Андрей Воронин
Инструктор. Отчаянный воин
© Харвест, 2010
Часть первая
Глава 1. Заказ
В частной художественной галерее «На Беговой» открылась выставка работ молодых художников. Здесь можно было увидеть картины и авангардистов, и реалистов, и импрессионистов… Словом, посетителям выставки предлагались полотна на любой вкус.
А посетителей в небольшой по размерам галерее собралось немало, и большинство из них имели непосредственное отношение к изобразительному искусству, российской культуре и международному бизнесу.
Полковника ГРУ в отставке Иллариона Забродова встретил сам владелец художественной галереи «На Беговой» – средних лет высокий худощавый мужчина. Андрей Абрамов был весьма рад приходу старинного приятеля, с которым в последнее время виделся очень редко по причине занятости обоих, но особенно своей, так как организация выставок и на родине, и за границей отнимала много времени.
– Илларион, ну слава богу! – обняв товарища, воскликнул Абрамов. – А то я уж начал думать, что ты не придешь!
Статный седовласый мужчина добродушно улыбнулся, сверкнув ровными и белыми зубами.
– Ну, Андрей, я же обещал, – сказал он. – К тому же я теперь на пенсии, времени у меня вагон, так что охотно повышу свой культурный уровень.
– Ладно, Илларион, – кивнул владелец выставки, – ты пока походи посмотри, а на фуршете мы с тобой более плотно пообщаемся.
– Хорошо, – согласился Забродов и тут же спросил: – А Гуреев, Демакин уже здесь?
– Где-то там… – махнул рукой в дальний конец зала Абрамов.
– Понял, – усмехнулся Забродов.
– Ну, ты не скучай, – сказал приятель, – а мне нужно с министром культуры переговорить, пока он еще в хорошем расположении духа.
– Хозяин – барин! – усмехнулся гость.
– Да ладно тебе подкалывать! – добродушно, но с некоторой долей усталости отмахнулся владелец выставки.
Абрамов направился к лысоголовому министру культуры, а седовласый пенсионер стал с интересом рассматривать выставленные на стенах и стендах картины, среди которых обнаружилась и картина его приятеля художника Гуреева.
– Илларион! – раздался знакомый мужской голос. – Привет!
Забродов повернул голову и увидел невысокого плотного мужчину, который, широко раскинув руки, бежал к нему. Следом за ним, расплываясь в добродушной улыбке, спешил бородатый здоровяк.
– Привет, бродяга! – воскликнул первый – известный живописец Вячеслав Демакин.
– Сколько лет, сколько зим! – добавил второй – не менее известный художник Константин Гуреев.
– Привет, мужики! – весело поздоровался с приятелями полковник ГРУ в отставке.
Трое мужчин и в самом деле виделись довольно редко, но если встречались, то разговор, а вернее, доверительное общение за бутылочкой пива или чего-нибудь покрепче затягивалось допоздна.
– Так вы что, тоже выставились? – с некоторым удивлением спросил Забродов.
Гуреев и Демакин дружно кивнули:
– Как видишь…
Забродов удивленно вскинул брови:
– Так это же вроде бы выставка молодых, а вы, господа живописцы, как я вижу, на мальчиков не выглядите.
Художники, переглянувшись, развели руками.
– В нашей профессии, Константинович, да и вообще в любой другой творческой профессии – будь ты писатель или режиссер, – усмехнулся Демакин, – ты и в семьдесят лет будешь молодым.
– В смысле?
Константин Гуреев поддержал своего товарища.
– Ну, разумеется, – сказал бородач, – если ты не родственник высокопоставленного чиновника или если у тебя нет богатого покровителя.
– Ну, ничего, ребята, – улыбнулся Забродов, – я тоже хоть и на пенсии, но себя не ощущаю старым. Вон даже в инструкторах спецназа у себя в ГРУ подвизаюсь.
Друзья рассмеялись и перевели разговор на другую тему.
– А где Ваня Павловец? – поинтересовался полковник.
– Ваньку в последнее время не доискаться, – сказал бородатый художник, – влез в долги, а теперь хватается за любую халтуру.
Демакин поддакнул товарищу:
– Это точно, весь в мыле и в заботах… Совсем помешался на бабках!
Гуреев недовольно скривился и махнул рукой.
– Да ладно тебе, Слава, тоску наводить, – проворчал он и повернулся к Забродову: – Ты не забыл, что у меня вот-вот грядет день рождения?
– Попробуй я забыть… – улыбнулся Забродов. – Ты же потом этим всю жизнь попрекать меня будешь.
– Разумеется! – фыркнул художник.
– Не переживай, Костяныч, непременно приду, – пообещал седовласый полковник, – и подарок принесу.
– На хрена мне твой подарок, Ларик, – нахмурился художник, – ты ведь сам еще тот подарок!
– Понял, Костя, – сказал Забродов, – завернусь в целлофановую обертку или фольгу.
Бородатый здоровяк хмыкнул, а Демакин с Забродовым рассмеялись, чем привлекли к себе недовольные взгляды ценителей прекрасного и высокого…
– Мужики, давайте потише, – слегка смутившись, посоветовал инструктор спецназа ГРУ товарищам, – а то мы как три тополя на Плющихе…
Собеседники Забродова, привыкшие к светским тусовкам, беззаботно махнули рукой.
Любители и ценители прекрасного небольшими группками стояли перед картинами, тихонько их обсуждая, или прохаживались парочками, решая некие, только им известные вопросы. Правда, были и такие, которые больше интересовались не картинами, а посетителями художественной галереи. Высокого бородатого мужчину весьма интересовали двое, спокойно беседовавшие возле одной картины…
– А как ты, Михаил Николаевич, относишься к Гагарину? – поинтересовался коротко стриженный сутулый старик в дорогом голубом костюме у своего собеседника, вытиравшего носовым платком пот с яйцеобразной лысой головы.
– В каком смысле, Сан Саныч? – переспросил старика собеседник.
– В прямом… – усмехнулся старик.
Михаил Николаевич неопределенно дернул плечами и оттопырил толстую нижнюю губу.
– А как прикажешь относиться к первому космонавту? – ответил он вопросом на вопрос. – Молодец, герой – что тут еще можно добавить?..
– Нет, Миша, я не о космонавте Юрии Алексеевиче Гагарине спрашиваю, – улыбнулся старик, – а о Григории Григорьевиче Гагарине, русском художнике… Ты же министр культуры, должен его знать…
– А-а… – протяжно произнес лысый министр культуры. – Это тот, который мастер батальных сцен?
– И не только батальных сцен, – возразил старик, – у него и рисунки интересные есть и другие вещицы, достойные пристального внимания истинных ценителей русской живописи.
– Есть и такое, – согласился с собеседником высокопоставленный чиновник и спросил: – А к чему этот твой вопрос о Гагарине?
Старик, поправив на шее галстук, осторожно огляделся по сторонам.
– Да на Западе, Михаил Николаевич, вдруг к нему воспылали любовью некоторые солидные люди, – тихо сообщил он.
Лысый министр удивленно посмотрел на старика, и в его глазах блеснул бесовский огонек.
– А что именно их интересует? – с нескрываемым любопытством спросил он.
– Да есть кое-что… – неопределенно ответил старик. – Давай-ка отойдем в сторонку и перетрем эту тему…
– С удовольствием!
Двое мужчин не спеша перешли к другой картине, потом к третьей и так далее, пока не оказались в самом конце зала. Все это видел высокий бородач, которому ужас как хотелось узнать, о чем беседовали люди, за которыми он наблюдал…
В небольшой курительной комнате дым стоял коромыслом, однако курильщиков было лишь двое: высокий бородач и широкоплечий парень в спортивном костюме.
– И что интересует Быкова? – поинтересовался бородач у парня.
Тот спокойно ответил:
– Гагарин!
Бородач не сразу понял, о ком идет речь, и переспросил:
– Гагарин?
– Да.
– А при чем здесь космонавт? – недоверчиво спросил бородач? – Ты не перепутал?
– Космонавт тут ни при чем, Геннадий Станиславович, – фыркнул широкоплечий парень, – я говорю о художнике Гагарине Григории Григорьевиче.
– Тьфу ты черт! – слегка смутившись, воскликнул бородач. – Прости, у меня эта фамилия прежде всего с космосом ассоциируется… Так о какой картине идет речь?
– Некоей… – уклончиво ответил парень, не сводя глаз с бородача.
– А именно? – нахмурился Геннадий Станиславович.
– Где бабло? – спокойно ответил вопросом на вопрос информатор.
– Ты что, Эдик, меня разве первый год знаешь? – недовольно пробурчал бородач.
– Не первый, господин Минчинский, – вызывающе ответил молодой человек, – поэтому и спрашиваю: где деньги? Ты же знаешь мой принцип: днем деньги – вечером стулья, вечером деньги – утром стулья, утром деньги – днем…
– Перестань трепаться! – раздраженно воскликнул Минчинский и, выудив из внутреннего кармана светлого пиджака кожаное портмоне, вытащил из него стопку банкнот. – Вот баксы! Так что это за картина и кто ее заказчик?
Парень спокойно взял протянутое и, тщательно пересчитав купюры, изложил высокому бородатому человеку интересующую его информацию. Геннадий Станиславович внимательно выслушал молодого человека и удовлетворенно покачал темноволосой головой. Все складывалось как нельзя лучше для него, и в сознании Геннадия Станиславовича моментально возник план, как провернуть щекотливое дельце, неплохо заработать и оставить с носом конкурентов…
Глава 2. Несостоявшаяся сделка
Прекрасная солнечная погода предлагала всем жителям Балашихи отправиться на природу и насладиться земными радостями. Однако кое у кого из балашихинцев были проблемы, которые прежде следовало решить, чтобы впоследствии познать эти самые радости…
Холеный черноволосый мужчина, сидя на веранде шикарного особняка, листая газеты, курил трубку и иногда посматривал на дорогу, на которой должен был появиться знакомый автомобиль с весьма ценным грузом…
В просторной комнате находились трое мужчин: владелец особняка – коротко стриженный старик, его иностранный темноволосый гость лет сорока и невысокий молодой широкоплечий мужчина в спортивном костюме.
– Так-так, харашо… – немного коверкая русские слова, удовлетворенно прошептал иностранец, рассматривая картину. – Гагарин – ошень харашо!
Пожилой человек, плохо разбиравшийся в живописи, но хорошо – в финансовых документах и огнестрельном оружии, настороженно посмотрел на иностранца.
– А ты уверен в подлинности картины? – спросил он.
Иностранец слегка повел плечами и, вытянув узкие губы в трубочку, склонил чернявую голову.
– Пошти, – ответил он, – но мы будем делать экспертиза.
Владелец особняка одобрительно кивнул стриженой головой и, сев в плетенное из лозы кресло, взял с журнального столика фужер с коктейлем.
– Можете не сомневаться, господа, – уверенно произнес молодой человек, – это подлинник, прямиком из музея.
Старик, смерив юнца снисходительным взглядом, пренебрежительно усмехнулся.
– Доверим, но и проверим, – жестко пообещал он.
Парень развел руками.
– Неужели вы думаете, что в нашем министерстве сидят несерьезные люди? – вежливо улыбнулся он.
Старик махнул рукой:
– Да знаю я твоего Артиста сто лет! Конечно, он не посмеет играть со мной в прятки, но мы должны быть уверены на сто, нет – на двести процентов, что это Гагарин Григорий Григорьевич, а не какой-нибудь Тюпкин Аристарх Никомедович.
– Вы заказчик… – спокойно ответил молодой человек.
– Вот именно, мы платим деньги, – вызывающе произнес стриженый старик и, встав из кресла, подошел к иностранцу, который все еще рассматривал картину. – Ну что, Жан?
Иностранец причмокнул узкими влажными губами.
– Да, это похоша на подлинник… – с облегчением и радостью в голосе произнес он.
Старик удовлетворенно кивнул и повернулся к широкоплечему парню.
– Так, скажешь Артисту, что мы берем товар, – сказал он. – Жду его завтра вечером, тогда обсудим все детали и рассчитаемся.
– Хорошо, – произнес парень и, поклонившись, вышел из просторного зала.
Старик подошел к иностранному гостю и, похлопав его по плечу, сказал:
– А ты не верил мне…
Иностранец вскинул брови.
– Шеловек предполагает, а Бог располагает! – невозмутимо изрек он.
Компаньоны рассмеялись, однако их веселье прервал телефонный звонок.
– Момент, – сказал иностранец и, включив сотовый аппарат, поднес его к уху. – У телефона…
– Господин Кюри? – послышался спокойный мужской голос.
– Да, – ответил иностранец. – Кто это?
– Неважно, господин Кюри, – последовал ответ. – Важно, что то, что вы ищете, находится у меня, а у вас, уважаемый, – лишь искусная копия.
Жан Кюри удивленно посмотрел на картину, потом перевел взгляд на сутулого старика:
– О шем вы говорите?
– О том, что если вы хотите получить оригинал, то назначьте встречу.
Иностранец, помявшись пару секунд, осторожно ответил:
– Я не знаю, о шем идет речь, но мне было бы интэресно встрэтиться с фами.
Из трубки донесся едва слышимый язвительный смешок.
– Хорошо, я вам перезвоню, – пообещал неизвестный.
Связь прервалась, и француз, отключив мобильный телефон, опустился на диван. Владелец особняка настороженно взглянул на иностранца:
– Что случилось?
– Это подделка!
Старик удивленно вскинул густые брови, еще более ссутулился, а на его суровом лице заиграли желваки.
– Твою мать! – воскликнул он. – Ну, я тебе сейчас устрою, клоун лысый, премьеру в цирке Шапито…
Сан Саныч Быков достал сотовый аппарат из кармана халата и, набрав номер телефона главного лицедея страны, раздраженно поднес его к уху…
Яйцеголовый мужчина, разговаривая по сотовой связи, ерзал в кресле и прилежно стирал с огромной лысины выступающий пот. Настроение было окончательно испорчено, и, даже более того, в душу закрадывалось беспокойство, смешанное с чувством опасности и страха.
– Ты что, из меня лоха думал сделать?! – орал по мобильному телефону собеседник. – Ты что мне подсунул, мудила?! Вместо оригинала – фальшивку?!
Высокопоставленный чиновник с трудом проглотил накативший комок и, промокнув лысину уже влажным носовым платком, слегка заикаясь, возразил:
– Как «фальшивку»? Не может быть!
– Может!
– Но картина висела в музее, – оправдывался чиновник.
– Значит, Миша, бардак у тебя в музее творится! – сказал воровской авторитет. – Или кто-то обскакал тебя на повороте, дорогой ты мой! Оказался, так сказать, проворнее и оставил в дураках тебя, а заодно и меня!
Чиновник озадаченно нахмурил густые брови и почесал затылок.
– Хорошо, Сан Саныч, я разберусь! – пообещал он.
– Разберись, Миша, непременно разберись и сделай это в ближайшее время, – с угрозой в голосе произнес собеседник. – И помни: не для того мы вкладывали в тебя такие бабки, чтобы ты балерин щупал и варежкой торговал!
Высокопоставленный чиновник вздохнул.
– Обещаю, Сан Саныч, что непременно разберусь, – заверил он, – вот прямо сейчас и начну!
– Разберись, дорогой, иначе я за это возьмусь, – сухо произнес собеседник, – а мне, Миша, не хотелось бы брать грех на душу!
– Я понял, Сан Саныч…
Однако вор в законе уже не слушал собеседника и отключил мобильный телефон. Михаил Николаевич снова сглотнул набежавшую слюну и принялся тереть мокрым платком раскрасневшуюся лысину, все еще недоумевая, как в музее могла оказаться копия вместо оригинала…
– И на кой хрен я согласился сесть в это кресло?! – раздраженно воскликнул министр культуры и резко встал. – Видишь ли, славы и власти захотелось! Ни славы, ни власти, один геморрой да головная боль…
Покусывая полные губы и почесывая огромную лысину, он нервно зашагал по просторному кабинету.
– Сидел бы я в театре, – бормотал мужчина, – играл бы характерные роли, писал бы детские пьески, статьи в журналы, получал бы свои бабки и не дергался в холодном поту по ночам!
Министр вернулся к столу и, усевшись в кожаное кресло, стал соображать, случилось, что из музея вместо оригинала похитили копию картины…