Они перебудили и перепугали всех соседей на этаже! А когда вывалились на площадку, и с лесенки скатились кубарем, вообще весь подъезд переполошили.
Наряд полиции приехал на удивление быстро, взяли обоих под белы ручки, запихали в машину и увезли в каталажку. А Мария Ивановна, спотыкаясь, бежала за машиной, вытирала на ходу слезы и выла на весь квартал, умоляя отпустить ее Митеньку, ведь мальчик ни в чем не виноват…
– Игнатьев! – еще даже не расцвело, когда у решетки КПЗ появился дежурный, – На выход!
Полицейский открыл калитку и, выпустив юношу, указал рукой направление. Ветер поплелся по серому длинному коридору, руки его были зажаты в наручниках за спиной, а за ним по пятам следовал дежурный, исполняя обязанности конвоира.
– Комната 128! – скомандовал дежурный.
– Что там? – с испугом спросил юноша.
– Вопросики! – рявкнул полицейский, открыл дверь и втолкнул туда задержанного.
В небольшой комнате стоял обычный письменный стол, за которым сидел человек в штатском, напротив него стояла деревянная лавка.
– Садись, – дежурный толкнул Ветра в плечо, и тот рухнул на скамью. После чего полицейский, как-то странно, почти по военному, отдал честь и вышел, оставив мальчика наедине с человеком за столом.
– Игнатьев Ветер Игоревич, 25 августа 2000 года рождения, уроженец города Н? – человек вычитал этот вопрос где-то в своих бумагах.
– Да, – ответил юноша.
– Ну, что, ветерок, уклоняемся?
– Чего? – не понял вопроса Ветер.
– От армии, говорю, на каком основании уклоняемся?
– От армии? Я не понимаю…
Для Ветра все случилось внезапно и совершенно, абсолютно неожиданно. Нет, он, конечно, знал, что находится в призывном возрасте и военкомат посещал исправно, и об отсрочке на обучение знал. Только, почему-то, обо всем этом мгновенно забыл, когда принял решение покинуть институт.
Не вспомнил он об армии и когда в спешке кидал свои вещи в сумку, и когда прыгал в первый попавшийся поезд дальнего следования. Не одна мысль об этом не проскочила в его голове, когда он искал себе жилье в незнакомом городе, и когда устраивался на работу…
В то время в его голове не было места рациональности, им целиком и полностью владели эмоции и чувства: неразделенная любовь, ревность, обида… В силу молодости, буйства гормонов и глупости, он не мог тогда думать ни о чем другом, только о ней. Вернее о себе.
Все его существо захватила мысль о несправедливости жизни, об одиночестве, о том, что он ничем еще такого не заслужил, и наказан судьбой напрасно.
Со временем буря в душе улеглась, и жизнь потекла в обычном русле, без приключений, потрясений и зла. Дом, тренировка, работа, дом.
Заработанных денег вполне хватало на еду и жилье, но не на что-то большее, и иногда он подумывал о том, чтобы вернуться в институт, доучиться и начать работать по специальности. Только юношеская гордыня и стыд не позволяли ему повернуть назад.
Он боялся возвращаться, боялся, что снова увидит ее и потеряет рассудок. Он не мог позволить себе снова пережить это, предпочитая расслабиться и просто медленно плыть по течению.
А теперь прошлое настигло его, как всегда, внезапно и, как всегда, совсем не вовремя…
– От армии, говорю, на каком основании уклоняемся? – вопрошал военный в штатском, пристально, не мигая, глядя Ветру в глаза.
– От армии? Я не… знаю…
– Не знаешь? – кажется, военком даже засмеялся, – Не знаешь на каком основании? Или не знаешь что военнообязан?
– Я забыл…, – тихо буркнул Ветер себе под нос.
– Забыл он! Бедняжка! – комиссар встал и направился к двери, – Ну, что ж, ща вспомнишь…
Он открыл дверь и позвал полицейского, который все это время ждал в коридоре:
– Я его забираю, – сказал мужчина, указывая на парня, – Наручники снимите, и оформляйте передачу. Надеюсь, у тебя документы с собой? – он посмотрел на юношу.
– Дома…
– Не вопрос, – кивнул военный, явно ожидая такого ответа, – Заедем по пути.
Вы знаете, где находится этот Норильск? А, вот, Ветер не знал. Его направили туда намеренно с целью наказать беглеца, в этом он не сомневался. Он слышал несколько разговоров и насмешек в свой адрес от офицеров, встречавшихся им на пути.
Пока они добрались до части, они пересекли почти всю Россию. Самолетами, поездами, машинами. И в каждом промежуточном пункте им приходилось отмечаться, и каждый встречный начальник считал своим долгом пожурить беглеца и сообщить ему, что поделом ему Норильск достался.
Основной призыв уже давно закончился, так что, младший лейтенант Хатько, конвоировавший Ветра к месту службы был совсем не в восторге от этого путешествия. Но что поделать? Служба. И он, стиснув зубы, тащил мальчишку за полярный круг, иногда бурча себе под нос, что-то вроде:
– Вот, там-то ты узнаешь, что такое ветер… Познакомишься со своей семьей: стужей, морозным туманом и ледяным дождем, – а потом конвоир хихикал себе под нос, считая свою шутку очень забавной.
При этом с самим Ветром он за все время не перекинулся и словом, отдавая ему лишь короткие единичные приказы:
– Жди здесь! Стой! Садись! Вольно…
А в Норильске в самом разгаре было лето. Стояла невыносимая жара, столбик термометра поднимался днем до невиданных +14 градусов, а с окружающего его бесконечного поля дули совсем не летние холодные ветра.
Выносить такую жару без теплой кофты было довольно трудно, и Ветер, стоя на посадочной площадке у самолета, быстро понял, что в тонкой, почти прозрачной майке, ему, мягко говоря, не комфортно.
– Что, нравится тебе твой родной брат, ветер северный? Ты с ним дружи, он с тобой надолго!– лейтенант хлопнул юношу по плечу, хмыкнул и, сменив тон, скомандовал: – За мной, шагом марш!
Он двинулись к УАЗику, припаркованному на самом краю взлетной полосы аэропорта. Было нестерпимо холодно, зубы юноши уже начинали стучать, но комиссар, как будто специально, шел медленно, будто прогуливаясь по морскому пляжу.
– Разрешите обратиться? – спросил Ветер к конвоиру, выудив откуда-то из-под сознания форму обращения к старшему по званию.
– Не разрешаю, – рявкнул тот, и снова хмыкнул. Ему, как будто доставляли удовольствия страдания пацана.
«Садист» – подумал Ветер, обхватил руками озябшие плечи и поплелся следом за командиром.
Как же хорошо было в машине, тепло и комфортно. УАЗик, несмотря на свою убогую подвеску, перемещался по разбитому асфальту довольно плавно, проглатывая практически все колдобины и кочки на неровном, проеденном морозами дорожном полотне.
Ветер пытался смотреть в окно, но, насколько хватало глаз, простиралась безжизненная равнина, покрытая скудной пожухлой травой. За весь путь, ему не удалось разглядеть ни одного дерева, зато он насчитал штук десять заводов с дымящими трубами, появляющихся то там, то тут на горизонте.
Согревшись и не найдя пищи для глаз, юноша задремал. И ему снилась Ольга, она улыбалась ему, тянула к нему свои тонкие пальцы, беззвучно звала. В лучах восходящего солнца, ее темные гладкие волосы искрились невероятным золотым блеском. Она была прекрасна, он был с ней счастлив.
– Игнатьев, на выход! – вдруг сказала женщина мужским голосом.
Ветер даже вздрогнул от неожиданности. И проснулся.
Он все еще был в Норильске, на заднем сиденье военного УАЗа, а перед ним маячило лицо того самого лейтенанта. Он держался за ручку двери машины и противно так ухмылялся:
– Ты что? Уснул что? Выгребайся! Приехали!
А потом началась служба. Бесконечная череда похожих друг на друга дней, подъемов, отбоев и совершенно бесполезных заданий. «Чтобы солдат не делал, лишь бы задолбался» – был девиз командира взвода.
Хорошо, хоть, одежду выдали по сезону, обуви, правда, не было подходящего размера, поэтому Ветру пришлось носить сапоги на два размера больше. По началу мозоли не давали спать, но уже через несколько дней, в местах трения на пятках образовались наросты, и жить стало чуточку легче.
К рядовым никогда никто не приезжал. Шутка ли, Норильск? Сюда запихивали проштрафившихся, беглых, и, что называется, сложных подростков. Чтобы не убежали, потому что некуда.
Часть окружали бескрайние равнины, переходящие в высокие сопки, и одна единственная дорога, ведущая в город. Тут даже в самоволку не уйдешь… Полная безнадега…
Бумажную почту привозили раз в три месяца, и это был настоящий праздник для ребят, единственная возможная весточка из дома. Никто из них не ждал посетителей и все радовались хоть какому-то общению с близкими.
Ветру не писал никто. И от этого становилось еще тоскливее.
Потому, когда в столовой к нему подошел сержант, Ветер ждал от него чего угодно, только не этого. Лицо сержанта выражало что-то неоднозначное, непонятное, новое. Что это было? Удивление? Уважение? Испуг? Зависть?
– Игнатьев, – сказал он. Не сказал скорее, а процедил сквозь зубы, почти что выплюнул, – К тебе мать… приехала…
Глава 7
– Карим Дмитриевич, – перебила Ольга нотариуса на полуслове, – Его нужно вернуть! Срочно!
– Это не возможно, Оленька! – старик даже закашлялся от возмущения, – Ну, то есть, можно, конечно, но это будет стоить огромных денег… Это военные, понимаешь ты? С ними очень трудно договориться, особенно теперь… Столько пагонов слетело, каждый за свою голову трясется…
– Мне все равно, сколько это будет стоить, – отчеканила Ольга, – Назовите сумму!
– Погоди, погоди, не гони лошадей… Сумму ей… Это вообще не телефонный разговор, к тому же, еще сначала нужно найти человека, который не побоится, понимаешь ты? – он замолчал на секунду, но так и не дождавшись ответа, спросил, – Что у тебя за интерес к этому… Игнатьеву? Чего ты к нему так прицепилась…
Ольга такого вопроса не ожидала. Карим уже много лет работал семейным адвокатом Филатовых, и все давно привыкли, что он не задает вопросов. Это делало его идеальным помощников, к которому можно было обратиться абсолютно в любой ситуации. Впрочем, за это ему и платили.
А тут, вдруг, решил любопытство проявить, стареет, похоже.
– Это личное, – выпалила Ольга, не раздумывая.
– Личное? Любовь что ли? – в трубке послышался смешок, – Он же молодой совсем, Оль, зеленый…
– Какая еще любовь, Карим Дмитрич? Ты за кого меня держишь? Это просто сын моей хорошей подруги!
Как хорошо, что по телефону не видно лица. Ольга стала бордовая, как спелый помидор, кажется, даже корни волос приобрели лилово-пурпурный оттенок. Она с трудом подбирала слова и очень старалась, что бы дрожь в голосе не выдала ее смущения.
– Понятно, – не стал настаивать душеприказчик, – Ладно, милая, я как выясню все, сразу тебе позвоню. Все. До связи!
– До свиданья…, – тихонько буркнула Ольга и, положив телефон на столик, закрыла лицо руками. По ее щекам струились два тонких соленых ручейка.
– Вы в порядке? – спросил подошедший бармен и протянул Ольге пачку салфеток.
Ольга подняла заплаканные глаза на юношу, и энергично замотала головой:
– Я счастлива! – сказала она сквозь слезы.
– Ирочка! Срочно закажи мне билет до Норильска! – Ольга влетела в офис, словно запрыгнула в последний вагон уходящего поезда, почти с ноги открыла дверь кабинета и с яростью тигра набросилась на ящики стола, перерывая скопившуюся кучу бумаг, ожидающую ее подписи, – Где мой паспорт??? – крикнула она в сторону двери.
– Третий ящик слева! – донеслось из приемной.
– Ага! Попался! – держа в руках заветную книжицу, Ольга выскочила из кабинета так же быстро, как и зашла в него до этого, – Заказала?
– На ближайший рейс свободных мест нет, – пожала плечами Ирочка, – Следующий завтра с пересадкой в Новосибирске…
– Завтра…, – недовольно протянула Ольга, – А лететь то сколько?
– 10 часов.
– Ай!… Это я так два дня добираться буду!
– Может на вертолете? – осторожно предложила Ирочка.
– Сдурела? – Ольга взглянула на секретаршу, как на идиотку, – Я туда живой добраться хочу!
– Я предложила просто, – снова пожала плечами Ирочка, – Все равно стоит без дела. Ржавеет.
– Так, ладно! – Ольга решила прекратить эти разговоры, пока они не довели ее до греха, – Заказывай, что есть, два дня – не два месяца, переживу…, – и добавила, – Как-нибудь.
«Объявляется посадка на рейс №894632 Краснодар – Новосибирск! Всех пассажиров просим проследовать к посадочному терминалу» – объявил женский голос по громкой связи.
Ольга встала и пошла на посадку. Все-таки, хорошо, что на вчерашний рейс не попала. Было время остыть, подумать, собраться. Во-первых, она узнала, что это за Норильск такой и что там с погодой сейчас. И очень кстати, надо сказать, узнала!
Полети она вчера, по горячим следам, пожалела бы трижды. Ведь, даже бы чемодан с собой не взяла, так и поехала бы с сумочкой через плечо. А там ледяные ветра, и какие-то жуткие, невообразимые морозы. Вот было бы приключение.
Она шла к терминалу, стуча острыми каблучками по кафельному полу и волоча за собой небольшой чемоданчик, в котором было бережно уложено ее любимое белое шерстяное пальто, а к нему еще пара перчаток, шарфик, сапожки, шляпка и даже зонтик на всякий случай. Ну, и, так, по мелочи кое-что…
В общем, места в чемоданчике едва хватило, и он изо всех своих чемоданьих сил старался не лопнуть по шву, кряхтел, скрипел, трещал, но держался.
Сказать, что лететь было не комфортно, это не сказать ничего. Как только Ольга переступила порог самолета, она сразу поняла, что это будет незабываемый и ОЧЕНЬ долгий полет.
Снаружи лайнер выглядел вполне прилично, но внутри он встречал своих пассажиров облупившейся краской, ржавыми заклепками и просиженными, застиранными почти до дыр сиденьями.
В жизни своей Ольга так не боялась лететь, а летать ей приходилось часто.
Когда самолет пошел на взлет, его борта издали громкий и протяжный скрип, выдиравший из тела позвоночник. В этот момент, Ольга готова была выбить ногой иллюминатор и выпрыгнуть из «летающего гроба».
Но, во-первых, она очень хотела попасть в Норильск, как можно скорее, а, во-вторых… Нет. Не было никаких «во-вторых»! Если бы не Ветер, она бы в жизни не заставила бы себя сесть в эту посудину неизвестно какого года производства.
Больше всего на свете она сейчас мечтала о таблетке снотворного, которой у нее, к сожалению, не было. Поэтому, женщина просто закрыла глаза и постаралась отвлечься от окружающей ее действительности, погрузившись в собственный выдуманный мир, смешанный из воспоминаний, желаний и снов.
Она искренне надеялась, что после пересадки в Новосибирске полетит на более свежей машине, без явных признаков коррозии.
Но, ее мечтам не суждено было сбыться. Из Новосибирска в Норильск летел точно такой же ушатаный и видавший виды самолет, только поменьше. Он скрипел, кряхтел и, кажется, пару раз даже чихнул мотором, где-то на высоте птичьего полета.
Когда, наконец, этот бесконечный кошмар закончился, Ольга готова была целовать землю. Она выскочила из салона одной из первых и, оказавшись прямо на взлетной полосе, с удивлением обнаружила, что на улице ничуть не холоднее, чем было в Краснодаре.
Никаких июльских морозов, ледяных ветров и снега не было и в помине. А у входа в терминал были разбиты красивые клумбы, на которых буйством красок цвели самые разнообразные цветы и порхали бабочки.
Найти такси так же оказалось довольно просто, они дежурили прямо тут, у выхода из аэропорта. Прыгнув в первую попавшуюся машину, Ольга назвала адрес. Шофер, без разговоров, завел двигатель и тронулся.
До встречи оставалось совсем немного…
Водитель такси оказался типом крайне не разговорчивым, и на единственный вопрос Ольги: «Далеко ли военная часть?» он ответил одним резким кивком головы.
Женщина даже и не поняла толком, был ли этот странный жест ответом на ее вопрос или машину просто тряхнуло на кочке. Хорошо хоть приемник в машине работал, негромко проигрывая разные музыкальные композиции.