться куда хотите. После нас, разумеется. Впрочем, я знаю, что ресурса этой Станции хватит еще на десяток переходов, так что беспокоиться вам не о чем.
– Вас будут искать по всему Космосу, – угрожающе проговорил Брант. – Вы не представляете, какие силы бросит федерация, чтобы наказать ваших хозяев.
– Это уже не наша забота, – равнодушно махнул рукой человек со шрамом на подбородке. – Мы всего лишь делаем свое дело. Как и ты, Брант. Именно поэтому я не держу на тебя зла, хотя по твоей вине погибло несколько моих товарищей.
– И моих тоже, – ответил Брант. – По твоей вине.
– Мы оба делали свое дело, – повторил человек со шрамом. – Отдай мне мальчика и отправляйся домой. У тебя нет другого выхода, тебя поймут и не станут уж очень сильно наказывать.
Пока происходил этот разговор, люди Локуфы придвигались все ближе, а потом четверо внезапно бросились на ищеек, совершенно не ожидавших нападения от своих союзников, обезоружили их и толкнули к нам. Остальные ружья нацелились на нас и на обоих вчерашних преследователей.
– Локуфа, что ты задумал? – осведомился старший наемник. Страха в его голосе не было – одно лишь спокойное недоумение. – Что ты задумал? Мы хорошо заплатили тебе и твоим людям. Сейчас ты получишь еще немалую сумму. Ты нарушаешь наше соглашение.
– Я его меняю, – ответил Локуфа. – Ты скрыл от меня самое главное. Этот мальчишка стоит намного дороже.
– Сколько ты хочешь?
– Пока еще я не решил, – ухмыльнулся Локуфа. – Я должен подумать. Скажем… в десять раз больше.
– Ты все получишь, – согласился старший наемник. – Деньги будут ждать тебя в Климбе после того, как один из нас уйдет отсюда с мальчиком.
– Нет, не так, – покачал головой Локуфа. – Уходить вы можете хоть все сразу. Но мальчишку мы заберем с собой. Он вернется к вам, как только я получу всю сумму.
– Возьми в заложники меня, – предложил наемник. – Поверь, моя цена достаточно высока.
– Мальчишка останется здесь! – рявкнул Локуфа. – И по-другому не будет.
– Как скажешь, – пожал плечами старший. – Я подчиняюсь твоему решению.
А затем произошло такое, чего я не мог ожидать никак. Все четверо – и преследуемые Брант и Лотта, и преследователи – человек со шрамом и его напарник, одновременно взорвались действием, словно единый организм. Три мужчины бросились в ноги бандитам Локуфы, сбивая их подкатом по двое за раз, словно гнилые столбы. Лотта, из ладони которой будто вырос пистолет, с удивительной скоростью и точностью всаживала пули оставшимся на ногах в середину лба. И первым, получившим пулю, оказался Локуфа. Брант и наемники-ищейки тем временем сокрушали хребты, шеи и ребра тем, кто делал жалкие попытки сопротивляться. Все совершалось быстро, невероятно быстро и должно было закончиться меньше, чем за минуту, но в течение этого короткого времени я успел шепнуть на ухо Гемму несколько слов и подтолкнуть его к боковой двери, от которой нас отделяло всего несколько шагов…
Последний хрип и последний стон смолк. От Локуфы и его людей больше ничего в этом мире не осталось. Наемники и Брант взглянули друг на друга с одинаковым выражением одобрения. А потом одновременно посмотрели на нас.
– Где мальчик? – спросил человек со шрамом.
Лотта растерянно повернулась ко мне.
– Гемм побежал туда! – завопил я. – В эту дверь! Скорее! Там пропасть!
И Горан тоже закричал:
– Он побежал туда!
Мы бросились к двери, но и Брант, и оба наемника оказались быстрее. Отшвырнув нас в сторону, они ворвались в темный коридор, и, когда я вбежал туда вслед за ними, то услышал лишь удаляющийся топот ног.
Сильная рука ухватила меня за плечо, развернула и прижала к стене.
– Куда он побежал? – спросила Лотта. Сейчас ее слова звучали не хрупким звоном хрусталя, а голосом закаленной, смертельно опасной стали. Я осознал, что любая моя попытка сопротивляться будет подавлена решительно и мгновенно.
– Я был там только один раз, – пробормотал я. – Коридор кончается в пещере, там – пропасть без дна. Нужно его остановить…
Дальше слушать она не стала, отпустила меня и исчезла, словно тень. Мы с Гораном, как могли, поспешили следом. Этот коридор освещала лишь тусклая полоска-путевод на правой стене, да и она кончилась через сотню шагов и дальше мы брели практически вслепую, пока не увидали метавшиеся блики фонарей там, где коридор выводил на неровную каменную площадку, за которой была лишь пустота.
Там, далеко внизу, лениво вздыхала океанская вода, проникшая в сердце горы сквозь подземный тоннель. А на краю площадки стоял Брант. Оба наемника были рядом. Старший держал младшего: наклонившись над провалом, тот светил туда своим маленьким, мощным фонарем. Я осторожно подошел и заглянул. Свет фонаря легко рассекал темноту до медленно колышущейся воды. На ее поверхности плавал предмет, в котором я узнал куртку Гемма…
Мы снова стояли в зале, заваленном мертвыми телами.
– У нас с тобой ничего не получилось, Брант, – с коротким смешком сказал старший наемник. – Все оказалось напрасно.
– Это вы его убили! – крикнула Лотта. – Он погиб из-за вас! Ты не понимаешь, что вы совершили.
– Ну-ну, – поднял открытую ладонь старший. – Я прекрасно знаю, что бы произошло с мальчиком, окажись он в лаборатории Агентства, где из него стали бы извлекать то, что в нем спрятано.
– Он остался бы жив, – упрямо сказала Лотта.
– Только это был бы уже совсем другой мальчик, уважаемая Лотта, разве не так? Вы бы не стали ждать, пока он вспомнит все сам, без посторонней помощи. Вам пришлось бы ждать несколько лет, а ждать, как я понимаю, никто не намерен…
– Он остался бы жив, – повторила она.
– Конечно, – улыбнулся человек со шрамом. – Без воспоминаний, без мыслей и чувств. Полагаю, в некотором отношении можно сказать, что он бы стал вполне счастлив.
– А что бы сделали с ним вы?
– Я? – удивился человек со шрамом. – Ничего. Мы должны были только найти Гемма и доставить его тем, кто нас нанял.
– Ну конечно! – воскликнула Лотта. – А дальнейшее вас уже не касается.
– К чему эти упреки? – мирно произнес старший наемник. – Нам нет никакого смысла ссориться. Все уже позади. И мы, и вы провалили свое задание. Вы вернетесь в Агентство и получите то, что, по мнению вашего начальства, заслужили: вас понизят в должности или отправят смотрителями в такие же захолустья. Может, кто-то из вас получит место как раз здесь, на Грете. Но нам тоже достанется. И побольше, чем вам. У нас другие условия контракта. Поэтому, пожалуй, мы не вернемся туда, откуда нас послали. Поищем что-нибудь поспокойней. И чтобы никто не знал, что именно мы нашли и куда делись. Брант, вы не возражаете, если мы отправимся после вас?
– Да как хотите, – сказал Брант. – Мне плевать. Какая теперь разница.
Он шагнул к машине, ткнул пальцем в одну из выпуклостей и повернулся к Лотте.
– Все готово, мы можем уходить.
Никто из них не счел нужным попрощаться ни со мной, ни с Гораном. Лотта лишь глядела мне в глаза и не отрывала взгляда, пока не пропала вместе с Брантом в неяркой вспышке.
Я отвернулся и обнаружил, что оба наемника пристально смотрят на меня, то ли с сожалением, то ли с иронией.
– Ты будешь ее долго вспоминать, капитан Якоб, – сказал старший.
– Вас я тоже не забуду, – буркнул я.
Они переглянулись и засмеялись.
– Вот и хорошо. Но нам тоже пора уходить. Жаль, что нам так и не удалось отведать моллюсков на вертеле. Желаю тебе выбраться живым с острова. Прощай, капитан!
Они подошли к машине и исчезли. А светлая полоса на теле машины погасла, и в тот же миг мы с Гораном поняли, что в зале постепенно, медленно-медленно начал меркнуть свет.
Я подошел к распахнутой двери в тоннель и негромко окликнул:
– Гемм! Они все убрались отсюда.
Было холодно, но солнечно. «Клео» плавно покачивалась на мягких волнах бухты, сверкая свежей заплатой на боку. В трюме методично чавкала помпа: Гемм старательно откачивал последние капли воды. С берега несло вкусные запахи – где-то там, спрятавшись от ветра, Горан жарил на костре последний для нас на этом острове обед.
То, что я шепнул Гемму, когда в зале Станции происходила схватка между бандитами Локуфы и пришельцами, он услышал, понял и выполнил предельно точно. Добежал до пропасти и спрятался в расщелине. Швырнуть вниз свою куртку я ему не советовал – это он сам придумал. А потом, когда все утихло, Гемм вернулся к нам.
Из того, о чем говорили Брант и наемники, я понял: когда-нибудь Гемм вспомнит то, что завещал его отец. Вспомнит, если захочет. Если ему это понадобится. Только решать тогда уже будет он сам. Но пока он будет делать только то, что ему нравится. А нравится ему плавать вместе со мной и Гораном на лучшем судне побережья. Вот так мы с Гораном приобрели неплохого юнгу, из которого когда-нибудь возможно получится капитан.
Туп-туп, туп-туп – стучала помпа и вдруг смолкла. Крышка трюмного люка откинулась, и над палубой показалась голова Гемма.
– Капитан Якоб! – позвал он. – Воды в трюме больше нет.
На берегу показался Горан. Забравшись в ялик и осторожно пристроив меж банок вертела с дымящимся мясом молодой каракатицы, он оттолкнулся веслом от берега и развернул ялик носом в сторону «Клео».
– Юнга, на борт! – крикнул я. – Принять шлюпку! Готовиться к отплытию!..
Гемм выскочил из трюма и побежал встречать Горана.
Мертвые земли
Отчего-то этой ночью сон мой был особенно долог и крепок, разбудил меня лишь металлический щелчок – такое случалось со мной крайне редко. Щелчок означал, что уже семь утра и двери наших камер открыты электрическим импульсом, посланным с центрального пульта охраны. С этого звука начинался день каждого из обитателей нашего дома.
Я кое-как открыл глаза. Над дверью скудно светилась синяя ночная лампочка. Окно оставалось темным: длительность осенней ночи все увеличивалась, а наружное освещение здесь отключалось ровно в одиннадцать вечера из экономии. Я поднялся и подошел к окну. Это действие было чисто рефлекторным, сквозь стекло, словно заклеенное с улицы черной бумагой, ничего разглядеть было невозможно. Лишь включив свет, я увидел прутья решетки и убедился, что за прошедшую ночь в моей судьбе ровным счетом ничего не переменилось. Я по-прежнему находился в заключении, в своей камере.
Строго говоря, это место называлось не тюрьмой, а спецобъектом номер такой-то – дробь – такой-то. Хозяева называли его еще мягче – Питомником. Занимаемые нами помещения именовались, естественно, не камерами, а комнатами, что, впрочем, никак не отражалось на сути. Предназначением Питомника была строгая изоляция его населения от всего остального мира. А намертво привинченные к полу ножки кроватей и стола, наличие в каждой комнате унитаза и умывальника и, напротив, отсутствие иных предметов мебели (исключая стенной шкаф за раздвижными дверцами), обнажали эту суть до полного неприличия.
Я попал сюда в результате собственной глупости, и осознание этого обстоятельства, точнее, не утихающий сарказм по отношению к самому себе, не позволяло мне окончательно податься меланхолии. Когда началась эпидемия и страна фактически распалась на удельные владения тех, кто в тот момент обладал реальной властью над территориями – будь то партийные выдвиженцы или обыкновенные бандиты, – способ моего существования не претерпел почти никаких изменений. Болезнь надо мной была не властна, а преодолевать всевозможные кордоны на границах областей и городов, да и вообще на каких бы то ни было границах, не представляло для меня труда никогда. Я путешествовал по-прежнему, нигде не задерживаясь надолго и стараясь не привлекать к своей персоне излишнего внимания.
Ловушки на меня расставлялись достаточно давно, хотя и без малейшей надежды на успех: моя поимка как следствие спланированных и организованных действий была невозможна в принципе. Встретиться со мной кому бы то ни было можно лишь при наличии на то моей собственной доброй воли, или моей же беспечности. Как раз это, последнее, и произошло. Я всегда держал в поле зрения своих потенциальных недоброжелателей – криминальные организации и работающих на них продажных сотрудников милиции. Федеральная служба безопасности в число возможных врагов никогда не входила. Во-первых, потому что я никогда не преступал Закона. Во-вторых, даже если бы такое случилось, ФСБ до того не должно было быть никакого дела – мелкая сошка вроде меня вне компетенции этой организации. В-третьих, я не предполагал, что спустя пять лет после начала Катастрофы она все еще сохраняет былые силы и влияние. Ну, и последнее. Я ровным счетом ничего не знал (добавлю: и не мог знать) о существовании Конторы и конечно же самого Проекта. Поэтому взяли меня очень легко.