Огонь почти охватил кабину, и я, ощущая спиной жар, потащил тестя прочь от рождественского фейерверка стоимостью двести тысяч долларов. Вдруг полковник дернулся, открыл безумные от боли глаза и хрипло простонал:
– Полегче, приятель! У меня, кажется, нога сломана.
Ничего. Пусть потерпит. Надеюсь, он получил хороший урок: в следующий раз будет слушаться профессионалов.
Только в голливудских фильмах-катастрофах спасатели отдают пострадавшему последнюю рубашку. На самом деле сначала нужно заботиться о себе. Не зря при разгерметизации салона пилот сначала надевает кислородную маску сам и лишь потом думает о пассажирах. Поэтому теплая куртка осталась на мне.
Даже многотонные авиалайнеры сгорают до конца всего за несколько минут. «Команч» быстро превратился в груду почерневших обломков, которые печально дымились на краю его последнего аэродрома.
– Где сотовый? – спросил я и пояснил: – Аварийный маяк, похоже, превратился в пепел.
– В бардачке… Зато у тебя есть пистолет.
– И три патрона, – мрачно пошутил я. – Один врагу. Второй – мне. Третий – вам.
Мороз понемногу крепчал, на черном небе ярко сверкали звезды и сияла почти полная луна – потепление нам не светит. В любом случае, если мы не выйдем на дорогу, то замерзнем насмерть. Вот она, судьба-злодейка: в самой технологически развитой стране мира мы умудрились застрять где-то в безлюдной пустыне между штатами Мэн и Нью-Хэмпшир! Причем без шансов на помощь – свой сотовый телефон я, разгильдяй, в который раз забыл дома.
Куда идти? Где ближайшее шоссе? Я вспомнил, что перед посадкой я видел железную дорогу. Не обращая внимания на стоны и проклятия тестя, я потащил его к спасительным рельсам. К моему счастью, он вновь потерял сознание, избавив меня от предположений о конце моей карьеры.
У противоположного края поляны, на самой опушке, мелькнула длинная серая тень. В лунном свете блеснули желтые глаза. К нам, похоже, пожаловал волк. Странно, обычно они бегут от огня и запаха дыма прочь, а этот, наоборот, пришел к пахнущему сгоревшим бензином костерку. Что привело его сюда? Голод? Желание полакомиться свежим мясом? Тогда нам крышка. Я не умею бегать со скоростью тридцать миль в час.
Зверь, припадая к снегу, приближался. Я вскочил во весь рост, закричал и замахал руками, надеясь отогнать врага. Бесполезно: мое хриплое карканье вряд ли способно напугать даже бурундука.
Вдруг волк словно засверкал тысячами маленьких блесток: заледеневшая шерсть встала дыбом. До меня донесся низкий рык. Еще секунда, зверь прыгнет и вцепится мне в горло.
Я выхватил пистолет и торопливо нажал на спуск. Пуля выбила фонтанчик снега у головы с высоко поднятыми вверх треугольными ушами. Я промахнулся, но вспышка и треск выстрела заставили навязчивого хищника отступить: он тенью метнулся в лесную чащу. Что, не нравится?
И все же через лес лучше не идти. Несколько минут я растерянно обшаривал глазами поляну и на самом ее краю увидел припорошенное снегом русло замерзшей речки. Ее берега – пусть и ненадежное, но все же укрытие от ненужного внимания.
Я почти сбросил тестя вниз – с раненым, конечно, нужно обращаться поосторожнее, но времени на нежности у меня не было. Незваный гость мог явиться в любую минуту.
Там, где я тащил полковника, темнели полосы обнаженного льда. Наверное, днем, при свете солнца, сквозь прозрачную воду можно было разглядеть дно. Сейчас же мне казалось, что там, внизу, беспросветный мрак преисподней.
Когда я почти дотянул тяжелую ношу до поворота, над которым светлела насыпь железной дороги, на меня уставились два желтых глаза. Проклятый зверь выследил нас.
– Джек… Брось меня. Беги, – полковник очнулся совсем некстати. – Пока он будет занят мной, ты уйдешь. Подумай о Мэри.
– Чуть позже. У меня еще есть…
– Я приказываю!
– Очень приятно. Я отказываю. Командир воздушного судна пока еще я.
Серая тень метнулась на лед, преградив мне путь. Я достал пистолет. Волк не испугался. Напротив, он приоткрыл пасть, оскалил белоснежные, будто вычищенные зубной пастой клыки и зарычал.
Я тщательно прицелился и нажал на спуск. Тишину прорезал вой, от которого мне стало не по себе.
Волк вытянулся и пополз к нам. Его задние лапы волочились по льду: наверное, пуля перебила позвоночник. Вот же упрямец!
– Есть! – радостно прошептал я, прицелился еще раз и снова выстрелил.
На этот раз пуля попала в голову: отчетливо сверкнули осколки кости. Волк глухо зарычал, уткнулся носом в лед и затих навсегда. Путь свободен!
Я сунул пустой пистолет в карман и вытащил полковника к насыпи, стараясь не смотреть на кровь, пропитавшую снег вокруг мертвого волка. Но едва я перевел дух, три новых зверя выскочили из-за деревьев. Значит тот, первый, привел сюда стаю. Вот теперь действительно все. Я сел прямо на землю и сжал холодную руку тестя. Он лишь кивнул мне в знак поражения.
Волки кружили вокруг нас, не решаясь нападать в открытую. Но наша гибель была лишь вопросом времени: кольцо постепенно сжималось. Еще немного, и самый храбрый хищник вцепится мне в горло. Вот сейчас…
Внезапно волков словно сдуло ветром. Миг – и серые тени растворились, скрылись за черной стеной деревьев.
– Слышишь? – губы тестя скривились в улыбке. – А?
Далеко в лесу, там, куда уходила железная дорога, послышалось негромкое тарахтение. Блеснула яркая искорка. Шум нарастал с каждой секундой, в чавканье маломощного мотора вплелось металлическое постукивание.
Я выскочил на насыпь и замахал руками, скрещивая их над головой, как сигналист на рулежной дорожке. Мне в лицо ударил свет автомобильной фары, установленной на квадратной металлической коробке с четырьмя маленькими колесиками. Дрезина заскрипела тормозами и остановилась. Из прицепленной к ней открытой вагонетки выпрыгнул широкоплечий, гладко выбритый человек с карабином – наверное, местный егерь. Он обвел нас цепкими, ясными глазами и спросил, указывая на полковника:
– Его можно перевозить или вызовем вертолет?
– Можно…
Вдвоем мы осторожно положили полковника в вагонетку.
– Мервин Хорн, лесничий, – представился незнакомец, вложил два пальца в рот и оглушительно свистнул. Никто ему не ответил.
Хорн свистнул еще раз, снял с дрезины фару и посветил вокруг. Кровь отхлынула от его сурового лица.
– Джек, – с какой-то безнадежной тоской прошептал он. – Джек…
Но Хорн смотрел не на меня. Его пристальный взгляд был направлен под насыпь. Туда, где в предсмертных судорогах вытянулось бездыханное тело волка.
Лесничий посмотрел мне в лицо и понял все:
– Идем!
Мы спустились вниз.
– Глянь сюда! – коротко приказал Хорн.
Меня затошнило: из разбитого пулей треугольного черепа вытекал мозг.
– Не это! Ниже!
На темно-серой шерсти я разглядел отчетливый след от ошейника.
– Он хотел на нас напасть! – попытался оправдаться я.
– Джек хотел вас спасти. Не подпускал к стае. Я выпустил его, когда увидел ваш самолет и зарево от пожара.
– Огонь по своим, – вздохнул я. – Всего лишь огонь по своим…
– Поехали.
– А он?
– Все потом, – Хорн невесело усмехнулся. – Люди всегда важнее.
Мы забрались в вагонетку. Машинист дал сигнал, и неуклюжая дрезина, постукивая маленькими колесиками, печально поплелась по рельсам.
***
В больничном коридоре резко пахло формалином и, почему-то, свежим мясным бульоном. Я постучался и нахально вошел в палату. Тесть открыл глаза и указал на стул рядом с койкой:
– Что ж, Джек. Я вот что подумал. Перед нашим столь неудачным путешествием мне дали квоту: переобучить четырех агентов на «Лайтнинг» – F-35B. Да-да, это который с вертикальной посадкой и, как ты говоришь, с чемоданом вместо приборной доски. Пожалуй, я отправлю тебя. Может, когда и пригодится. И тебе лишний рейтинг не помешает.
– Но я не закончил обучение в школе ЦРУ. Не забывайте: меня всего лишь отпустили на каникулы.
– Ничего страшного. Поедешь после аттестации. О формальностях я позабочусь.
Не сомневаюсь. Если полковник что-то решил, ему не помеха даже моя категорическая нелюбовь к «телевизорам» вместо стрелочных приборов. А уж «Лайтнинг», этот летающий компьютер и вовсе нагонял на меня зеленую тоску.
– Приуныл, Джек? Ничего, стерпится – слюбится. Ну, а теперь, раз уж ты вытащил меня, можно сказать с того света, я, как настоящий Санта-Клаус, готов сделать тебе подарок. Загадывай желание!
Я подскочил:
– Отправьте меня домой! Хочу встретить Рождество вдвоем с Мэри!
Полковник посмотрел на часы: осталось сорок минут. Он как-то сник и я впервые в жизни увидел в нем не всемогущего чиновника, способного движением пальца вершить человеческие судьбы, а глубоко несчастного пожилого человека.
– Это выше моих сил, – вздохнул тесть. – Давай что-нибудь другое.
– Тогда… позвоните Мэри. Объяснитесь с ней сами.
Тестя передернуло, словно ему в рот накапали горькой микстуры. И все же он выдавил:
– Это можно, Джек. Это как раз можно.
Глава 2. С днем рождения, Сесилия!
На полосе старой авиабазы Брансуик весело поблескивали лужи. Десять тысяч футов укрытого асфальтом бетона узким прямоугольником вытянулись среди темно-коричневых островков голой земли на грязном снежном покрывале. Я же видел трапецию, обращенную ко мне широким основанием. Два огня – белый и красный, показывали, что самолет идет точно по глиссаде. Скорость… снижение… три зеленых огня выпущенных шасси… закрылки… Контрольная карта выполнена. Несколько секунд – и бело-синий «Старфайтер» с бортовым номером сто два, разбрызгивая с мокрой полосы воду, покатил по асфальту. Тормозной парашют рванул машину за хвост. Скорость погасла и я зарулил на стоянку. Учебный полет окончен.
– Это был последний, сэр, – виновато сказал не по-весеннему хмурый техник, когда я выбрался из кабины и спустился по лестнице на землю.
– Ну да. Больше полетов сегодня не будет.
– Вы не поняли, сэр, – техник мотнул головой так, что вязаная шапка свалилась прямо в лужу. – Это последний парашют. Больше не осталось. Мы будем укладывать их завтра.
– Спасибо. Я сообщу полковнику.
– Чуть не забыл, сэр! Вас к телефону. В секретной комнате.
Я вошел в маленькую каморку, отгороженную от ангара толстыми, обитыми войлоком стенами. Отсюда наружу не пробивается ни звук, ни радиоволна. Полная изоляция. И кругом глушилки.
Зазвонил старинный проводной телефон, подключенный к устройству кодирования голоса. Я поднял трубку.
– Добрый день, Джек! – приветствовал меня тесть. – У тебя боевое задание. Прямо сейчас.
– Самолет не готов. Нет тормозных парашютов. А полоса мокрая.
– Придется обойтись без них. В крайнем случае катапультируешься, подберем. Задание особой важности, код срочности – ноль! Сенатор Альберт Вуд, по данным агентуры секретной службы, связанный с российской разведкой и международными террористами, только что вылетел из Квебека в Бостон. Он не должен долететь до места назначения. Короче, ноги в руки – и в небо! Все согласовано. Я скоро буду в Брансуике.
– Какой тип воздушного судна? – официально спросил я.
– Не знаю точно. Агент сообщил, что установил ответчик и отключился. Ты увидишь характерную засветку на радаре. Поспеши! У сенатора пакет компромата на высших лиц государства. Если он прибудет с документами в Бостон, половина Конгресса будет сушить сухари!
Полковник повесил трубку. Мне все это не понравилось. Снова меня используют в какой-то византийской игре. Но делать нечего – работа есть работа. И через пять минут ревущее пламя форсажа уносило меня в безоблачное небо. «Старфайтер» вышел на сверхзвук, и гром ударной волны обрушился на город.
Я щелкнул выключателем радара. На экране вместо яркой искорки появилась маленькая дужка от сигнала ответчика. Если бы у меня были ракеты, я бы сдул цель с неба, не обнаруживая себя – даже простенький «Сайдуайндер» летит на двадцать миль. Но все, чем я располагал – шестиствольная пушка «Вулкан». Волей-неволей пришлось сближаться.
Мишень неожиданно оказалась больше, чем я ожидал. Оставляя за собой белый конденсационный след, в тонкой кисее перистых облаков парил двухмоторный «Боинг». Изящные крылья прогибались под весом тяжелого фюзеляжа. Мне казалось, будто кончики их шевелятся, как перья гигантской птицы.
Неужели такой большой самолет гоняют ради одного сенатора? Я сбросил газ, уравнял скорости и повел «Старфайтер» параллельным курсом рядом с пассажирским лайнером. В окно кабины на меня удивленно смотрел пилот. В иллюминаторах я разглядел пассажиров. Молодая женщина в зеленой блузке прижалась носом к стеклу – не каждый раз увидишь, как тебя перехватывает старинный истребитель. Седой джентльмен делал вид, что не замечает меня, но то и дело бросал встревоженный взгляд на мою машину. Это и есть сенатор Вуд? Или нет? Два мальчугана – братья-близнецы, барахтались на коленях отца. Девочка с нелепым ярко-алым бантом на макушке направила на меня объектив смартфона и, наверное, снимала. Я перехватил ручку управления левой рукой и отсалютовал ей. А кто бы удержался на моем месте?
Я прибрал газ, и послушный «Старфайтер» занял место сразу позади «Боинга». Щелчок тумблера – на лобовом стекле засветилась желтая прицельная марка – два кольца и перекрестие. Секунда – и она с радостным писком прыгнула чуть вниз: радар выдал дистанцию до цели. Еще щелчок – и шесть огненных зубов моего «пса войны» готовы искромсать алюминиевое тело беззащитной жертвы.
На всякий случай я переключил радиостанцию на кодированный канал и вызвал Брансуик:
– Полиция штата? Говорит машина сто два, шериф Прендергаст. Автобус битком набит пассажирами. Повторяю, автобус битком набит пассажирами. Подтверждаете задержание?
Хриплый, искаженный шлемофоном голос полковника ответил:
– Задержание… подтверждаю!
Я положил палец на «пикл» – кнопку стрельбы на ручке управления. Сейчас именно на этой маленькой горошине висели судьбы десятков человек. Как много месяцев назад, в Атлантическом океане, когда со старой дымящей посудины мне махали руками совершенно посторонние, невинные люди, а вовсе не террористы. Тогда я не пощадил их. Дежавю?
Радар цепко вел мишень. Прицельная марка чуть подрагивала, когда «Старфайтер» попадал в спутный след «Боинга». Давно пора было открывать огонь. Но изнутри меня грыз маленький червячок сомнения. Большой палец, словно парализованный, оставался неподвижным. И вдруг я понял, что не дает мне окончательно решить судьбу обреченного лайнера. Если я сейчас нажму на гашетку, то проклятый кроваво-красный бант будет преследовать меня до конца жизни! Но дело… Долг… На счет «три» – залп!
– Раз! Два! Т…! А, черт! – закричал я и рванул ручку управления в сторону так, что «Старфайтер упал на крыло и помчался к земле. Потеряв цель, недовольно заворчал радар. Желтое перекрестие прыгнуло на середину лобового стекла. Я поставил пушку на предохранитель и выключил прицел.
Через десять минут я пошел на посадку. Заходящее солнце сверкало в лужах, аэродром казался залитым жидким огнем. Я резко, даже грубо приложил истребитель стойками шасси об асфальт – не потому что я злился, вовсе нет. Я хотел, чтобы колеса продавили слой воды, и резина сцепилась с полосой, дав мне возможность остановить самолет.
Машина, окутанная облаком брызг, неслась со скоростью гоночного болида. Прерывистая осевая линия почти слилась в сплошную бело-серую черту. Сработал автомат юза, и педали упруго задрожали под ногами.
«Старфайтер» молнией пролетел все десять тысяч футов полосы – я, как мог, помогал машине, то чуть прижимая, то ослабляя нажим на тормоза. Но все было бесполезно – стрелка указателя скорости слишком медленно ползла вниз, к нулю. Улавливающая сеть за торцом росла на глазах. Вот уже можно разглядеть ячейки… Я, как мог, уперся в приборную доску.
Пустой «Старфайтер» весит почти десять тонн – можно себе представить его инерцию на скорости хотя бы в пятьдесят узлов. Меня швырнуло вперед. Истребитель с треском, который я слышал сквозь плексиглас кабины и шлемофон, разодрал в клочья первую сеть, сорвал с опор вторую и встал, запутавшись в третьей, последней. Только теперь я перекрыл подачу топлива, и гул двигателя смолк. Пожарная и санитарная машины, завывая сиреной, уже катили по рулежным дорожкам. Я выбрался из кабины по аварийному канату.