Так и не решив для себя, что предпочтительнее в данной ситуации, безумие или ясность ума, он понял, что ужасно хочется пить. Ему казалось, что горло внутри превратилось в наждачную бумагу, и любая попытка сглотнуть вызывала приступ острой боли. Решив, что продолжать битву в таких условиях невозможно и что тварь все равно никуда не денется, он взял биту и пошёл к выходу на пожарную лестницу. Приоткрыв дверь, Влад медленно и осторожно высунул голову наружу.
Все так же шёл дождь и дул противный ветер. Слева, у гаражей, он увидел, как два зомби гоняются за собакой. Собака могла бы спокойно убежать, но возможно, один из зомби раньше был ее хозяином, и она просто отбегала на несколько метров, а потом садилась на землю и выла. И откуда-то из-за домов ей отвечала другая собака, и было в этом вое столько тоски, что казалось, будто собаки все понимают и таким, единственным доступным для них способом, оплакивают своих хозяев.
Справа, на стрелке, стоял маневровый тепловоз. Стекла кабины были настолько замазаны красным, что Влад сначала подумал про занавески, и лишь разглядев силуэты сквозь кровавые потеки, он понял, что поездная бригада тоже влилась в дружную семью живых мертвецов. Оглядев окрестности и не обнаружив больше ничего интересного, Влад сосредоточил внимание на магазине, где он совсем недавно покупал продукты. Сквозь зарешеченные окна разглядеть хоть что ни будь было решительно невозможно, однако Влад надеялся, что за такой короткий срок ничего страшного случиться не должно.
Ещё раз оглядевшись и не заметив ничего подозрительного, Влад быстро спустился и побежал к магазину. Краем глаза он успел заметить, как зомби, которые находились у главного входа, потянулись в его сторону. Неприятным сюрпризом оказалось обилие оранжевого, и Влад понял, что бригада путейцев теперь тоже считает его своей законной добычей.
Добежав до магазина, он открыл дверь и вошёл. Надежда на то, что внутри все в порядке и получится быстро схватить требуемое и так же быстро ретироваться, рухнула как карточный домик. Вместо продавщиц дорогу к полкам с товаром преграждали два монстра настолько страшного вида, что Влада, казалось бы, за последний час уже привыкшего ко многому, сильно замутило. Здесь наблюдалась та же картина, что и в бухгалтерии: кто-то кем-то пообедал. Но если в бухгалтерии это были просто несколько культурных укусов, то здесь все, до чего смогли добраться зубы за пять минут, было этими зубами вырвано. Щеки, нос, уши, большая часть шеи и кусок правой груди кассирши находились в магазине в самых разнообразных местах, но только не на хозяйке.
Второй монстр пострадал меньше, но царапины на щёках от ногтей, свисающая лоскутами кожа, вырванные с корнем волосы и кровавые дыры вместо глаз, раскрывали всю полноту разыгравшейся здесь трагедии. Во всем была виновата разница в комплекциях. Худенькая и маленькая набросилась на толстую и большую. В результате силы оказались неравны, и борьба за жизнь продолжалась несколько дольше обычного. Но это уже было в прошлом, а сейчас два зомби не испытывали друг к другу абсолютно никакой вражды. Вот тут уж точно, кто старое помянёт – тому глаз вон. Директора нигде не наблюдалось, и Влад надеялся, что тот успел вовремя покинуть магазин.
Влад взял стул, стоящий на полу рядом с выходом и продел одну ножку между ручками дверей. Дёрнув их несколько раз, он убедился, что двери надёжно заперты. Теперь следовало заняться продавцами. Добраться до него они не могли – путь преграждал прилавок, и у Влада было какое-то количество времени, чтобы собраться с мыслями. Впрочем, думать тут было особо не о чем, так как перечень способов и видов оружия, с помощью которых он мог покончить с мертвецами, был удручающе короток. Поплевав на руки и поудобней перехватив биту, он принялся за дело.
Убив тварей, Влад принялся осуществлять план по экспроприации необходимых продуктов, но внезапно его взгляд остановился на витрине с винно-водочной продукцией. И в тот же самый миг ему ужасно захотелось пива. Он даже изумился, насколько сильным было это желание и не в силах сопротивляться, Влад вытащил из неработающего холодильника ещё не успевшую нагреться бутылку пива и в несколько больших глотков опустошил. Желание выпить пива никуда не пропало, но стало не таким всепоглощающим и, взяв ещё несколько бутылок, Влад отправился в подсобку. Небольшой диванчик, в прежние времена, по всей видимости, служивший сторожу рабочим местом, сразу привлёк внимание и, удобно расположившись, Влад погрузился в пучину блаженства. После четвертой или пятой бутылки в голове стал сформировывать план дальнейших действий.
После внутренней борьбы, тщательно взвесив все за и против, приведя самому себе огромное количество неопровержимых доводов, короче, спустя пять секунд, Влад принял решение. Разумом он понимал, что будет лучше, если он останется более-менее трезвым, однако череда потрясений, выпавшая на его долю в последние часы, сыграла решающую роль в голосовании, а точку в нем поставили выпитое пиво и удобный диван. План был прост и идеален: для начала дня три нормально попить, чтобы снять стресс, но потом остановиться и выпивать только в особых случаях и только в надёжных местах.
Для трёхдневного сеанса по снятию стресса Влад решил остаться в магазине. Для этого были свои причины.
Во – первых: магазин делал его обладателем неограниченного запаса алкоголя, воды и продуктов, во – вторых: у магазина были надёжные двери и расположенные высоко от земли окна с решётками и в-третьих: выходы из магазина располагались по разные стороны дома, так что в любой момент Влад мог более или менее безопасно покинуть своё временное пристанище. Единственной проблемой был холод, но Влад здраво рассудил, что с таким количеством алкоголя это ему не страшно. Тем более что в тучах уже виднелись разрывы, а термометр показывал одиннадцать градусов тепла.
В торговом зале все оставалось по-прежнему. Подёргав дверь, Влад решил для надёжности вдеть между ручек, рядом со стулом, пику с железной ручкой, найденную в подсобке. Предназначенная для скалывания льда со ступеней зимой, она была слишком тяжёлой для оружия, и Влад справедливо полагал, что в бою у него после нескольких взмахов просто отвалятся руки, да и таскать с собой такую дуру было не слишком удобно.
Начинало смеркаться. Двое зомби, что гонялись за собакой, бросили это неблагодарное занятие, и, привлечённые суматохой, двигались к магазину. В двери, поднявшись по ступенькам, ломились два давешних монстра, которых он обозначил знакомыми Татьяны Николаевны. Бригада мёртвых путейцев в оранжевых жилетах бестолково толкалась внизу у перил, изредка всхрапывая и, по-видимому, выясняя какие-то свои отношения. Девять штук – сосчитал Влад и понял, что даже если он будет драться за троих, то это не сильно ему поможет.
Повернувшись к витрине с алкоголем, он придирчиво оглядел ассортимент. Взяв бутылку водки и сунув ещё несколько штук в морозильную камеру, прихватив сыра, колбасы и хлеба, Влад вернулся в подсобку, закрыл дверь и начал праздновать своё спасение. У него ещё была слабая надежда, что пока он будет пить, все в мире образумится, кто-нибудь приедет и увезёт его в безопасное место.
Сообщение ИТАР-ТАСС
7 октября на совещании Совета Безопасности РФ было принято решение о создании полосы отчуждения вокруг зоны карантина на территории Республики Карелия с южной стороны – по ж/д ветке ст. Томицы – ст. Суоярви – ст. Маткаселькя – ст. Вяртсиля. С западной стороны, в сотрудничестве с Финляндией – по линии Государственной Границы, с северной стороны – по реке Кемь, оз. Верхнее и Нижнее Куйто, по а/дороге Вокнаволок – Гос. Граница. С восточной стороны – по берегу Онежского озера, далее по Беломоро – Балтийскому каналу от пос. Повенец до пос. Валдай и далее по суше до дер. Маленьга. Любая попытка проникновения на территорию зоны карантина является незаконной. Против нарушителей будет применяться оружие.
Старшего прапорщика Ивана Семёновича Ивлиева и на службе, и вне ее считали мужиком спокойным и основательным. Выше крыши не прыгал, звёзд с неба не хватал, но там, где надо, мог проявить не дюжую смекалку и упорство. Отслужив в армии во Внутренних Войсках и уволившись в звании старшего сержанта, Ивлиев на гражданке недолго думал, чем заняться. Отгуляв положенный месяц, после небольшого совета с отцом, он устроился контрактником в роту по охране зоны, благо находилась она в самой Сегеже
Работа была знакомая по армии, а так как он имел опыт и, хоть невысокое, но звание, его, после испытательного срока, поставили помощником начальника караула в Исправительной колонии №7, а в просторечии – «семерке». Отслужив пару лет и показав всем, что пришёл не филонить, а нормально тянуть лямку, он, по приказу командования, был направлен в школу прапорщиков, окончив которую, стал уже начальником караула на той же *семёрке*. Предлагали ему и дальнейшее обучение с возможностью занять должность взводного, но Ивлиев решил, что спокойная жизнь дороже и отказался.
Служилось ему на *семёрке* хорошо. Постепенно, в течение нескольких лет, он перезнакомился почти со всеми людьми, так или иначе связанными с зоной. На что-то закрывал глаза, кому-то чем-то помог и потихоньку стал для людей своим. И потёк к нему хоть и небольшой, но приятный денежный ручеёк, помогавший, в трудные времена невыплат заработной платы, сводить концы с концами. Все шло хорошо до тех пор, пока к ним в колонию не прислали Ходорковского. Количество проверок возросло в разы. Все, кто имел право хоть что-нибудь проверить, приезжали к ним. Караульное помещение, прежде не отличавшееся особой чистотой, было приведено в идеальное состояние. Все, абсолютно все, делалось по уставу. Даже банальная смена караула проходила всю тропу не за пятнадцать минут, как раньше, а за сорок пять. Если до этого солдаты на вышке менялись по принципу *давай быстрее, я уже замёрз* и, бывало, что сменяемый ждал сменщика уже внизу, то теперь разводящему приходилось подниматься на вышку и по всем правилам, с рапортами обоих караульных, производить смену. В роте уже шутили, что скоро они будут меняться, как у мавзолея. Но самое главное – иссяк денежный ручеёк. Одна показательная порка, с последующим увольнением из рядов УИН и чуть ли не реальным сроком, отбила у всех охоту заниматься даже самыми невинными махинациями.
В ту ночь на службу Ивлиев пошёл в мрачном настроении. Жена и дочки, непонятно где, подхватили простуду и весь день, вместо сна, Семеныч носил кому-нибудь попить или слушал сдавленный кашель. Он их, конечно, ни в чем не винил, но настроение к вечеру было никаким. Помимо этого, на развод не пришло три человека, и надо было быстро придумывать, кем их заменить. Кое-как договорившись с мужиками из предыдущей смены и пообещав им все мыслимые и немыслимые блага, Ивлиев наконец то немного успокоился.
Первая половина смены прошло относительно спокойно. Несколько человек в карауле чувствовали недомогание, но сказали, что до конца смены потерпят. В зоне наблюдались какие-то странности, но никаких сигналов не поступало, и Ивлиев перестал обращать на это внимание. К утру стало хуже. Смену, которую около семи привёл с вышек ПНК, можно было в полном составе отправлять в больницу. Кашель, точно такой же, как Ивлиев слушал весь день дома, безостановочно сотрясал бойцов. На КПП, где сегодня дежурила Валентина, тучная женщина лет пятидесяти и его соседка по подъезду, с утра тоже творилось что-то непонятное. В обычное утро дежурный работал не покладая рук. Впускал тех, кто пришёл на работу, выпускал вольноотпущенных, короче, был очень сильно занят. Но сегодня все было не так. Если внутрь зоны кто-то ещё проходил, то из зоны не выходил никто.
– Слышь, Семеныч, ты бы позвонил, узнал бы, может, случилось что, – тихонько сказала Валентина. Совет был неплохой и Ивлиев уже потянулся к трубке, как вдруг раздался звонок.
– Дежурный по КПП ефрейтор Клюквина, – бодрым голосом отрапортовала Валентина. Немного послушав, она протянула трубку Ивлиеву. – На, тебя. ИТСОшник что-то хочет.
– Иван Семенович, – быстро заговорил в трубке голос Сани Петрова, молодого оператора ИТСО, работающего в охране второй месяц, и, пожалуй, единственного, кто обращался к Ивлиеву по имени отчеству – Вы не могли бы ко мне наверх поднятья?
– А что случилось то?
– Да тут непонятное что-то на зоне, сами посмотрели бы. – Так же торопливо сказал Саня
– Хорошо, сейчас поднимусь. – Сказал Ивлиев и положил трубку.
– Непонятки какие-то в зоне, – сказал он смотревшей на него во все глаза Валентине. – Ты бы дверь к себе закрыла пока.
Поднявшись по ступенькам наверх, Ивлиев с удивлением упёрся в закрытую решетчатую дверь, которая на его памяти закрывалась только во время проверок.
– Ишь ты, догадался – с одобрением подумал Семеныч и постучал об решётку связкой ключей. Он и сам бы мог открыть эту дверь, ключи у него были от всех помещений, но если дверь закрыта, значит парню так спокойней, а пугать его Ивлиев совсем не хотел. Саня, увидев командира, заметно обрадовался и быстро запустил его внутрь.
Помещение оператора ИТСО находилось на самом верху трёхэтажного административного здания, и с него просматривалась вся зона.
– Ну что тут у тебя, – оглядевшись, спросил Ивлиев
– Да вот, сами посмотрите. – Кивнул головой в окно Саня. – На улице уже совсем рассвело.
Ивлиев подошёл к окну и обомлел. В зоне творилось нечто невообразимое. Толпа зэков вперемешку с надзирателями стояла на плацу, не соблюдая ни строя, ни порядка. Даже издали было видно, что лица и руки у многих были в крови.
Внезапно из-за угла здания столовой выбежал человек в форме. Увидев на плацу толпу, он остановился в замешательстве и попытался повернуть назад, но было поздно. Его преследователи оказались слишком близко. Ивлиев видел, как несколько человек набросились на него и повалили на землю.
То, что последовало дальше, выходило за рамки понимания. Его не пытались бить, не пытались захватить в заложники, его просто начали есть. Причём участие принимали не только зэки, но и, насколько мог видеть Ивлиев, надзиратели. Встав на колени, они зубами вырывали из ещё живого тела куски плоти и пожирали их. Человек на земле какое-то время пытался сопротивляться, но силы были неравны. Через некоторое время те, кто стоял на коленях, поднялись и присоединились к остальной толпе. То, что осталось на земле, уже трудно было назвать человеком. Даже из операторской было видно, что у тела почти полностью было объедено лицо. Из двух глаз присутствовал только один, да и тот висел на каких-то нитках в районе щеки. Шеи тоже практически не было, тем более что один из нападавших наступил на неё ногой и вдавил позвоночник в землю. Из живота торчали обрывки кишок, и ещё некоторое количество валялось рядом, в грязи. В районе паха расползалось большое кровавое пятно. Ивлиев и Саня, онемев, смотрели на расправу, не в силах вымолвить слово. Вдруг с ближайшей к ним вышки раздался выстрел. Караульный стоял на площадке с автоматом в руках и что-то кричал зэку, который медленно приближался к забору по конторольно – следовой полосе. По всем правилам несения караульной службы боец уже мог открывать огонь на поражение, но Ивлиев его хорошо понимал. Это не было похоже на побег. Если бы это была попытка на рывок, то зэк должен был как можно быстрее, на предельной скорости, преодолеть и КСП, и забор, надеясь, что в него не попадут. На массовый побег это тоже не слишком похоже. Здесь было нечто иное. Зэк просто медленно шёл по КСП в сторону вышки и все.
Часовой ещё раз выстрелил в воздух и что-то прокричал приближающемуся зэку. Скорее всего, это было стандартное: *Стой! Стрелять буду! *, но результат от этого не изменился. Ивлиев увидел, как часовой приложил автомат к плечу и выстрелил. Промазать с расстояния двадцать пять метров было практически не возможно. Ивлиеву даже показалось, что он заметил, как дёрнулось тело от попавшей в него пули, но это и был весь эффект. Зэк как шёл, так и продолжал идти.