Стянул полотенце с моей головы, зарылся лицом в мокрые волосы:
– Привет, Милаш.
– Привет…
– Чего ревёшь?
Пожала плечами, всхлипнула:
– Соскучилась, наверное.
Усмехнулся:
– Наверное?
Промолчала. Сам-то ты как на этот счёт, м?
– Обиделась?
Мотнула головой – нет.
– Врёшь. Обиделась, психанула и решила проучить. – Зажал моё лицо в ладонях, заглянул в глаза: – А я просто не смог. Обстоятельства, понимаешь?
Киваю часто-часто, а у самой сердце инеем покрывается – и это всё? После полутора недель разлуки? Просто обстоятельства? Не смог?!
– Милаш… – хочет что-то сказать, но произносит лишь имя и замолкает.
Молчит и смотрит. «Держит» серьёзное лицо, брови хмурит… а я вижу, как с каждой секундой всё больше «плывёт» его взгляд, а в нём всё то, что не выразить словами. Дурак. Ну скажи, мне так нужно это услышать! Но он только растерянно выдыхает:
– Милаш…
И срываемся оба, целуемся как безумные. Полотенце ослабев, сползает с меня, и Денис вжав меня в стол, наваливается, сминая одну грудь в ладони, а другую терзая губами. Я запрокидываю голову и дрожу. Какой он жадный! Какой бесцеремонный и голодный! Хватает за задницу, рывком усаживает на столешницу между мойкой и плитой. Дёргано, суетливо расстёгивает ремень в джинсах, но замирает вдруг, глядя мне в глаза. Я не поняла. Растерялась и даже испугалась немного:
– Чего?
С моих губ урывками слетает дыхание, до безумия сладко горит в промежости. Соски болят от напряжения, и до одури хочется безумства – того абсолютного и развратного, какое может дать мне лишь Денис… Но он только смотрит и гладит большими пальцами моё лицо – губы, щёки, подбородок.
– Денис, ты чего?
– Какая же ты… – он любуется. Запинается об собственные мысли и не находит нужных слов. Как пацан-переросток, честное слово! И мне это нравится. – Ты такая…
– Какая? – ловлю момент и целую его ладонь у своего лица. Он мимолётно улыбается – ему нравится, когда я целую его ладони – и я растворяюсь в доверчивой нежности.
– Молодая ещё совсем, Милаш.
Что, блин?
– А… это плохо? – Натянуто хихикаю. Что-то не нравится мне этот разговор… Не вовремя он. Немного повожу бёдрами, чтобы сдвинуться к краю столешницы и перекатываюсь на копчик. – Плохо, что молодая? – Развожу колени, и это уже нагло. Стоит ему опустить взгляд – и потеряет голову. Знаем. Бывали.
Но Денис, всё так же поглаживая моё лицо, словно думает о чём-то другом. Я ловлю его большой палец губами, обнимаю языком, посасываю и покусываю, страстно желая, чтобы это было вовсе не палец…
– У тебя столько всего впереди, Милаш…
– Сколько?
– Вся жизнь.
– Вот и отлично! Значит, прямо сейчас можно выделить полчасика на секс, да?
Глаза в глаза и, отцепив его руку от лица, я волоку её по своему телу – по шее, ключицам, груди и животу, и ниже… Вздрагиваю и запрокидываю голову, когда его пальцы умело скользят между губок вниз и сразу вверх – уже мокрые. Невозможно терпеть. – Дении-и-ис… Ну пожалуйста…
Он смеётся и, лаская меня одной рукой, второй расстёгивает, наконец, джинсы…
– Ты когда вернулся-то?
Я бы, честно сказать, уже встала и оделась, но он не отпускал. Лежал на боку, прижавшись к спинке дивана, а я перед ним на животе – с голой задницей, и чертил на мне узоры. Было тесновато, но очень душевно. По телеку шёл какой-то фильм.
– Вчера утром.
– И что, нельзя было позвонить?
– Я же сказал – обстоятельства.
– Ясно. А Боярская чего хотела? – спросила как можно расслабленнее и для пущей убедительности блаженно прикрыла глаза. – В десятом-то часу ночи?
– Не важно.
Постаралась не упустить с лица небрежную полуулыбку, но на самом деле кольнуло. И сразу словно какая-то дистанция между нами появилась.
– Милах, а ты не знаешь, Ленка встречается с кем?
Я аж голову подняла от неожиданности.
– В смысле? С парнем?
– Угу.
– Не знаю… – А на ум сразу пришёл Макс. – А что?
– Да так.
Снова помолчали, и я не выдержала:
– А чего спрашиваешь тогда, раз «да так»?
Резко соскользнула с дивана на колени и уже там поднялась на ноги, но хитрость не удалась – Денис поймал меня за руку, снова потянул к себе. Завалил на бок, прижался к моей спине животом. Шепнул:
– Не уходи, Милаш. Дай покайфовать… Пять минуточек. Ну пожалуйста… – а голос такой, словно спать сбрался.
– Ладно. Тогда рассказывай, что там с Ленкой.
– Да чего тут рассказывать… – вздохнул он и, приподнявшись на локте, подпёр голову рукой. – Нелька говорит, она вчера ушла из дома, ещё шести утра не было, сказала к подружке там какой-то на дачу. Вечером не вернулась. Нашли ту подружку, а она ни сном, ни духом.
– И что?
– Да ничего. Мамзель припёрлась утром, довольная, как кошка. По глазам видно – всю ночь блядовала.
Макс?! На «семёрке»-то? Да ла-а-адно… Хорошо, что я лежала к Денису спиной, иначе всю контору спалила бы своей загадочной улыбой.
– Ну почему сразу блядовала? Может там нормальные отношения?
– Нормальные, это когда родители в курсе где их ребёнок и с кем.
– Блин, Денис, ты такой странный. Тебя не смущает, что ты только что трахал девочку, мама которой уже почти полгода не знает, где та живёт? И, кстати, ей не стало бы легче, если бы она узнала. Понимаешь, да?
Пауза… и молча поднявшись, Денис вышел из комнаты. Зашибись. А что я такого сказала-то?
Сунулась за ним в ванную, дождалась, пока выйдет из душа. Лицо сосредоточено, желваки играют. За живое задела?
– Я только имела в виду, что ты же не считаешь, что я, например, блядую, когда с тобой здесь? – подала ему полотенце.
– Я – нет. Но, думаю, если спросить твою мать, ты узнаешь о себе много нового.
– Допустим. Ну и всё равно – Ленка же пришла? Живая, здоровая. Довольная. Чего ещё надо?
– Угу. Когда у тебя будут свои дети, тогда поймёшь.
– Ты говоришь, как моя бабушка. Слушай, ну а вдруг это любовь?
Денис повернулся ко мне, с подозрением заглянул в глаза:
– А ты уверена, что не знаешь, кто он?
– Уверена.
– А знала бы – всё равно не сказала бы, да?
– Естественно.
– Почему?
– А что, не понятно? Или ты смеёшься?! – Нет, он не смеялся. – Ну хорошо, предположим, я говорю: да, я знаю его, и он твой ровесник. И что ты?
Денис на мгновенье задумался и кинул полотенце на стиральную машину.
– Убью. Обоих.
– Пфф! Ну вот и всё.
– Ладно, я понял, с тобой бесполезно об этом. Сам его найду. Можешь, кстати, даже Ленку предупредить, что найду. Пусть лучше по-хорошему сдаются. И это, погладь мне брюки те, серые, и рубашку какую-нибудь подходящую. Только быстрее. – И вышел из ванной.
– Ты что, уходишь? – кинулась я следом.
Он молча развёл руками, мол, а что не так?
– Но… Но ты только что приехал!
– У меня херова куча дел, Милах. Поэтому да, я сейчас уеду, а ты просто погладишь мне шмотки, и не будешь выносить мозг, ладно? Если получится – приеду ночевать.
Я закусила губу и демонстративно не глядя на него, вышла из комнаты. Что за нахрен, блин? Кто этот чужой дяденька?!
Глава 7
– Вы, блин, оба хороши, Макс! Но особенно ты! Денис, между прочим, грозился, что вычислит тебя. И, думаю, ты понимаешь, что так оно и будет!
– Ты сказала, он не приедет в субботу.
– Я сказала, что понятия не имею, когда он приедет! Чуешь разницу?!
Я бесилась, а Максим молчал, и блаженно глядя сквозь лобовуху на пруд, с трудом разлеплял сонные веки. И как там выразился про Ленку Денис – «довольная как кошка, и по глазам видно, что всю ночь блядовала»? Так вот, по Максу тоже было видно.
– Я вообще не понимаю, как ты умудрился-то? На семёрке?!
Дёрнул плечом:
– Причём тут машина вообще?
– Да действительно! – ядовито хохотнула я, хотя и сама уже понимала – а ни при чём! И это обескураживало. Как будто речь шла не о Ленке! – Где вы хоть были-то?
– Люд… при всём уважении, это личное.
– Пфф… – даже не сразу нашлась что ответить. – Надеюсь, хоть не в гостиницу её привёл?
– А что тут такого?
– Блии-и-ин, Ма-а-акс! По гостиницам только проституток водят!
Он хмыкнул.
– Да ты просто на хате у меня не бывала… Лучше уж в гостинице. И потом, знаешь, – развернулся ко мне, а рожа-то довольная! – мы с ней вообще-то целые сутки вместе провели! – Развёл руками: – У нас всё нормально, Люд. И мы сами разберёмся где, как и когда. Угу?
– Ага, разберётесь вы… – устало выдохнула я и тоже уставилась на пруд. Он разлился широко по лесу, затопив и небольшой пляжик, и часть дороги, но, несмотря на это, здесь, сигая в воду с тарзанки, уже вовсю резвились пацаны. – Я просто боюсь, что они там по-семейному успокоятся, а ты останешься крайним. Денис, если хочешь знать, уже порывался тебе морду набить, тогда, помнишь, когда ты чуть тачку не убил? Мне спасибо скажи, что цел до сих пор.
Максим рассмеялся:
– Спасибо.
Я глянула на него – ну непробиваемый же!
– Дурак, ты Макс! Кольцо-то хоть отдал?
Кивнул.
– Она, кстати, почти призналась, что действительно под тебя копала. – Расплылся в довольной улыбке. – Ревнует что ли? Даже приятно, если честно…
– А ты?
– А я сделал вид, что не понимаю о ком она. – Глянул на меня: – Ничего?
Я пожала плечами:
– Да ничего. А если поверила, то вообще отлично.
– Да вроде поверила. И это, Люд… Пришлось сказать, что на Батю работаю. Ну чтобы она не кипешила больше, и всё такое. Она тоже не горит желанием ничего ему рассказывать, так что сейчас разобрались, а там посмотрим. И ты была права, мне лучше свалить с этой должности.
– Нет Макс. Тебе лучше свалить от Дениса вообще. Серьёзно.
– Ну или так.
Помолчали.
– А как же я, Макс? Совесть не мучает?
– Так получилось, Люд. Извини.
– Угу, – вздохнула. – Обстоятельства. Просто не смог…
– Не понял? Чего не смог?
– Да… – я отмахнулась. – Это я так, цитирую кое-кого. Не обращай внимания. Он её пасти теперь будет, Макс. Даже не знаю, может тебе стоит самому к нему подойти? Нет, серьёзно?
– Я разберусь, Люд. – Он потрепал меня по плечу. – Правда, всё будет нормально. Не парься. Лучше скажи, у тебя-то как?
– Да… – снова отмахнулась. – Лучше всех.
– А по тебе не скажешь.
Помолчали, и он вдруг мотнул головой и прикусил губу, пытаясь сдержать улыбку, но его распирало.
– А вообще знаешь, Люд, это капец какой-то… Понимаешь… мне крышу от неё рвёт! Я больным придурком себя чувствую. Вчера средь бела дня клумбу перед ЦУМом ободрал, представляешь?
– У тебя что, денег на цветы нету?
– Да причём тут деньги? – искренне удивился он. – Это же… Просто захотелось! Потому что для неё!
Я рассмеялась и хохотала, отворачиваясь к окну, до тех пор, пока Макс, не обращая внимания на моё упрямое сопротивление, не притянул меня к себе:
– Чшш… Чшш…
И я ревела ему в плечо, а он терпеливо ждал. А когда затихла, подытожил:
– Тебе тоже лучше бы свалить от него, Люд. Серьёзно.
***
Вечером Денис действительно приехал. Тиснул меня у входа, задумчиво мазнув губами по лицу, и тут же отвлёкся:
– Мне никто не звонил?
– Нет. Правда, я уезжала часа на три… – и соврала: – К маме.
Зачем? По инерции наверное. Ложь затягивала в водоворот, я даже не успевала думать наперёд, что может повлечь за собой то или иное моё действие или слово… Проще было врать, чтобы наверняка. Лена, блин, Макс… вот только ваших проблем мне не хватало для полного счастья!
– Ясно, – буркнул Денис. Сухо, отстранённо. И всё. Ушел в зал.
Что за?.. И мгновенно, словно копилось весь день, с того момента, как он, быстренько трахнув меня утром, свалил по своим неотложным делам, в крови вспыхнуло раздражение. Кинулась за ним, готовая потребовать объяснений за все разы, когда обещал, но не выполнил, когда предпочёл компанию жены или, там, Боярской мне… И вдруг как пером под ребро – Господи, а вдруг узнал?.. И аж сердце замерло. Обида, злость – сразу всё к чёрту. Привет, вина!
Цепенея, я пошла следом, встала у порога. Денис сидел за обеденным столом и смотрел в одну точку.
Предложить ужин? Чаю? Спросить как дела? Или…
– Выключи эту херню! – рявкнул вдруг он и, упершись локтями в стол, обхватил голову ладонями.
Я подскочила, суетливо схватила пульт от телека, щёлкнула… Потом решилась-таки, осторожно приблизилась, отодвинула стул, чтобы тоже сесть. Он заскрежетал ножками по плитке, и Денис врезал кулаком по столу, требуя, видимо, тишины. А сам при этом схватил лежащую рядом чайную ложку и принялся методично хреначить ею по столешнице. Примерно раз в три секунды. Даже не замечая этого. Я осторожно села.
Он думал. Он о чём-то чертовски напряжённо думал, морщился, играл желваками и тихо рычал под нос:
– Сука… Блядь. Гнида…
Сколько злости, мама родная! И руки разбиты. В хлам. Костяшки припухли. Кое-где на них запеклись чёрно-бурые корки, кое-где ещё сочилась кровь.
Господи, что он натворил? С кем?!
Вспомнился сегодняшний сон: Коля и Серёга… пришедшие за Лёшкой. И меня затрясло. Про этих двоих я слышала последний раз ещё в январе, когда Боярская рассказала, как Денис избил их в приступе бешенства. Серого до реанимации, а Рыжий вообще пропал без вести. Сбежал или?..
Господи, нет… пожалуйста…
«Жизнь не фраер, её так просто не натянешь!»
Господи, нет…
– Мне никто не звонил? – неожиданно очнулся Денис.
Он что, не помнит, что уже спрашивал? Я вжала голову в плечи:
– Нет. Вернее, не знаю… Я же уезжала.
И он заметил вдруг ложку в своей руке, кажется удивился. Отбросил.
– Интересно куда?
– К маме…
– Мм. К маме… К маме это хорошо… К маме, это нужно… – говорил, но я видела, что уже снова провалился мыслями в какую-то бездну. – К маме, это хорошо… К маме, к маме, к маме… К маме, это хо-ро-шо… – рассеянно заскользил взглядом перед собой и вдруг застыл: – А это что?
Цветы. Твою мать, надо было их выкинуть вместе с букетами Панина… От греха подальше.
– Подарили…
– Кто?
– Девочки. С тренировки. – Голос сидел.
– Что за повод?
Я промолчала, даже не зная, стоит ли сейчас вообще про конкурс… Впрочем, Денис уже барабанил пальцами по столу и снова думал. А потом вдруг ринулся в коридор. Думала, сейчас уедет, но он начал орать матом, и я поняла, что это по телефону. Внезапно замолчал и, через мгновенье появившись на пороге зала, закрыл дверь.
За без малого полгода, что я здесь прожила, эта дверь никогда раньше не закрывалась. Ну если только чтобы полы за ней вымыть… А теперь вот – чтобы я не слышала о чём и с кем он говорит.
А потом он вернулся в зал и застыл у меня за спиной. От этого засосало пол ложечкой. Я робко обернулась и увидела, что Денис всё так же в своих мыслях. Брови в кучу, взгляд в пространство, губы закусил…
– Денис… Что-то случилось?
И он вдруг очнулся, кинулся на меня. Едва не придушил, едва бошку не оторвал. Я испуганно взвизгнула, а через мгновенье поняла – это не со зла. Он припал ко мне отчаянно, словно к святыне какой-то, словно ища защиты и успокоения.
– Мила-а-аш… Милааааш… – тихо-тихо, горячим дыханием куда-то в макушку, шепнул он. – Маленькая моя… Мила-а-аха…
Просто говорил. Не мне. Просто. Не замечая. Так же, как незадолго до этого долбил по столу ложкой. Стиснул ещё сильнее, и я пискнула:
– Денис… мне больно.
Не услышал. Говорят, так душат удавы – медленно, но верно, чтобы жертва не дёргалась.
– Денис, мне больно!
Крикнула, и он отшатнулся, а через мгновенье уже сидел передо мной на корточках, обнимал за талию, прятал лицо в моих коленях:
– Милаш, прости… Прости меня, маленькая…
Я обняла его в ответ, скользнула пальцами по шраму на затылке, прижала его голову к своему животу… А у самой всё внутри дрожит.
– Что случилось?
Молчит.
– Что у тебя с руками, Денис?