– Меня Владимир Северьянович Жигалов просил позвонить, – говорит Костя в окошечко. – Дайте номер…
– Мы телефонов не даём… – извинительным тоном отвечает ему приветливая девушка в окошке. – Звоните к нему в приёмную.
– А как звонить?
– Там возле двери местный телефон.
– А номер?
– Там висит и список номеров, – улыбается она.
Костя решительно идёт к телефону, изучает список в рамке, находит номер, набирает цифры…
…Ещё одна приветливая москвичка сидит в приёмной, обставленной хайтековской мебелью, в окружении пальм и кактусов пьёт кофе.
– Приёмная Жигалова, – снимает она элегантную трубку и слышит голос Кости.
– Меня Владимир Северьянович просил позвонить.
– Владимира Северьяновича нет на месте.
– Я знаю… Мне его телефон нужен.
– Мы телефонов не даём… А вы кто?
– Родственник… Зять…
– Звоните его референту.
– По какому номеру?
– Там перед вами висит список номеров, – секретарша вешает трубку и приступает к кофе.
…Костя снова долго рассматривает столбцы телефонных номеров, что-то находит, нажимает клавиши аппарата…
…Румяный молодой человек в коломянковом кардигане снимает трубку:
– Корпорация «Росэколозащита» слушает…
– Вы референт? – слышит он в трубке голос Кости.
– Референт чего?
– Жигалова Владимира Северьяновича…
– Он за границей… А вы кто?
– Как «за границей»?.. – слышен изумлённый голос Кости. – Я только что его видел.
– Тогда чего же ещё вам нужно? – иронизирует молодой чиновник. – Он уже в самолёте…
– Мне нужен его телефон, – настаивает Костя. – Раз в самолёте, значит мобильный.
– А вы кто?
– Родственник. Он мой шурин…
– Могу озвучить телефон референта вашего «шурина», – в голосе молодого человека слышна ухмылка.
– А вы-то кто?.. Разве не референт?
– Неважно… Записывайте… – вежливо говорит молодой чиновник. – Вы в Москве?
Костя, стоя у телефона, старательно записывает на своём бумажном пакете какие-то цифры. Потом пытается набрать номер… Не получается.
К нему подходит охранник:
– Это местный… Звони по мобиле…
– У меня нет.
– Так не бывает.
– Бывает… У меня сынишка этим занимается. Даже шахматы забросил.
– Возьми у него.
– Он далеко.
– Тогда купи…
…И вот уже фермер в магазине электроники. Продавец разложил перед ним дюжину различных блестящих мобильных телефонов.
– Какой самый дешёвый? – спрашивает Костя.
– Полторы… «Мегафон».
– Покажите…
…И вот уже он сидит в кофейне и колдует над новеньким мобильным телефоном. Получается с трудом.
…Наконец хитрая машинка срабатывает, радиоволны, видимо, зацепились друг за друга, журчит мелодия соединения с абонентом…
…Солидный мужчина в очках (чёрная бородка и лысина под Ленина, строгий костюм типа «лапсердак», тёмный узкий галстук в горошек, крахмальная белая рубашка) взмахом ладони правой руки оживляет свой волшебный аппарат.
– «Росэколозащита» слушает…
– Вы референт? – слышится усталый голос Кости.
Солидный мужчина молчит.
– Вы референт Жигалова?.. Я его родственник…
В ответ – молчание.
– Он брат моей жены… Шурин…
– Все люди братья… Читайте Библию, – чёрная бородка усмехается. – Что вам угодно?
– Мне нужен телефон моего шурина Владимира Северьяновича Жигалова… – голос его суров.
– К сожалению, телефонов мы не даём.
– Он просил меня позвонить.
– Только через Фейсбук… – решительно прерывает Костю чёрная бородка. – Пишите электронный адрес: «Росэколозащита»… собака…
…И вот сидит теперь частный предприниматель и скромный фермер, осваивает передовую технику уже в интернет-кафе. Рядом девушка-инструктор помогает ему, берёт в руки его гаджет:
– У вас красивый номер – 5432112345… Повезло… Вы хотите написать письмо?
– Хочу.
– Ваш пароль? – приветливо говорит она.
– Что?
– Ваш индивидуальный секретный пароль… Я отвернусь, чтобы не видеть…
– Секретный? – изумляется фермер.
– Мир криминален! – назидательно сообщает ему милая девушка… – И как же вы жили без телефона?
– Сынишка этой мурой занимается. Даже шахматы забыл. А мне некогда…
…Между тем за окнами интернет-кафе зажглись уличные московские огни, стемнело… В полный рост встала проблема ночлега!
Обладатель мобильного телефона, зять крупного московского начальника, успешный фермер Иванов вдруг почувствовал себя неуверенно в столице. В рюкзаке оказалась записная книжка для расходов, а там и несколько телефонов, среди которых лишь один всё же был московский.
Ещё служа в Баренцевом море на борту эскадренного миноносца (эсминца) «Молодецкий», мичман Константин Иванов и судовой фельдшер Степан Сырников оказались земляками – из соседних деревень под Тверью.
Волшебство современной телефонной связи:
– Степан!.. Койка на ночь найдётся?
– Железо!.. Давай!..
Многомиллионная столица, как уже было сказано и приходится это повторять, кроме коренного населения ежегодно поглощает в своих недрах армии новосёлов и гастарбайтеров из ближних и дальних пределов. Шоссе между двумя столицами – Москвой и Питером пролегает мимо пустых, полуразвалившихся деревень и весей, так похожих на Стойлово.
Где все? – задаёт вопрос проезжающий путник.
Все в Москве… Частично – в Петербурге…
А голову приезжему преклонить негде – или дорого, или уже занято… «Огни большого города»…
– Хорошо выглядишь! – приветствовал гостя и сослуживца хозяин квартиры, впуская Константина в дом. Сам Стёпа Сырников явно погрузнел после морской службы. Бывалая тельняшка плотно обтягивала его пузо.
Обнялись, сразу двинулись к столу на кухне.
– Хорошо выгляжу? Свято блюду и следую завету родного отца… – объясняет Константин, вынимая из рюкзака «плату за ночлег» – литровку «Рябиновой». – Сто грамм водки и хвост селёдки в обед каждый день.
– А я сижу на вискаре, – огорчённо развёл руками тучный хозяин дома.
– Кто-нибудь из нашего экипажа в Москве обретается? Встречал кого-нибудь?
– Встречал… – подумав, ответил медик. – Феликса…
– Какого Феликса?
– Да этого… Как его… Дай вспомнить… Моториста…
– Мутко?… Но он не Феликс…
…Тем временем улыбчивая хозяйка этой уютной квартиры Елена Петровна начала накрывать на кухне ужин. В центре стола появилась и «Рябиновая».
…– Нет, давай по порядку, – продолжаются воспоминания мужчин (говорить-то, оказывается, больше не о чём). – «А»… На «А» нету… «Б»… На «Б» был Балясников.
– Но он не Феликс, – возражает Константин.
– Да… Поехали дальше… «В»… Нету… «Г» – это был не Гаврилов…
Сели за стол.
– На «Д» не было – начал помогать фермер. – «И»… Кто у нас в экипаже был на «И»? Кроме меня…
– Никого… «К»… Много на «К»… Кудояров, Кугель, Кастриди… Не то… Я в Москве их не встречал… «Л»… Нет, не Либерман… И вообще он не служил… Я путаюсь.
В его руках неожиданно появилось широкая синяя с белыми полосками тряпка, которую он набросил на плечи гостя:
– Раз ты без тельника, вот тебе гюйс… Флаг поднят на якорной стоянке – морская душа поёт!
С этими словами Степан Осипович распечатал принесённую Костей бутылку, начал разливать…
– Давай, я быстрее вспомню… – Иванов наморщил лоб. – «Н» – не было… «О» – не было… «П» – Париджанян был когда-нибудь в Москве?
– Нет.
– «Р»…Только один Рашевский.
– Он!.. – радостно восклицает хозяин дома. – В Москве я встретил Рашевского!.. Давай выпьем!
Они выпивают, закусывают селёдочкой под шубой.
– Но он не Феликс! – прожевав, говорит Иванов.
– А как?.. Как его зовут?
– Забыл… Но точно не Феликс…
– Тогда давай сначала… – Степан Осипович берётся за бутылку.
– Стёпа, не увлекайся! – Елена Петровна вошла на кухню.
– Я – медик! Мне можно… Надолго в Москву?..
Но Константин не любит бросать начатые дела и продолжает:
– Ты будешь называть буквы, а я перечислять имена.
– Давай… – поднимает рюмку Степан Осипович и торжественно произносит:
– «А»!
– Андрей, Алексей, Александр… Не то…
– «Б»…
– Борис…
– «В»…
– Вениамин, Владимир, Василий… Не то!
– «Г»…
– Геннадий, Генрих, Гаврила… Совсем не то!
– «Д»… Дмитрий… Давид… Даниил… Не было таких в экипаже.
– «И»…
– Иван, Илья, Исаак… Нет.
– «К»…
– Это – я! Константин – это я! – радостно воскликнул Иванов.
– Нет… Это был не ты, – покачал головой хозяин дома. – Но давай выпьем за тебя!.. Спокойной ночи…
Мужчины выпили.
– Степа, не увлекайтесь! – ещё раз в эту трапезу попыталась вмешаться жена.
Но их гость не мог остановиться на полпути. Не тот характер. Поэтому он продолжил:
– Сергей – не то, Соломон – тем более, Степан…
– Это я! – радостно отреагировал медик.
– Не то! – отмахнулся от него фермер. – Никого на букву «Т»… А там уже – Устин, Фёдор, Феликса мы проверили, Харитон, Чарльз, Шамиль, на «Ща» имён русских не бывает, мягкий знак, твёрдый знак, «Ы», Эдуард, Юрий, Яков! – Всё не то!
Русский алфавит был закончен. Повисла пауза.
Выпили…
– Ярослав! – вдруг радостно воскликнул Степан Осипович. – Рашевского зовут Ярослав!..
– Тьфу!!! – с досадой реагирует Иванов. – С конца азбуки надо было начинать!!!
– А чего это вдруг, с какого переляху мы его вспомнили?.. На ночь глядя?..
– Вот потому и вспомнили, что мне бы где-нибудь бы… – смущенно заговорил иногородний гость.
– У нас!.. Только у нас! – хозяин дома уже дошел до кондиции. – Надолго в нашу распухшую столицу?
– Сколько выдержите… – пошутил Константин.
– Да нам-то что! – добрая душа фельдшера была уже нараспашку. – Было бы где у нас спать…
– У кого это «у нас»? – повернувшись от плиты, спросила жена.
– Мы, Леночка, ляжем с тобой на диване. Он легко раздвигается, прямо как книжка… А Костя на «выдвиженке».
– На «выдвиженке»? – не понял гость.
Нетвёрдой походкой Степан Осипович идёт из кухни в их единственную комнату, подходит к шкафу-купе, раздвигает центральные зеркальные створки и взмахом волшебника опускает на пол спрятанный там матрац на ножках.
– Прогресс человечества!.. Двадцать первый век… Широкие просторы для сна!
Он подходит к дивану и обнаруживает, что его разложить нельзя – мешает «выдвиженка».
– Тогда ты будешь спать на полу, – говорит жена.
– На полу я спать не буду! – возмутился фельдшер. – Я пойду к Кузьмичу…
– А я останусь с твоим собутыльником? – терпение и столичная вежливость Елены Петровны кончились…
…Уже при лунном свете пастух Пал Палыч загнал под лагерный навес десяток бурёнок. Их ждала хозяйка.
– Как же ты, милая душа, с ними управишься… – сокрушенно вздохнул старик, раскуривая «беломорину» (есть такой грех!). – Давай помогу… Костя-то где?
– Поехал в Москву.
– Разгонять тоску?
– Вроде того…
– Мы сюда, а вы куда? Мы туда, где выгода… – любимая прибаутка Палыча.
Вдвоём они стали расставлять коров по стойлам, не замечая, как в тени, избегая лунного холодного света, замерла тёмная фигура во фраке, чёрном плаще и маске – ни дать ни взять «Мистер Икс», «Фантомас» или «Человек-паук» – из американских комиксов или скорее даже из сочинений Влада Михайлика.
А это был именно он! Жертва «чушизма», книжных реминисценций, собственных фантазий и скуки – «Человек-нетопырь» (Бэтмен)… Пользуясь темнотой августовской ночи, весь в чёрном – надо полагать, для маскировки – он подслушивал беседу Палыча и Марии.
… – А что в Москве? – любопытствовал Палыч. – По строительным делам?
– Вроде того, – неохотно отвечала Мария. – К брату моему поехал.
– У тебя есть брат в Москве?
– Да… Старший… И там он вроде как тоже старший.
– Начальник, значит?
– Вроде того…
– По вашим делам поехал? С лёгкой руки Льва Толстого?
– Какого Толстого? – удивилась Мария.
В ответ Пал Палыч лишь хитро покачал седой головой:
– «Война и мир»… Земля слухом полнится…
В тёмных кустах за навесом лагерного содержания треснула сухая ветка. Пал Палыч прислушался.
– Нечистая сила, – снова усмехнулся он. – Береги скотину, Мария.
Заскорузлыми широкими пальцами старик гасит недокуренную папиросу:
– Вот такое дело… Ну что, доить будем?
– Давай, вечернее… Кроме тёлок…
Столяр-краснодеревщик Кузьмич живёт в том же доме, где и фельдшер Степан Сырников, в такой же типовой малогабаритной однокомнатной квартире-хрущёвке.
Гости застали его врасплох – он в трусах, на загорелом теле майка с надписью «КРЫМ», шаркает шлёпанцами по паркету.
Гостеприимная и хлебосольная наша столица, конечно, не могла оставить в беде робкого бездомного провинциала. Степан Осипович с охапкой постельного белья, бутылкой недопитой водки по-свойски усаживается на кухне Кузьмича. Робеющий Константин с синим гюйсом, украшающим его плечи, вынимает из своего рюкзака бумажный промасленный пакет, достаёт из него аппетитный румяный пирог.
– С капустой! – говорит он с гордостью. – Жена пекла…
Мужики рассаживаются. Степан Осипович разливает.
– Вот ты, Кузьмич, столяр-краснодеревщик… – говорит он. – А ты знаешь, что такое «выдвиженка» – символ нашей родной современности?.. Не знаешь!.. Дети!.. – кричит в коридор фельдшер.
Трое детей, мал мала меньше, как из-под земли появляются на кухне.
– Несите сюда книги, – командует гость. – Сейчас я тебе покажу, что такое «выдвиженка»…
– Карьеристка, что ли? – гадает Кузьмич.
– Хуже… Давай лучше выпьем за здоровье моего кореша с миноносца «Молодецкий»… Паря! – поднял стакан лекарь. – За тебя!..
– Давай! – говорит Кузьмич.
– Давай! – соглашается «тостуемый».
Они выпивают… Дети приносят кучу книг и начинают во все глаза смотреть, как Степан Осипович складывает из книг некое подобие шкафа-купе.
– Это мой шкаф-купе, – объясняет он детям и раздвигает обложки. – А вот это и есть «выдвиженка»!
Обложки раздвинуты, из-за них появляется ещё одна книга.
– Фокус-покус!
Дети в восторге!..
… – Пётр Кузьмич, пусти переночевать моего друга с «Молодецкого».
– Куда?! – вдруг изумляется Кузьмич. – Ты видишь эту армию?.. Это у французского «короля-солнца» было четыреста кроватей.
– Понимаю.
– И все ручной работы, из хороших пород… – добавляет столяр-краснодеревщик.
– Понимаю… Давай!
Они допивают остатки.
Константин Иванов с обречённым видом встаёт и идёт к двери.
– Слушай, сосед… – оживляется вдруг Кузьмич, – есть идея… Я тут на заказ срочно сделал одну работёнку… Уют и комфорт!..
…Изба писателя Михайлика была погружена во тьму. Лишь наверху, под крышей, светилось слуховое окно. Оттуда доносился решительный стук «Рейнметалла».
Одетый во всё чёрное писатель, вернувшись из разведывательного рейда и спугнув пару похожих на него самого летучих мышей, фиксировал на бумагу услышанное им этой ночью. Атмосфера начинала накаляться. Вся борьба была впереди…
«…Несмотря на решение областных организаций и епархии, нынешние захватчики, а точнее – рэкетиры, пытаются не мытьём, так катаньем втянуть в этот конфликт столичные власти…»
Мрачный кот Леопольд смотрит своими немигающими глазами на чёрную высокую фигуру «Человека-нетопыря» недоумённо, без одобрения.
– Ты, Лёдя, рыжий неграмотный дурак… – прекратив печатать, обратился к коту костюмированный писатель, почувствовав этот жёлтый неодобрительный взгляд. – Жизнь есть борьба!.. Свобода есть осознанная необходимость!.. Империализм как высшая стадия капитализма… Утро вечера мудренее!.. Иди гуляй…