Мы сделали остановку на центральной площади и устроили миниатюрный «рейв» – образовали круг, танцевали и затягивали в него прохожих. Откуда ни возьмись появился Владыка и указал мне бровями на трех молоденьких девушек, которые огибали «рейв», балансируя на высоких каблуках. На этот раз я был готов! Я подскочил к ним и закричал:
– Привет, куда идете? Давайте с нами!
– А вы кто вообще? – девушки чуть-чуть оторопели. Одна из них, видимо, лидер всей троицы, присмотрелась и прочитала надпись «Жги с Маэстро!» на спине одного из аниматоров. Такая надпись была и на моей спине, и я чуть было не повернулся ею к девушкам, чтобы им было удобнее читать. Но тут лидер отрезала:
– Знаю я этого Маэстро! У них тут на Острове все поделено с друзьями. Разводят лошков…
Я немного опешил и растерянно ляпнул:
– Что же делать лошкам?
Девушка нисколько не удивилась, что, стоя перед ней в потной майке аниматора, я тем не менее говорю о «лошках» в третьем лице, и рассудительно ответила:
– Как и всем остальным – работать над собой, развивать уверенность в себе. И нормально знакомиться, общаться. Удачи!
Девушки оставили меня. «Тьфу ты! – думал я, глядя им вслед. – Только поймал волну, а тут мне сомнения сеют…» Но что-то внутри не желало и думать о том, чтобы слезать с этой новой волны. Оседлать ее покрепче да лететь вперед, растворяться в мерцающем океане!
Очнувшись от размышлений, я на всех ногах побежал догонять группу, которая уже покидала площадь. Заводилы организовали «змейку». Я схватил впереди стоящего за бока, меня тоже схватили сзади. Подбирая по пути прохожих, змейка поползла в самое пекло ночного квартала. Музыка здесь оглушала, пьяненькие норвежские подростки поливали всех шампанским. Я то и дело слизывал сладкие капли со своих щек.
Я был ближе к концу змейки, и мне приходилось туго: бока, за которые я держался, все время норовили ускользнуть. Я вытягивал руки как можно дальше, подавался вперед, и все равно еле-еле поспевал. Кто-то наступил на мой дешевый шлепанец, который я приобрел этим утром. Шлепанец вывернулся наизнанку, чинить его времени не было. Я подхватил его и оставил ногу босиком. Змейка вильнула в сторону, я потерял бдительность, и мое звено оторвалось от остальных. Я врезался в девичий кружок, помахал шлепанцем перед чьим-то носом, закричал: «Сломался, давай меняться!», и, не дожидаясь ответа, заржал конём и ринулся дальше.
Закончили мы еще одним «рейвом», перед «русским» клубом. Меня хватило только на то, чтобы притопывать ногой. Я прислонился к фонарному столбу перевести дух. Ночь только начиналась, но все, кроме нас, давно были пьяны. Мое внимание привлекла Галина – Мама Стифлера, с которой мы сидели рядом на вечернем занятии. Я тогда не решился с ней заговорить. Сейчас Галина стояла немного в стороне от «рейва» и растерянно смотрела в пространство перед собой, на какое-то одной ей видное разбитое корыто. Мне стало жаль ее, я уже безо всякого стеснения подошел к ней и попытался приободрить:
– Отчего же вы не анимируете?
Галина безучастно посмотрела на меня и ничего не ответила. Назавтра она не явилась на утреннее занятие, и больше я ее не видел.
Когда Оля отпустила домой тех, кто больше не желал зажигать, я отыскал Владыку. Ему, насколько я помнил, по режиму уже давно полагалось быть в постели. По пути в гостиницу мы обсудили произошедшее.
– Эх, кто бы мог подумать, что будет так весело! – от радости я чуть не захлебывался. Я уже не пытался скрыть от чужих глаз свою новую майку, наоборот, грудь сама собой выпячивалась, а ноги загребали той самой раскорякой.
– Весело-то весело, но непонятно, эффективно ли. Возможно, что и нет, – Владыка осторожничал, хотя и он был очевидно доволен.
Мне же не требовалось никаких доказательств, я твердо верил, что нащупал золотую жилу:
– Чую свободу! Жизнь чую! Анимация – это все!
Глава 3. Расширение рамок
На следующее утро я проснулся раньше будильника. Сквозь просвет в занавеске мне прямо в глаз бил утренний луч; в спальне, несмотря на ранний час, становилось душновато. Я был весь обмотан простыней: видимо, ночь была неспокойной, с катаниями, и действительно, я не чувствовал себя отдохнувшим. Это было похмелье секс-аниматора. Вчерашнее веселье казалось бесконечно далеким, внезапно обретенной свободы и след простыл, зато стыдоба припомнилась с новой силой. Жарка ускользала прямо из-под носа. А ведь перед сном я уже планировал, как вернусь в Город и буду ходить по клубам в женском платье и на каблуках, настолько мне все будет нипочем.
Через час, утешившись дынькой за завтраком, но все еще в некотором унынии, я снова сидел в конференц-зале и слушал утреннюю лекцию о «расширении рамок». Тут потребуются некоторые пояснения.
Согласно Маэстро, главным принципом жарки была игра:
– Серьезный, «взрослый» человек не способен соблазнять. Его грызет совесть, страх перед осуждением или осмеянием, боязнь ошибиться. Самец не таков. «Это все легко! Это все несерьезно!» – говорит он всем своим поведением и этим расслабляет женщину, которая отдается ему, даже если по своим (а на самом деле, общественным) стандартам делать этого не должна. Но невозможно играть, если ты закомплексован и стянут различными правилами и рамками. Поэтому первоочередная задача начинающего – научиться эти рамки расширять. А перед тем как браться за чужие рамки, обязательно надо расширить их себе. Вот этим вы сегодня и будете заниматься.
Тут я вспомнил, что в книге Маэстро был список упражнений по расширению на несколько страниц. Когда-то эти упражнения так сильно меня взволновали, что я поспешил пролистать их побыстрее, особо не вчитываясь. И вот теперь Маэстро просил нас самих придумать для себя такие же упражнения, обосновав это тем, что «в любой ситуации мы должны учиться быть авторами, а не жертвами, творить, а не копировать».
Мы снова разбились на группы, объединившись с соседями по стульям. Остальные «пацаки» сегодня были разбросаны по залу, и я оказался окружен новыми людьми. Один из них, упитанный азиат по имени Алишер, вынул из кармана список, который сохранил с прошлого тренинга, и, лукаво прищурившись, начал его зачитывать:
– В кафе поесть с чужой тарелки. Ходить по улице со вставшим членом. Переползти проезжую дорогу на четвереньках.
Я испытал прилив вдохновения:
– Помочиться на тротуар!
Крепкий молодой парень, который сидел напротив и выглядел на первый взгляд адекватно, неожиданно возразил:
– Это мне рамки не расширит. Я в своем родном городе так регулярно делаю. Когда станет скучно, выйду на проезжую часть, со всех сторон машины несутся, а я спокойненько поливаю. Народу нравится, водители бибикают. Несколько раз в ментуру забирали, но не более того.
Когда у всех был готов список из десяти пунктов, Маэстро сказал:
– Теперь вперед, за работу! Как раз до обеда есть несколько часов. И пока каждый из команды по всему списку не пройдется, обедать нельзя!
Побродив по залу, я нашел всех «пацак», кроме Кеши. Решено было временно заменить его на Поливалкина, который пропустил прошлое занятие и собственной команды не имел. Также к нам присоединилась некая Надя – подруга Тани, высокая, немного сутулая девушка с кротким лицом.
Мы собрались на выходе из гостиницы. Дело шло к полудню, солнце кочегарило весьма изрядно. Прохожих было немного, а те, что были, передвигались еле-еле, как сонные насекомые. Проносившиеся мимо них прокатные квадроциклы нагоняли желтую пыль. От жары все немного плыло. Настроение от всей этой обстановки создавалось не игривое, а скорее ленивое.
Последней пришла Таня, с блокнотом, в котором были записаны упражнения.
– Давайте начнем с чего-нибудь попроще, для разогрева, – предложил я. Таня заглянула в блокнот.
– Ну вот, например: «переползти дорогу на четвереньках».
Мы дошли до светофора, дождались зеленого света и друг за другом начали становиться на четвереньки и ползти на другую сторону. Таня пошла первой, и мне показалось, что она как-то подозрительно быстро ползет. Сначала я подумал, что это она от смущения, чтобы побыстрее закончить, но, когда я сам встал на карачки, то сразу понял, что тут другое. Асфальт под моими ладонями был горячим, как кипяток. Я начал перебирать конечностями так быстро, как только мог, и все равно мне казалось, что каждый раз я оставляю после себя кусочек кожи. Поднявшись с земли уже на другой стороне дороги, я хохотнул и отметил про себя: «Дикость, но что-то в этом есть. Чувствую, что рамки чуть-чуть расширились!» Тем временем все доползли, и Таня снова раскрыла блокнот:
– Далее: «ходить со вставшими членами».
– У меня вот так запросто на улице не встанет, – заявил беспредельщик Поливалкин.
– А что девушкам делать? – хихикнула Надя.
– Будем все имитировать, – уверенно сказала Таня. – Вон магазин, купим там инвентарь.
Скоро у всех в шортах появились новые предметы из магазина. Таня запихала себе между ног какую-то пластмассовую трубку с конфетами. Поливалкин – мягкую игрушку. Я ограничился обычной шариковой ручкой.
– И что теперь? Просто ходить туда-сюда? – простодушно спросила Надя.
– Нет, надо к людям подходить. Тогда польза будет!
Когда у Тани стоял «член», как сейчас, ее сложно было воспринимать серьезно, но говорила она, похоже, дело. В целом, ее рвение было для меня некстати. Моя утренняя хандра только разрослась, будущее казалось беспросветным, рамки упрямо сопротивлялись расширению. Не лучше ли отложить все на завтра? Я тайно начал склоняться к тому, чтобы сделать не десять упражнений, а, например, пять, и на том закончить. Первым шагом было избавиться от Тани, и я забросил удочку:
– А давайте разделимся? Так будет удобнее, зачем вшестером ходить. Валя, Вера и я, например, можем отщепиться.
Никто не возражал. Валя переписал список упражнений в телефон, две новые группы сделали друг другу «ку», и разошлись по разным сторонам дороги. Попутчиков я выбирал далеко не наобум: Вера явно была управляема, а Валя, по моим ощущениям, был философом и нестерпимого зуда деятельности я за ним не замечал. Я был уверен, что сумею их обоих морально разложить, но хотя бы несколько упражнений для очистки совести надо было сделать.
Я собрался с духом и зашел в неприметный ресторан у дороги. Он был почти пуст, только у задней стены сидели две девушки небольшого роста и средней привлекательности. На одной из них были шортики с флагом Соединенного Королевства. Я не всегда до конца понимал выражения Владыки, но рискну предположить, что это были те самые «английские хоббитцы». Я подошел к их столику и сказал:
– Хеллоу!
Они встретили меня приветливо, и пару минут мы разговаривали о посторонних вещах. Я не выдавал своих намерений, как настоящий изверг. Наконец, с уверенностью, которая удивила прежде всего меня самого, я покосился вниз и спросил:
– А не подскажете, что мне делать с моей «ситуацией»?
Они взглянули на мои выпяченные шорты и начали смеяться:
– Ну ты шутник!
Я вообще-то готовился к стакану воды в лицо, к удару под дых, к пощечинам, и немного растерялся от такого дружелюбия, не понимая, куда теперь выруливать. Еще пара секунд, смех сойдет на нет, и что потом? Не выдержав напряжения, я брякнул: «Ну что ж, пока!» и поспешил к выходу.
Вера засняла весь разговор на телефон, стоя неподалеку: Маэстро с утра пригрозил, что без видео зачета не будет. Сама она, будучи девушкой, упражнение с «членом» делать не хотела, и я поддержал ее: все-таки у нас тут был скорее цирк, а не сумасшедший дом.
К нам подошел Валя, и сообщил, что сделал все, как требовалось, но ничего не испытал, и в чем был смысл задания, не понял.
– Через себя переступить, пройти сквозь страх… – попытался объяснить я.
– Так мне и не страшно. Просто идешь и делаешь. – Валя, со своей прической хорошиста, в коричневых сандалиях и черных носках, сказал это настолько невозмутимо, что меня кольнула зависть: самого меня все еще покрючивало от общения с англичанками.
Мы продолжили шагать и скоро свернули на более тихую улицу. Рестораны пропали, а с ними и люди. Солнце не прекращало наяривать, я еле переставлял ноги. Волосы мои нагрелись, как в бане, язык высох и чесался.
Наконец, повеяло гнилыми водорослями и соленой пеной: мы приближались к пляжу. Снова появились различные лавчонки. Я заглянул в одну из них за бутылкой воды и отстал от своих спутников. Вернувшись на улицу, я увидел в магазине напротив трех молодых скандинавок, которые рассматривали какие-то сарафаны. Вдруг меня понесло. Я подошел к ним поближе, помахал рукой и крикнул:
– Привет!
Девушки вопросительно посмотрели на меня. Движимый какой-то темной невидимой силой, я выпалил:
– Не хотите ли познакомиться с моим членом?
Это была импровизация: такого задания в списке не было, оно всплыло из подсознания, из давно забытых книг. Девушки сначала не расслышали вопроса, и мне пришлось повторить уже погромче. Они посмотрели на меня очень недобро и молча ушли вглубь магазина. Несколько мгновений я оставался стоять на месте. В голове было непривычно пусто. Скоро я ощутил, как мое лицо краснеет, а руки начинают трястись. Мелькнула мысль: «Наверное, это школьницы, о нет… Сейчас вернутся! С охранником!» Как неумелый воришка, не помня себя от страха и стыда, я бросился наутек.
Глава 4. В туалете
Я сбавил скорость лишь тогда, когда сообразил, что науськанный скандинавками воображаемый охранник уже наверняка потерял мой след. Я огляделся. Я стоял на тропе, выложенной гладкими белыми плитами, в тени высоких, неподвижных пальм. Впереди тропа разветвлялась и вела в разнообразные прибрежные заведения. Все они тоже были выкрашены в ослепительно белый цвет. В просветах пальмовой рощи виднелось бирюзовое море.
Я зашагал по тропе, она становилась все шире и оживленнее. Веру и Валю я пока не видел. Неожиданно в одном из кафе кто-то завопил:
– Хочу дрочи-и-ить!
Две курортницы, шедшие мне навстречу, остановились и стали недоуменно всматриваться в полумрак за открытыми дверьми. В меня опять как бес вселился. Снова безо всякого задания я обратился к ним:
– Интересно, что это там происходит?
– Да сегодня весь день непонятно что творится, к нам уже несколько раз подходили с таким же бредом…
– Я вам сочувствую!
Девушки, казалось, были рады встретить нормального человека и вели беседу с оживлением. Мы обменялись парой безобидных фраз. И только окончательно усыпив их бдительность, я, с какой-то достоевщинкой, чуть ли не подмигивая, огорошил их:
– А не хотите ли познакомиться с моим членом?
В ответ та из девушек, что была пониже и покрепче, чуть не набросилась на меня, но подруга схватила ее под руку и потащила за собой. Оглядываясь, низенькая выкрикивала с презрением:
– Как же вы надоели, пикаперы!
Я ощутил себя городским сумасшедшим, который распахнул свой плащ, смутил бледной плотью случайного прохожего, но не ощутил от этого ни восторга, ни возбуждения. Мне снова стало отчаянно стыдно. Все это совсем не походило на игру, о которой говорил Маэстро. Мне казалось, я понимал суть его теории и нутром чуял в ней правду, но еще острее чувствовал я собственную неспособность воплотить это понимание в жизнь.
Чесать против шерсти общества, привлекая к себе внимание, рискуя кого-то расстроить или разозлить, было для меня настолько противоестественно, что, решаясь на такое, я не мог оставаться собой. Каждый раз приходилось отключать разум и усыплять совесть. Сегодняшние упражнения за меня делал как будто другой человек, дремучий и агрессивный, который только и умел, что знакомить с членом, как попугай. Других людей он либо презирал, либо боялся. Он пытался разломать рамки грубым, неряшливым усилием, не веря по-настоящему, что такое вообще возможно.
Понурив голову, я побрел дальше. Скоро я увидел отделившихся «пацак». Они окружили скамеечку с двумя ухоженными итальянскими парнями, тыкали в них пальцами и громко и некрасиво смеялись. Итальянцы держались с достоинством, и все же смотреть на это было довольно противно. Я поспешил пройти мимо.
Наконец я заметил Веру и Валю. Они поджидали меня, сидя на травке. Оба выглядели немного растерянными, и я предположил, что их одолевают те же грустные мысли, что и меня. Я опустился на газон рядом с ними и закрыл глаза. Монотонный голос Вали вывел меня из оцепенения:
– Надо бы продолжать. Следующее по списку «подрочить в женском туалете».
– Я больше так не могу! – застонал я. Увидев недоумевающее лицо Вали, я добавил: