На командир тем временем был в каких-то трех-четырех шагах от него.
–Кто ты такой? Где остальные?
–Je suis un voyageur. Seul voyageur!
–Ты русский понимаешь? – сержант сделал еще один плавный шаг.
– Seul voyageur! – повторил неизвестный, чуть повысив голос.
–На землю! – ствол автомата мастер-сержанта показал вниз.
– Seul voyageur! – неизвестный чуть ли не кричал, не двигаясь с места, но и не опуская рук.
–Я сказал на землю! – заорал Горин.
Странный шипящий свист заставил меня вздрогнуть. Словно в замедленной съемке я увидел, как из одного из подвалов в доме на противоположной стороне улицы в наш багги рванулась извивающаяся ракета. В следующий миг багги объятый огнем подлетел в воздух, а затем грохот стельбы заполонил все вокруг.
Едва я успел выпустить короткую очередь в сторону подвала из которого подбили наш багги, как в наше здание что-то ударило сбоку. От сильного толчка я отлетел в сторону и наступила тьма.
***
Я не знаю, сколько был в отключке, но когда открываю глаза, Слава стоит на одном колене в паре метров от меня и меняет обойму. Стекающая со лба кровь заливает ему лицо. Передернув затвор, он быстро перекатывается к одному из разбитых окон и дает две очереди. В следующий миг он бросается уже в мою сторону, а бьющий с улицы пулемет крошит стену и потолок над нашими головами с секунд десять, после чего замолкает.
–Слав, – бормочу и я пытаюсь встать.
–Лежи! – ефрейтор быстро по-пластунски подползает ко мне.
–Что это за твари, – говорю я, а кажется, словно кто-то другой сбоку выговаривает эти слова за меня.
–Не зна… – голос Славы пропадает в грохоте очередной пулеметной очереди, которая снова долбит по нашему убежищу.
–Они скоро будут тут и нам хана – хрипит Слава мне в ухо. – Идти сможешь?
–Да!
–Через первый этаж не пройдем, придется прыгать! Давай за мной! – Слава делает пару коротких очередей на улицу, не глядя, просто высунув автомат и бросается в соседнюю комнату. Подхватив оружие, я с трудом бегу вслед за ним.
Где-то внизу слышится громкий хлопок и пол сотрясается под ногами. Я падаю на пол и слышу ор ефрейтора:
–Давай, Олег! Они уже тут!
Автомат, который я буквально волоку на ремне, стучит по разбитому полу, когда я бегу к балкону, выходящему на другую сторону улицы. Оказавшись на балконе, я вижу, что Слава уже спрыгнул вниз и, припав на одно колено, бьет очередями по окнам первого этажа.
Я прыгаю неудачно и резкая боль в колене отдает так, что я кричу и падаю на землю. Резко приподнявшись, я вскидываю автомат в сторону окон. Автомат бьет по черным провалам окон и мне кажется, что я слышу крик. Слава быстро бросает гранату в окно и мы бежим с соседнему домику. Стоящий дом, видно, был раньше частной территорией. Пробежав мимо того, что когда-то было изгородью, а теперь это просто торчащие из потрескавшейся желтой земли прутья, мы прячемся за проржавевшей машиной.
–Рация при тебе? – спрашивает Слава.
–Твою мать, – я чувствую, что нагрудный карман пуст.
–Хреново, – качает головой он. – Но в нефтяной крепости уже наверняка слышали выстрелы и вызвали подкрепление из цитадели.
–Будем пробиваться к нашим возле ж/д путей?
–А че еще делать, – кивнул Слава, – давай, работаем переходя от дома к дому. Прикрывая друг друга. Ты сам то как?
–Голова еще кружится.
–Ладно, нам главное домов пять сейчас пройти. Там уже до наших рукой подать.
Я бью одиночными по чернеющим окнам нашего уже бывшего убежища, когда Слава бросается за угол стоящего рядом дома. Ответная автоматная очередь из здания заставляет меня буквально вжаться в землю. Над моей головой пули прошивают ржавую машину и вокруг вздымаются мелкие пучки высохшей земли.
–Давай! – Слава бьет длинной очередью по окнам, когда я срываюсь с места, чтобы добраться до спасительного угла.
До следующего дома мы добираемся под грохот автоматных очередей. Мы бьем в ответ по нашим преследователям, едва заметные силуэты которых мы видим мелькающими среди развалин домов. Нам нужно пройти метров двести, прежде чем мы выйдем в зону, где нас прикроют пулеметным огнем.
На какой-то момент нам кажется, что преследователи отстали. Автоматные очереди больше не колотят по домам, за которыми мы прячемся и я не вижу никакого движения.
Засев возле полуразваленной стены, мы тяжело переводим дух. Слава вытаскивает бинт и наскоро обматывает кровоточащий лоб. Надолго не поможет, но кровь хотя бы какое-то время перестанет заливать лицо.
Я вставляю новую обойму, передергиваю затвор и спрашиваю:
–Готов?
–Да, – коротко кивает он.
Нам хватает десяти секунд, чтобы добежать до следующего домика и спрятаться за ним. Когда Слава пытается перебежать к старому разваленному гаражу, внутри которого виднеется остов проржавевшего автомобиля, я слышу грохот откуда-то слева и бегущий Слава вдруг спотыкается и падает. Я поворачиваю автомат в сторону, но прежде чем успеваю нажать на спусковой крючок, слышится еще один взрыв и я отлетаю назад, нелепо раскинув руки.
На этот раз сознание не покинуло меня, если не считать дико кружащуюся голову. С трудом едва приподнявшись на земле, я пополз в сторону лежащего Славы. «Мы на открытой местности» – вяло, где-то за ухом прошептало сознание. Плевать. Ухватив окровавленной рукой Славу за погон, я только прохрипел:
–Слав… Слав… давай, нам нужно…
Затуманенное сознание уловило движение прямо передо мной. К нам приближались три фигуры в белых балахонах с оружием в руках. У одного из неизвестных был на плече гранатомет.
–Эй, куда вы, – со странным акцентом спросил один из них, разводя руки в стороны.
Присев на корточки, неизвестный стянул лыжные очки, точь-в-точь такие же как у нашего мастер-сержанта и на меня уставилась пара темных, почти черных глаз:
–Спешишь куда?
Сильный удар в живот заставил меня сложиться пополам на пыльной земле.
–Слава, да? – неизвестный в белом балахоне нагнулся над ефрейтором. Он схватил моего товарища за подбородок и повернул ко мне: – куда ты его зовешь? У него дыра в полголовы!
–Суки, – я пытаюсь встать.
–Надо валить его, – говорит тот, что держит гранатомет, – потом уходим. Скоро эти бараны из крепости приедут. Коммандер велел просто разведать обстановку.
–Погоди, дело одно у меня есть, – неизвестный отпускает безжизненное тело Славы и достает нож.
Я вижу, что до стены ближайшего дома каких-то полтора метра и выдергиваю чеку. Светошумовая граната летит под ноги неизвестным и я только успеваю перекатиться быстро в сторону, чтобы вжаться в землю. Слышится громкий хлопок и когда я поднимаю голову, я вижу, что один пустынник сидит на земле, обхватив голову руками, а остальные двое нелепо кружатся на месте, оголтело стреляя в разные стороны и крича.
Я знаю, что времени у меня остаются считанные секунды и, выхватив отцовский нож бросаюсь на них. Первого я убиваю, воткнув лезвие по самую рукоятку в гортань. Он только издает булькающий звук и оседает на землю. Второй боевик уже приходит в себя и пытается направить на меня автомат, когда я хватаю его за оружие левой рукой и толкаю назад. Мы падаем вместе на пыльную землю, автомат стучит очередью, но пули крошат только стену. С каким-то звериным отчаянием я прижимаю левой рукой автомат к горлу своего противника, а нож в правой руке мягко входит в его живот. Лежащий на земле боевик отчаянно брыкается и бьет меня по лицу, но я словно не чувствую его ударов. Когда я резко кручу нож в его кишках, он перестает рычать и уже просто хрипит, все сильнее колотя ногами по земле и раздирая ногтями мое лицо. Я не ослабляю хватку до тех пор пока он не перестает биться. Поднявшись на ноги, я резко бью его бездыханное тело ножом еще несколько раз в грудь.
Когда я поворачиваюсь к третьему, который издевался над трупом Славы, боевик в белой одежде уже не сидит на земле. Он медленно поднимается на ноги и стоит, сгорбившись, глядя исподлобья на меня.
Подняв нож и наставив его в мою сторону, он тихо говорит:
–Начинай.
***
Первое время мы кружим напротив друг друга, не делая резких выпадов. Мой противник только улыбается ослепительно белыми зубами, играя ножом. Глядя как он обращается с ним, я понимаю, что это, похоже мой конец. Он легко крутит нож и играется с ним, насмешливо глядя на меня. Судя по всему, он окончательно пришел в себя.
В этот момент мне страшно. Никогда еще в жизни я не испытывал такого животного страха. Я смотрю на эту ослепительную улыбку и понимаю, что сейчас эта тварь меня зарежет. Слишком хорошо обращается с ножом, а у меня уже просто не осталось сил. Он делает резкий выпад в мою сторону, я отчаянно отмахиваюсь и делаю шаг назад.
–Ссышь? – он смеется, – правильно. Скоро мы вас всех тут перережем. Недолго осталось.
Я ничего не говорю, только не отрываясь смотрю на клинок, играющий лучами солнца. Пот стекает по лбу, я уже тяжело дышу и понимаю, что этот ублюдок выпад за выпадом меня просто изматывает. Нога отдает с каждым шагом дикой болью, голова гудит и я просто начинаю слепнуть, в то время как эта тварь делает выпад за выпадом и смеется. Смеется.
Неужели это будет так? Он сейчас проткнет мне печень и все? Так закончится моя жизнь?
–Ссышь? – азартно орет этот ублюдок и снова играет ножом. Еще выпад, я едва успеваю отпрыгнуть в сторону, но уже точно понимаю, что на следующий рывок у меня просто не хватит сил.
–Ссышь? – он снова смеется.
Сначала я слышу грохот слева, после чего улыбающийся передо мной боевик отлетает в сторону, врезаясь в желтую стену. Я поворачиваю голову и вижу наших стрелков-мотоциклистов, которые должны были прикрывать отступление, заняв позицию возле вокзала.
Младший сержант стоящий с пулеметом наперевес не произносит ни слова. Подойдя ближе, он смотрит на лежащего на земле Славу, потом переводит взгляд на отлетевшего к стене боевика и снова стреляет в него, кроша на кровавые части еще живого пустынника.
–Они могут быть не одни, – тихо говорю я, падая на колени.
Нож я все так же не выпускаю из рук.
Младший сержант молчит, а тем временем на небольшую площадку, которая когда-то видимо, была частью огорода при небольшом домике, выходит еще около десятка дозорных с оружием. Повернув голову на рев двигателей, я вижу, как между домами мелькает силуэт танка.
С трудом поднявшись на ноги, я подхожу к развороченному выстрелами трупу лежащему возле стены. Опустившись на одно колено рядом с ним, я вижу, что на белом балахоне пришит странный шеврон: черная птица держит в когтях череп, а ниже одно единственное слово – «Invasion».
Поднеся нож к балахону, я срезаю шеврон.
Глава 3.
В госпитале, если можно назвать госпиталем небольшой грузовик, внутри которого всего четыре узких койки, я провел два дня. От поездки в поселок мне остались на память пара сломанных ребер, ссадины и синяки, которые испещрили все тело да сильный ушиб ноги. Благо, кость после прыжка со второго этажа я не сломал. Так что долго валяться мне не пришлось. У нас вообще в цитадели нет тех, кто ничем не занят. Ты либо с автоматом на посту, либо в экспедиции в соседние общины и аванпосты, либо на фермах или уборке территорий. Тех, кто халтурит нет. Даже если тебя пару дней назад чуть не убили. Впрочем, мне как дозорному не приходится жаловаться: в этом и есть работа. Правда Мари от моего потрепанного вида было очень плохо: каждый раз после смены она шла ко мне, чтобы проведать, а я лишь отмахивался, что со мной все в порядке. Мои убеждения что все нормально ее не сильно утешали и она лишь просила, чтобы я оставил дозорную службу, переведясь на работу в теплицы. Спорить было бесполезно, т.к. она при моем отказе включала классическое женское оружие – слезы. Только когда я сказал, что очень сильно устал и у меня немного кружится голова (я тоже кое-какие способы манипуляции знаю, к слову), она перестала плакать. При этом она, естественно, успела взять с меня обещание о том, что я хотя бы об этом подумаю. Только после того, как я его дал и сделал вид что очень ослаб и мне нужно отдохнуть, она закрыла эту тему.
Честно говоря, обещание я сдержал: когда Мари покинула госпиталь, я тихо сказал:
–Подумал. Нет.
После чего с не совсем чистой совестью лег спать. А на следующий день стоит нашему врачу отпустить меня, как тут же меня встречает наш лейтенант прямо на выходе.
–Как самочувствие, Смирнов? – заботливо спрашивает Хадин.
–Лучше, товарищ лейтенант.
–Это хорошо, – улыбается он, положив мне руку на плечо. – Пошли пройдемся, я тебе чаю налью. Пойдем?
Я иду вслед за лейтенантом и уже чувствую неладное. Наш лейтенант не любитель нежностей, особенно с каким-то никому не нужным рядовым. Лейтенанта Хадина у нас не любят. Грузный тридцатилетний лейтенант формально возглавляет дозорную службу, которая отвечает за патруль окрестностей и защиту стен цитадели. Для таких как я, лейтенант царь и бог. С чего ему со мной любезничать? Сраный рядовой с вышки идет с офицером пить чай? Видать чего-то хочет наш офицер от меня. Долго свои намерения Хадин не скрывает, поэтому налив мне ароматного чая, который бесплатно доступен только офицерам, он говорит:
–Это твои первые убитые были?
–Нет.
–Хорошо, – кивает он, затем спрашивает: – Скажи, тебя уже вызывал к себе полковник, командир части?
–Нет, а зачем?
–Ну как же, – вздохнул лейтенант. – Три человека погибло. Багги потеряли с пулеметом. Думаешь, командир части не захочет разобраться, как так произошло?
–Мы попали в засаду.
–Вы попали в засаду, – кивнул лейтенант, – а как так вышло, что вы попали в засаду?
–Ну…
–Мастер-сержант пошел с тремя людьми проверять поселок, вместо того, чтобы вызвать подкрепление. Если бы сразу вышел ударный корпус, этого удалось бы избежать, так? – лейтенант словно не спрашивал, он говорил это с такой интонацией, как будто так и было на самом деле.
–Мы привыкли уже, что нефтянники вызывают по поводу и без…да и мастер-сержант вызывал подкрепление, – сказал я. – Я точно помню это.
–Знаю-знаю, – вздохнул лейтенант. – Вызывал. Только давай, если полковник у тебя спросит, вызывал или нет, ты скажешь то, что говорил я сейчас: подумали, что ничего страшного, нефтянники могли ошибиться. Могли померещиться им люди с оружием. Поэтому сержант и сказал идти малыми силами. Сказал, мол, обычная прогулка, так и сказал, Олег.
–Но ведь.. – начал я.
–Смирнов, – голос лейтенанта перестал быть дружелюбным, – сержанта уже нет. С него никто не спросит. А вот я могу здорово попортить твою жизнь, если не сделаешь так, как скажу. Ты уяснил?
–Да.
–Ты входишь в дозорную службу. – резко отчеканил Хадин. – Ты на фермах что ли работаешь? Откуда «да»?
–Так точно! Разрешите идти?
–Свободен. И подумай о чем я сказал, – лейтенант откинулся на спинке старого скрипящего офисного кресла. – На пост не иди. Сегодня отдохни пока. А завтра к работе приступай, на фермах рук не хватает. Недельку поработаешь там, а потом снова в строй. Может уже в новом звании, кто знает.
–Есть.
Я отдаю воинское приветствие и покидаю маленький кабинет. Выйдя во двор, я стою с несколько минут на месте, затем поднимаюсь на стену. Кивнув проходящему мимо патрулю, я прохожусь по стене, затем усаживаюсь недалеко от ворот в цитадель. Серебряная капля корабля Чужих все также висит над мой головой. Впрочем, что ей, уже второй десяток лет она висит над нашими головами и исчезает из виду только когда наступает очередная песчаная буря. Сидя на стене, я размышляю о том, что сказал мне лейтенант. Жирный боров сделал сразу несколько прямых намеков, которые не понять было невозможно. Очевидно, что мы попали в засаду не только потому что неизвестные были хитрые и сильные ублюдки с гранатометами, но и потому что лейтенант отказался отправлять подкрепление когда мастер-сержант его запросил, да и изначально он нас отправил на одном багги. И теперь очевидно, что с кого-то из нас будут за это спрашивать. Лейтенант, как начальник дозорной службы должен отвечать за гибель людей и техники, но гораздо проще в его случае свалить все на погибшего мастер-сержанта. Тут все просто – Горин понадеялся, что это будет очередная «пустая» разведка по развалинам, где мы найдем только бродячих собак. Начальству не доложил, решил отправиться один, за что поплатился своей жизнью и своих людей. Но с мертвого не спросишь, в этом случае лейтенанта максимум пожурят, но вот если выяснится, что лейтенант не дал подкрепление когда его просили и погибли люди, то полковник может отправить офицера под трибунал. Закончится это все может для лейтенанта тем, что его выставят за ворота цитадели.