«Интересно, чьи это овцы?» – подумала она. Выше и дальше от берега стояли фермы и дом Земельного фонда, до которого было очень далеко идти. Может, овцы хотели, чтобы Шелли их покормила? К шерсти скотины пристал навоз, вокруг ноздрей запеклись сопли – прекрасная эпитафия «романтическим» выходным! Надо попросить Грега, чтобы он их прогнал.
– Чего? – спросила Шелли барана, сидевшего ближе всех к палатке. Тот продолжал смотреть молча и не мигая. Шелли зашипела: – Убирайся! От тебя воняет дерьмом!
Словно в насмешку, баран выпустил из своего покрытого спутанной шерстью зада несколько черных шариков.
Шелли не стала обращать внимания – сейчас у нее были проблемы поважнее, чем странные овцы и холод. На рассвете они с Грегом поссорились, и гневные отрывистые слова до сих пор звучали в ее голове. Грег даже сказал:
– Больше никогда.
– Мы в дерьме, Грег! В дерьме! – отвечала Шелли. – Кругом воняет дерьмом – видишь, оно везде вокруг палатки – это знак! Я не могла уснуть: тут холодно и никак не согреться! Пора возвращаться в Диллмут!
В ответ Грег побледнел, обозвал ее «занозой в заднице» и ушел смотреть карьер.
«Заноза в заднице…» За шесть лет он так бесился на нее только два раза, а если Грег выходил из себя, это могло длиться несколько дней. У них впереди была еще целая ночь, и сердитое молчание очень утомляло обоих.
Шелли встала – колени заныли оттого, что долго неподвижно сидела на холоде. Она решила пройтись, чтобы размяться и посмотреть, чем Грег занимается.
Поковыляв прочь от овец, Шелли внезапно нашла подтверждение – и воплощение – подозрения, будто за ними наблюдают: на вершине южного склона долины стоял человек.
Сначала она понадеялась, будто это просто странное голое дерево, с которого сдуло все листья, увиденное краем глаза; но при внимательном рассмотрении это действительно оказался человек. Руки тонкого силуэта, выделявшегося на пепельно-сером небе, двигались: он поднимал что-то в воздух.
Шелли услышала музыку – одну-единственную ноту из дудки.
Но они с Грегом не находились на частной собственности – берег был общественным местом, управляемым Земельным фондом! Да, костры разводить запрещалось, но, как сказал Грег: «Никто и не узнает!»
За спиной Шелли услышала еще одну отдаленную ноту и, повернувшись, увидела другого человека. Теперь ей не бил в глаза скудный солнечный свет, и этого трубача она смогла разглядеть лучше, чем первого. Он оказался тощим мужчиной со взъерошенными волосами и безо всякой одежды; Шелли заметила даже его достоинство, болтающееся в паху. Стоя на обрыве, он дул не то в трубу, не то в дудочку, и на другой стороне долины ему отвечали.
За палаткой началось движение – к ней приблизились еще четыре барана, будто эти люди издалека ими управляли.
Переведя взгляд на внутренний склон долины, Шелли различила еще три тонких человеческих силуэта, тоже голых (поэтому они и казались совсем тощими). Она не понимала только, почему у них такая темная кожа.
Теперь их было пятеро.
Она позвала Грега, но морской ветер, сотрясавший долину, оборвал ее голос.
Шелли поковыляла к болоту – если идти под углом, она сможет проскользнуть вдоль камышей и найти дорогу к берегу.
Чуть отойдя, она не удержалась и снова взглянула вверх – за пару секунд количество гостей молниеносно прибавилось, и вновь прибывшие тоже начали спускаться в долину.
По подсчетам Шелли, за несколько мгновений здесь появилась целая дюжина их. В том, как они неторопливо спускались, равномерно распределившись по склонам долины и ущелью, тянувшемуся с вершины, была какая-то зловещая неотвратимость. Они шагали, по-видимому направляясь к берегу или к палатке.
Шелли отчаянно пыталась определить, какая здесь нужна реакция – смех или тревога? Борьба или бегство? От прилива адреналина она еле держалась на ногах, то и дело спотыкалась, чувствуя, что колени будто склеились. Все внимание нужно было направить в ноги, но сосредоточиться никак не получалось, и поэтому Шелли то и дело скользила по мокрой траве и навозу.
– Грег! – не услышав, он продолжал катить по гальке большой камень к яме для огня. – Грег! Грег! – теперь услышал. Не разгибаясь Грег поднял взгляд, и Шелли указала на склоны: – У нас гости!
Снова посмотрев на склоны, она увидела, что голые люди продолжали неторопливо их окружать. Теперь тех, что на северном склоне, стало видно лучше: в тусклом освещении голая кожа блестела оттенками алого. «Красный!» Люди были раскрашены в красный. «Красные люди. Голые красные люди». И что у них с волосами – взъерошенные, по бокам вырваны клоки, и кожа в тех местах блестит?
Почти каждый что-то держал в руке – что-то небольшое и черное. Еще у одного был то ли посох, то ли копье, а у двоих других – тонкие дудочки, которые слышала Шелли. «Они как будто из другой эпохи…»
В поисках подтверждения, что ей не кажется и что это происходит на самом деле, Шелли обернулась к Грегу. Тот, выпрямившись, так как ему мешали камыши, прикрыл глаза рукой и смотрел на гостей.
От волнения нервы Шелли натянулись как струна, но, если не быть осторожной, от страха сожмется горло и голос начнет фальшивить. Нельзя показывать свой страх – Шелли чувствовала, что так лучше не делать. Она решила перестать бежать и перешла на спокойный шаг.
Однако вскоре Шелли об этом пожалела – движение по неровной земле и скользкой траве оказалось почти до смешного медленным, как в плохой комедии. Чтобы обойти болото и достичь Грега на пляже, надо было пройти вдоль южной стороны долины, но теперь из-за того, что она идет так медленно, Шелли там столкнется с голыми красными людьми – они сойдут со склона и окажутся на тропе раньше.
Шелли остановилась, признав наконец, почему не хотела бежать: она боялась, что они тоже побегут. К ней.
– Грег! Скорей!
Грег еще шел по каменистому берегу, медленно направляясь к месту, где болото переходило в ручей, обложенный гладкими булыжниками. Его лицо издали казалось бледным овалом, но Шелли различала замешательство и напряжение, от которого губы Грега сжались в ниточку.
– Шелл! – крикнул он.
Красные люди продолжали свое ровное и непрерывное нисхождение со склонов, приближаясь к берегу полукругом, и расстояние между ними, пока еще почтительное, сужалось с каждым шагом. Шелли, стоявшая за болотом, оказалась внутри затягивающегося ожерелья из голых людей.
Двое из них оставались вдалеке, у начала долины: один из этих двоих сидел, что выглядело странным, однако Шелли сейчас пребывала не в том состоянии, чтобы разглядеть, на чем он сидит. Второй, тот, кто стоял, воздел тонкие руки; единственной разницей между этой парой и теми, кто окружал палатку, были головы. Издалека становилось видно, что головы этих двоих непропорциональны телам – слишком велики и имеют ненормальную форму.
– Грег!
Следуя ребяческому порыву, Шелли бросилась назад к палатке, будто их стоянка обладала домашним, частным барьером, который настойчивые гости не смогут нарушить и преодолеть. Мысли Шелли метались в полном беспорядке, и она это понимала.
«Как те бараны… просто наплывают на тебя. Сверху, из глубин земли, наплывают… и вдруг раз – и окружили».
Эта простая мысль привела ее в ужас не меньше, чем лица приближавшихся людей – красные лица с неестественно белыми глазами и зубами. Одного их выражения хватило, чтобы разрушить всю решимость Шелли, все ее надежды, будто происходящее – просто шутка. Люди были сердиты, более того – в ярости. И в предвкушении – внезапно они начали издавать жуткий звук, похожий на вой и улюлюканье разозленных обезьян. Поднявшийся шум означал, что спокойствию, с которым они спускались, пришел конец.
Знак людям подали те двое наверху, со странной формой голов: они издали пронзительные трели, граничащие с воплем, который эхом разнесся по долине, и внизу немедленно подхватили этот клич.
Распознав, что именно красные люди сжимают в руках, Шелли захотелось сесть в знак протеста, показывая, что ее не запугать. «Черные камни». Заостренные булыжники.
– Грег! Грег! Сюда! – позвала Шелли своего бойфренда, в отчаянии обернувшись в его направлении. Тут перед глазами у нее на миг все поплыло. Над пушистыми камышами виднелась верхняя часть тела Грега, начиная от пояса: он бежал с берега к палатке.
На его пути стояли несколько красных людей, уже достигших пляжа. Они остановились, будто для приветствия, и при виде бойфренда Шелли восторженно завопили, отчего их причудливые напомаженные прически и красные лица стали еще уродливее. Их было четверо – Грегу их не обойти.
– О Господи… – произнесла Шелли, обращаясь к себе и к глухой вселенной вокруг – воздуху, камням и морю. – Господи Иисусе.
Она слишком долго ждала. Только теперь Шелли бросилась бежать, целясь в промежуток между двумя ближайшими красными существами. Это оказались женщины с жуткими ухмылками на лицах: их возраст читался в морщинах и складках на шеях, однако груди оказались на удивление гладкими и высокими.
Но даже если Шелли проскользнет, куда ей бежать? «Вверх? По склону долины?!» В левом легком уже, казалось, застрял кусок льда: далеко она не уйдет. С ее физической подготовкой она разве что поползет вверх по склону пластом.
Две женщины, стоявшие ближе всего, не меняя скорости, просто шагнули друг к другу и закрыли промежуток.
Шелли остановилась и развернулась в поисках другого прохода среди сужающегося кораллового барьера из красных людей. Наконец она бросилась в направлении, перпендикулярном предыдущему.
Стоило ей это сделать, как мужчина с густой бородой, которая вся пропиталась чем-то красным (возможно, кровью), шагнул к соседу и отрезал эту возможность тоже.
Снова сменив курс, Шелли бросилась к другой стороне долины, но двое красных людей, словно прочитав ее мысли, шагнули внутрь круга, ей навстречу, закрывая и эту дорогу.
«Болото». Болото теперь было позади – может, получится. «В воду. Зайди в воду – там тебя труднее достать».
– Что? – прокричал Грег позади, и Шелли завизжала, услышав его. – Чего вы хотите?
Шелли слышала свое частое тяжелое дыхание, а за ним – топот босых ног по гальке на расстоянии метров тридцати – там, где стоял Грег.
Она обернулась, но Грега не увидела – только всклокоченные волосы и напомаженные маслом тела завывавших красных людей, столпившихся там, где она в прошлый раз видела своего бойфренда.
Запачканные красным руки взлетали над камышами и опускались на существо, пытавшееся вырваться из толпы. «Грег».
Ее бойфренд упал, красные люди немедленно окружили его и начали бить камнями. До Шелли доносился звук, похожий на бой барабана, набитого влажным песком: «Плюх-хлоп, плюх-хлоп…»
Ее покинуло желание бежать, в глазах побелело от шока и непонимания, и Шелли согнулась пополам от тошноты.
Над головой пролетели утки, хлопая пыльными крыльями под встревоженные возгласы, похожие на звериные.
«Плюх-хлоп, плюх-хлоп…»
Шелли хотелось сказать: «Господи, оставьте его в покое… Пожалуйста… Неужели не хватит?», но в легких не было воздуха, и она захлебывалась слезами.
«Плюх-хлоп, плюх-хлоп…»
Бесчисленные красные руки взлетали в воздух, поднимая брызги темной жидкости, будто пену от влажных инструментов, взлетали и опускались, снова и снова. Хлопанье утиных крыльев затихло, и многочисленные босые ноги затопали по направлению к Шелли. Та закрыла глаза, потом открыла.
Она стояла прямо, бессильно уронив руки и истекая соплями из носа, и смотрела, как надвигаются красные люди, раскрыв рты и завывая: фиолетовые языки, черные ноздри, у кого-то не хватает зуба; глаза слишком большие и дикие, будто у зверей.
По всем мышцам Шелли разлилось тепло, и ее охватило странное спокойствие. Она произнесла свое последнее слово:
– Нет.
Красные люди опрокинули ее на мокрую траву, крепко удерживая в одной позе.
Шелли надеялась, что от первого камня она отключится и не почувствует удары остальных пяти. Но этого не произошло.
4
Два года спустя
– Уверяю вас, как специалист, что никогда ни одно место доисторических раскопок на Британских островах не вызывало столько интереса. Находки в пещере Брикбера куда удивительнее, чем богатства из Боксгроува, Кресуэлла, Суонскомба и пещеры Гофа, вместе взятые!
На пресс-конференцию Кэтрин опоздала. В первые несколько секунд в ее глазах весь зал слился в одно пятно из ламп, неулыбчивых лиц и сплошных рядов стульев, обитых красным в тон обстановке отеля. Даже ковра не было видно из-под сумок с аппаратурой, прожекторов, кабелей и камер. Национальной прессе и той едва нашлось место, а остальные издания оттеснили в самый дальний угол. От спертого воздуха и жары люди в зале уже задыхались.
Утомленная Кэтрин села в заднем ряду, сердясь на себя и истекая потом. «Работая над крупнейшей в своей жизни новостью местного масштаба, журналистка пропустила пресс-конференцию!»
Не сумев припарковаться поблизости к отелю, Кэтрин проковыляла на каблуках по улицам к месту, где уже собралась пресса, дабы передать новость всему миру: у отеля на парковке стояли фургоны с логотипами «Евроньюс» и «CNN». Подобрав с пола свой пресс-пакет, Кэтрин включила диктофон.
– Мы знаем, – продолжал оратор, – что тринадцать тысяч лет назад в этой пещере жили люди. Они оставались там около тысячи лет, причем – это и есть самый важный момент – на более или менее постоянной основе. Как и в других поселениях в Европе, там обитали крессвельские охотники и собиратели позднего палеолита: они возвращались в различные места по всей Британии с территорий современных Франции, Бельгии и Нидерландов во время потепления в европейском климате. Та относительно короткая оттепель предшествовала очередной холодной эпохе – позднему дриасу: он начался в 12 800 году до нашей эры, покрыв бо́льшую часть Британии льдом и обратив юго-запад в морозную тундру. Чтобы оказаться здесь, тем людям пришлось пройти по перешейку, известному как Доггерленд: теперь он лежит под водами Северного моря.
Для журналистки у Кэтрин была ужасная память на имена, даты и числа, зато лица она помнила прекрасно. Оратор оказался ведущим палеонтологом из лондонского Музея естественной истории, и за те два года, что велись раскопки в Брикбере, Кэтрин видела несколько интервью с ним в национальных новостях. Откровениям, которые этот человек сообщал сегодня, местный ежемесячный журнал «Девон лайф энд стайл», где работала Кэтрин, собирался посвятить отдельное приложение: эта пресс-конференция являлась самой важной из всех, что до сих пор давало руководство раскопок.
– Однако, по всей очевидности, в этом поселении, единственном во всей Британии, люди обитали на протяжении нескольких веков. О чем в том числе свидетельствуют и погребения, – оратор сделал паузу, чтобы аудитория осознала всю важность этого факта.
Несколько людей записывали; подавляющее большинство лиц в поле зрения Кэтрин выражало фальшивый интерес либо полное оцепенение.
Оратор перевел взгляд с журналистов из лондонских сетей на задние ряды, будто ожидая энтузиазма от местных, но не дождался. Лишь вспыхнула одинокая камера.
Повезло же ему… Кэтрин сомневалась, что новость уйдет далеко за пределы специальных изданий, учитывая состояние сегодняшнего мира с его постоянными катаклизмами.
– Мы также знаем, что ели жители поселения в Брикбере и на какую дичь охотились.
Кэтрин подавила зевок; на глазах выступили слезы, отчего взгляд затуманился, но тут же прояснился.
Экран изображал зеленый луг среди болот и небольших деревьев. На широких плоских просторах паслись дикие лошади, благородные олени, какой-то большой бык, существо, похожее на рябчика, и одинокий барсук. На одной стороне картинки за дичью нетерпеливо наблюдала стая волков, напротив которых у болота стояло несколько бородатых и мускулистых мужчин, полуодетых в звериные шкуры, с копьями наготове. Внимание этих людей с грубыми чертами лиц и спутанными волосами было направлено на главный номер программы – волосатого мамонта.