Ведь и в самом деле – сошедший!
Шериф замялся, потому что тот, кого он именовал сэром, вел себя явно не так, как воришка или бандит.
– Так могу я чем-то помочь вам, сэр? Например, отвезти вас к дому, который вы, судя по всему, ищете…
Нина усмехнулась и ответила низким тоном:
– Сегодня такой чудный день, хотя и не солнечно, но уже тепло. Так что я лучше прогуляюсь.
И уставилась прямо в зеркальные стекла очков шерифа.
Тот, переминаясь с ноги на ногу, произнес:
– Вы знакомы с миссис Гейз?
– С чего вы взяли, шериф?
Тот ответил:
– Вы только что вышли из ее дома, сэр. Я видел это собственными глазами.
В его голосе прорезались стальные нотки.
– А разве я пытаюсь это отрицать, шериф? Я просто хотел донести до вас мысль о том, что для того, чтобы побывать в доме миссис Шарлотты Гейз, вовсе не обязательно быть с ней знакомым, не так ли?
Назвав мамашу Лолиты по имени, Нина подчеркнула, что да, с той знакома.
Шериф, молча уставившись на Нину, спросил:
– Сэр, могу ли я поинтересоваться, когда вы прибыли в Рамздэль?
– Конечно, шериф. Вчера вечером, скорым из Нью-Йорка. Вот, кстати, и мой билет!
Нина вытащила из кармана пиджака билет, по счастью все еще лежавший там.
Шериф, однако, продолжил, не уделяя билету ни малейшего внимания:
– А можете ли вы также сообщить, сэр, к кому вы пожаловали в Рамздэль?
Нина, усмехнувшись, ответила:
– Могу, но не вижу к тому ни малейшей причины, шериф. В конце концов, я ведь могу просто приехать в ваш милый городок, чтобы прогуляться по вашей прелестной Лоун-стрит и отбыть обратно в Нью-Йорк. Пусть это странно, но законом не возбраняется. И вы, как представитель закона, не можете не знать этого. Мы ведь живем в свободной стране, а не в каком-нибудь Советском Союзе, которым правят сумасшедшие коммунисты!
Шериф все еще молчал, и Нина видела, как у него заходили желваки – ответы сэра его явно не удовлетворяли, но он не знал, как поступить.
Главное – не терять головы в критических ситуациях! А таковых во время путешествий в литературные вселенные у Нины было множество.
Не эта первая, не эта последняя.
Наконец, шериф, приблизившись к Нине, явно принял решение и спросил:
– Сэр, могу ли я спросить, что у вас в сумке?
Нина инстинктивно отступила и сразу же осознала, что делать ей этого явно не следовало, потому что это только подтвердило предположения шерифа: чужак, побывав в доме миссис Гейз, что-то там стащил!
Ведь предположить, что Нина наведалась в дом Гейзихи (как в своем дневнике фамильярно титуловал мамашу Лолиты бесстыжий Г.Г.) вовсе не для того, чтобы что-то стащить, а, наоборот, чтобы что-то подложить, он элементарно не мог.
– Мои вещи, шериф.
Секунда молчания, и тихий, но более чем грозный голос шерифа:
– Могу ли я посмотреть, что это за вещи, сэр?
Ну да, шериф не сомневается, что этот прибывший из Нью-Йорка чужак (вор-гастролер?) обокрал мамашу Лолиты.
Только что красть у веселой, хронически нуждающейся в деньгах вдовицы – репродукцию «Звездного неба» Ван Гога, что ли?
– Нет, не можете, шериф.
Нина смолкла, и шериф произнес:
– Тогда прошу вас проехать со мной в участок, сэр. Это сущая формальность, уверяю вас!
Ну да, сколько людей слышали это – и потом оказались в кутузке на долгие-долгие годы.
В кутузку, в особенности американскую, да еще образца 1947 года, Нина попадать на намеревалась – ведь ее целью было засадить туда мерзавца Г.Г., который в данный момент наверняка уже начинает подбираться к Лолите.
– Не вижу для этого оснований, шериф!
Рука шерифа переместилась с пояса на кобуру, и представитель правопорядка произнес:
– А как насчет этого основания, сэр?
Нина вздохнула. Ну ладно, проедет с шерифом, если повезет, то он ее отпустит восвояси, а нет, так она через свою дверь уйдет обратно.
Жаль, что в этот раз ничего не вышло! Значит, придется снова вояжировать в роман Набокова. А ведь так хорошо все начиналось…
Но главное – не терять головы и не уходить обратно раньше времени.
Нина вздохнула:
– Что же, шериф, аргумент более чем убедительный. Так как мне скрывать нечего, то я охотно проеду с вами в участок. Вы ведь предложите мне кофе?
Не терять голову и не лебезить – тогда все будет нормально.
Ну, или нет.
Эскортировав ее к своему автомобилю, шериф распахнул заднюю дверцу, и Нина заняла место в его зарешеченной части.
Она заметила, как старушка Визави, наблюдавшая за этой сценой, явно удовлетворенно кивнула головой и наконец-то задернула занавеску.
А по Лоун-стрит пронесся на ярко-красном велосипеде вихрастый рыжий мальчишка, управляющий своим транспортом при помощи ног и с упоением грызущий большое сочное зеленое яблоко.
Затормозив на мгновение перед автомобилем шерифа, мальчишка, переложив яблоко из одной руки в другой, показал Нине малиновый язык, а потом унесся прочь.
Девушка снова вздохнула. Ну да, мальчишка, грызущий яблоко и показывающий ей язык, был непременным атрибутом всех ее литературных приключений, своего рода повторяющимся элементом, ее личным знаком качества.
Шериф же, перед тем как захлопнуть дверцу, произнес:
– Сэр, еще раз прошу продемонстрировать мне содержимое вашей сумки!
Ну да, показать шерифу пакет с кокаином и загреметь лет на двадцать в тюрьму штата Нью-Гэмпшир? Можно, конечно, заявить, что сэр заходил к Гейзихе, чтобы забрать наркотики у курьера, мсье Гумберта, но ведь Шарлотта в два счета опровергнет эти наветы.
– Можете попросить, шериф. Но я вам не покажу.
Шериф снова усмехнулся:
– Ну, в участке придется, сэр. А как насчет ваших документов, их вы тоже не продемонстрируете?
Нина вынула из кармана пиджака водительское удостоверение на имя Юджина Дорна и протянула его шерифу. Тот, повертев удостоверение, сказал:
– Что же, мистер Дорн, добро пожаловать в Рамздэль.
И, похоже, это был не сарказм и не ирония, а полная гостеприимства фраза провинциального шерифа.
Тут взгляд Нины упал на нашивку на рубашке шерифа. Она имела дело с шерифом по имени Джон Шейд.
Нина громко рассмеялась.
Шериф в непонимании уставился на нее:
– Сэр, что-то не в порядке?
– О, шериф Шейд, все отлично, просто отлично! Ну что же, поедем к вам в участок?
Они тронулись в путь, а Нина все еще продолжала улыбаться. Ну да, шериф Джон Шейд – это своего рода литературный экивок. Ведь Джон Шейд – центральный персонаж другого, по мнению многих высоколобых экспертов, лучшего романа Набокова, «Бледный огонь».
Итак, мир одного романа причудливым образом переплелся с другими.
Тем временем они катили по Рамздэлю (ну да, точно, ильмы и белая церковь, причем не одна), и Нина, все еще иронизируя по поводу имени шерифа, попыталась сконцентрироваться над тем, как ей выкрутиться.
Похоже, никак. Потому что те три, или сколько там, фунта кокаина, которые она не без проблем приобрела в Нью-Йорке, окончательно убедят шерифа Шейда в том, что он имеет дело с опасным преступником.
А если он еще попутно выяснит, что сэр вовсе не сэр, а леди, а водительские права поддельные…
М-да.
Оставался один выход: дверь!
Поэтому, приняв решение, которое ей не так уж нравилось, точнее, совсем даже не нравилось, но в сложившейся ситуации было единственно верным, Нина успокоилась. Вот окажется в участке, попросит разрешения посетить уборную…
И уйдет там через свою дверь в родной мир.
Поэтому ей не оставалось ничего иного, как наслаждаться панорамой весеннего Рамздэля, одновременно планируя новое путешествие в мир «Лолиты». Нужно будет учесть ошибки первого вояжа и…
…В этот момент (они были уже в центре типичного провинциального американского городка) вдруг ожила рация. Шериф, перебросившись с кем-то парой слов, вдруг резко взял с места и, включив сирену, рванул вперед.
Из разговора Нина поняла, что речь о каком-то ЧП, судя по всему, произошедшем в данный момент и требующем присутствия шерифа.
Автомобиль, подпрыгнув на пригорке, свернул на соседнюю улицу, и Нина заметила небольшое столпотворение перед импозантным зданием из красного кирпича под вывеской «Индустриальный банк Рамздэля».
Индустрии как таковой в этом медвежьем углу не было, а вот «Индустриальный банк» имелся. Шериф, въехав на тротуар, бросил Нине, даже не обернувшись к ней:
– Сидите здесь и ждите. И без глупостей, я вас все равно найду.
– А что случилось? – произнесла Нина. И в этот момент со стороны банка послышалась пальба.
Шериф Шейд, кажется, даже не уловил ее вопроса. Он вытащил оружие и направился в сторону банка. Нина же, наблюдая за ним и за всеобщей суетой, поняла: речь шла об ограблении местного банка.
Конечно, в романе Набокова в день прибытия Гумберта Гумберта в Рамздэль никакой банк не грабили (а может, и грабили, просто Г.Г. не соизволил упомянуть об этом в своем повествовании, или просто сие событие прошло полностью мимо его похотливого сознания, ослепленного встречей с Лолитой).
Но ведь она была не в литературном произведении, а в параллельной вселенной, базирующейся на романе, но живущей по собственным законам! К подобного рода отклонениям от текста знакомых произведений Нина уже давно привыкла: эти тексты были своего рода фундаментом и скрепой, однако события в литературной вселенной развивались в соответствии с собственной логикой и по иным, автору неизвестным законам.
Пальба усилилась, к зданию банка с противоположной стороны улицы подлетели, визжа тормозами, еще несколько полицейских автомобилей.
Нине сделалось не по себе. И что она вообще тут делает?
Вопрос был правильный – вот именно, что?
Но не могла же она вызвать дверь в свой мир прямо в автомобиле шерифа? Хотя не исключено, что могла, просто никогда еще подобного не проделывала…
Нина без всякой надежды толкнула дверцу автомобиля, не сомневаясь, что та заперта, – и убедилась, что дверь, без проблем поддавшись, приоткрылась.
То ли шериф в спешке забыл ее запереть, то ли в Рамздэле было не принято закрывать не только двери домов, но и двери автомобилей, даже принадлежащих представителям закона.
Недолго думая, Нина выпорхнула на свободу. Зеваки теснились на противоположной стороне улицы, и все таращились в сторону банка, где, судя по всему, завязалась перестрелка. На припаркованный в отдалении автомобиль шерифа никто не обращал внимания.
Поэтому Нина, закрыв дверцу и не забыв прихватить с собой сумку с пакетом кокаина, а также оставленное шерифом на переднем сиденье водительское удостоверение на имя Юджина Дорна, нырнула в соседний проулок и, набирая скорость, побежала как можно быстрее прочь.
Когда через несколько минут она убедилась, что заблудилась в лабиринте задних дворов, ей стало ясно: придется, как это ни печально, уходить обратно, так и не выполнив миссию.
Заметив большой бак для мусора, Нина решила избавиться от пакета с кокаином. Стоил он немало, но не тащить же эту мерзость с собой в свой мир!
Приоткрыв крышку мусорного бака, Нина пропихнула внутрь пакет – и вдруг налетела на что-то, растянувшееся на асфальте.
Вероятно, на какие-то шланги или палки.
И только присмотревшись, поняла, что это были не шланги. И даже не палки.
А чьи-то ноги.
Завернув за мусорный бак, Нина заметила прислонившегося к нему с обратной стороны человека, вся грудь которого была в крови.
В руке этот субъект сжимал пистолет, а на голове у него была уродливая резиновая маска.
В ужасе отшатнувшись, Нина испытала желание уйти обратно немедленно – и заметила в стене, на расстоянии нескольких метров, образовавшуюся там темно-синюю лакированную дверь с ручкой в виде разинутой пасти льва.
Ее дверь. В ее мир.
Понимая, что путь назад свободен, Нина осторожно присмотрелась к раненому с пистолетом.
Она уже поняла, кто это: налетчик, который пытался ограбить банк и, получив ранения в ходе перестрелки, которой она только что стала свидетельницей, умудрился бежать.
Но далеко он не ушел и скончался от кровопотери, прижавшись к мусорному баку.
То, что он скончался, Нина поняла, когда, пересилив страх и отбив пистолет ногой в сторону, дотронулась до руки субъекта.
Теплая, но пульса уже нет.
Тут девушка заметила, что налетчик полусидит-полулежит на большой сумке, из которой выглядывают пачки долларов.
Значит, ему удалось не только уйти от полиции, но еще и прихватить с собой добычу. Жаль только, что налетчику она уже не потребуется.
Нина уставилось на уродливую маску, являющуюся шаржированным изображением человеческого лица, и внезапно поняла, на кого похожа эта резиновая харя.
На Гумберта Гумберта.
Решение созрело в одно мгновение. Бросив взгляд на свою дверь, Нина пробормотала:
– Извини, но не сейчас. Я передумала. Задержусь еще…
И когда через пару секунд снова посмотрела в том же направлении, то увидела только грязноватую кирпичную стену безо всякой двери.
То, что маска грабителя походила на лицо Г.Г., было своего рода знаком, в этом Нина не сомневалась.
И она поняла намек: настала пора действовать.
Первым делом Нина осторожно стащила с головы мертвеца гротескную маску – и ее взору предстала физиономия молодого блондинистого парня, практически еще даже подростка, с большим фиолетово-багровым родимым пятном в форме уродливой кляксы вокруг левого глаза.
Понятно, почему юный бандит натянул маску – с таким родимым пятном его бы в два счета отыскали.
Налетчика Нине было жаль, но тут уже ничего не поделать – он сам выбрал свою судьбу, и оказать медицинскую помощь ему она уже никак не могла.
А если бы и могла, то вряд ли медицина эпохи 1947 года могла поставить его на ноги.
Те самые ноги, о которые она, пытаясь избавиться от кокаина, и споткнулась.
Нина знала, что времени у нее в обрез, ведь сбежавшего налетчика наверняка уже ищут.
Хотя, не исключено, и нет, потому что грабителей могло быть несколько – а даже если и один, то полиция и бравый шериф Шейд могли все еще не скумекать, что тому удалось уйти.
Медлить в любом случае было опасно.
Но Нина и не намеревалась медлить.
Поэтому, оттащив мертвеца в сторону, она собрала разбросанные по асфальту пачки долларов, запихнула их обратно в сумку, положила туда же маску и пистолет.
А потом взглянула на покойника:
– Мне очень жаль, но тебе ведь все равно?
С этими словами Нина подхватила его под мышки и вздернула вверх. Ей повезло, что грабитель был невысокий и тщедушный – по телосложению примерно такой же, как и Гумберт Гумберт.
С большим трудом навалив покойника на край мусорного бака, Нина спихнула тело внутрь и, испытывая угрызения совести, прикрыла крышку.
Она делала это во благо Лолиты и прочих детей!
А затем, повесив тяжелую сумку на плечо, она быстрым шагом направилась прочь. Вот если ее сейчас схватит полиция или она наткнется на шерифа Шейда…
Однако не наткнулась. И даже весьма благополучно выбралась из лабиринта задних дворов, попав на знакомую ей Мейн-стрит.
А оттуда было уже рукой подать до мотеля, где Нина, запершись у себя в бунгало, быстро переоделась, снова превратившись из мужчины в женщину.
Шериф ведь, несмотря на весь переполох с ограблением банка, будет искать ее – точнее, не ее, конечно, а уже не существующего Юджина Дорна.
И в два счета установит, что такой снял бунгало в мотеле.
Пусть ищет Юджина Дорна, ведь его он ни за что теперь не найдет.