– Доброй ночи, сэр.
И он вышел.
Клинг подошел к большому панорамному окну, глядя на плотный поток машин далеко внизу.
До него дошло, что он не просто подобрал себе верного слугу, но и обрел надежного партнера, такого же хладнокровного и безжалостного, как он сам.
Совершенно успокоившись, Нго Ви лежал в уютной небольшой кровати, глядя в потолок, на рассеянный свет лампы с прикроватного столика.
Мысленно он вернулся на восемь лет назад, когда выживал на полных опасности улицах Сайгона.
Вспомнил, как мать просиживала целыми днями под палящим солнцем на краю тротуара, окруженная многочисленными кастрюлями с вьетнамской едой, которую она разогревала на маленькой жаровне для всех желающих.
Проходящие мимо крестьяне, тащившие тяжелые грузы, нередко останавливались, чтобы перекусить. Зачастую вокруг матери устраивались, сидя на корточках, человек десять пожилых потных мужчин. За пару ложек еды они давали ей несколько мелких монет.
Когда она в итоге добиралась до своей крохотной каморки, то почитала за счастье, если удавалось выручить за день доллара четыре в пересчете на американские деньги. Остатки нераспроданной еды в многочисленных посудинах она приберегала для Нго и себя.
В то время Нго было тринадцать, он отчаянно бился над своими учебниками, поощряемый американским священником. По вечерам он бегал в маленький кабинет доктора Чи Ву, престарелого специалиста по акупунктуре, который некогда держал процветающую практику, но к этому времени уже начал терять клиентов из-за развившейся дрожи в руках.
Чи Ву было восемьдесят четыре: маленький, иссохший человечек с длинной белой бородой. Нго содержал его кабинет и смотровую, размерами не больше серванта, в стерильной чистоте.
Чи Ву был одинок и словоохотлив, а Нго ему нравился. Он часто рассказывал ему о своей науке и, видя интерес мальчика, с энтузиазмом демонстрировал Нго многочисленные подробные схемы человеческого тела с указанием вен и нервных окончаний.
– Так много бессмысленного кровопролития, – сказал как-то старик. – Вот один человек жаждет убить другого. И что же он делает? Он хватается за пистолет или нож. А знай он то, что знаю я, ему было бы достаточно лишь сжать эту вену или вот эту, и его враг был бы мертв. Точно так же, если кто-то заслуживает наказания, пусть ему нажмут на этот вот скрытый нерв, и он испытает невыносимую боль.
Говоря все это, старик показывал точки на схеме.
Заметив на лице Нго вежливое недоверие, он продолжал:
– Дай мне руку.
Нго протянул ему руку.
– Вот здесь проходит нерв, – сказал Чи Ву, указывая место. – А теперь я легонько прикоснусь к нему… пожалуйста…
Нго ощутил, как острая боль прострелила плечо и вонзилась в мозг, настолько сильная, что мальчик дернулся.
– Видишь? Если бы я нажал на это нервное окончание по-настоящему, ты был бы уже в агонии.
Нго был потрясен, он слушал старого доктора каждый вечер, впитывая знания, пока не постиг науку причинять смерть и боль. И дело тут было не в нездоровом любопытстве. У Нго были проблемы на улице, и, учась у старого доктора, Нго понял, что его проблемы можно решить.
Последние три субботних вечера подряд, выходя из кабинета врача, он натыкался на Вон Пу, крепко сбитого юнца, поджидавшего его. Тот приказывал Нго отдавать ему все заработанное. Старый доктор платил Нго за уборку в его кабинете два доллара в неделю. Понимая, что Вон Пу может серьезно его покалечить, Нго подчинялся, а возвращаясь домой, говорил матери, что деньги у него украли. Мать смотрела на него с отчаянием. Без этих двух долларов как же она пойдет на рынок, чтобы закупить припасы для своего жалкого ресторанчика?
В очередную субботу Нго снова увидел дожидавшегося его Вон Пу: тот цинично усмехался. Нго проворно метнулся в сторону и кинулся в длинный темный проулок. Злобно заревев, Вон Пу побежал за ним. Понимая, что запросто может оторваться от этого громилы, Нго убедился, что заманил врага в самый темный конец, и там остановился. Вон Пу приблизился, ощерившись.
– Отдавай деньги! – заорал он. – А потом я тебе рожу на затылок натяну!
В тусклом свете луны Нго увидел протянутую к нему руку. Его пальцы сомкнулись на нервном окончании, и Вон Пу завизжал, падая на колени. Нго тигром набросился на врага, впиваясь пальцами в жизненно важный кровеносный сосуд. За считаные секунды Вон Пу был мертв.
С того момента Нго без всяких проблем приносил матери два заработанных доллара, хотя ему было интересно, что бы она сказала, если бы узнала, как он избавился от грабителя.
Свой маленький секрет он хранил при себе. Тайна была слишком важная, такими ни с кем не делятся.
Еще дважды в следующие два года Нго приходилось совершать убийства, чтобы защитить мать от домогавшихся ее мужчин. Это оказалось очень просто. Каждого из них он выследил, набросился в безлюдном месте и без труда убил.
А потом в квартиру Клинга заявился этот громила и сообщил Нго о своих намерениях, и Нго понял, что этого человека необходимо убить. Было бы так просто уничтожить его на месте, но он понимал нежелание своего господина убивать прямо в квартире.
Нго всегда про себя называл Клинга «господином». В мире не было ничего такого, что он не сделал бы ради него.
Однако он все же убил того человека из пистолета, потому что не хотел, чтобы даже его господин знал о смертоносной силе, заключенной в его пальцах.
Прожив с Клингом под одной крышей столько месяцев, Нго догадался, чем зарабатывает его господин. Тот факт, что он наемный убийца, никак не возмутил Нго. Такова жизнь, говорил он себе.
И вот теперь его господин выяснил, что он тоже убийца. Как знать, думал Нго, может быть, господин сочтет его еще более полезным для себя.
Нго погасил свет и мирно заснул.
Спустя два вечера Клинг смаковал бренди после великолепного ужина, состоявшего из стейка под сливочным соусом с перцем, когда раздался телефонный звонок.
Он протянул свою длинную руку и снял трубку.
– Да? – произнес он.
– Это ты, Эрни? – Голос мужской.
– Ну я, если только какой-нибудь сукин сын не вырядился в мою рубашку.
Смешок в трубке.
– Это Счастливчик Лукан.
Клинг поморщился:
– Что, правда? Тот парень, который водит за нос богатых старух… я ничего не путаю?
На другом конце провода раздался еще один смешок, довольно-таки натужный.
– Ладно, Эрни, у каждого свое ремесло.
– И чего же тебе надо?
– Ты все еще берешь заказы?
– Конечно.
– Наклевывается, кажется, весьма недурное дельце, Эрни. Требует тщательной подготовки. Тебе это интересно?
– Мне интересно все, что приносит деньги.
– У тебя сейчас какая ставка? Работу нужно выполнить безупречно, Эрни. Чтобы без сучка без задоринки.
Клинг пыхнул сигарой. Он не очень-то доверял жиголо вроде Лукана.
– За работу такого рода – триста тысяч плюс расходы.
– Господи, Эрни! Так дорого!
– Конечно, зато работа будет выполнена безупречно, кроме того, подобные дела требуют тщательной подготовки. Так что, Счастливчик, либо да, либо нет. У меня полно денег, в работе я не нуждаюсь. Выбор за тобой.
Повисла пауза, затем Лукан произнес:
– Хорошо. Я все решу. Ты сможешь прилететь через пару дней в Парадиз-Сити, чтобы встретиться со мной?
– В Парадиз-Сити, говоришь? Это к югу от Майами? Конечно, оплатишь все расходы, и я прилечу.
– Я выясню, что можно сделать. Если мне дадут зеленый свет, забронирую тебе номер в мотеле «Звезда», я сам там живу. Идет?
– Конечно, только бронируй номер на двоих, Счастливчик. Я теперь работаю с напарником.
И когда Лукан попытался запротестовать, Клинг, глумливо улыбаясь, повесил трубку.
Чарльз Смит был управляющим и мажордомом у Джеймисонов. Он служил у них с тех пор, как Шерман Джеймисон женился на Шэннон.
Смиту, долговязому, плешивому, со впалыми щеками и крупным носом, особенно сильно выделявшимся на лице, было под шестьдесят. Он обожал Шэннон и недолюбливал Джеймисона, который обычно игнорировал его, лишь время от времени отдавая краткие приказания и возлагая все домашние дела на него и Шэннон, уверенный, что они обязаны справляться безупречно.
Каждое утро ровно в восемь Джеймисон спускался к завтраку, сервированному Смитом. Завтрак Джеймисона неизменно состоял из апельсинового сока, ветчины на гриле, тостов с джемом и кофе.
– Доброе утро, сэр, – произнес Смит, когда Джеймисон вошел в комнату.
Быстрого взгляда на его суровое лицо было достаточно, чтобы понять: Джеймисон не в духе.
Джеймисон буркнул что-то, сел и принялся просматривать финансовые газеты, которые Смит всегда раскладывал так, чтобы Джеймисону было удобно брать.
Смит подал поджаренную ветчину и налил кофе. Он уже достаточно давно наблюдал, как постепенно рушится брак Джеймисонов, и это его печалило.
Шэннон ушла несколько минут назад, чтобы присутствовать на мессе. Когда она вернется, Смит спросит, что готовить на ланч и на ужин. Накануне вечером до него донесся лающий голос Джеймисона, и, слегка встревожившись, он вышел из своей комнаты и прислушался. Он услышал, как Шэннон сказала: «Если тебе нужно раздельное проживание по суду, скажи, но развода не будет». Смит поспешно ретировался к себе. Подслушивание он считал непростительным грехом.
Он понимал, что хозяин хочет наследника. Также он понимал, что его хозяйка делает все возможное. Все это было грустно и тяжко, и Смит переживал за обоих.
– Смит! – рыкнул Джеймисон, нарезая ветчину. – Хочу, чтобы в десять пятнадцать здесь была машина из прокатной конторы «Херц». Позаботьтесь об этом!
Вздрогнув, Смит поклонился:
– Разумеется, сэр. Еще какие-нибудь распоряжения?
– Нет! Обеспечьте мне машину, – отрезал Джеймисон, продолжая жевать.
Покончив с завтраком, он прошел в свой кабинет, прихватив газеты. Смит, слегка озадаченный, договорился с прокатом «Херца», чтобы они подали к вилле «мерседес» ровно в пятнадцать минут одиннадцатого.
Джеймисон устроился за своим письменным столом и кивнул самому себе. Сегодня утром он снова встретится с тем человеком, Луканом. Он, естественно, не собирается ехать к нему в мотель на своем «роллс-ройсе», у которого на номерах предательски красуется «ШД 1»[2]. Он желал сохранить анонимность. Он, конечно, понятия не имел, что Лукан уже навел справки и знает, кто он такой. Если Лукан не предложит ничего путного, сказал себе Джеймисон, он купит услуги кого-нибудь другого.
Убирая со стола, Смит увидел, как подъезжает машина Шэннон. Он заторопился в кухню и приготовил для хозяйки простой завтрак из апельсинового сока и двух тостов с вишневым джемом. Выждав несколько минут, он вошел в лифт, поднявший его в покои Шэннон, которые включали в себя большую гостиную, спальню и просторную веранду с видом на море.
– Доброе утро, мадам, – сказал Смит, входя в гостиную. – Надеюсь, вам хорошо спалось.
Шэннон смотрела в распахнутое французское окно. Она обернулась, и он потрясенно отметил, что выглядит она ужасно. Он понял, что она плакала. Лицо ее было бледным, под глазами залегли темные тени.
– Спасибо, Смит, – безжизненно отозвалась она, направившись к маленькому столу. – Вы, как всегда, пунктуальны.
Смит опустил на стол поднос.
– Что на сегодня, мадам? Ланч? Ужин?
– Ничего. – Шэннон села за стол. – Впрочем, приготовьте мне легкий ланч. Какой-нибудь салат или что-то подобное. Ужинать дома мы не будем. – Она подняла глаза и вымученно улыбнулась. – Прошу вас, Смит, присмотрите за прислугой. Организуйте все.
– Разумеется, мадам. Значит, легкий ланч для вас в час дня.
– Да, пожалуйста.
Смит пошел было к двери, затем остановился:
– Прошу прощения, мадам, насколько я понимаю, вы сегодня играете концерт Сен-Санса.
Шэннон удивленно подняла голову:
– Ну да. В Малом зале. Откуда вы знаете?
– Если мистеру Джеймисону не нужно подавать ужин, я бы очень хотел поехать на концерт, мадам.
И снова Шэннон выказала изумление:
– Я и не знала, что вы увлекаетесь музыкой, Смит.
– Уже много лет, и, когда выпадает возможность, я слушаю ваши репетиции. Билет на концерт я купил. Смогу ли я поехать, или же мистеру Джеймисону потребуются мои услуги?
– Он собирается ужинать в клубе. Знаете, Смит, давайте вы поедете на моей машине. Поможете мне донести виолончель. Скажем, в половине восьмого, удобно?
Смит поклонился:
– Для меня это огромное удовольствие, мадам. – Он снова двинулся к двери и снова остановился. – Могу я быть откровенным, мадам?
Она улыбнулась:
– Я считаю вас безупречным мажордомом и еще другом. Мы живем под одной крышей уже восемь лет. Я привыкла во всем на вас полагаться.
Смит поклонился.
– Я просто имел в виду, что иногда случается что-нибудь непредсказуемое. Я бы хотел, чтобы вы знали, мадам: я всегда к вашим услугам, только скажите.
Он снова поклонился и вышел из комнаты.
Шэннон отодвинула поднос с завтраком и, закрыв лицо руками, разрыдалась.
Тед Конклин, шофер Джеймисона, зажав в руке большую метелку для пыли, отступил на шаг назад, чтобы с восхищением оглядеть «роллс-ройс».
Конклин прошел интенсивный курс обучения в школе водителей «роллс-ройсов», прежде чем Джеймисон взял его на службу. Как и Смит, он работал у Джеймисона с тех пор, как тот женился.
Конклин был приземистый и плотный мужчина около сорока пяти. У него были светлые, пшеничного оттенка волосы и благодушная пухлая физиономия, и они со Смитом были добрыми друзьями. Он жил над гаражом на пять автомобилей в симпатичной трехкомнатной квартире, предпочитая держаться особняком, и лишь изредка присоединялся к остальным слугам за обедом или ужином.
Конклин был буквально влюблен в «роллс-ройсы». Он часами начищал и полировал кузов, регулировал двигатель, постоянно проверял электрику, понимая, что в его действиях нет необходимости, но он это просто обожал.
Он уделял часть своего внимания «кадиллаку» Шэннон, и «порше» тоже, но с другими автомобилями он работал без любви – предметом его безоговорочного обожания был «роллс-ройс».
Заметив подходившего Смита, он в последний раз махнул метелкой для пыли и отступил назад, любуясь сияющим кузовом.
– Привет, Чарли, – произнес он, когда Смит подошел. – Ну разве не красотка?
Смиту уже надоело выслушивать восторги Конклина по поводу этой машины.
– Очень хороша. Делает тебе честь. Но сегодня утром мистеру Джеймисону не потребуются твои услуги, Тед.
– Значит, он никуда не поедет? – Конклин был разочарован. Ничто он не любил так, как катить в сверкающем «роллс-ройсе» вдоль бульваров, ловя завистливые взгляды других водителей.
– Я только что заказал для него машину у «Херца», – пояснил Смит, стараясь как можно осторожнее донести оглушительную новость.
Конклин был вне себя от гнева.
– Зачем? Прокатная машина? А что не так с «роллс-ройсом» или «порше»?
Шагая по асфальтовой площадке к гаражу, Смит тоже недоумевал по поводу этого странного приказа. Будучи человеком проницательным, он решил, что автомобили Джеймисона с одинаковыми номерами «ШД 1» слишком сильно бросаются в глаза. Джеймисон явно собирается туда, где его не должны узнать. Смит поделился своими соображениями с Конклином.
Конклин кивнул:
– Ага. Наверное, ты прав. Что ж, не мое это дело. Значит, у меня, получается, выходной?
– Да. Он не сказал, понадобишься ли ты вечером, так что далеко не уходи.
– В этом он весь! – помрачнел Конклин. – Никогда не думает о других. Я мог бы весь день провести на пляже.
– Так ты и можешь. Я только спрошу, нужен ли ты ему вечером.
Физиономия Конклина просияла.
– Правда спросишь, Чарли? Дай мне знать. Там на пляже одна цыпочка, которая торгует мороженым, строит мне глазки. Может, из этого что-нибудь получится.
– Тед, мне кажется, их браку конец, – негромко произнес Смит. – Но это только между нами. Вчера вечером я слышал, как он требовал развода.
– Да, последние два года все к этому и идет, – заметил Конклин. – Жаль. Он хочет сына. Я могу это понять. Заметь, мне нравится она и я терпеть не могу его, но когда у мужика столько добра, естественно, ему нужен наследник.