Мир слезы Девочки-Сновидецы,
Уснувшей на Книге Жизни,
Чьей-то – и собственной.
†Кот в головЕ†
☼
История случения неслучимого со всенедействительным и вылившемся из таковых – по воплощению во всеявъленности – исключительного.
Побег из пристанища – Встреча с Незнакомцем – Замысел (идём) – Встреча – Усомнение в Природе вещей и Сути Явлений
* Соткано из Прелюдии, Главок, Диалогий, Песенъ, Посланий, Комментариевъ Сказаний и Истории, – одной на четверых *
їсмысл выбираетъ слової
~ нож порока ~ во ~ плоти ночи ~
Разумы:
I. Разум Дитя – Любви всевластной
II. Разум Клинка – Любви не знавшей
III. Разум Вселенной – Любви нам давшей
IV. Разум Косновения – Любви бесстрашной
Души:
I. Душа Юности – Жизни оплот
II. Душа Абсолюта – Жизни не знавшей
III. Душа Безмятежности – Жизни вечной
IV. Душа Любви – Жизни покинувшей
Облики:
I. Шатенка власосовитиеватая – Смерти не знавшая
II. Альбино прямовласая – Смерти Дитя
III. Брюнет седокудрый – Смерти ЗнакомецIV. Божество Рыжекудрая – Смерти Возлюбленная
Созвездия:
I. Весы – Буря
II. Скорпион – Пион
III. Близнецы – Воздух
IV. Водолей – Ветер
Р
оза блуждала в вихрях Ветра, Ливня и Вечера. Голоса отсверкивали уходящей из реалий. Плоскость составлена отликами лунными – с острия мироустоев.
~Прелюдия-
Побег из данности~
Луна подчеркнула скорбь полукружий бессонницы. Дождь окутывает: ароматом, веянием потустороннего в согармонии случайностей: монотонности созвучий, магии мгновения и терпкости бытия; Влечёт покинуть оплот лоз виноградных, Влечёт Единственную, влечёт спутницу Времени Падшего. Бабочка миновала витиеватости и сложнообороты Ветра, села на плечо и позволила рассмотреть звёздочки окраса.
Упустила наслаждение Жизнью – самосоздания непрестанного, сопричастия, – и горечь, – видение и представление, – дуальность разомкнулась, – нежеланное настигло, пустое захватило глоток Воздуха Лета во платии Вечера. Мир погиб, – глаза смыкались в приготовлении савана из занавеса. Следовала Зову Сердца Разбитого.
Обращается к Воздуху Скорбцу – единственному из всего и всех – ни дружественному, ни вражественному, – царственному: «Прошествовала от преисподней до Врат Эдема» – хикнула по-котячьи – «Видела Древа Счастья, Радости и Любви, испепелёнными в печи времени» – дышит глубоко-глубоко – «Чахлые, пустые, исчезали под прямотой взгляда» – сорвала яблоко с Садов Воображения – «Созидатель указал неизменное – чьи плоды “терпки на взгляд, несуществительны на косновение и взывают слёзы”» – инициировала самопрезрение и бросила то, надкусанное, в ближайшее из Озёр Дождя – и испугалась плеска – «Отведала септет: утро голодом сломлённого, проснуться не успеющего» – закрыла лицо и придала руки освещению Луны – «Содержательно фантазией Интерпретатора» – рассмотрела мир в ладонях разомкнутых – «Бессодержательно в чреде моей» – развела руки и вскрикнула – «Ложно! Сложное ложно! Покинь забытым из снов, опавшей из росинок, Днём Рождения», – слеза закралась во улыбку, репризой скорби полукружий бессонницы во свету Луны, сопутствующей, сочувствующей, стройной.
Роза снизошла по вихрям Ветра, Ливня и Вечера. Голоса расцвели во Плато Безмятежности. Плоскость составлена отликами лунными – с острия мироустоев.
Обращается дрожью во руке – к стене Дождя – и рукою – и одёргивает ту: кожа покрылась растрещинами и кровосочила. Жизнесок скатывался по пальцам – музыкальным – и скрашивал Озеро Пяти Дождей крупицей естества. Бабочка дирижировала мироустоям, – не преданная, не предавшая, олюбленная, любящая.
Трепетная – «Верю в Любовь» – зашептала – «Вера действенна в дуэте» – дотронулась язычком открытого кровотока – «Надежда расцветет исчерпанной» – и возлакомилась – «Моя – неисчерпаема» – самозапретным – «Суть – самоистязание» – плотью собственною – «Апофеоз – нечувствие» – смешала крик со смехом и взболтала – «Моё я в расцвете» – ня.
Шаг навстречу: лева к востоку, к западу – инака. Дождь сжигает напускную – по слабости – из сутей: проникает в стену Дождя – глубинную, стену самоклети, – сквозь кислотность бытия. Треск – градинка ударила в затылок; кровоток разомкнул сердце смирившейся.
Роза поселилась в Плато Безмятежности – и взрастила потомков. Голоса вскормили Плато Безмятежности. Плоскость составлена отликами лунными – с острия мироустоев.
И настал Лунный Полдень. И Мир обратился Серебром. Обратилась ко пристанищу плода Садов Воображения – беспомощна в оглушении – и ужаснулась тому, от чего уходила.
Отражение отвергло материи – и воздвигло постулат сокрытому. И пала, в Озеро Пяти Дождей.
Приняла могилой Поле Роз на Плато Безмятежности – об руку с тайной, ожидая воссоединения, которому не сбыться.
*
{Этюд-чувствоописание мира внутреннего в самоисчерпании и расслоении и изникании, гибели Шатенки, Разума Дитя, Души Юности}
*Занавес*
~приступимъ~
Город Шахматный расставил уголки доски на Осколках Неповторимого, Заветах Всесущего, Постулатах Непоколебимого и Нововведениях Минувшего. Создатель рассчитал Жизнь на фигурную и пешую: клетка формировала квартал моноцвета, – полутон проистекал улицей; прозаизм в ужимках математизма: Круассанная, Интуиции, Воодушевления и иные. Жители значили одни – двойственность, иные – главенство некой из сторон; немногий оставался глупцом – разделил мир на Добро и Зло отнял от себя половину.
Шахматный, Шахматный, Шахматный, Край Осени, Обитель Сладострастия, где Ветра слагают истории хруста листьев, где лис предсказывает любимый любимой по носику, край шарфов круг древ, место откуда возвращаться некуда, городок где таксофоны вещают До-Мажорную прелюдию “Хорошо Темперированного Клавира” – Музыка не стоит ни одного сокровища мира и дороже мыслимого, край мистерий, место где помыслишь иначе – шагнёшь маршрутом иным от сложения тысячи дней – и обретёшь любовь сквозь Смерть, (в Любовь и Искусство), – место взрощенное в сердце раненом и возродившее Безмятежность – вселюбовь, пункт возвращений – где влюблялись и затаивались, место сказоестества; мир облачился платием златолистным, и Музыка сочится Ветром сквозь гармонику и, где головы отстрадавших увечены прядьми серебра, – когда услышался впервые город поодаль заголовков летописных, смут общемирского, О Мир-Позади-Глаз -Сомкнутых? – бесконечное усколзнуло в привычное. Луна отдалась лучом во заключение рос Озера Небесных Лотосов и распалась в безвестности. Шахматный сокрыт из общедопустимости: самовосприятие распускало променадствующих в микрометре от представления – позволило самопровозглашённым отречься от покинутости.
Шёпот крался по полутону Замысла и Данности, обращал ко каждому и – слиял. Мы – меньшее из производных Настоящего; Настоящее – меньшее из производных Наблюдателя. Повествование скрылось от отсверков полуночи там, где ходы неощутимы – но всемерны: серебро прядей до плеч белоснежия во продолжении контуров слегкаженственности, в угловатости юности, в сопутствии Вселенственности: Сырная тарелка тёрла акварель: Ветер завитала мазки в уголки соцветий и раскрывала тропки участникам негласным – крохи брали планету в лапки и перестраивали порядок мирской.
*
Октябрь Двадцать Девятое выдался таким днем, таким днем: светлоденность во вуали пасмурной: Осень расцвела. Молодость была единственным украшением а Ветер в голове приглаживала волосы пыльные мне, поднимала подолы пуританкам, навязывала шарфы деревьям на места небесчувственные, отыскивала одиночек в пустыне и пускала песок пустынный в волосы нам – чтоб обернулись равными по-обратную-сторону-взгляда: одиночки находили шарфы и, один другого, недруг – недруга, друг – друга; Ветер утешала мне час сей (недозволительно, произошедшее недозволительно, пусть молодость скоротечна; роза в брошке – преходящесть материй в руках и явлений – в памяти): знакомила с покинутыми и покинувшими, рисовала обнажения дев годов моих – и старше – что ходят в ночи в нижнем, а выходятъ в плаще-мантии-одеяниях чей элемент важнейший – обнажение. Прошлости истязали – «Незачем» – наблюдатель и испытуемый теснились в теле – «Нельзя» – и сердце порочное – «Меня нет» – изникало над ростком святости – «Я суть облако над телом» – руки взывали к Небесам (низа превосходимы – осязаймы); листва кочевала с древес до родни сугробившейся, мы благодарили книги за содержание строк в разрозненности собранностей – за удержание строкословостроф во самовсесоитии, прохлада взывала к дому, День знаменовался Ночью, дабы увековечиться в орнаментах прозы что навевается в ночи.
Небеса благовеяли в склонении над избранником. Смотришь – и сознаёшься, и бросаешься в объятия; такие, существуют в природе, живут в мире, встречаются в жизни, – им столь тяжко сколь и легко, столь нежно сколь и грубо, столь упоительно сколь и любовно сколь и самозавбенно: пьют вино, ласкают возлюбленных, нежатся в воспоминаниях и созерцают до полудня новолунного; не отличие – несравненность: “Человек без Времени” – отказавшей доминации: сравнивать не с чемъ. Существуют такие: живущие в Мире Абсолютовъ (вне Таинства уютов): Музыка – инструментам идеальным, Чувство – из флакона, образ – молодость да младость, погода – Осень в расцвете, Любовь – вопреки смерти; Музыка слышится иначе чем звучит, – с того и казусы, и чудеса, и волшебства, и инакости Меркурия, и Озёрные Блики, и прикосновеня – до дрожи, и встреча Большего, Большего, Большего, и робкость, и потустороннесть: общение с таковым суть общение с потустороннестью: черта стёрта со-при-кос-но-ве-ни-ем-ъ.
The Ghost of Autumn has put its hands onto my shoulders. I saw traces of cold future anywhere i could find some light, but felt: The Autumn Ghost has a gift for someone finding its traces and preparing to fight for get any light and tribute it. The Chain of Searching-Finding makes forget breathing of Ghost right beside skin of the-searcher-one, how it could happen with no one of us – never preparing to lie to feelings to cry; time flows, ends.
* Повременим до ночи и подсмотрим за Обитательницами Ночи. Ни слова Т-с-с-с.
I Альби хромала к Обратителю – зеркалу – погладила себя по прядям мелирования лунного; зеркало особо – волшебно: бодрым являло идеалитеты, уставшим являло саму суть, предстань предъ самъ Дьявол во плоти девицы снежнокожей: хлад серебра едва касался затылка: всмотрелась в марсы зрачков, обратилась к Обратителю пустотой меж холмиков лопаток, сняла оплот белоснежия, позволила косточкам являть краеугольность стройности, явила не меньшее: загар полнолунный, и размер первый; провела себе по позвонкам – к созвездию Скорпиона на правой лопатке – «Не исчезай – Сплю с Тобой и на Тебе» – и разласкалась, руками сверхъмузыкальными, до кровки: «Мрачновата для полуночи, – пройдёт к рассвету», – о нет: идеальна – пугающе: бескровность обуздала невесомости сто шестьдесят сантимов в пунктах сорока пяти. Обратилась не-спиной к обратителю – «Мои губы таят правду моего сердца» – получила дозволение в Обращённой и дотронулась губ той губами собственными. Дрожь вбирала теплоту с остатком, избытком и, задолженностью.
Раскрыла объятия шкафа и вызволила наряд-дирижёр: ключ золотой во витках материи нежной тренча бежевого. Облачилась и скользнула в кухонную – к Хладнику: переупорядочила колбы рубинов жидких и добралась до нектаров апельсина-преспешника. Чего только нет в Хладнике: нож в корочке рубинов, Манеки-Нэко с рыбкой в лапке оледенелой, снег яблочный, банановый, виноградный и даже гранатовый!, «Тысяча и Одна Ночь» – оригинал арабский (с привратностями), винил Гленна Гульда (Первая Французская Сюита), перчатки-беспальцовки, Лотосы-запонки, Нарциссы-запонки и нечто за занавесом дозволенности, по обратную сторону взгляда.
Отълакомствовала и ушла в комнатку. Свет: гирлянды оплющают гобой, гитару классическую, акустическую и эллектро (двадцать четыре грифоперпендикуляра), фортепиано семиоктавного, усилителя (сто двадцати трёх ватт), “кабинета” и проводов кос, библиотеки партитур и записей, камертонов, круассанов и шоколада горячего, – «Желанному не быть неиспробованным по оправданию желанностью», – Комната Гирлянд, Музыки, Литературы и уединения. Взгляд – в камеру: завидует Мечтателю: вгрызается в Обитель Таинства Вечерий Позади-Глаз -Сомкнутых; сверхлогик на высоте слияния всеплотскостей, – по причинности той переходит на стезю духовности – и обжигается, холерик-интроверт-хамелеон, самовожделенная – себя же видящая в каждом(й), ненавистница до предсказаний – к обещавшемуся, – приверженец Секты Котобога Акиры, покровителя котиков и кошечек; с предрассудком: «Связи устаиваются чтоб разрушиться», – сторонится обществ – оберегает умы невинные от сверхъиронии (браво), – едва знакомы, под каркасом свойствоописаний.
Альби расчертила комнатку флёром постънебытия, с партитурой на сопрано в сопровождении органа и литавр. Пальчики отбивают тремоло, а рука иная дирижирует ромбиком четверодолья, – дочь драматурга и пианистки. Губы разомкнулись – и зубки; голос свился шарфом с Призрака Осени.
Соучастие вековенчалось производной Таинства Вечерий – Воплощением Заветов, Игр Искусства, Спонтанности и Особого за шалью недосказанности. Пропела послестрочие, подчёркнула неотступность и расчертила данность предвкушением. Тень очерталась торжеством Духа над материей.
Тональность: Искупление. Ступень Первая – Благородство, Вторая – Опасение, Третья – Напутствие. Музыка молчала нами – свидетелями вольными вселицезреть, избравшими три четверти, десять бемолей, и круассан с пралине:
Умрёмъ
Ночью или днёмъ,
Порознь иль вдвоёмъ,
Ночью или днём.
Пусти мою руку
Каплю в океан,
Прости несовершенство
Полуразомкнутых глаз.
Мир гибнет минутами,
Мир гибнет часами,
Мир гибнет секундами,
Миры венчаются нами.
Жизнь – восхождение к низинам,
Жизнь – воспоение плоскости,
Жизнь гниёт на витринах,
Жизнь пестрит в невесомости.
Умрёмъ,
Ночью или днёмъ,
Порознь иль вдвоёмъ.
Обязательно, вдвоёмъ.
Пусти несовершенную
В обитель Абсолютовъ -
Вне Таинства уютовъ,
Добудь забвение.
Сейчас – моё последнее.
Сейчас – моё немногое.
Сейчас – вне дозволения.
Губы полусомкнуты-полуразомкнуты.
Смерть – арахисовая паста на губах.
Смерть – разделённая.
Смерть – сладость запретная.