ПРОЛОГ
Клубы едкого дыма расстелились по столу из эвенги, колыхнули передовицы двух стопок газет, растворились в кабинетной галактике. Гаванская сигара из толстых пальцев, как влитая легла на бронзовое ложе яшмовой пепельницы. На безымянном пальце блеснуло серебром колечко «Спаси и Сохрани». Галстук с золотым зажимом вальяжно расслабился на воротнике белоснежной рубашки. Дряблая шея уперлась в готический подбородок, разделенный бороздкой, протянувшейся через шершаво-бледные губы к носу. Над скалистыми скулами вселенской скорбью блестели глаза, морщинисто-вертикальное плато лба упиралось в бордовую вершину волос с ледниками висков. Переваливший за пенсию мужчина листал свежую прессу.
«Воскрешение грешника», «Чудесное спасение нувориша», «Деньги побеждают смерть»… – взгляд мчался по заголовкам, отставленная бумага летела на пол, устилая персидский ковер.
«Значит, сегодня я, максимум, грешник», – руки расправились с одной стопкой, легкие вновь дунули в сигару.
Пальцы неохотно потянулась к вчерашним вечеркам.
«Смерть мистера «Зло», «Погиб миллиардер на крови», «Гибель короля Смерти»…
Последняя газетенка разлетелась в клочья, закружил серый «снежок».
– Да-а, Михал Иваныч, дожил! Заслужил на старости лет… – Мужчина поднялся из ирландского кресла Эйлина Грея, туфли от Тестони гулко застучали по мраморному полу. – Я приложил руку к важному открытию, которым можно зашить дырявый озоновый слой. Подпитывать околоземные спутники и орбитальные станции. Уничтожать мусор, которым человечество загадило космос. А они? Они сделали из этого климатическое оружие! А завтра? Завтра они сделают психотронное оружие! Не дай Бог, оно окажется в руках корпораций, реклама не понадобится – люди, как зомби, скупят все. Ни на секунду не задумаются. А виноват буду я! Вот как извратили! И это я – «мистер Зло», и «король Смерти». Это все равно, что обвинить в курении Колумба!
Михаил Иванович грузно плюхнулся обратно, растер лобные морщины, выдавливая мысли. «Я не хочу остаться в людской памяти величайшим злодеем… Не должен. Что делать?!» Олигарх откинулся назад, рука переехала на подбородок, взгляд впился в пепел сигары.
Лугинин ткнул на телефоне «единичку» и нажал спикерфон:
– Константин Петрович, зайди.
Через секунду на пороге появился начальник службы охраны. Черный костюм, белая рубашка, тугозатянутый галстук. На обычном лице щеголеватые усы, искры иронии в серых глазах.
– Собирай людей, мы уезжаем, – сухо приказал миллиардер.
– Врачи не рекомендовали.
– Собирай.
– Куда едем?
– Замаливать грехи.
– Надолго?
– Навсегда.
ЧАСТЬ I
Калтыг
ГЛАВА I
Сорокин
Десять лет спустя. Калтыг – курортный городок между Таманью и Новороссийском. Конструкторское бюро.
Двадцатипятилетний Станислав Сорокин долистывал последнюю страницу второго тома П.Орлова «Основы конструирования». На полукруге лица сквозило предвкушение достижения, карие глаза горели поиском новой цели. Короткая стрижка жестких волос взъерошилась темными «петушками». На широком лбу поблескивали капельки пота – окна нараспашку не спасали от зноя. Над прямым носом бумерангом разошлись брови, уши, как будто зачесались назад, на тонких губах поигрывала ухмылка. На усах и подбородке запечатлелась небритость. Субтильное тело напряглось в удержании фолианта. Сорокин выглядел типичным головастиком – голова большая, тело маленькое. Из гардероба – мятая рубашка в голубой отлив, потёртые джинсы, черные туфли, светлые носки, кварцевые часы.
Стас сидел за столом в среднем ряду напротив распахнутого входа. Впереди располагался аналогичный стол с хлипким стулом, поджидавшим жертв. Коллеги отгораживались кульманами и шкафами, покосившимися от набитой макулатуры. Слева у окна притаился начальник сектора – толстый еврей в близоруких очках. Чуть поодаль женщины суетились вокруг чайника, делились последними новостями, сплетничали. В отделе витал звонкий шум от постоянных разговоров, скольжения рейсшин. Завсегдатаи привыкли к полуподвальной затхлости, гости быстро снюхивались.
В отдел вбежал председатель Совета молодежи – высокий парень под тридцать, худощавый, еще не обросший начальническим жирком.
– Сорокин! – Молодежный вожак подскочил к Стасу, пододвинул стул, присел.
Хруст фанеры с облупившейся обивкой, шлепок об пол, безудержный хохот дождавшихся.
Председатель быстро подскочил, попробовал приладить сидушку – тщетно. Бросил, продолжил набег, стоя:
– Станислав, ты у нас один неохваченный. Никак не участвуешь в молодежной жизни родного завода. Приходи сегодня после работы в актовый зал, будем выявлять твои таланты.
– А если их у меня нет? – Сорокин сознательно чурался молодежного движения, собрания посещал по обязаловке, развлекаясь критическими выкриками с галерки.
– В каждом есть талант. Просто в одних он на поверхности и сразу виден, а в других глубоко зарыт, и приходится долго копать. Но не робей, раскопаем! Так что в восемнадцать ноль-ноль мы с активом ждем тебя. Придешь? Считай это официальным приглашением.
– Если официальным… – Дальше прятаться не представлялось возможным, пришлось соглашаться на временное насилие.
– До встречи! – Вожак умчался обегать актив.
Подошел лупоглазый до лопоухости однокашник Денис Зимородкин. Легко поставил сидушку на горе-стул, подмигнул Стасу, удаляясь до следующего ремонта.
«Жертва» Совета Молодежи вздохнул, быстро почесал под носом.
– Опять Сорокин к пьянке начесывает. – Начальник сектора усмехнулся, как и весь отдел, подслушавший диалог. – Наверное, на собрании нальют.
– Это не к пьянке, просто привычка такая. – Стас подошел к начальнику сектора. – Иосиф Абрамыч, я все сделал. Какие будут указания?
Варшавский, как вий, поднял уставшие веки от альбома чертежей, выдохнул:
– Посиди, отдохни.
– Я не устал, хочу работать. Дайте мне что-нибудь.
– Сорокин, ты уже целую неделю меня теребишь, я тебе надавал кучу заданий… Куда ты торопишься? Потихоньку делай, сделал – отдыхай, нечего сразу бежать за новым.
– Таков мой характер – не могу сидеть без дела.
– Так, все! Иди! – Варшавский отмахнулся.
– А работа?
– У меня для тебя работы пока нет, как будет – позову.
Стас навис над начальником. Начсектора устало вздохнул, пошарил глазами по отделу в поисках:
– Вон у тебя «Орлов» на столе лежит – иди-читай.
– Это я еще в политехе прочел и только что перечитал.
– Иди и перечти еще раз, а потом – перечти Анурьева, от корки до корки. Все три тома!
«Лишь бы отвязаться! – Юноша побрел на место. – С таким подходом завод всегда будет в полной жэ».
Стас завернул к шкафчику с ограничителями. Снял с полки увесистые тома «Справочника машиностроителя» под редакцией В.Анурьева, гаркнул на всю комнату:
– У кого третий?
– У меня, – отозвался Зимородкин, – забирай.
Три тома, не уступающие по тяжести Большой советской энциклопедии, придавили облезлую полировку стола. Распахнулся первый том Анурьева, линейка в качестве закладки спряталась под непрочитанный зад.
Как всегда стремительно, желая застать подчиненных за бездельем, ворвался начальник отдела. Бородатый медведь, сутулившийся под собственным весом.
– Варшавский, – оторвал от чертежей Варварин, – надо какого-нибудь толкового парня отправить в Казань. Кого пошлешь?
– Валентин Васильевич, у меня все загружены. – Начсектора скукожился до тщедушности.
Опытные кадры умеют съеживаться и разъеживаться по ситуации. Специально робеть перед начальством, расправлять живот перед подчиненными.
– Давай решай, дело политическое.
– Опять с этим англичанином возиться?
– Да, давай скорей.
– Косых, ты как? – Варшавский глянул на Женю.
Кучерявый флегматик, любивший детей, оторвался от единственного компьютера:
– Делаю контрольную прорисовку…
– Зимородкин?
– Мне нужно кое-что закончить и в цех… Авторский надзор, – отвязался Денис.
– О-о! – Иосиф Абрамович вспомнил о сотруднике, с удовольствием забытом минуту назад.
Сорокин пригнулся, скрывшись за «Анурьевым».
– Сорокин, вылезай! Поедешь в Казань.
– Я же сказал толкового, – пробурчал Варварин, но акустика донесла до всего отдела.
– Других нет, – отбурчался Варшавский.
– Я еще… с «Орловым» не закончил. – Стас высунулся из-за «Анурьева». Ехать в командировку с юга не хотелось.
– Можешь взять с собой. – Начсектора хохотнул. Отдел поддержал улыбками.
– Но, Иосиф Абрамович, завтра же «Спартак» приезжает…
– А билеты достал?
– У перекупщиков перехвачу.
– Ты в каком городе живешь? – Начсектора развалился на стуле, приготовившись к назиданию. – Какие перекупщики? Все уже давно на нарах сидят, а «гастролеров» перед матчем поймают.
Сорокин потупился – крыть нечем.
– Послушаешь репортаж по радио. В поезде, – обнадежил начальник сектора.
Стас скривил губы – вряд ли федеральное радио будет транслировать матч Кубка России, пусть и московского «Спартака», но с командой второй лиги.
– Ладно. – Варварин махнул рукой. – Проинструктируй его и пусть метнется за билетами, завтра с утра выезжает… Хотя нет. Стас, иди за мной… Сам проинструктирую.
Подскакивающей походкой циркового мишки начальник отдела двинулся в кабинет. Пройдя предбанник с форменной секретаршей в очках аля Варшавский, оказались в берлоге с громадным сейфом, гудящим вентилятором и гнетущей обреченностью.
Начальник упал в расшатанное кресло, Стас присел напротив.
– Твоя задача: быть в Казани на «Турбокомпрессоре». Там англичанин – Филипп Кристофер Мэннинг из фирмы «Джон Крейн» проверяет сухие уплотнения. Забираешь его и сопровождаешь сюда.
– Дожил. – Стас сник. – Из инженеров в эскорт.
– Но очень почетный.
– Я по-английски ни в зуб ногой.
– Он немного говорит по-русски. Да ты не бойся, обратно поедешь вместе с татарами. Будете ставить эти уплотнения на нашей компрессорной станции.
– Не понял. А татарам зачем сюда?
– Нагнетатель казанский.
– То есть мы не смогли продать свой нагнетатель своим? А причем тогда мы?
– Продать не смогли, но обслуживание казанской машины за нами. Понятно? – Валентин Васильевич нахмурился, он всегда сомневался в интеллекте сотрудника.
– Не до конца…
– Разберешься по ходу. Попробуй, если удастся, разглядеть конструктивные особенности уплотнений. Англичане нам только монтажную схему дали, ни одного чертежа. Мы на свои тоже собираемся ставить «Джон Крейн», но дорогие… Может, проще самим делать.
– Так купите и разберите. Все равно ничего придумать не можем, лепим по аналогии.
– Самый умный, что ли? Если будут сорваны пломбы, они откажут в обслуживании, а вещь дорогая.
– Ради промышленного шпионажа не грех и раскошелиться.
– Ладно, стратег, дуй за билетами! Кстати, я его, в свое время, пивом поил, пусть теперь тебя поит. Все понятно? В добрый путь.
Варварин вложил в улыбку неискреннюю мягкость.
– «Земля, прощай»! – отозвался Сорокин.
– Все еще мультики смотришь?
– Больше вспоминаю.
Вокзал встретил образцово-показательной свежестью, бдительными видеокамерами, конвейером туристов. На потолке горели мириады лампочек в форме «Млечного пути» – звездное небо, не выходя на улицу, не дожидаясь ночи.
Электронная очередь пролетела быстро – работали все окна. Стас сунул паспорт, заглянул в ангельские глазки кассирши:
– Один до Казани.
ГЛАВА II
Матч
Выспавшись, курортный городок устремлялся на пляж, ловя первые лучи загара. Туристы плющились на солнце с перерывом на обед, к вечеру разбредались по интересам: удочкам на пирсе, орущей дискотеке, уединенности номеров.
Сегодня вечером все дороги вели на стадион.
Компактная арена на двадцать тысяч гудела, как пчелиный улей. «Лишнего билетика не будет?» – «Три цены» – «Согласен». На руках с протянутыми билетами захлопнулись наручники. Двое в штатском взяли продавца под руки. «Покупатель» прощупал билет: «Фальшивка, как и ожидалось. В отделение». Билеты разошлись за месяц до матча, перекупщиков брали, не отходя от кассы.
Долговязый форвард Савченко в синей форме несся к воротам, накручивая соперников. Удар! Отчаянный прыжок вратаря. Го-ол! Футболист сорвал футболку, показалась белая майка с крупными буквами: «Калтыг навсегда!» – табло транслировало местную рекламу.
Вокруг поля суетились голландские техники в попытке улучшить совершенство. Судьи в желтом придирчиво проверяли натяжение сетки. В ожидании команд болельщики пустили «волну».
VIP-ложа переговаривалась на языках Вавилонской башни – общались главы иностранных и отечественных корпораций. С краю пахнуло Островом Свободы – Лугинин раскурил сигару, пробасил:
– Костя, отойди уже! Все загородил.
Телохранитель обернулся. Неизменный костюм, белая рубашка, тугозатянутый галстук. На лице не осталось намека на щеголеватые усы, в глазах светилась жизненная мудрость.
– Михаил Иванович, здесь я не могу обеспечить вашу охрану. Вы – прекрасная мишень, как для снайпера, так и для фанатика.
– Значит, сядь и успокойся.
– Может, все-таки уйдем? Матч транслируют по местному каналу.
– Вот еще! Моя команда играет важнейший матч сезона, а я… по телевизору? Садись уже! Не маячь. Если что, виноват я.
– Слабое утешение, – заключил Константин Петрович, но присел.
– Михал Иваныч, Михал Иваныч. – Через парапет перегнулась журналистка Вера Гольц, сбежавшая из ложи прессы.
Досочная конституция, вороная грива, греческий нос. Черные глаза блестели азартом, из-под прозрачной майки проглядывали сливы грудей.
Охранник подскочил, закрыл «клиента».
– Не прячьтесь за телохранителем! Я вас вижу! – кричала журналистка.
– Вера. – Лугинин разочарованно пыхнул дымом. – Я скоро не рискну из дома выходить.
– Я б на вашем месте тоже не рисковала, либо киллеры пристрелят, либо я допеку!
– Уж лучше киллеры.
Гул толпы заглушил бурчание – команды появились из подтрибунного помещения.
– Но одну проблему можно решить, – перекричала стадион Гольц. – Всего одно интервью, и я от вас отстану!
Миллиардер демонстративно отвернулся. Подошел мэр города с почти одноименной фамилией – Калтыгин. Хитрый прищур карих глаз, стариковский бобрик полуседых волос, вечно-серый пиджак.
Охранник преградил путь.
– Константин Петрович, – удивился градоначальник, – вы уже и меня не узнаете?
– Ну что вы, Василий Святославович, – телохранитель прошелся по пиджаку мэра, будто стряхивая пылинки. Пожал руку, как бы невзначай проверяя рукава.
Калтыгин присел рядом с Лугининым, хохотнул:
– Дал бы ты ей, она б и отстала!
Олигарх нахмурился.
– И народ хочет знать.
– Да брось ты, Василий Святославович, кому интересен скучный старикан? А если еще и при деньгах… только людей раздражать.
– Михал Иваныч, ты к себе несправедлив, тебя все любят.
Лугинин скривился.
– За исключением отъявленных отморозков и врагов.
– Вот и занимайся врагами, а я давно отошел от дел.
– Но без тебя наш городок остался бы деревней.
– Может быть, но теперь это твоя забота. Обращайся, только если сильно припечет. И думай, как выиграть декабрьские выборы.
– Ты знаешь, я за кресло не держусь – как народ решит, так и будет.
– Михал Иваныч, – подала голос Вера, – лучше соглашайтесь, пока матч не начался.
– Видишь, как любят. – Лугинин помрачнел еще больше. – Футбол не дают посмотреть.
– Работа у нее такая. Она с тебя не слезет.
– И как назло, когда играет наша команда, «Спартак» приехал… – Михаил Иванович пыхнул сигарой. – Охрану на нее натравить, что ли?
– Ага, и напишут – Лугинин зажимает прессу. А насчет команды, думаешь, у нас есть шансы?