– Чего-о? – поразился он. – Ты что там делаешь?
– Долгая история…
Нина что-то сказала в другое ухо, но я не обратил внимания.
– Ну ты даешь, брат. Оставайся там, я сейчас за тобой приеду. Надеюсь, подъездную дорогу не перекопали…
Он отключился, и я снова услышал тихое бормотание наушника:
– …переди. Перед вами четыре женщины.
Сердце ухнуло в пропасть. Я взмахнул тростью, пронзая пустоту.
– Расстояние – один метр… Расстояние – два метра…
Фантомы отлетели прочь и закружились хороводом – Нина не успевала называть расстояния. Я подошел, унимая дрожь в коленях. Жужжание усилилось. На запястье села муха и тут же унеслась прочь.
Нина продолжала что-то говорить, но я уже понял, куда мне пытались указать.
Сырая земля уходила под уклон, в глубокую канаву у основания бетонной стены. Вонь здесь становилась сильнее. Наконечник трости шарил в опавших листьях, зарываясь все глубже, пока не коснулся чего-то мягкого, податливого. Я вытащил трость и опустился на колени. Разворошенная листва остро пахла влажной гнилью, и откуда-то снизу пробивался тошнотворно-сладкий запах тухлятины, от которого болезненно сжимался желудок. Как загипнотизированный, я продолжал перебирать слипшиеся комки, отшвыривая в сторону скользкое, холодное, зарываясь все глубже, пока пальцы не нащупали что-то вроде мешка… нет… куска ткани. Я провел рукой, ощупывая находку, обнаружил кругляш с перекрестьем посередине. Монетка? Нет… да это же пуговица! А вот и еще одна…
Рука двигалась вдоль прошитого края плотной материи. Пальцы покрылись чем-то влажным и липким. Мокрые листочки налипли на тыльную сторону ладони. Я нащупал длинное, вьющееся – сложенную сетку? Или…
Указательный палец коснулся твердого края, нырнул внутрь, погружаясь в вязкое, слабо шевелящееся. Что-то осторожно, почти нежно коснулось кожи. Под подушечкой происходило движение. Большой и безымянный пальцы прошлись по краям, ощупывая почти правильную окружность, вторая ладонь обнаружила ниже провал с торчащими резцами – и через мгновение картинка сложилась.
Человеческий череп!
Я завопил, выдергивая палец из глазницы, и, пошатнувшись, завалился на спину. Сердце колотилось как бешеное. По запястью что-то ползло. Пальцы нащупали толстого извивающегося червяка, отшвырнули прочь. Внутренности скрутило, и я едва не вывернулся наизнанку, думая о том, чем перемазаны руки.
В канаве, заваленный прелыми листьями, лежал труп.
Я сел, пытаясь совладать с дрожью. Вытер ладони о штанины, провел рукой по земле вокруг себя, отыскивая отлетевшую трость, нащупал ремешок и продел в него запястье.
– Перед вами – четыре женщины.
Голос Нины заставил меня подскочить.
Четыре женщины. Боже мой!
Вероятно, все где-то здесь, в яме, среди листьев и мусора…
Я отползал дальше, чувствуя предательскую слабость. Эти фантомы… мы контактировали еще в здании НГУ, и с тех пор одна из них пыталась привлечь мое внимание. Вовсе не мать, как подумалось сначала. Одна из пропавших девушек…
Издалека донеслось ворчанье автомобильного мотора. Не успел я вздохнуть от облегчения, как в душу закралось страшное подозрение. Слишком быстро, он бы не успел…
Это не был тихий ровный гул Яриковой «тойоты». Автомобиль, среди ночи подъезжающий к заброшенному зданию в лесу, поскрипывал, фыркал и дребезжал. Рычащему двигателю явно требовался капитальный ремонт.
Согнувшись в три погибели, я неслышно вскарабкался к стене заброшки и замер, вжавшись в холодный бетон. Неизвестный автомобиль остановился где-то рядом, в десятке метров от места, где в канаве гнили убитые девушки. Водитель заглушил двигатель. Скрипнула дверца.
Может быть, кто-то уже обнаружил их, вызвал сюда полицию, и…
В тишине послышалась какая-то возня, затем до меня долетел протяжный стон, а за ним – глухой удар.
– Заткнись, сука!
Голос заставил затрепетать. Я уже слышал его… но где?
Что-то увесистое упало на землю. Послышался шуршащий звук – словно волокли мешок с картошкой.
Хватаясь рукой за стену, я начал медленно отступать в сторону.
Через несколько шагов пальцы угодили в пустоту. Что это – окно? Или дверной проем? Я повел ногой, нащупывая угол стены. Кажется, все же дверной проем… Наверное, тот самый, сквозь который мы лазили в недостроенный корпус, когда были мальчишками. Рука шарила позади, пытаясь определить ширину прохода. Если он завален…
А потом совсем рядом знакомый голос с хрипотцой произнес:
– Мишка? Ты чего тут делаешь?
Паническая атака пригвоздила к месту, ширясь подобно взрыву газа. Мышцы свело невероятно острым чувством собственной беззащитности.
Должно быть, он оставил фары включенными, потому что в наушнике ожила Нина, коротко сообщившая:
– Палыч на один час. Расстояние – четыре метра.
Я застыл перед ним, словно муха, пришпиленная к обоям, не в силах пошевелиться. Где-то там, всего в нескольких метрах, стоял охранник с пропускного пункта НГУ, совсем недавно приветливо простившийся с нами. Человек, рядом с которым обнаружился первый фантом. Приехавший среди ночи к яме с трупами пропавших девушек, вместе с…
О боже!
Что-то с глухим звуком швырнули наземь. Он понял, что я понял.
– Палыч на один час. Расстояние – три метра, – предупредила Нина.
– Мишка, ты заблудился? Давай-ка я выведу тебя отсюда.
Я попятился. В правую лопатку уперся бетонный угол.
– Палыч на двенадцать часов. Расстояние – полтора метра.
– Давай руку, не то свалишься в канаву…
Пальцы сжали сделавшуюся влажной рукоять трости. Обостренный слух уловил еле слышное шуршание отточенного лезвия, извлекаемого из ножен.
– Расстояние – один метр…
Рванувшись, я выстрелил тростью перед собой, целя на звук тяжелого дыхания. Наконечник уткнулся во что-то мягкое, провалился, и Палыч взревел от боли.
Выдернув трость, я повернулся и нырнул в проем.
В спину ударили бешеные вопли.
– ГЛАЗ! МОЙ ГЛАЗ! АХ ТЫ, МЕЛКИЙ УБЛЮДОК!!!
Колено взорвалось болью, налетев на невидимое препятствие. Вскрикнув, я повалился в пустоту, инстинктивно прикрывая голову, прокатился по полу, чувствуя, как сквозь кофту в спину впиваются осколки битых бутылок, зажал ушибленную ногу. Коленная чашечка пылала огнем. Каким-то чудом крепкая оправа удержала очки на носу.
– СУКИН СЫН! Я ТЕБЯ ПРИКОНЧУ!
Превозмогая саднящую боль, я пополз в сторону, пока не наткнулся на стену. Придерживаясь, поднялся, припадая на правую ногу. Где-то здесь должен быть коридор…
От удара сочленения трости сложились. Взмахом руки я распрямил ее. Ремешок впился в запястье.
– Массивный объект на два часа, расстояние – три метра.
– ТЕБЕ НЕ СПРЯТАТЬСЯ ОТ МЕНЯ, СЛЕПОЙ ЗАСРАНЕЦ!
Голос эхом отозвался от бетона – Палыч был внутри. Я припустил вперед со всей возможной скоростью, выставив трость. Пальцы скользили по шершавой стене.
Тяжелые шаги захрустели по битому стеклу. Затихли.
– Выходи, Мишка, и все закончится быстро, – донеслось сзади. – Дядя Вадим не сделает тебе больно, как этим нехорошим девчонкам.
Ладонь напоролась на острый штырь, неожиданно возникший на пути, и я закусил губу, подавляя рвущийся крик. Языком приложил рваную рану, горькую и железистую на вкус. Горячая капля спустилась по запястью и заползла в рукав кофты.
За спиной загремели шаги преследователя.
– Впереди массивный объект, – доложил бесстрастный голос Нины. – Расстояние – три метра. На два часа – окно. Расстояние – два метра.
Окно оказалось дверным проемом. Видимо, здесь, во внутренних коридорах заброшенного здания, было совсем темно, и Нина ориентировалась по локатору. Я юркнул за угол, сжимая в кулак кровоточащую руку. Замер, прижавшись к холодному бетону.
Палыч пронесся мимо, бормоча ругательства, а потом звучно впечатался в стену.
Наверное, у меня был шанс проскочить мимо него и ускользнуть – путь назад был более или менее известен, но момент оказался упущен.
Из-за угла донеслась отборная ругань.
– Подожди немного… Сейчас подсветим, и тогда… А, ЧТОБ ТЕБЯ!
Палыч грохнул чем-то об пол. Мелкой дробью застучали разлетевшиеся осколки.
– Вот ведь везучий сукин сын! Ну ничего, долго не побегаешь…
Захрустели шаги. Должно быть, он разбил телефон, когда врезался в стену, и теперь остался без источника света. Хорошо…
Я двинулся прочь, стараясь не издавать ни звука. Порезанная ладонь болезненно пульсировала, колено, казалось, вот-вот развалится на части. Совсем рядом топал ножищами Палыч, и ледяные мурашки бегали по коже – еще миг, и острое лезвие вонзится в незащищенную спину… нестерпимо хотелось бежать, хотелось оказаться как можно дальше отсюда, но любая ошибка могла стать фатальной.
В углу обнаружился еще один проход. Если чувство направления не подводило, он должен был вести куда-то вглубь здания – туда, где свет луны не мог дать Палычу преимущества. В кромешной тьме он был так же слеп, как и я, – и даже больше…
Носок ботинка угодил в пустое ведро или банку, стоящую на полу, и она покатилась с громким жестяным стуком. Я отшатнулся, приложившись боком о стену, ушиб плечо, но устоял на ногах. Нина шепнула, что у меня есть четыре метра до следующего массивного объекта – и я нырнул вперед словно в омут. Локаторы прототипа не обманули.
Комнату огласило тяжелое сопение: Палыч спешил на звук. Его шаги стали более осторожными и неуверенными.
Неожиданно нога ухнула в пустоту. Вскрикнув, я взмахнул руками, повторно ободрав кожу на израненной левой ладони. Ботинок провалился в неглубокую нишу, невесть откуда оказавшуюся в полу, – и тут очки слетели-таки с носа, повиснув на проводке́ наушника. Неловкое движение руки – и Яриков прототип улетел куда-то в сторону.
– Цыпа-цыпа-цыпа, – раздалось где-то совсем близко. С протяжным скрежетом проскользило по бетону лезвие.
Выпростав ногу из дыры, я успел откатиться и пополз, не смея вдохнуть. Сердце заходилось в бешеном ритме – казалось, вот-вот на его оглушительный грохот из темноты обрушится удар ножа. У дальней стены я замер, подтянув ноги к подбородку.
Тяжелые шаги прошаркали в полуметре. Бетонные стены тесного коридора рождали эхо, дезориентируя и сбивая с толку. Звучно хрустнула под ногами пластиковая оправа.
– Ну где ты, бесеныш, – нетерпеливо шипел Палыч. – Бесконечно убегать не получится… Чертов поганец. Ты сделал мне о-о-о-очень больно.
Шаги удалялись. Вытянув руки, я нащупал проем в стене и подтянулся, затаскивая себя внутрь. Шорох волочащегося по полу тела показался оглушительным, но бормочущий проклятия Палыч, видимо, не успел сориентироваться.
Трость за что-то зацепилась, и после нескольких отчаянных попыток высвободиться из ловушки я стянул ремешок с запястья и бросил ее.
Это помещение было больше предыдущих – отчетливо чувствовался ток холодного воздуха, стелющийся по полу. Пахло сыростью. Возможно, где-то рядом был второй выход или окно…
Паника накатила удушающей волной. Если Палыч сможет видеть, преследование окончится очень быстро. Я полз спиной вперед, готовясь лягаться, отбиваясь, как только зазвучат приближающиеся шаги…
Рука ухнула в пустоту, выбив из равновесия. Затылок пребольно приложился об пол. Я замер, балансируя на краю непонятной пропасти, невесть откуда взявшейся вместо стены. Рука шарила вверх-вниз, пытаясь определить границы, и ничего не могла нащупать. Между тем дуло именно отсюда. Несколько секунд спустя я сообразил.
Это же шахта лифта!
– Ты, наверное, придумал себе невесть что. – Палыч нашел вход в залу. Я не двигался, обратившись в слух. Если он пойдет на меня…
Шаги хрустнули пару раз и смолкли. Он стоял у входа, не думая приближаться.
– Я бы на твоем месте тоже струхнул. Но все не так, как ты думаешь, Мишка.
Видимо, свет все же не проникал сюда. Я принялся отползать, ощупывая каждый камешек позади.
– Это были плохие женщины. Очень плохие! Ты даже не представляешь, насколько. Кто-то должен был это сделать…
Спина уткнулась в стену. Я медленно поднялся, ведя пальцами здоровой руки по бетону. Нащупал угол. Судя по всему, из залы не было другого выхода.
– А я сглупил, конечно, ей-богу, – звук голоса стал чуточку ближе. Неслышно ступая, Палыч выходил на середину залы. – Нужно было закончить свои дела и просто уехать – ты же все равно ни хрена не видишь… Но вот незадача, не успел сообразить. Никогда мне не везло, Мишка… Хотя сегодня больше не повезло тебе.
Я начал медленно пробираться вдоль стены, обходя его по широкой дуге. Еще немного – и получится проскользнуть мимо, к выходу.
Тишину разорвала звонкая мелодия.
Телефон!!!
Я рванул за шнурок, выпрастывая гаджет из-за шиворота – отшвырнуть прочь! – когда выстреливший из ниоткуда удар угодил в голову, сбивая с ног. На миг сознание помутилось. Телефон продолжал звонить, где-то бесконечно далеко. Раздался торжествующий крик Палыча:
– Попался!
Новый удар пришелся по ребрам, выбивая дух. Во тьме чиркнуло по бетону лезвие, а потом запястье взорвалось адской болью, когда неимоверная тяжесть опустилась на руку. Хрустнули кости.
Я завопил.
Тяжесть исчезла.
– Получай, ты, мелкий…
Очередной удар не случился – мазнув по лицу, подошва улетела куда-то вбок. Палыч вскрикнул, теряя равновесие, заваливаясь вперед. Вторая нога запнулась о мое распластанное на полу тело, и массивная туша с воплем ухнула вниз. Я скрючился на краю, ощущая близость невидимой пропасти.
Снизу раздался глухой удар.
Раздавленное запястье превратилось в пылающий очаг боли. Подавляя стон, я нащупал каким-то чудом уцелевший телефон, нашел кнопку принятия вызова.
– Ярик…
– Миша, ты где?! Тут связанная девушка, и… черт побери, ты в порядке?
– Нет, – выдохнул я, баюкая поврежденную руку. – Нет, но не переживай. Все будет хорошо.
Канава у недостроенного корпуса оказалась глубокой ямой, доверху заваленной строительным мусором, землей и палыми листьями. После тщательных раскопок полиция обнаружила восемь трупов разной степени разложения. Первым четырем было по меньшей мере несколько лет. Из-за длительных периодов между исчезновениями их и не думали связывать в серию.
Впрочем, наказывать оказалось некого. Доха Вадим Павлович, маньяк-насильник, был найден мертвым на дне шахты лифта в заброшке, совсем недалеко от своих жертв. Улики, обнаруженные в его квартире, доказывали причастность бывшего охранника НГУ к совершенным убийствам.
Уцелевшую девушку, спасенную моим появлением в лесу у заброшки, звали Надеждой. Неожиданно для меня мы неплохо сошлись за время, пока велось следствие. Она училась в магистратуре на физика-ядерщика, всего в двух кварталах от нашего дома, и иногда забегала поболтать.
Ярик, собирающий новую версию помощника взамен уничтоженного первого прототипа, вовсю подкалывал меня, поздравляя с завоеванной красоткой. Остряк… Я всякий раз пожимал плечами и улыбался. У Нади нежный мелодичный голос, и ее общество действительно было мне приятно. Что же до внешности – я уже говорил брату свое мнение по этому поводу.
Есть такая особенность у слепых. Для нас каждая девушка выглядит на десять из десяти.
Оксана Ветловская
Дела Семейные
Отец не любил рассказывать, что случилось с его вторым братом. Но еще в детстве из разговоров взрослых Николай узнал, что Гриша («другой папин брат») пропал без вести.
«Второй, другой» – так говорилось, потому что было их трое мальчишек-близнецов, не было среди них младших и старших. В объемистом семейном архиве обкомовца Язова почему-то сохранилась лишь пара фотографий, где все его три сына были вместе: будто клонированные в фоторедакторе, которого ждать еще полвека. Одинаковые улыбки, одинаковые проборы, даже складки на мешковатых шортах по моде 50-х – и то одинаковые. Надо было как следует присмотреться, чтобы заметить между мальчиками разницу. Гриша был самым тощеньким и на обеих фотографиях стоял несколько на отшибе.