Он замолчал. Речь пришельца походила на горловой птичий клёкот, очень приятный на слух. Голос был негромким, слова звучали отчетливо. Фонетически язык несколько отличался от нашего русского, но тем не менее это был русский.
–– Скажите , – заговорил Бельский, воспользовавшись паузой, – Вы говорите со мной на вашем родном языке или пришлось изучать наш?
–– Я говорю с Вами с помощью технических средств, которых Вы не видите. Человеческая речь за несколько сотен тысяч лет изменилась очень сильно. Мало общего осталось. Так что звуковые вибрации, издаваемые мною, идут в меньшей степени от моих голосовых связок, чем от приборов. Это не механические устройства, воспроизводящие речь, а многофункциональные ментальные поля, преобразующие мыслеформы через вашу вторую сигнальную систему в вербальное воплощение, – пришелец улыбнулся.
–– И какой прок будут иметь наши обе стороны от общения друг с другом? И будут ли иметь вообще? Я догадываюсь о чисто историческом интересе вашей цивилизации. А прикладное значение имеет место?
–– Именно практические задачи вынуждают нас идти на контакты с людьми прошлого. Причем задачи эти порождаете именно вы, но никак не мы.
–– Поясните.
–– Я сделаю это на двух конкретных примерах. Но наберитесь терпения.
Спектр частот, излучаемых мозгом человека, абсолютно не меняется в рамках одной исторической цивилизации. Человек, живший за 10 тысяч лет до вашего появления, мыслил также. Может быть, иными категориями и образами, но спектрально также. При смене цивилизации, которые иногда происходят в силу высших законов, меняется и ментальная спектрограмма. То есть, возникают отличия и качественные, и количественные. Между мышлением и мировосприятием вашим и нашим уже появились сильные различия, поскольку мы иная, следующая за вашей, раса. Тем не менее, сохраняются некоторые общие секторы излучения мозга, и поэтому мы еще можем друг друга понимать, хотя и не без вспомогательных технических средств.
Бельский рефлекторно посмотрел по сторонам, ожидая увидеть эти «технические средства», откуда исходит речь. Однако совершенно очевидно, что речь шла изо рта пришельца. Кстати, он не сидел как статуя, а вел себя совершенно по-человечески, немного менял положение в невидимом кресле, плавно жестикулировал руками с тонкими длинными пальцами. Даже в какой-то момент тронул себя невзначай за мочку уха. Он продолжал:
–– Так вот, если наш исследователь окажется в вашей среде, он будет невидим для вас. Так происходит, потому что он пребывает в смежном континууме с совершенно другими характеристиками, а говоря вашим языком – в параллельном полимерном пространстве или в другом измерении. Но отсутствуя физически, ментально он невольно взаимодействует с вами. Поясню. Индивидуальные излучения наивысших порядков, то что вы называете душой, разумом, чувствами и эмоциями, находятся в едином для всех живых существ неком поле или пространстве, где понятие время и ряд других характеристик физической Вселенной отсутствуют. Любой человек вашей эпохи теоретически может воспринять эманацию другого индивидуума даже из отдаленной от вас цивилизации, если оба они окажутся в одном диапазоне так называемого поля Маомы. Объяснить, что это за поле, я пока не возьмусь, но термин такой знайте.
–– Где-то я слышал этот термин, – вставил Бельский.
–– Это ложные ассоциации, такого термина у вас еще не существует. Я продолжу? – пришелец опять улыбнулся. – В вашем мире есть человек, который сумел это поле почувствовать и даже передать свой мысленный импульс, зафиксировав его навечно в поле Маомы. Этот импульс назвали «Маячок Алекса», по имени человека-передатчика. Из любой точки Вселенной Маячок Алекса легко фиксируется, независимо от дальности расстояния в пространстве, независимо от временных дистанций. Он был воспринят практически всеми высшими цивилизациями и прошлого, и будущего. Это, кстати, и послужило ключевым фактором начать исследования, направленные на поиски Алекса с целью изучения и воспроизводства его способности. Дело в том, что верхнее покрывало поля Маомы, появившееся вместе со Вселенной, стационарно, и оставить на нем свою отметку живое существо может только в момент физической смерти. Никому из живых или живших или еще не родившихся оставить метку на поле Маомы невозможно. Объяснить, почему, не возьмусь. Появление Маячка Алекса разрушает эту установку и требует разгадки феномена.
Вот вам первый повод, зачем люди будущего отправились в вашу эпоху.
Бельский слушал его заворожённо, поскольку вместе с чисто вербальным восприятием собеседника, его мозг принимал целый поток невероятных образов, как иллюстраций ко всему сказанному. Эти образы находились совершенно вне пределов второй сигнальной системы (по Павлову), и никакими словами, чувствами и эмоциями их описать было бы нельзя. Это что-то вроде знания о вчерашнем прожитом дне. Если взяться описать словами весь вчерашний день во всех подробностях, включая не только события, но и чувства, мысли и т.д., то не хватит ни времени, ни слов. А память его хранит, совершенно «не напрягаясь», как единый информационный блок под названием «вчерашний день».
Так вот пришелец меньше говорил, чем прогонял через мозг Бельского такие «блоки».
Потом он внезапно сказал: «Пора!», и Бельский проснулся. Интересное случилось и дальше. Не открывая глаз, лежа в постели, он попытался вновь погрузиться в сон, и это ему легко удалось. Он оказался в той же комнате, в той же позе. Однако собеседника уже не было…
Глава 4
Сближение
Первый Оператор, сидевший в кресле, взял «спираль» и повертел ее в руках. Второй наблюдал за ним. Другая «спираль» оставалась висеть в воздухе.
–– Сколько у них ушло на изготовление этих Домен-порталов?
–– Они начали работать над ними, когда обнаружился Маячок Алекса и начался Гамма-всплеск9 в районе LMC X-310. Быстро они их прислали.
–– Зато делали долго.
Первый аккуратно расплёл узел. «Домен-портал» теперь выглядел как прямая очень чувствительная к движению пружина из тончайшей проволоки неизвестного материала, будто живая. С частыми витками, почти прилегающими друг к другу, диаметром в 6-7 см. Она свисала из руки Оператора трепещущей палкой около полуметра длиной.
–– Это надевается на шею?
–– Да, затем соединяются концы. Образовавшееся кольцо и открывает Домен-портал. Ты можешь попробовать.
–– Я увижу Маому?
–– Да. Но не ходи далеко.
–– Предлагаю сделать это вместе, мы должны привыкнуть друг к другу в этом образе.
–– Конечно, – ответил второй оператор и развязал свою пружину.
Оба не сговариваясь синхронно накинули на шеи устройства и соединили концы, образовав подобия ожерелий.
Внешне ничего не произошло, но оба застыли в мертвых позах, глаза остекленели. Они походили на манекенов. Через секунду существа «ожили», дружно сняли через голову свои обручи, разъединили концы и увязали в узлы. Пружины вновь повисли в воздухе.
–– По моему внутреннему хронометру мы гуляли 10803 секунды11.
–– Внешний хронометр показал 1,3 секунды. Ускорение в 8310 раз.
–– Ты тоже видел мою индивидуальную сборку?
–– Почему ты решил отправиться к моменту своего рождения?
–– Раньше у древних людей это называлось ностальгией. Наверное, что-то похожее, интересно.
–– Да, я тоже видел твое детство, хотя и не заходил так далеко. Ты тоже наблюдал за мной?
–– Да, ты отправлялся на 377 лет назад к Марианской Тубе. Тебе всегда нравилось работать в океанических станциях и вообще в аквазоне.
–– Ностальгия.
Оба улыбнулись друг другу, и улеглись в свои кресла. Золотистые дымки заволокли лица, а потом и головы Операторов. Замелькали разноцветные огоньки-картинки в районе глаз. Они продолжали общаться. Их главной темой была детальная разработка плана по поиску некоего Алексея Реутова, или Алекса, чудодейственным образом первым вошедшего в связь с полем Маомы и застолбившего ее своей индивидуальной меткой, названной всеми разумными существами древнейших и последующих цивилизаций Маячком Алекса. Только одна цивилизация не знала ничего ни о поле Маомы, ни о каких Маячках Алекса – цивилизация людей, живущих в эпоху Алекса, а точнее раса арийцев. Пока не знала.
* * *
Странные сны Бельского повторялись с частотой в два-три дня, будто предоставлялось время на отдых и осмысление снов. Теорию снов Александр Григорьевич знал хорошо. Знал все гипотезы, их объясняющие, знал и теологический взгляд на сны. Но то, что происходило с ним лично, в теории и гипотезы не укладывалось.
В одном из снов, когда ситуация в таинственной комнате возобновилась, он откровенно начал атаковать выдержанного и тактичного собеседника-лилипута с лысой головой и умными глазами.
–– Уважаемый, простите, до сих не знаю как Вас величать. Кстати, меня зовут Александр…
–– Зовите меня Алха.
–– Так вот, уважаемый Алха, я все эти дни, пока Вы мне снитесь с закономерной периодичностью, всякий раз я думаю, а сон ли это? Я чувствую, что могу проснуться по желанию в любой момент. Знаю, что подобных снов мне никогда не снилось. Знаю также, что психически я здоров. И одновременно чувствую, что всё это неспроста, что-то за этим кроется, неведомое и непостижимое для меня. Может Вы откроетесь наконец. Раскроете смысл и задачу, стоящую перед Вами. Если Вы действительно посланник из далекого будущего, некий миссионер, то не пора ли переходить к делу?
–– Я догадывался, – ничуть не смутившись несколько агрессивных интонаций Бельского, заговорил Алха, – что Вас долго готовить не придется. Считав Вашу ментаграмму, я вижу, кого Вы собой представляете как личность. Согласен, можно приступить к основной части нашего контакта…
Он выдержал паузу. Бельский почувствовал труднообъяснимое приятное чувство, какое он испытывал только в самом раннем детстве, когда казалось, что ты родился, совсем недавно умерев, а умерев, родишься вновь. Некая детская память о предыдущих инкарнациях делает детей чуть отважней, жизнерадостней и даже мудрее относительно закостенелых взрослых, погрязших в жизненных проблемах и поиске хлеба насущного. Александру показалось, что он сейчас либо умрет, что его совершенно не пугало, а, напротив, вызывало некое азартное любопытство: что же будет дальше, либо проснется как обычно…
–– Просыпайтесь, Александр Григорьевич, – как-то невероятно буднично сказал-скомандовал Алха, и Бельский проснулся. Проснулся так, будто и не спал вовсе, а лежал в полудреме с закрытыми глазами и фантазировал весь свой только что оборвавшийся сон, как и все подобные.
Он, не открывая глаз, подумал только о том, что жена Алла еще спит в своей спальне их большого уютного дома на втором этаже, что её будильник выставлен на 7-00, а его, Бельского, на 6-00, но он пока молчит. Значит, время по внутреннему ощущению и пробивающемуся через жалюзи свету где-то часов около пяти. И все, кроме него, в доме спят.
«Интересно, – подумал Александр, – он что, здесь еще?»
В голове промелькнуло: «Здесь». Появилась назойливая мысль: попробовать снова погрузиться в сон… или всё-таки открыть глаза?
В комнате было тихо. Так бывает глубокой ночью или ранним утром. Нет, скорее утром. Доносилось птичье пенье и чириканье воробьев.
Бельский встал резко, в соответствии с выработанной долгими годами привычке, с хитрой улыбкой на лице и ожиданием чего-то очень веселого, радостного и непременно позитивного.
И уткнулся глаза в глаза в лысого карлика по имени Алха, сидевшего как ни в чем не бывало, запросто так, на краю его широченной кровати. Даже, кажется, немного улыбался, приветливо и дружелюбно. Казалось, не хватало только «доброго утра» из его тонких уст.
–– Доброе утро, – спокойно и действительно приветливо сказал Алха.
–– И Вам того же… – растерянно ответил Бельский. Но выдержки хватило, чтобы не дрогнуть голосом или взволноваться. Пресловутая интуиция подсказывала, что всё происходящее – реальность, не выходящая за рамки нормы. И психика его в норме, и это необычное явление в его жизни – тоже норма. И разъяснится всё прямо сейчас.
–– Александр, мы не могли рисковать, дабы преждевременно не вывести вас из привычного равновесия. Согласитесь, не всякий человек примет новую нестандартную действительность спокойно, а тем более жизнерадостно, как это сделали Вы. Стереотипы быстро не ломаются. Поэтому я приходил первое время только во сне.
–– Я привык ломать стереотипы других людей, значит, адаптирован и сам ко всяким стрессам.
Он натянул шорты, открыл окно, подняв жалюзи, сладко потянулся. Привычную зарядку делать было вроде рановато, физиологические процессы еще не включились, в туалет не хотелось. Стоящую на столике у кровати бутылку минералки он все же открыл, сделал большой глоток, и спохватившись, предложил гостю:
–– Вас чем-нибудь угостить? Идемте на кухню.
–– Не возражаю, даже охотно соглашусь. Лишь бы Вам было комфортно.
Пока они шли на кухню, Бельский обратил внимание, как шел гость. Он будто не касался ступнями пола. Был всё в той же «пижамке», а на ногах, оказывается, никакой обуви и не было. Та же ткань «пижамки» замыкалась и на ступнях пришельца. Маленькие ножки в детских колготках. Ни шороха от его шага, ни скрипа ламината (в одном месте он все же скрипнул), ни вибрации воздуха от идущего следом существа, ни запаха от его тела.
Бельский поставил кофе, слегка ополоснул лицо и сел за стол, жестом пригласив гостя присоединиться.
Гость выдвинул стул и сел на него легко, будто вспорхнув, несмотря на низковатый для этого рост.
–– Можно я продолжу? – вежливо осведомился гость, и на кивок Бельского, заговорил. – Перейду сразу к делу, поскольку оно очень важно и для нас, и для Вас.
Бельский не совсем понял «для кого вас?» – для него, Бельского лично, или для всего человечества? Но промолчал.
–– Много лет назад умер Ваш друг по имени Михаил Ревазович Манаев.
Бельский заинтересованно и удивленно поднял брови. Гость продолжал.
–– Вы, видимо, знаете, хотя бы в виде гипотезы, что человек не односложен в своей структуре, что это не просто грубая физическая оболочка, которая, отжив своё, исчезает навсегда, унося с собой разумную и духовную сущность человека? – Бельский кивнул. – Так вот Михаил в силу некоторых причин задержался, говоря вашим языком, на этом свете, вошел с нами в контакт и оказался очень ценным партнером в решении некоторой спорной для нас задачи.
–– И где он сейчас? – как ни в чем не бывало спросил Бельский.
–– Его ментальная сущность находится у наших операторов, прибывших в особую точку Вселенной в специальном блоке, назовем его лабораторией. Эта лаборатория представляет собой автономную кабину, не перемещающуюся ни в пространстве, ни во времени. Она не соприкасается непосредственно с теми мирами, над которыми дрейфует. Это не всегда возможно и небезопасно как для людей, так и для Операторов. Перед Операторами давно стояла задача разыскать человека по имени Алексей Реутов, сделавшего неоценимый вклад в изучение высшими цивилизациями полей Маомы, о которых я Вам пытался рассказывать. Это тот самый Алекс, чьим именем названа метка в полевой Вселенной – Маячок Алекса. Пока операторы разыскивали пространственно-временную точку, из которой был сгенерирован Маячок…
–– Простите, а чем вам так важен этот Алекс?
–– Я расскажу об этом позже. Существует еще много вопросов, которые вас могут заинтересовать, но я стараюсь выбирать наиболее приоритетные темы и предельно расчетливо строю свой контакт с Вами ради высшей задачи, которую надо решить максимально эффективно и быстро.
Бельский понимающе кивнул:
–– Извините, продолжайте, пожалуйста.
–– Так вот, пока наши представители искали Алекса, один из Операторов оказался в неприятной мнемо-полевой сцепке с одним из людей, проживающим в вашем городе. Проще выражаясь, они вступили своими разумами в симбиотическую связь, пагубно повлиявшую на землянина, а тот, в свою очередь, лишил Оператора возможности эффективно выполнять свои функции. Чтобы «расцепить» симбионтов, понадобилось вмешательство людей, ваших соотечественников. И вот вам в качестве примера второй повод, почему именно ваши соплеменники вынуждают нас на путешествия в прошлое.