Задержка на работе сильно сказалась на ее общей усталости, и она старалась двигаться с предельной осторожностью, чтобы не спровоцировать дорожной аварии. Не смотря на общую расслабленность и отрешенность, от ее внимания все же не ускользнуло, что прямо от основного места работы, держась на определенной, предусмотрительно выбранной по длине дистанции, но притом не теряя ее из виду, двигается автомобиль черного цвета. Модель, из-за света фар, Федосеева определить не сумела, однако, сопоставив общую конфигурацию, предположительно посчитала, что это, скорее всего, автомобиль российского производства, относящийся к семейству от «ВАЗ – 2108» до «ВАЗ – 2115».
Подъезжая к месту своего постоянного жительства, она загнала транспортное средство на придомовую парковку, не упустив из внимания и тот факт, что преследовавшая ее машина проехала дальше, не замедляя ход и ничем не выказывая заинтересованность к ее скромной особе. Полицейская облегченно вздохнула, мысленно прошептав: «Наверное, ему просто надо было в ту же самую сторону». Успокоив себя таким образом, она направилась к высотному девятиэтажному дому, где у нее имелась отдельная двухкомнатная квартира. Не смотря на то, что она давно уже достигла двадцатипятилетнего возраста, но из-за ее напряженной работы и не совсем располагающего к себе внешнего вида ей никак не удавалось устроить свою личную жизнь, и полицейская продолжала жить в одиночестве в купленном ею (не без помощи обоих родителей) довольно скромном московском жилье.
Подходя к вышеупомянутому строению, она постоянно оглядывалась, страшно переживая из-за внезапно охватившего ее тревожного чувства. Она никак не могла найти себе правдоподобное объяснение, в чем именно кроется причина этого необычного состояния, хотя если вдуматься – это было вполне естественно, ведь на улице, принимая во внимание позднее время, было уже пустынно, а в округе не раздавалось ни одного лишнего звука, что само по себе навевало кошмарные мысли. Ей нужно было преодолеть небольшую кустарниковую посадку, расположенную по бокам тротуара, ведущего к ее многоэтажке, и имеющую протяженность не менее сотни метров. Подойдя к границе этого насаждения, Федосеева внезапно остановилась. Из-за «поселившегося» в ее душе неописуемого, какого-то даже животного, ужаса она никак не могла пересилить себя и войти в это мрачное, отдающее жутью пространство. Внутренний голос, не унимаясь, нашептывал ей: «Не ходи туда, дура: там тебя поджидает опасность».
Любовь прислушалась к своей интуиции и не стала проделывать свою дорогу кратчайшим путем. Она решила обойти эту, показавшуюся ей зловещей, страшную территорию по другой, пролегающей чуть в стороне, более безопасной дороге. Правда, это сильно увеличивало расстояние до ее дома, но не решаясь пренебрегать своей безопасностью, она решилась поступить только таким, как ей казалось, самым приемлемым образом. Применив этот обходный маневр, девушка потеряла еще тридцать минут своего ночного отдыха.
Приблизившись к входной двери, ведущей в подъезд, она снова оглянулась по сторонам, испытывая неведомую ей до сего мгновенья тревогу. Она прекрасно понимала, что если бы сейчас кому-нибудь пришла в голову мысль напасть на нее, то сделать это можно было бы без какого-либо труда. Так повелось в нашем обществе, что ее, пусть даже жуткие, крики вряд ли бы смогли привлечь чье-то внимание. Однако, как оказалось, ее страхи были напрасны: вокруг стояла «мертвая» тишина, нигде не было заметно никакого движения.
С помощью электронной отмычки Федосеева открыла магнитный замок и благополучно оказалась внутри домового подъезда. Там, инстинктивно не решившись использовать лифт для подъема наверх, она по ступенькам взбежала на шестой этаж, где и располагалась ее не очень респектабельная квартира. Подойдя к металлической входной двери, она стала рыться в своей дамской сумочке, занимаясь поиском основного ключа.
Внезапно она остановилась и замерла на одном месте. Ее охватило паническое суеверное чувство, будто за спиной у нее кто-то находится. Причем ужас ее был так велик, что она впала в естественный такому состоянию ступор и не смогла ни сдвинуться с места, ни повернуть назад голову, чтобы установить причину своего такого необычного и неведомого ей раньше испуга. Люба вдруг почувствовала, как кровь в ее жилах стала словно заледеневшей, по спине забегали многотысячные мурашки, а тело заколотила нервная дрожь. В этот момент ей даже показалось, что она слышит позади себя какие-то неестественные шумы, похожие на выходящий из груди воздух, упирающийся в некую, неведомую преграду. Обычно так у людей случается, когда они пытаются восстановить сбившееся от быстрой ходьбы или бега дыхание.
Не в силах совладать с таким чудовищным потрясением, Люба в другое мгновение почувствовала, как закатываются кверху ее глаза, и в ту же секунду потеряла сознание, плавно опустившись на лестничную площадку возле двери. Сквозь свой полуобморок она даже почувствовала, как кто-то подхватывает ее сзади, чтобы немного «сгладить» падение. Ей виделось: будто чьи-то руки, одетые в черные тонкие кожаные перчатки, копаются в ее сумочке и извлекают оттуда ключи от квартиры; как забирают и уносят с собой. Также ей показалось, что она слышала, как рядом разговаривают чьи-то приглушенные голоса, суть же самого разговора осталась ей непонятной.
Очнулась Федосеева по прошествии получаса, так и оставаясь одна в подъезде. Вспомнив этот – то ли сон, то ли видение – она тут же стала рыться в своей дамской сумочке и с радостью обнаружила, что ключи ее так и остались на месте. «Привидится же такое. Наверное, я просто перенервничала и переутомилась? Нужно будет попросить выходной и как следует отдохнуть», – подумала она про себя, все же не преминув побыстрее отпереть входную дверь и укрыться в жилище, стараясь все делать как можно скорее. Только оказавшись внутри своей «двушки», девушка смогла наконец-то спокойно вздохнуть и хоть сколько-нибудь расслабиться.
Глава V. Осмотр квартиры Глебовых
Около двадцати трех часов на мобильный телефон Кирова поступил звонок от дежурного по Московскому Управлению.
– Доброй тебе ночи, Костолом-Рома, – прозвучал в аппарате знакомый голос и хитро так, заискивающе, добавил, – не спишь?
– Тебя что, Сережа (так звали дежурившего), мои сны интересуют, или ты снова звонишь, чтобы как в прошлый раз сообщить, что пришло время уборную посетить? – грубо «фыркнул» в трубку оперуполномоченный. – Только тогда ты выбрал время гораздо более позднее.
– Нет, на этот раз я звоню тебе, чтобы передать куда более печальные вести, – перешел на официальную речь сотрудник, находившийся с той стороны телефонной связи, – Ты сейчас чем занимаешься?
– Тебе на это не один «хрен»? – продолжал грубить Киров, обильно перемешивая нормальную речь с отборной бранью, не исключающей матерщины, что давало некоторые основания предполагать, что ему сорвали какие-то очень важные планы, тем не менее, в силу выработанной долгой привычки, он быстро справился со своим негативным настроем и уже в более вежливом тоне ответил, – нахожусь в одном интересном адресе, где получаю очень ценную информацию.
– В общем, можешь хоть тысячу раз меня обматерить, – между тем гнул свою линию оперативный дежурный, – но наши эксперты установили личность убитой – той что нашли сегодня в лесу – и твой «шеф» приказал мне непременно поднять тебя, чтобы отправить с оперативной группой на выезд, так что хватай «ноги в руки» и двигай побыстрее сюда: он оказывает тебе таким образом величайшую честь, потому что никому больше не может доверить проверку такого значимого события.
«Знаю я ваше доверие… нашли «козла отпущения». Потом еще удивляются: почему ты так жестоко обращаешься с преступными элементами?» – подумал майор в тот момент, когда отключал мобильную связь. Направляясь через пару минут к своей автомашине, он вдруг подумал: «Интересно, чего это я один буду «ишачить»? Надо разбудить «молодого», пусть включается в основную работу и начинает уже привыкать к тяготам и лишениям «оперской» жизни». С этими мыслями он тут же набрал его номер и, не давая времени поразмыслить, тут же спросил:
– Привет, Никита. Ты сейчас чем занимаешься?
– Сплю, – зевая, ответил тот заспанным голосом, – а что? Что-то случилось?
– Да, случилось, – стараясь как можно меньше грубить, проговорил старший товарищ, – давай собирайся и – одна нога здесь, другая там – дуй на «Петровку», где я тебя буду ждать и поведаю о последующих инструкциях.
Через полтора часа все были на месте. Новобранец, как почему-то сложилось и не вызвало ни у кого удивления, явился самым последним. «Я живу за чертой города, откуда сложно добраться», – объяснил он свою задержку, хотя его об этом никто и не спрашивал. Следственно-оперативная группа загрузилась в дежурный автомобиль и выдвинулась на осмотр интересующего всех места событий. По дороге Киров, успевший более обстоятельно пообщаться с дежурным, носящего имя Сережа, ввел всех остальных в курс предстоящего дела:
– Наши «бараны» на сегодня такие: по «снятым» с трупа убитой пальчикам управленческие эксперты определили, что нашу покойницу зовут Глебова Марина Георгиевна. Как оказалось, ранее она привлекалась – то ли к уголовной, то ли к административной – ответственности, поэтому по ее отпечаткам база данных быстренько установила ее личность. Вы, конечно же, спросите: почему это случилось именно ночью? Все очень просто, и ответ находится у нас буквально под носом. «Земельники», установив, что дело уже не в их компетенции, моментально скомпоновали все собранные ими когда-то материалы и «пульнули» их нам, не проделав никаких полагающихся в таких случаях оперативно-розыскных мероприятий и следственных действий. Оно и понятно: ответственность теперь не на них. Наши же энергично-настроенные на работу эксперты, как у них издавна водится, вдоволь напившись чаю и не имея более срочных дел, чтобы хоть чем-то себя занять, вдруг вспомнили об этих, до этого казавшихся им такими незначительными, деталях. Дождавшись, когда стемнеет, причем это условие виделось им как непременное, они решили попробовать загнать «пальчики» в «АДИС ПАПИЛОН». И что бы вы думали? Он тут же выдал им положительный результат. А что, подскажите мне, положено делать в подобных экстренных случаях?
Тут рассказчик замолчал, видимо ожидая, что на этот вопрос ответят остальные сопутствующие ему сотрудники. Поехавший с ними эксперт-криминалист (мужчина средних лет, в чине майора, очевидно, он и проводил проверку дактилоскопического учета), ничуть не смущаясь, сразу же разъяснил:
– Немедленно передать информацию в дежурную часть и «прогнать» ее по оперативным сотрудникам.
– Правильно, – согласился Роман, продолжая свое несколько язвительное повествование, – точно так же поступили и тут. Установив же личность погибшей, по всем существующим правилам полагается незамедлительно выезжать на осмотр места жительства покойной жертвы. Она же, как удалось выяснить, имела честь проживать в другой, северной части нашего огромного мегаполиса. И вот тут возникает самый интересный вопрос: что ее труп делает на юге столицы, и где же она в таком случае нашла свою смерть?
Все согласились, что этот предмет изысканий, состоящий из двух составляющих, является особенно важным, после чего пустились в рассуждения, не относящиеся уже к уголовному делу. Через полтора часа они наконец достигли города Зеленоград, где и находилось жилье последней жертвы маньяка, носящей фамилию Глебова. Оно располагалось в пятиэтажном доме еще довольно старой постройки. Стоило большого труда попасть внутрь подъезда. В искомой квартире даже на беспрестанные, нескончаемые вызовы домофона никто так и не отозвался. При попытке зайти через общение с жильцами-соседями либо попросту никто не отвечал, либо не скупились на грубые, недовольные выражения, стараясь, как водится на Руси, послать звонившего как можно дальше. Дело было достаточно позднее: стрелки часов давно уже перевалили далеко за два часа ночи, так что такое поведение незаинтересованных граждан было вполне объяснимым и в какой-то степени даже оправданным. Поэтому рядовые сотрудники в таких, не самых экстренных, случаях абсолютно не понимали срочную необходимость ночных выездов, когда найти взаимопонимание со спящими гражданами становилось делом довольно проблематичным.
Наконец Киров не выдержал и, захватив с собой вынужденно сопровождавшего их водителя, одетого, как то и полагается, в полицейскую форменную одежду, подошел к ближайшему от подъезда окну и стал барабанить в него руками, поступая так до тех пор, пока в конечном итоге ни показался совсем не обрадованный такой настойчивости полу-заспанный местный житель. Придав своему лицу чрезвычайно недовольное выражение, он пробурчал:
– Вы чего, совсем что ли «офанарели»? Ступайте, ступайте отсюда: здесь не подают… а не то полицию вызову.
– Но мы уже здесь, и как раз стоим сейчас перед Вами, – старясь широко улыбаться, вежливо произнес московский оперативник, схватив одетого в форму сотрудника за его голову и воочию давая несговорчивому хозяину убедиться, что на того одета полицейская бейсболка с кокардой, – откройте нам, пожалуйста, чтобы мы смогли войти в парадный подъезд, где займемся своей основной работой и никому больше не будем мешать.
– Как работа? Вы на часы-то смотрели? – не унимался неподатливый оппонент, одновременно тыкая пальцем в одетые на его левую руку часы, – полиция в такое время не шастает. Откуда я могу знать, что вы не грабители?
– В тему вопрос, – согласился Роман, доставая из кармана служебное удостоверение и показывая его в развернутом виде и демонстрируя таким образом очень осторожному и в то же время упрямому человеку.
Внимательно изучив документ, мужчина наконец-таки «сдался» и, не переставая ворчать, грубо промолвил:
– Ладно, в таком случае заходите.
Сам он направился в прихожую, где у него был смонтирован выключатель, отключающий магнитный замок, установленный на входной, подъездной, двери.
– Вот так вот и попробуй попади в этот подъезд, – поделился он своими мыслями с остальными сотрудниками, – я очень удивлюсь, если окажется, что убийство было совершенно именно здесь.
В конечном итоге этого совсем не оперативного мероприятия доступ в подъезд был открыт, и вся следственно-оперативная группа успешно смогла проследовать вовнутрь. Сотрудники поднялись на четвертый этаж, где и располагалась квартира семейства Глебовых.
– Никита, позвони, – небрежно «брякнул» старший товарищ.
Тот выполнил это нехитрое поручение, произведя непродолжительное нажатие на электронную кнопку. Звонок трещал, словно бы «поларешный», но внутри как будто бы ничего и не слышали. Не было слышно вообще никаких признаков, указывающих на наличие в квартире живых людей.
– Звони еще, – торопил Киров, сам при этом теряя терпение.
Когда и на это, более продолжительное и настойчивое, надавливание не последовало никакой адекватной реакции, Роман не сдержался и, в силу своего вздорного, «взрывного» характера, стал энергично стучать в деревянную дверь, установленную в давние, еще советские времена. Он «тарабанил» с такой силой, что недовольные соседи стали высовываться из занимаемых ими жилых помещений, чтобы с недовольным видом попытаться высказать свои претензии тем, кто посмел устроить весь этот ужаснейший грохот, больше похожий на нежданно начавшееся «вавилонское столпотворение». Увидев людей в полицейских мундирах, раздосадованные они удалялись, как и водится в случаях, аналогичных этому, проклиная существующий в России режим и все правоохранительные органы вместе взятые.
Одна только бабка, давно уже достигшая возраста «божьего одуванчика, не смогла устоять от того, чтобы не пообщаться с сотрудниками московской полиции. Худая до такой степени, что было удивительно, в чем только душа ее держится, она довольно свободно передвигалась, демонстрируя необычайную ловкость и удивительные завидные жизнелюбивые качества.
– Вы чего, сынки, расшумелись? – обратилась она к полицейским.
– Нам бы, бабушка, узнать: есть ли кто внутри этой квартиры? – вежливо обратился Роман к вышедшей в подъезд старушке, одновременно указывая рукой на Глебовское жилище.