И Милена грохнула кофейную пару дорогого китайского фарфора об теплый пол нашей семейной кухни. Белые острые брызги рассыпались по шоколадному кафелю.
– Дурак! – добавила она, и из ее глаз потекли тихие слезы.
Еще какое-то время супруга стояла, молча глядя на осколки, потом подняла то, что раньше было ручкой от чашки, повертела в руке, надела на средний палец правой руки и взглянула на меня, продемонстрировав это украшение.
– Чашка… моя любимая… Купишь такую же!
Потом она бросила фарфоровое колечко в раковину и пошла из кухни.
– Уходи! – сказала она спиной и скрылась в комнате.
Наспех облачившись в первое, что попало под руку, я вышел из подъезда. Вчерашняя рубашка, вчерашний галстук, вчерашний костюм. И вдобавок никакой утренней свежести тоже не было. И в помине. Какая к чертям утренняя свежесть в Капотне? Была утренняя пыль, утренний смог и утренняя вонь от нефтеперерабатывающего завода. Но дышалось при всем этом абсолютно легко. Просто с души свалился камень. Не надо было таиться, изворачиваться и чего-то выдумывать в свое оправдание. А то, что я был выставлен на улицу, то это ничего. И то, что денег не было, тоже, в общем-то, не беда. И то, что вещей на смену я никаких не взял, не страшно. Страшнее было пойти за ними в комнату, где как раз затаилась Милена. И наверняка в своей любимой позе. Все это просто небольшие трудности. Которые мы, вдвоем с моей «Волгой», легко преодолеем. Только отчего-то очень хотелось уткнуться в чье-нибудь плечо и разрыдаться.
Машина встретила меня с удивлением, своими огромными круглыми фарами. Решетка радиатора улыбалась, но как-то натянуто и неправдоподобно. Был бы у «Волги» сзади фаркоп, она обязательно бы им завиляла. Как преданная собака. Облака медленно плыли по ее лобовому стеклу. Я подошел ближе, и в отражении появились верхние этажи нашего дома. Узнал наш балкон. На нем никого не было. Быть может, моя супруга стоит у кухонного окна? В отражении не увидеть. И я поднял голову. Нет! И там было пусто. А моя поза выглядела так, словно я собираюсь завыть.
– Да… Вот так… – заговорил я и положил руку на прохладный капот, – моя хорошая… А ты улыбаешься… Я понимаю, что тебе хочется поддержать своего хозяина… Но… Тут, как говорится, или пан, или пропан, или бутан. А тебе же нужен бензин… И все мои проблемы тебе до заднего бампера. Лишь бы масло меняли и об забор не били. Что же нам теперь делать? А?
Я поймал себя на мысли, что разговариваю с автомобилем. И стало совсем тоскливо.
– Чего я пристал к тебе? Ты же всего-навсего машина…
По лобовому стеклу поползла серая туча.
– Дождь, что ли, будет? Только этого не хватало.
Несколько капель гулко шлепнулись на капот. Потом парочка расквасилась о крышу. Одна прицельно упала мне за шиворот.
– Ну, точно… А у меня с собой ничего. Зато есть где укрыться.
С этими словами я открыл дверь и мягко плюхнулся на диван переднего сиденья. Через секунду с неба упала вода. Это был не дождь, состоящий из струй и капель, которые весело резвятся по лужам, лопаясь пузырями. Это просто сверху рухнул океан. Бац! И перед глазами сплошная непроглядная пелена. Будто меня поместили в стекло. Как вот ту розочку в рукоятке, сделанную неизвестным зэком. Теперь я заложник. Заложник непогоды, этой машины и необходимости выкручиваться из ситуации, в которую сам же себя и загнал.
– Вот тебе твоя мечта! Вот тебе воплощение твоих фантазий!
Из глаз тоже ливануло. Над головой небо разрядило гигантскую хлопушку. Молния с треском разорвала пространство в просвете между домами. А попади такая штуковина в нефтеналивной танк… Интересно, что стало бы с Капотней?
– Накрылись бы они медным котлом. А что же у нас радио молчит? Тут такая веселуха… Только музыки не хватает.
Я нажал большую кнопку с надписью «Вкл.». Из колонок раздалось то же шипение и треск, что и вчера. Неистовое кручение ручек в погоне за радиоволнами и щелканье клавишами ни к чему не привели. Радио хрипело и кашляло. Явная ангина с осложнениями на бронхи.
– Да, милая, надобно обратится к дохтуру!
За окнами вспыхнуло голубое зарево. И тут же гром ворвался в салон автомобиля. Молния вонзилась в старый тополь, растущий неподалеку. Потрепала его по верхушке. И, пройдя через ствол, разошлась кругами во все стороны. Мокрый асфальт засиял, как подсвеченная изнутри витрина с елочными украшениями. Машина мелко задрожала, и по всему корпусу запрыгали радужные неоновые зайчики. Волосы у меня на голове тихонько затрещали и встали дыбом, как ворсинки на шерстяном свитере. «Мерседес» справа заскулил сигналками и заморгал фарами от страха. «Опель» слева подхватил его истерику.
– Добрый день, – произнес томный женский голос. Я непроизвольно подпрыгнул на сидении. Будь у меня сигнализация, заорал бы от испуга как оглашенный.
– С вами «Релакс ФМ». Радио хорошего настроения. Десять часов одна минута. В Москве сегодня солнечно. 24 градуса тепла. Ветер 2 метра в секунду. Влажность 33 процента. Давление 746 миллиметров ртутного столба. Вероятность дождя низкая.
Заиграла приятная музыка. Романтическая атмосфера заполнила салон.
– То ли мы не в Москве, то ли девушка со своей метеостанцией на Мальдивах, – не удержался я от комментариев, – а музычка подходящая. Под стать состоянию.
Дождь между тем подуспокоился и тихо шелестел, подпевая Луи Армстронгу “What a Wonderful World”. Мерин с «Опелем» затихли, присев на своих четырех колесах. В облаках откупорили крышку и стали заливать тягучий солнечный мед вперемешку с дождевыми бусами.
Я еще раз взглянул на окно кухни, на балкон, повернул ключ в замке зажигания и покатил со двора. Куда глаза глядят. Забрав с собою дождь, который перебрался внутрь меня.
– Счастливого пути на волнах «Авторадио», – сам по себе переключился приемник, и Элвис Пресли запел “Can't Help Falling in Love”.
– Сильно, видать, тебя жахнуло молнией, моя хорошая! Ничего, мы приведем себя в порядок всем невзгодам назло.
Перед выездом я остановился. Скорая помощь пронеслась мимо, окатив «Волгу» водой из лужи. И радио тут же смолкло.
– Вот козел… Хотя, может быть, сейчас кому-то еще хуже, чем нам. В честь сегодняшнего знаменательного дня приглашаю тебя на свидание. Отметим, так сказать. Свободу… что ли… Не знаю даже… Устроим романтический завтрак на дорогущей заправке. Зальем в тебя супер-пупер топливо, а в меня кофе и, если повезет, с корицей.
Волга молчала и элегантно плыла по мокрой дороге.
– Вскрою кредитку, как это ни прискорбно. Ненавижу. А что поделаешь. Жизнь не отключишь. Это тебе не твое радио. Нет, оно, конечно, можно… Но не нужно! Молчишь? Ну и ладно! Я знаю, что ты меня слышишь…
Я еще раз попереключал кнопки на панели приемника, покрутил ручки, но ничего, кроме шипения, не поймал.
– Не хочешь включаться? Ничего, и с этим разберемся. Мы со всем разберемся и со всеми. А Милена, она хорошая. Даже очень! Я люблю ее. Ага. Думаю, она меня тоже. Иначе чего она за меня замуж пошла. Она же видела, какой я. В институте. Все четыре года у нее на глазах. Вот такой… никакой. Самый старший, если не сказать самый старый на потоке. Мне же двадцать семь было. А ей восемнадцать. Милене моей. А еще Натан был. Боевой конь. Чуть младше меня. На два года. Староста курса вечный. Начальник мой сейчас. Он-то меня и пристроил в отдел.
А Миленка променяла диплом экономиста на блог повелительницы авторских блюд. Готовить она любит с детства. Вот такая редкость на сегодняшний день. А еще дома сидеть. Если бы за продуктами выходить не надо было, так вообще на улицу и носа не показала. Ей балкона выше головы хватает. “Чего я там не видела? Скука!..” А вот путешествовать любит. У нее все поездки на пять лет вперед расписаны. Ага, вот так она и сочетает полезное с приятным. Готовить и дома сидеть. Так этот ее блог и появился. Как завоевать сердце мужчины, используя только макароны и корень сельдерея. Девушки, не умеющие приготовить элементарную овсянку, боготворят ее. И скармливают свои кулинарные эксперименты собственным мужьям. Вполне возможно, что успешно. Криминальные хроники молчат. О количестве жертв статистика умалчивает. Я тоже поначалу думал, что все это чушь…
Машина внезапно влетела передним колесом в неглубокую яму. Рессоры жестко ответили на удар. Мои челюсти щелкнули друг об друга. И я словно проснулся.
– Вот блин! Яма в луже. Чего вообще такое? Видать, и меня молнией задело. С машиной разговариваю. За дорогой не слежу. Срочно инъекцию кофеина…
Дальше я ехал молча, прислушиваясь к автомобилю и с интересом поглядывая на радио. Бывают же такие совпадения и случайности. Машина как будто со мной общалась через приемник. Кому расскажешь, сочтут за сумасшедшего. Или скажут, что фильмов насмотрелся.
Залив бак до полного, я припарковал машину и пошел заправляться сам. Никуда не торопясь. Нарочито медленно, под стать течению моего внутреннего ощущения времени. Его сегодня было так много, что я не знал, что с ним делать и на что расходовать. Поэтому чем медленнее его тратить, тем быстрее оно кончится. Вот такой парадокс.
В этот утренний час в зале был только я и обслуживающий персонал в количестве пять человек. Зеленый фирменный стиль, должно быть, обещал хорошее настроение и гармонию с природой.
– Слойку с вишней… и кофе… американо… Если есть, с корицей, – сказал я лениво, разглядывая через витрину мою загорающую под солнцем «Волгу».
– Большой? – спросила бодрая продавщица.
– Средний…
– Возьмите большой! У нас акция. Большой кофе и сосиска в тесте в подарок, – девушка тараторила. Ее время неслось галопом.
– Я хочу слойку с вишней.
– Слойка с вишней в акцию не входит! – неслась продавщица впереди паровоза.
– А мне и не нужна акция… – Я видел, как набежавшие тучи отразились в лобовом стекле, отчего машина помрачнела и насупила брови.
– Тогда не получится сосиска в тесте! – обиделась девушка.
– Ну и пусть не получится…
– А как же наша фирменная акция? Она у нас только по воскресеньям до одиннадцати утра. Многие специально приезжают.
Я оглянулся на пустой зал.
– А сосиски у нас вкусные. Свежие! – продолжала говорить бодрая девушка-робот. – Вам с кетчупом?
– Нет! Я хочу слойку с вишней, кофе американо с корицей, и все это без кетчупа.
– Большой?
Мы пошли на второй круг. Мои часы начали набирать ход. Они как будто поддались общей панике и погнались за поездом, на который опаздывала продавщица. Я посмотрел на бейджик. “Лена”. Почти что Милена, только без Ми… без Ме и без Му…
– Лена… Это ваше имя? Лена?
– Да…
– Вы меня видите?
– Да…
– А слышите?
– Конечно! – ее уверенности можно было позавидовать.
– Мне нужна слойка с вишней…
Не успел я договорить.
– Я поняла! – Лена аж подпрыгнула. – Слойка идет вместе с большим капучином! Слойка, правда с творогом, но для вас могу сделать с вишней. Вам с собой или тут?
Бороться с этой Леной у меня не было желания.
– Простите, а можно позвать другую девушку?
– А чем же я вас не устраиваю?
– Вы?.. – состав понесся под откос. И я почти уже запрыгнул в него. Часовые колеса отбивали барабанную дробь по рельсам времени… Но тут тепло коснулось моей левой щеки. Повернулся. Это солнечный зайчик чмокнул меня, отскочив от капота моей ненаглядной. Она стояла такая нежная в лучах утреннего солнца. Небо прояснилось. Я замер в наслаждении, и поезд ушел без меня.
– А знаете что, Лена! Давайте мне свой большой капучино с сосиской в тесте и вишневую слойку в придачу.
– С корицей?
– И без кетчупа, пожалуйста!
– Так бы сразу и сказали! – обрадовалась Лена и пошла готовить свой заказ для меня.
Через пару минут я сидел за большим стеклом напротив своей «Волги», потягивал капучино и щурился от яркого неба в лобовом стекле. У нас было свидание.
Вы скажете, что я тронулся мозгами? Быть может… Может быть…
Быть может, это последствия бессонной ночи? А может быть, это результат удара молнии?
Заняться нам было особенно нечем, а так как я обещал прогулку, то мы сытые и довольные выехал на МКАД. Воскресный полдень. Поначалу машин было мало. Но через сорок минут нашего променада ехать стало не так весело. Машин прибавилось. И нам стало некомфортно. Нас обгоняли, подрезали, нам сигналили. Пару раз чуть не снесли бампер. А мотоциклист едва не оторвал боковое зеркало.
– На Ленинградке развернемся и поедем обратно. Следующая развязка наша. Главное – не пропустить поворот, там сейчас такого наворотили …
Я опять разговаривал вслух. Быть может, подспудно мне казалось, что я разговариваю с Миленой. Может быть, в глубине души мне хотелось, чтобы она сейчас сидела рядом и держала свою руку на моем колене. Конечно! И то, и другое, и третье… Я же любил ее. Это было так глупо- уехать, не поговорив толком. Не объяснившись. Просто поддаться слабости и сбежать. Тупое утреннее наваждение. Это было непростительно. Я только теперь начал это понимать. Мой мозг никогда не отличался скоростью реакций. Мои ответы всегда запаздывали. А если включались эмоции, то я вообще превращался в соляной столб. А сейчас мне было больно и обидно. Я давил на газ и никуда не ехал. Изо всех сил. Но оставался на месте. Только старая резина скребла по моей душе, обледеневшей от одиночества. А Милена уплывала от меня, утопая в сигналах, проносящихся мимо гоночных болидов. Моя Милена… Я всегда мечтал заняться с тобой любовью на заднем диване нашей машины… Мечтал…А после этого нестись вдвоем по ночному шоссе. Прямиком в рассвет. А ты сидишь рядом, прижавшись к моему плечу. И твоя рука … больно сжимает мою ногу. Я кричу.
– Милена, ты что?
И тут я открыл глаза. На меня мчалась металлическая опора, размахивая рекламным щитом.
– Какого моооолдинга??? – ору я.
Рычаг коробки передач впился мне в бедро. Вот откуда эта боль.
– Я уснул?
– Уснул! За рулем… И лечу прямиком в ограждение.
Неизвестная сила взорвалась во мне и заставила вывернуть руль круто влево. Нога уперлась в тормоз. Лицо воткнулось в руль. Я остановился на обочине. Не сам по себе. Сидя в автомобиле, конечно. Выпрямился и посмотрел на дорогу. Две черные змеи тянулись за «Волгой» поперек двух автомобильных полос. Мимо проехало несколько машин с людьми, которые строили жуткие рожи и грубо ругались. Скорее всего. Слов-то я не слышал, но видел их страшные тени на кричащих лицах. А еще машины сигналили и мигали фарами. Наверно, это означало, что я дурак. Ну, или что-то в этом роде. Я был с ними вполне солидарен. Ехать в таком состоянии было нельзя. Мы прокрались с моей красавицей вдоль забора до небольшой парковки для дальнобойного транспорта и там затаились прямо у въезда. Я откинул кресло. Закрыл глаза. И меня тут же выбросило за пределы сознания. В бессознательное, если говорить по-умному. В общем, выключило из жизни. Словно выбило все предохранители. Я думаю, сказалось перенапряжение… судя по часам, вот уже восемнадцатичасового обладания моей красоткой цвета слоновой кости.
Всего-то восемнадцать часов. А какая лавина событий, переживаний. открытий и сюрпризов. Подхватила меня и несет в неизвестность. И кружит, и кружит, и кружит. Чуть ли не до тошноты. Винегрет чувств и окрошка эмоций. За последние три года в мой жизни не произошло столько, сколько за один прошедший день. В результате все смешалось с моим серым веществом в голове и выдало кромешно черный экран глубокого сна…
… Hello, Dolly,......well, hello, Dolly
It’s so nice to have you back where you belong
You’re lookin’ swell, Dolly.......I can tell, Dolly…
В мою машину забрался американский бомж? А может, и вообще в мою черепную коробку? Что тут делают эти хриплые голоса? И для чего мне заморозили поясницу? Залили свинца в шею! Почему последнее время все претендуют на мой суверенитет? На мою целостность! Надо разобраться со всем этим!
… Hello? Dolly…
Долли еще какая-то… Кто такая эта Долли? Это сон? Я разговариваю во сне? Надо проснуться!!!
… И я проснулся. Опять, скажете вы. И будете правы. Может показаться, что сон – это мое нормальное состояние. И я больше времени провожу, почивая в объятиях грез. Но это совпадение чистой воды, говорю я вам. И себе. Я никогда столько не спал. Это все нервы. И мой мозг. Они вдвоем не испытывали прежде такой нагрузки. И теперь у них постоянный shut down. Бесконтрольный. А мне разрешается только наблюдать и ничего руками не трогать. Иначе все выходит совсем не так, как я себе напридумывал. Мир вокруг вообще взбунтовался, отделился от меня и живет своей жизнью, по своим собственным законам. Вам так не показалось? А мне вот да! Все чего хотят, то и делают, не спрашивая моего позволения. Или хотя бы согласия. Вообще даже не предупреждая. Руки, ноги, голова, мысли, люди… даже машина. У всех своя жизнь, я внутри нее, но от меня ничего не зависит. Я ошибочный код. Мелкий двоечник его коряво написал, умный дяденька исправил, но вот эти мои несколько байтов информации вычистить не удосужился. И теперь программа пашет как дурная, а я в ней торчу и ни за что не отвечаю. И самое страшное – повлиять ни на что не могу. Ни остановить, ни запустить, ни переделать. Не говоря о том, чтобы исправить хоть что-то.