Анна застыла в полудвижении, словно морская фигура из детской игры. В груди клокотала обида и ярость, но девушка не находила слов, чтобы выразить чувства. Чтобы скрыть собственные эмоции, Михаил вставил в губы сигарету и потянулся за зажигалкой.
– У меня забот других нет, как еще твои личные проблемы решать.
– Да это вы мне их и создаете!
– А работа тут причем?! – он поднял голос, подстраиваясь под ее тон, – Ты мне дважды обещала, дважды!.. что решишь свои личные проблемы и доведешь аукцион до конца. И стоит мне выйти из-за решетки, чтобы выяснить, что ты пытаешься запихнуть меня туда снова!
Он закашлялся и отвернулся.
– Ты никчемный продавец, – продолжал он, – и самый отвратный менеджер, какие только работали в этой конторе! Не умеешь, не берись! Если ты не можешь организовать двухмесячный проект-аукцион, как ты вообще работаешь? Или за тебя Семен работает? Стоять!
Предотвратив жестким приказом ее попытку к бегству, Михаил взглянул в бледное злое лицо:
– Ты можешь относиться ко мне лично как угодно, можешь хоть ненавидеть, но если ты не хочешь работать, то работать в «Живом проекте» не будешь.
– Я хочу работать! И не раз доказала это!
– Так какого хрена ты пытаешься скинуть с себя незавершенный проект? Извечные личные проблемы? Чего стоят твои слова и обещания, если вчера ты говоришь: «Не беспокойтесь, я все сделаю», а сегодня пишешь отказ?
– Условия изменились.
– Что изменилось? – понизившийся голос звучал угрожающе. – Условия? Условия труда изменились?
– Нет…
– Нет? Так какие условия у тебя изменились?
Анна молчала.
– Свободна.
Михаил поднялся и отошел к окну. Анна не двигалась с места.
– Ты меня слышала?
– Вы увольняете меня?
У Михаила сжало в груди, он с трудом вдохнул. Взяв себя в руки и обернувшись, он пожалел об этом. Анна была готова разреветься, но Михаил понял, что если это и произойдет, то не в его кабинете. Сейчас на лице девушки не осталось ничего, кроме непреклонной уверенности в своей правоте, слепок понимания несправедливости и решительное желание доказать ему, этому бездушному монстру, что он неправ.
– Все что мне от тебя нужно – этот чертов аукцион, в который на данном этапе кроме тебя уже никто не успеет въехать и провести. Если ты не в состоянии это сделать, просто иди отсюда.
– Это не ответ, – ее голос звенел.
Он помолчал пару мгновений и покачал головой. Потом ответил тише, чем ожидал сам:
– Нет. Пока Семен тобой доволен – нет.
Михаил курил, глядя в окно. Смеркалось. Когда он продолжил, уверенности в том, что Анна все еще стоит за спиной, уже не было.
– Найду кого-нибудь получше… кто умеет доводить начатое до конца. Даже начатое другими.
– Я закончу его.
– Что? – Михаил обернулся.
– Я проведу аукцион! – зло повторила Анна.
– А как же твои личные неурядицы с боссом?
Смерив Михаила презрительным взглядом, Анна направилась к приемной. Президент позволил себе улыбнуться и окликнул ее, когда девушка была уже в дверях.
– Подожди.
Она обернулась с видом «ну, что еще?» но мгновенно опомнилась. Вернувшись за рабочее место, Михаил взглядом указал девушке присесть.
– Как так получилось, что я покупаю самолет у продавца моих живых проектов?
– В смысле?
– Почему ты не работаешь с отцом? И почему продавцы в его конторе ни в состоянии уже второй год распродать эти джеты?
– Ах, вот что. Это долгая история и я… не хочу ее рассказывать.
– Захоти.
Аня вздохнула, будто задала риторический вопрос: «Вы не отстанете?». Михаилу жутко нравилась ее способность переключаться. Любой знакомый полдня бы отходил от выволочки, подобной той, что он устроил сотруднице минуты назад. Женский коллектив пошел бы почивать валерьянку на брудершафт. Анна же «задвинула» на эмоции и включилась в насущный вопрос. Возможно, ему нравилось именно то, что эта черта напоминала Михаилу его самого и тем роднила их.
– Это конструкторское бюро, Михаил Юрьевич. Все ресурсы были направлены на моделирование и конструирование, а не на сбыт. У всех джетов были совершенно конкретные заказчики.
– Понятно, – Михаил кивнул, глядя в экран. – Расскажи мне о бюро.
– Я пропустила два дня, Михаил Юрьевич. Мне надо наверстать их. И вы были совершенно правы по поводу отчета.
– Наверстаешь. А сейчас рассказывай. Мне нужно знать, что я покупаю. Мне очень хотелось бы довериться тебе, но твой взгляд желает мне разбиться где-нибудь над Атлантикой.
– Господь с вами!
Михаил невесело усмехнулся.
Анна вздохнула и провела ладонью по лицу, собираясь с мыслями. Вряд ли девушка позволила бы себе этот жест в присутствии постороннего человека, заказчика или коллеги. Возможно, Михаил намеренно выискивал признаки доверия, предполагающего большую близость, чем могла быть между начальником и подчиненным.
Анна начала с даты создания бюро и состава сотрудников. Она знала их всех и отчиталась за образование и опыт работы. Она была знакома с их семьями и дружила с их детьми. Миша слушал в пол уха, неторопливо куря и кивая. Чтобы помимо воли, как это случилось два дня назад у него дома, не вырвалось неуместное признание, он задавал вопросы. А когда спрашивать уже было не о чем, когда Анна с привычным воодушевлением, окрашенным несвойственной ей печалью, рассказала о бюро все, что считала нужным, поступил сигнал от секретаря.
– Спасибо, Лен, – сказал Михаил. – Прости, Ань, я вызвал Джоффри до твоего прихода. Завтра жду тебя и Гарика у себя.
– Хорошо.
Михаил слышал, как Анна и директор «Foodstuff Synthesizing» дружелюбно поздоровались в приемной, а потом фигура негра заполнила дверной проем.
– Простите, Джоффри, – поднялся Михаил. – Я продаю свой самолет на аукционе и, похоже нашел ему прекрасную замену по приемлемой цене.
– Мне показалось, или ты собрался купить бюро целиком? – усмехнулся негр.
– Это будет неплохим вложением. Думаю, все, что ему необходимо – это сильный управленец, толковый маркетинг и опытные продавцы. У меня есть эти ресурсы. Кроме того, имея собственное конструкторское бюро я смогу воплотить свои давние мечты, – Михаил натянуто улыбнулся, надеясь что ложь о наличии неких «давних мечтаний» не относящихся к LPI, не вызовет у Джоффри сомнений. – Но я позвал вас для другого сообщения, Джоффри. Новый самолет будет куплен на компанию, но запрет отца остается в силе, и я буду вынужден ему подчиниться.
– Миша, ты вроде не ребенок…
– Да, и отец им не был. Однако у него были основания для этих запретов. А у меня просто нет денег на новый личный самолет.
– Ты серьезно лишь за этим меня позвал? Все соты склада LPC ушли в утиль, а ты беспокоишься, что старый негр сядет за штурвал? Да в них даже штурвалов больше не предусматривают!
– Джоффри, если я потеряю вас, то, по крайней мере, не в своем самолете. А по поводу LPC: Марк в состоянии решать проблемы и без моего назойливого присмотра.
– Михаил Юрьевич, подошел финансовый директор, – сообщила Лена.
– Малыш, запомни, – проговорил Джоффри беззлобно, – день, когда старый негр внемлет твоим запретам и позволениям, будет последним днем его работы в LPI.
– Простите, Джоффри, я не хотел вас оскорбить.
Когда Джоффри вышел и в кабинете появился финансовый директор, Михаил не сдержал улыбки. У Федора глаза на лоб полезли.
– Твое расположения духа не может не радовать, Миша! За решеткой хорошо кормят, или страховка за уничтоженные соты покрывает все убытки за текущий год?
– Федя, не начинай, – отмахнулся Михаил. – Ты сегодня встречаешься с Джоффри за преферансом?
– Да.
– Упомяни, что я просил выискать активы на покупку конструкторского бюро отца Гороян.
– Ты собираешься купить конструкторское бюро?!
– Не ори… просто упомяни, что я ищу на него деньги. А от себя добавь, что считаешь это неплохим вложением ввиду того, что там собрались остатки светлых умов нашей авиации, которые в состоянии воплотить даже самые сумасшедшие полеты фантазии.
– Чего-чего?
– Ну, что-нибудь в этом роде…
– Хорошо, – вздохнул Федор и отвернулся, чтобы выйти, но остановился. – Что это было, Миш? Почему тебя задержали?
Михаил, так и не севший после рукопожатия с Джоффри, вернулся на свое место и картинно положил руки на подлокотники. Улыбка президента не давала шанса на серьезность, и Федор узнал легкий акцент и манеру речи Джоффри:
– День, когда молодой белый внемлет их запретам и позволениям, будет последним днем его работы в этой стране.
– Миша, ты сумасшедший… тебя просто пришьют.
– Федя, это ты мне по-дружески?
– Да!
– Ну, вот и я тебе по-дружески: иди считай бабки… и не забудь про конструкторское бюро.
Когда финансовый директор вышел, Михаил позволил себе улыбнуться. Еще год назад подобные взаимные грубости были между ними немыслимы. Кроме того, что Федор был значительно старше Михаила и проработал в компании дольше него, их общение в принципе давно уже вышло за рамки рабочего. И Михаилу это нравилось, не смотря ни на что.
Когда на экране появилось ухоженное лицо главы юридического департамента, Михаил дружелюбно поздоровался и начал с главного:
– Юлия Владимировна, через полтора месяца вступит в силу закон о человеческих и гражданских правах для клонов.
– Вот черт!
– Вы подготовили документы для организации их труда и предложения для арендаторов?
– Да, почти. Сегодня вечером получу и ближе к ночи вышлю вам. Михаил, у меня в штате новый сотрудник, бесплотный во всех смыслах. Я спросила у Липы: "Кто это?", она ответила, что она. Вы в курсе, как это понимать?
– Липа организовала себе личность для ведения процессов по защите живых проектов, подвергшихся различному насилию и вынужденным бежать.
– Я сделаю вид, что не слышала этого, Миша.
– Как вам будет угодно. Только не увольняйте ее.
Юлия Владимировна отключилась.
Найдя присланный Григорием ролик, Михаил несколько раз просмотрел запись и задумался, кому бы его поручить. Остановив выбор на Максимове, Михаил связался с ним.
– Да, Михал Юрич!
– Максимов, видишь запись?
– Да, Михал Юрич…
– Мне нужно понять, что там на самом деле произошло.
– Сделаю что смогу, Михал Юрич!
– Давай.
Следующим собеседником на экране оказался Марк.
– Ты у себя? – удивился он. – Мне сказали, что ты заезжал и сразу уехал.
– Я вернулся. Ты уже разослал сообщения клиентам?
– Да, всех VIP позвал на завтра-послезавтра. Остальные – начиная с понедельника, – кивнул директор LPC и настороженно спросил: – что-то не так?
– Все сотрудники «Руси», друзья и родственники акционеров, вообще все, кроме сотрудников LPI должны заплатить полную стоимость процедур и аренды сот.
Марк с досадой откинулся в кресле и недовольно покачал головой. Когда их взгляды встретились снова, Михаил в полной мере понял его чувства и саркастически усмехнулся.
– Миша, сейчас не лучшее время наживать себе новых врагов, если только ты не хочешь устроить между ними соревнование, кто большую неприязнь к тебе испытывает.
– Юристы связались со страховой?
– Да, конечно.
– От меня что-нибудь требуется?
– Нет, Миш. Приезжайте завтра с Ларисой Сергеевной пораньше, если ты не хочешь встретиться лицом к лицу с теми, кто узнает, что должен платить.
– Хорошо, до встречи.
Увидев звонок Рудольфа Викторовича, управляющего Песок-2, Михаил заранее нахмурился.
– Добрый день, Миша, прими мои соболезнования по поводу склада LPC, – начал собеседник. Его полное красное лицо выражало перманентную скорбь. Какие бы причины не провоцировали Рудольфа Викторовича на диалог, всегда казалось, что произошло что-то плохое.
– Спасибо, Рудольф Викторович, у вас что-то случилось?
– Да. СБ нашла исчезнувшего после аварии в отсеке проводников лаборанта. И будет лучше, если ты лично приедешь сюда.
– Зачем?
– Ты должен это… увидеть, Миша.
– Ну, так покажите, – Михаил непонимающе ожидал, пока управляющий соберется с мыслями.
– Миша, это важно и может повлиять на компенсацию страховой. Это… могло быть не аварией. Точнее…
– Я понял, – остановил Михаил директора Песок-2. Предположения, грозящие лишить компанию страховых выплат, не будучи уверенным в конфиденциальности разговора не следовало произносить вслух. – Я пришлю к вам юриста, Рудольф Викторович.
– Нет, Миша! Приезжай сам! Тебе нужно это… увидеть! И юриста возьми тоже.
Михаил молчал, глядя на вспотевшее лицо собеседника. Рудольф Викторович, не смотря на свой типаж, не был паникером. Настойчивость и отказ от объяснений интриговали и тревожили Михаила. Сегодня, сейчас ему особенно сильно требовалась ясность, но собеседник, судя по всему, был не в состоянии ее обеспечить.
– Хорошо, Рудольф Викторович, я буду у вас… – Михаил посмотрел на часы, – к утру.
Попрощавшись с директором станции, Михаил снова набрал руководителя юридического департамента.
– Юлия Владимировна, вы к ночи обещали проект предложения по работе живых проектов?.. – он сделал неопределенный жест рукой. – Надо придумать уже этому документу какое-нибудь название.
– Да.
– Подъезжайте после работы в аэропорт, в самолете обсудим. Мы летим на Песок-2.
– На сколько?
– Сутки, может двое.
– Хорошо. Миша…это уже не может ждать: мне не хватает людей.
– Я же включил это в бюджет на следующий год. Вы не можете подождать два месяца?
Михаил знал, что из-за навалившихся на «Живой проект» и корпорацию в целом проблем, юридическому департаменту категорически не хватает ресурсов. Юлия Владимировна говорила об этом на каждом собрании директоров, и каждый раз Михаил пытался оттянуть этот вопрос до бюджета нового года. Похоже, настал момент, когда тянуть дольше становилось неразумным.
– Нет, Миша…
– Попробуйте шире и активнее использовать LSS. Воспринимайте созданную в вашем отделе личность как подключенца. Скидывайте на нее задачи, как если бы это был ваш самый толковый сотрудник. До вечера.
***
Лариса Сергеевна ждала сына к ужину. Благодаря присущей ему пунктуальности хотя бы визиты Михаила она могла спрогнозировать. Она родила его, вырастила и воспитала, но так и не научилась понимать ход его мыслей, управляющие его действиями стимулы. Она давно перестала пытаться в чем-то убедить Михаила или выведать то, чем делиться он не стремился. Сейчас, когда она стояла у окна и сквозь тонкие корявые ветви вишни наблюдала за воротами, ожидая появление его машин, в памяти всплыл показательный момент из далекого прошлого.
Михаилу исполнилось двенадцать. Был очень теплый майский день. Он валялся на диване в гостиной с книжкой в руках и ломал глаза, поленившись включить свет. Отца дома не было… как обычно. Но они прекрасно знали, где он, и в любой момент могли увидеть его лично, в очках или голограммой… в общем, они не чувствовали себя покинутыми в этот субботний день.
– Что ты читаешь? – спросила Лариса Сергеевна.
Ее заинтересовало не название и не автор, а почему в его руках оказалась старая бумажная книга. Сказывалось влияние Петра и книга, наверняка, была взята из библиотеки его отца. Уже не в первый раз Лариса Сергеевна заставала сына в полутемной комнате с бумажной книгой и не в первый раз собралась напомнить, что Петр уже надел очки. Открыв было рот, она вспомнила ответ сына в прошлый раз: «Стоимость получаемого удовольствия выше, чем обойдется мне операция на глазах, мама… и Петьке тоже, когда мы будем работать вместе».
– Шекспир! – воскликнул он, будто вынырнув из воды. – Мама, это так здорово!
– Конечно, – без эмоций согласилась она.
– Великий поэт! Это просто гениально! Такой же гений, как отец, только поэт!
– Да нет, – мать махнула рукой. – Есть версия, что под псевдонимом Шекспира писало три человека. В чем же тут гений и величие?
Лариса Сергеевна не поняла взгляда сына, но он смутил ее. Предпочтя ретироваться, женщина покинула гостиную и не вспоминала об этом моменте много лет. Она вдруг поняла, что с тех пор ни разу не слышала от сына: «Мама, это так здорово!» и не видела, чтобы он еще когда-нибудь взял в руки художественную книгу.