– Превосходно, господин Звягин, – Хартни кивнул головой. – Уничтожено семь чужих кораблей, но и оба наших корбоута уничтожены. Заградитель получил небольшое повреждение и сейчас преследует два, оставшихся на ходу, чужих корабля. Держите меня в курсе происходящих на поверхности планеты событий.
– Да, гард коммандер! – произнёс Звягин, и голограмма с его отображением тут же погасла.
Хартни поднял голову и скользнул взглядом по куполу: никаких красных точек, кроме тех, за которыми сейчас шёл «Стел», больше нигде не было.
– Вахтенный! Убрать купол, – негромко произнёс он, опуская голову и устремляя взгляд в то место экрана пространственного обзора, где отображались две красные точки.
Заградитель уже несколько стандартных суток скользил в пространстве вслед уходящим чужим кораблям. Оптимизму коммандера Хартни не нашлось подтверждения: заградителю так и не удалось достичь требуемого динамизма скорости, и единственное, что удалось его экипажу, – это выровнять скорость заградителя со скоростью чужих кораблей. И теперь они шли с одинаковой скоростью на удалении нескольких световых часов.
Насколько Хартни понимал, всё это происходило из-за того, что заградитель шёл на двух кроссфлекторах. Хотя повреждённый кроссфлектор остыл, но все попытки экипажа вывести его на штатный режим работы успеха не возымели: едва его мощность достигала двадцати процентов, как он начинал стремительно нагреваться. Требовался или выход в пространство, или же посещение агрегатного модуля корабля. Но и то, и другое на такой скорости было сродни самоубийству. Прекращать же преследование Хартни не хотел. Он уже превратился в охотника, который гнал свою жертву, надеясь, что она в конце концов свалится от усталости, от истощения энергии своих генераторов и станет его лёгкой добычей. Но Хартни сейчас в большей степени интересовала не добыча в виде чужих кораблей, а конечный пункт их назначения. Он даже не думал о том, что в конечном пункте заградитель могут ждать другие чужие корабли, которых может быть очень много. Его сейчас интересовали лишь вопросы: какая космическая раса противостоит Федерации; насколько она технологически развита, насколько агрессивна; будут ли у Федерации силы противостоять ей.
Как казалось Хартни, чужие корабли шли в никуда, так как никаких звёзд, могущих иметь планетные системы, в том направлении не наблюдалось. Терзаемый неизвестностью, он приказал вахте связаться с астрофизиком Марком Сотниковым.
– Куда направляются чужие корабли? – заговорил Хартни, едва над пультом управления вспыхнула голограмма с отображением Марка. – Ты что-то видишь в том направлении в телескоп?
– В том направлении наблюдается лишь единственная звезда Ф-класса, гард коммандер, – заговорил Марк. – Но до неё с такой скоростью идти не менее восемнадцати стандартных лет. Не думаю, что она является конечной точкой пути чужих кораблей. Это просто невозможно, – он покрутил головой.
– Почему невозможно? – Хартни подтвердил свой вопрос взмахом подбородка.
– Звезда очень большая, достаточно горяча и её излучение губительно для всех биологических организмов в радиусе как минимум светового месяца. Там не может зародиться жизнь. Это невозможно. Да я и не наблюдал рядом с ней каких-то планет, – Марк покрутил головой.
– А не пытаются чужие нас запутать? Возможно, где-то неподалёку есть планетная система, в которой процветает жизнь?
– Ближайшая планетная система, где может процветать жизнь, – это та планетная система, которую должен был исследовать «Тургер», но так до неё и не добрался. До неё с такой скоростью идти не менее шести лет.
– А она на том же векторе пути, по которому идут чужие?
– Вектор пути на неё около шестидесяти градусов влево.
– Хаора! – лицо Хартни исказилось непонятной гримасой. – Однозначно они пытаются нас запутать.
Ничего не сказав, Марк лишь дёрнул плечами.
– Гард коммандер! – раздался голос вахтенного офицера. – Чужие начали торможение. Мы тоже…
– Нет! – буквально рявкнул Хартни, не дослушав доклад вахтенного офицера.
Чужие корабли быстро приближались. Хартни, не отрывая взгляда от экрана пространственного обзора, всматривался в отображаемое пространство, пытаясь понять причину торможения чужих кораблей, так как никаких намерений для разворота, чтобы навязать экипажу корабля Федерации бой, они не делали, а будто, поняв бессмысленность своего бега, экипажи чужих кораблей решили просто-напросто подставить для заградителя самое уязвимое место своих кораблей – их движители, и таким образом быстро и бесславно погибнуть.
Но причина торможения оказалась едва ли не банальной: в пространстве вдруг возник огромный синий овал с бушующими в нём вихрями энергии. Несомненно, это был чужой портал.
– Торможение! – рявкнул Хартни, и его тут же бросило вперёд. И если бы он не держался за подлокотники кресла, то, несомненно, оказался бы вне его.
Один из чужих кораблей начал ещё более интенсивное торможение, и вскоре он уже был досягаем для орудийных излучателей заградителя. Но Хартни, будто забыв об этом, пытался решить, стоит заградителю идти в неизвестный чужой портал или отдать команду на уклонение от него.
Идущий первым чужой корабль уже нырнул в портал и исчез из вида. Второй чужой должен был оказаться в нём спустя несколько минут. Заградитель шёл следом, не отворачивая. Наконец, и второй чужой корабль исчез из вида. Синяя бушующая энергия уже заняла почти весь экран пространственного обзора «Стел». Отворачивать было поздно – зёв портала уже неотвратимо заглатывал чужой для себя корабль.
Едва ли не остекленевшим взглядом Хартни уставился в бушующую энергию, будто все мысленные процессы в его мозге замерли, и вскоре ворвавшаяся в зал управления синева полностью поглотила его, бросив в пропасть тьмы.
4
Громкий гул заставил Анатолия Некрасова покинуть ангар, выйти наружу, поднять голову и всмотреться в небо.
По небу, над холмом, гонимые ветром плыли большие серые тучи, которые где-то у горизонта сливались в одно тёмное облако, предвещая наступление очередной дождливой зимы. Было достаточно прохладно, и Некрасов невольно поёжился. Гул шёл откуда-то сверху и, скорее всего, из-за облаков, так как плывшие над холмом тучи были совсем не грозовыми, да и облачность была не сплошной, а между облаками даже просматривались большие площади немного зеленоватого неба. Но что могло так странно гудеть, было непонятно, так как нигде ничего не наблюдалось. Постояв некоторое время с поднятой головой и так ничего не увидев, Некрасов опустил голову и направился к дому.
Глайдер стоял за периметром, но Грюна рядом с его домом видно не было, что было странным, так как он всегда, даже быстрее Некрасова, реагировал на любые шумы, возникающие вокруг холма.
Войдя в дом, Некрасов по крутой лестнице направился на чердак, где стоял телескоп. Подойдя к нему, он снял чехлы со всей оптики, затем с помощью специального механизма раздвинул часть крыши дома. Вернувшись к телескопу, прильнул к его окуляру и принялся вращать лимбы телескопа, смещая его в разные стороны.
Поначалу ничего, кроме облачности, видеть ему не удавалось. Но, будто сжалившись над человеком, местная природа разогнала облака, обнажив небо, и наконец Некрасов увидел объект. У него тут же сложилось впечатление, что это огромный чёрный жук из местного леса поднялся очень и очень высоко в небо и, осознав произошедшее, загудел от удивления.
Поводив телескопом по сторонам, Некрасов больше не нашел ничего в пространстве над Атрой и вновь навёл телескоп на странного огромного жука.
Полный недоумения, он принялся крутить настройки оптики, пытаясь увеличить жука, чтобы рассмотреть его в полной мере. И когда жук занял всё поле объектива, Некрасов невольно передёрнулся – это был неизвестный ему космический корабль, скорее всего военного назначения, так как вся верхняя часть корпуса жукообразного корабля была утыкана башнями с орудийными излучателями.
– Проклятье! – невольно вырвалось у него.
Некрасов отстранился от объектива, закрыл крышу и, закрыв оптику телескопа чехлами, направился к лестнице.
Спустившись вниз, он вышел из дома и, подняв голову, покрутил ею по сторонам.
Небо действительно почти очистилось от облаков, над головой ярко сияла Тургара. И вдруг Некрасов увидел высоко в небе две тёмные точки, которые быстро увеличивались в размерах, несомненно приближаясь к планете. Гул становился всё громче и громче.
«Уже два. Идут на посадку, – замелькали у него тревожные мысли. – Неужели они знают эту планету и знают, где можно сесть? Но кто они? А если это корабли Федерации? Но я никогда не видел у Федерации таких кораблей и даже о концепции таких кораблей никогда не слышал. А если их построили дворы или кроены? Но уж слишком быстро они их построили, – состроив непонятную гримасу, Некрасов покрутил головой. – Они что, решили опередить землян и сами колонизировать эту планету? Ерунда какая-то. А где же тогда их колониальный корабль?»
Вдруг ток мыслей у Некрасова иссяк, его лицо невольно вытянулось – тёмные точки уже настолько приблизились к поверхности планеты, что трансформировались в некоторые контуры. Они были совсем не похожи на тот жукообразный корабль, какой он только что наблюдал в телескоп. И хотя один из видимых сейчас кораблей Некрасову был незнаком, но второй, несомненно, был грузовым кораблём цивилизации землян. Сердце Некрасова бешено заколотилось.
– Вернулись! – невольно вырвалось у него.
Гул начал стихать и вскоре сошёл на нет. Некрасов опустил голову и увидел, что Грюн стоит рядом со своим домом. Он тут же направился к одной из опор периметра и, протянув к ней руку, нажал на потайную панель, встроенную в опору. Прошло мгновение, и защитное поле периметра исчезло. Некрасов подошёл к ворангу.
– Земляне вернулись, – заговорил он в явном возбуждении, не осознавая, понимает его воранг или нет. – Значит, они всё же решились на колонизацию. Теперь нам будет гораздо интереснее жить здесь и даже приносить какую-то пользу. Да и, возможно, мы уйдём отсюда в посёлок, который земляне построят где-то на планете, а возможно, и на этом холме появятся новые строения. Места здесь достаточно, чтобы построить не один дом. Ты как считаешь, стоит нам направиться к месту их высадки самим или же дождаться их здесь? Несомненно, Марк и Ирина тоже в этой экспедиции. Они знают, где этот посёлок, и однозначно поторопятся сюда, – вдруг Некрасов умолк и прислушался. – Странный звук, – он развернулся в сторону жилища воранга. – Точно так же свистел ты, когда был малышом, – он поднял ногу, чтобы сделать шаг к жилищу. – А ведь…
Вдруг Некрасов дёрнулся и, громко вскрикнув, опустил взгляд – у него из груди торчал какой-то странный острый красно-серый предмет. Состроив гримасу недоумения, он приподнял руку, чтобы выдернуть предмет из груди, но на полпути его рука опустилась, и ворвавшаяся в мозг чёрная ночь окутала его своим непроницаемым покрывалом.
Некрасов начал валиться, но воранг тут же подхватил его обмякшее тело и аккуратно положил на траву.
– Масса Некрас. Спи совсем, – негромко произнёс Грюн и, издав громкий свист, подошёл к своему жилищу, резким движением открыл его дверь – в дверном проёме стоял малыш воранга ярко-зелёного цвета.
Подняв малыша, Грюн понёс его внутрь жилища. Поставив его посреди жилища, он затем прошёл к одной из его стен и, отбросив в сторону какой-то настил, достал из-под него упаковку с баночками тоника. Достав из упаковки одну из баночек, он открыл её и, подойдя к молодому ворангу, пригнулся, поднёс баночку к его мордочке и, наклонив, выплеснул на мордочку малыша немного тоника. Открыв рот, малыш высунул широкий зелёный язык и принялся облизывать мордочку. Грюн наклонил баночку, и тонкая струйка тоника потекла малышу в рот, который тут же, обхватив своими обеими трёхпалыми руками-лапами руку-лапу большого воранга, принялся пить текущую ему в рот жидкость.
Когда тоник закончился, Грюн выпрямился и, развернувшись, вышел из жилища, отбросив баночку в сторону, направился к ангару. Вскоре он вышел оттуда, неся в руках лопат у.
Подойдя к могиле капитана Григорьева, он принялся копать рядом с ней яму. Грюн был физически силён, и, чтобы выкопать достаточно глубокую яму даже в вязкой глинистой почве, ему хватило совсем мало времени.
Затем он подошёл к лежащему на траве мёртвому Некрасову, взял его на руки и, поднеся к яме, сбросил вниз. Опять взял лопату и принялся яму закапывать. Закопав, он тщательно вытер лопату о траву и, отнеся её в ангар, опять вернулся к своему жилищу. Малыш стоял в проёме двери, негромко вереща.
Отодвинув малыша в сторону, Грюн прошёл внутрь жилища, взял лежащий на одной из подставок пояс с батареями для зарда, опоясался, затем взял лежащий там же зард и, повесив его через плечо, взял упаковку с тоником. Развернувшись, шагнул к малышу, взял его свободной рукой и направился к глайдеру.
Войдя в летательный аппарат, он посадил малыша в одно из кресел и, достав из упаковки баночку с тоником, открыл её. Поднеся ко рту, выпил её содержимое, не обращая внимания на свиристевшего малыша, вытянувшего в его сторону свои руки-лапы и, выбросив пустую баночку в дверной проём, достал из упаковки ещё одну баночку. Открыл её, протянул малышу. Схватив её, малыш тут же поднёс её ко рту и, наклонив, принялся неумело пить, так как тоник попадал ему не только в рот, но и мимо него. Издав какой-то непонятный звук, Грюн развернулся, шагнул к креслу пилота, повесил зард на спинку кресла и, усевшись, взялся за рыпп.
Дверь глайдера опустилась, и летательный аппарат взмыл вверх.
Грюн долго обстреливал из лазера глайдера строения на холме, пока они не начали активно дымиться. Хотя ни одно из них, даже его жилище, так и не загорелось. Прекратил он обстрел лишь тогда, когда указатель емкости вещества массы для глайдера опустился до жёлтого цвета.
Состроив на лице непонятную гримасу, он дёрнул рыпп на себя, и летательный аппарат резко взмыл к облакам. Несколько раз покрутив его, Грюн в конце концов сориентировался и вжал акселератор в пол – набирая скорость, глайдер заскользил в выбранном ворангом направлении.
5
Начальник экспедиции Михаил Звягин следил за посадкой транспорта по большому экрану своей служебной каюты…
Михаил Звягин в своей жизни лишь подошёл к среднему возрасту, по меркам жизни землян, но был уже опытным исследователем, что и послужило критерием Высшему Совету для его назначения начальником новой экспедиции на Атру. Он был среднего роста, полноватым светловолосым мужчиной, с большой светлой бородой, которой очень гордился. Она практически полностью скрывала все черты его лица, кроме странных синих глаз, кои отчётливо выделялись на свободном от волос участке его лица под нависшими над ними густыми серыми бровями. Звягин не имел семьи, все свои сознательные годы жизни он постоянно где-то что-то исследовал и потому для связывания себя семейными узами времени не находил…
Это было то же самое плато, на котором несколько последних дней пребывания на Атре стоял «Тургер» и на которое корабли землян вывел командир отряда десов экспедиции Дик Уолт, так как он сейчас остался на транспорте единственным участником той первой экспедиции на Атру.
Едва транспорт коснулся своими опорами посадочного поля, Звягин тут же ткнул пальцем в один из сенсоров стола, за которым сидел. Из вспыхнувшей перед ним голограммы на него смотрел капитан транспорта Денис Сорокин.
– Осмотреться и доложить Дику Уолту, – произнёс Звягин резким голосом.
– Да, господин Звягин! – Сорокин кивнул головой в подтверждении полученного приказа, и голограмма с его отображением тут же погасла.
Звягин ткнул пальцем ещё в один сенсор – теперь из вспыхнувшей над столом голограммы на него смотрел командир отряда десов Дик Уолт.
– Как только капитан доложит об отсутствии опасности на плато, опустить малый трап и всему отряду на выход, – заговорил Звягин. – Займешь позицию по периметру транспорта и немедленно доложишь мне. Я буду в нижнем ангаре.