– Стойте, дети шакала! Внуки осла, стойте!
Куда там! Разбегаются турки, как стадо баранов.
– Аман! – вопят. – Пощади!
Бросил визирь Коран, забыл про свои пушки, подхватил полы парчового халата, заткнул их за пояс, да и дал дёру вслед за своими янычарами.
Не зря Суворов говорил, что победу в бою решают глазомер, быстрота и натиск! Чудо-богатыри били врагов по-суворовски!
Тяжело нам досталась победа под Рымником. Не шутка, по четыре турка на каждого нашего воина. Мы победили!
Увлёкся горячкой боя гренадёр Иван Петров. Бьёт врагов прикладом, колет штыком, не даёт неприятелю спуску. Бегут турки в панике и орут:
– Аман! Аман! Пощади!
Отбежали недалеко и увидели, что гонит их всего один наш солдат. Расхрабрились вражины, десятеро на одного, и окружили нашего гренадёра.
– Сдавайся, русский! Алла Акбар! – кричат.
Не на того напали! Выстрелил Иван в одного, пырнул штыком второго, третьего, и завертелось…
Налетели турки гурьбой, повалили, связали. Отделали его так, что места живого не было, и поволокли с собой через реку Рымник.
Обмыла речная вода гренадёра, открыл глаза, вроде живой пока. Вытащили Ивана на берег и загалдели по-своему. Догадался наш солдат, что тащить его не хотят, а по своему варварскому обычаю решают отрезать ему голову и приволочь начальству как трофей.
Вскочил Иван, откуда только сила взялась! Вырвал ружьё у турка и выстрелил в живот. Опешили враги, разбежались в разные стороны, а наш гренадёр за ними. Одного догнал – ударил штыком, второго догнал. Турки в воду, он туда же и колет всех штыком. Славный вышел бой!
К вечеру на берег вышли наши солдаты. Смотрят, десяток турок валяется, а рядом наш гренадёр. Так это же Ваня Петров! Зашевелился герой, застонал…
– Живой наш Ванятка! – обрадовались солдаты и бросились к нему.
Прознал о великом подвиге гренадёра фельдмаршал Суворов. Десять турок наш солдат победил. Слава герою!
Бьют врага не числом, а умением! Так завещал Суворов.
Гордись, дурак, что ты русский!
Исторический рассказ для школьного чтения
Немало отличных офицеров воспитал генералиссимус Суворов, но изредка бывали и нерадивые… Служил в русской армии поручик Козлов, так себе офицеришка, ни богу свечка, ни чёрту кочерга, как говорят в народе. Звёзд с неба не хватал, боевой выучкой не славился, да и умишком не блистал.
Зато любил во всём подражать французам. Болтал по-французски, книги читал на французском, манеры были французские, короче, вылитый француз! И всё-то ему у них нравится, всё его восторгает: как пьют, что едят, какие шмотки носят, какие они богатенькие…
По его словам выходило, что всё у нас нехорошо: щи лаптем хлебаем, сами неучи, живём хуже некуда, всё не слава богу!
Чего уж греха таить, и сейчас таких моральных уродов хватает! Хлеб русский едят, а всё наше хают! Карманы понабивали за счёт русского народа, а всё на Европу глядят, свой народ за быдло держат!
Сам Козлов в Париже ни разу не был, только с его фантазий выходило, что совсем он не русский, а чуть ли не француз.
Вся наша армия над его бреднями подсмеивалась, всем уши прожужжал о Франции и Париже.
Встретил как-то Суворов нашего Козлова на привале, спрашивает с ехидцей:
– Господин поручик! Как житуха у вас в Париже? Как отец с матерью поживают? Что пишут из прекрасной Франции?
Растерялся от такого вопроса поручик.
– Так матушка с батюшкой у меня всю жизнь в Ярославле живут! Ошибочка вышла, господин генералиссимус!
– Уж прости старика! Я-то по своему невежеству подумал, что ты у нас из французских дворян будешь!
Видать, не понял намёка Суворова поручик. Всё французов нахваливает, а русских ругает. Через несколько дней снова встретил поручика Суворов и опять спрашивает:
– Что нового в Париже? Как здоровье французских родителей?
– Ваше сиятельство! Ярославские мы! Испокон веков там живём!
– Бог мой! Запамятовал! Не серчай на старика!
Никак не может понять Козлов, в чём дело. Начал жаловаться офицерам на Суворова: старый стал фельдмаршал, памяти совсем нет, да и речи странные ведёт! Смеются они над недотёпой!
Дело было как раз во время войны с французами. Наши чудо-богатыри совершили героический переход через Швейцарские Альпы и вышли в Меттенскую долину. Здесь уже поджидали французы во главе с прославленным генералом Андрэ Массеной. Сам Наполеон Бонапарт послал его перехватить и разгромить русское войско, которое было чуть ли не вдвое меньше французского. Стоял конец сентября 1799 года.
И грянул бой! Три дня бились наши с французами! Дрогнули лягушатники, попятились… Сам Массена чуть в плен не попал нашему гренадёру – унтер-офицеру Махотину. Гренадёр был настоящий русский богатырь, под два метра ростом. Схватил он Массену за расшитый золотом ворот генеральского мундира и сдёрнул с боевого коня. Наскочил на Махотина французский офицер на выручку генералу – пока рубились на саблях, генерала и след простыл. Обидно, лишь золотой воротник у Махотина от генерала остался! Вот ведь незадача!
Победили мы французов! Одних пленных захватили больше тысячи человек, десяток орудий и цельного французского генерала, жаль, что их главный, Массена, удрал!
Как принято по законам войны, стали французишки у наших просить обменяться пленными офицерами. Да вот незадача! Пленных французов навалом, а наших – считанные единицы! Русские не сдаются! Все израненные в плен попали!
Штабные офицеры стали списки пленных составлять и дали на подпись Суворову. Посмотрел внимательно списки Александр Васильевич, да и говорит:
– Здесь одного не хватает! Точно говорю, не хватает!
– Все здесь, ваше сиятельство!
– Нет, не все! Тут один наш французишка не указан!
От души рассмеялись наши герои. Поняли прекрасно шутку фельдмаршала. Весь штаб веселился, да и до нашего Козлова новость быстро дошла.
Бросился со всех ног поручик к Суворову. С порога начал кричать:
– Ваше сиятельство, это ошибка! Русский я, исконно русский! Крест на том целую! И фамилия моя Козлов!
– Нет никакой ошибки! Не русский ты! – отвечает фельдмаршал.
– Русский я! И родители мои русские, и в Ярославле я рождён!
– Мало что родители твои русские! Да ты-то не русский! Душа у тебя не русская! Французская у тебя душонка!
Дошло наконец до поручика, в чём дело. Упал на колени, заплакал и стал у старого фельдмаршала прощения просить…
Пожалел фельдмаршал молодого дурачка и сказал:
– Ладно, не отдадим тебя французишкам, оставайся. Ступай в свой полк и хорошенько подумай, русский ты или французишка, не приведи господи!
Гордись, дурак, что ты россиянин!!!
Казаки
Для школьного чтения
Погожим июньским утром 1812 года, когда горячее марево стояло над Неманом, по мостам и понтонам через полноводную реку в Россию хлынула шестисоттысячная армия Наполеона Бонапарта…
Французы, саксонцы, австрийцы, пруссаки, итальянцы, испанцы – всю Европу поставил на уши и подрядил под свои знамёна французский император, всех повёл за богатством и славой в таинственную и дремучую Россию…
Лихим галопом несутся гусары маршала Мюрата, на рысях проходят уланы генерала Понятовского с польскими значками на своих пиках, тяжёлым грозным шагом гордо вышагивает Старая гвардия во главе с маршалом Лефевром, громыхают колёса артиллерии маршала Даву, стройными колоннами движется пехота маршала Ланна. На холме расположился штаб во главе с маршалом Бертье и ещё с добрый десяток прославленных маршалов окружает императора французов. Все маршалы молодые, весёлые, крепкие, все не моложе сорока лет, под стать своему великому покорителю народов – императору Наполеону. Они грезят богатством и славой, мечтая об этом походе на восток…
– Императору вива!
– Франции слава! – рёв тысячи глоток несётся со всех сторон.
Сверкают эполеты офицеров, гордо реют знамёна, грозно блестят доспехи тяжёлой кавалерии императорских кирасир. Неудержимый вал солдат заливает берега Немана. Казалось, что не будет преграды вражьему нашествию нигде и никогда!
Наполеон глядит на переправу, сидя на чистокровном арабском скакуне. Задумчив и хмур император французов, а любимая треуголка низко надвинута на глаза. Вчера на военном совете его любимец, генерал Коленкур, во всеуслышание заявил:
– Поход на Россию – это дорога в ад!
Единственный из всех маршалов и генералов он не побоялся высказать своё мнение против похода в эту великую страну. Как оказалось, он был прав!
Надрываются армейские трубы, как очумевшие бьют барабаны, звенят литавры, непрерывный гул и топот солдатских ног. Идут по мосту солдаты: день, второй, третий… На погибель свою идут!
Тридцать казачьих полков сражалось против наполеоновского нашествия!
Донцы-молодцы – краса и гордость казачьего войска! Лихие рубаки в синих бешметах, а штаны с огневыми лампасами. Чёрная папаха с белоснежным султаном, пика, ружьё, конь боевой, а характер бедовый. Чего уж там, как чертей боялись французы наших казаков.
Среди французских мусью были лихие вояки, особенно когда нахлещутся своей бургундской кислятины по самые уши. Тут уж все герои!
Встали биваком на ночёвку гусары маршала Мюрата, а офицеры – наособицу в палатках. Набубенились винища до умопомрачения! Один лейтенант и начал хвастать, что поймает живого казака и приведёт к офицерским палаткам. Знают кавалерийские офицеры, что граф де ла Тур не робкого десятка, но чтобы поймать и взять в плен казака… Все разгорячились, разорались, стали пари заключать.
Гриня встал спозаранку, на самой зорьке. Коня хотел в ручье напоить да по лужку размять. Застоялся Воронок без дела, заскучал боевой товарищ. Третий день стоят лагерем в лесу казаки, ждут боевой приказ.
Напоил Гриня конька, дал шенкеля, да и поскакал не спеша по большому лугу. Набил на ходу любимую люльку и затянул песенку…
Смотрят французы: по большому лугу казак едет один, не торопится, трубкой дымит да песенку распевает. Вскочил де ла Тур на своего жеребца и рванул наперерез. Скачет, саблей размахивает, руку разминает перед сшибкой.
Углядел казак француза, развернул коня навстречу, трубку за пояс, свою песенку в карман, да пику к бою. Подскакал лейтенант, привстал в стременах, рубанул саблей по пике, тут и разлетелась она на части. Лишь древко у казака в руках осталось. Жаль, добрая была пика! Удачно француз наскочил – обезоружил казака. Понял Гриня, что дело непростое, отпрянул поспешно в сторону. Ружьё за плечом, сразу и не дотянешься, а француз напирает, саблей размахивает. Схватил казак нагайку, что висела у пояса, и снова они сшиблись…
– Сдавайся, казак! – кричит мусью.
– Сей момент, ваше благородие, – процедил казак сквозь зубы, вскинул нагайку, приподнялся в седле да и хватанул от души по руке француза с саблей.
Закричал француз от боли, выпустил свою саблю из руки, и упал клинок на землю. Гриня тут не растерялся, привстал в стременах и давай француза охаживать нагайкой где ни попадя. Отхлестал от всей широты казачьей души, жаль, что задница была седлом укрыта. Визжит француз как поросёнок, весь свой боевой задор растерял.
Увидели французы, что дело швах, кинулись чуть не целым эскадроном выручать своего горе-вояку. Не растерялся наш казак, схватил французишку за ворот, перекинул через седло, пришпорил коня и поскакал к родному лесу. Не успели французы, скрылся казак в лесу со своей добычей. Русский лес для казака – дом родной! Ищи-свищи! Боятся захватчики русского леса как огня! Так и пропал французишка по пьянке и собственной дурости, куда ему с русскими казаками тягаться!
Справный казак вышел из Грини! Второй год, как поверстали его из родной станицы на берегу Дона в казачью сотню, а он уже с медалью Георгия на груди красуется за взятие в плен французского офицера. Десятником стал в родной станичной сотне и заимел уважение от боевых товарищей.
Десяток у Грини – молодец к молодцу, лихие рубаки, как на подбор, сам чёрт им не брат! Молодёжь есть молодёжь, всё о подвигах мечтают…
Лейб-гвардии казачий полк его величества отступал в арьергарде наших войск генерала Барклая. Прикрывал отход колонны пехоты, отступающей под бешеным натиском французов к городу Витебску.
Казачий полк закрепился на правом берегу Двины, а на левом, высоком, расположилась французская тяжёлая кавалерия – кирасиры.
Вот тут наши казачки и созоровали!
Заметил Гриня у берега сторожевой пост французов. Руки зачесались, кровь заиграла, как бы их побить? Стал Гринин десяток голову ломать, как к врагам подкрасться незаметно на другой берег, на реке-то всё видать.
Расседлали казаки своих коней, взяли в зубы сабли, а пики спрятали под брюхо скакунов. Сами разделись догола, завели коней в воду и поплыли к вражьему берегу. Плывут, одни чубы из воды казачьи торчат, за лошадиные шеи прячутся.
Глянули французы: плывёт табун рассёдланных коней по реке – видать, от своих отбился. Тут уж они такой «халяве» обрадовались, побежали живой подарочек встречать.
Подплыли наши казаки к чужому берегу, вскочили на боевых коней, схватили пики с саблями да и перебили весь французский пост. Расхрабрились казаки, решили напасть на французский лагерь.
Гикнули, свистнули, пики выставили и рванули лавой на французов. Обалдели императорские кирасиры: что творится – голые всадники на них скачут казачьей лавой. С перепугу десяток казаков за сотню показался, если не поболе…
Пронеслись казаки по лагерю боевым ураганом, пиками покололи, саблями порубали вражин, развернули коней, свистнули: айда назад!
Скачут весёлые, все смеются:
– Я память сабелькой двоим оставил.
– Мы с Петрухой троих пиками достали.
– Гриня отличился, офицера на саблю взял!
Только рановато казаки возрадовались. По тревоге поднялся весь кирасирский полк и рванул вдогонку. Окружили казаков с трёх сторон и загнали к крутому обрыву Двины.
Подскакали наши герои к обрыву, придержали коней.
– Всё, браты! Край!
Кирасиры всё ближе и ближе, сверкают их тяжёлые палаши…
– Погибать, так со славою! – крикнул Гриня.
Обнял за шею своего боевого друга – Воронка.
– Спасай, выручай, родимый!
Взвился конь на дыбы, заржал – и в воду с обрыва скакнул! Следом и остальные казаки прыгнули со своими конями.
Не зря император Наполеон говорил: «Удача сопутствует смелым!» Хоть и враг он наш был, но далеко не дурак.
Дружна с нашими удальцами удача, никто не разбился. Переплыли казаки Двину, повернулись к врагам голыми задами, похлопали и прокричали:
– Привет императору!
Рассердились французы, стали палить из всех орудий, а наших и след простыл! Поскакали к своим гвардейцы и по пути весело смеялись…
В этот же день узнал о лихой проделке казаков генерал Барклай де Толли.
Адъютант рассказал и стал возмущаться:
– Позор! Голыми в атаку!
– Да-да, стыдобища, – согласился Барклай. – Садись и пиши приказ. Казакам за бесстыдство всыпать десяток плетей, а за геройство вручить всем медали!
Вот такие были наши прадеды – донцы-молодцы!
Недаром помнит вся Россия!
Для школьного чтения
Отступает русская армия… Месяц, второй, уж и третий пошёл! Ворчат ветераны, да и молодёжь ропщет:
– Таким макаром всю Рассею французишкам без боя отдадим!
Недалече до Москвы осталось, когда фельдмаршал Кутузов решил дать генеральное сражение. Хватит, набегались!
У небольшой деревеньки Горки, что в паре километров от Бородина, встала боевая ставка Кутузова. Неподалёку на возвышенностях расположились артиллеристы. В центре – батарея Раевского, которой суждено стать главным местом Бородинской битвы. Левее выкопали окопы бойцы армии князя Багратиона – Багратионовы флеши. Встали они углом к противнику, не обойдёшь, не обскачешь! Хорошо потрудились бойцы грузинского князя, укрепили брустверы деревьями и камнями, вышли маленькие неприступные крепости. Поди-ка сунься! Правый фланг взял на себя Барклай де Толли со своей армией. По оврагам и перелескам схоронились в засаде наши казаки да кавалеристы – скрытый резерв! Всё замерло и затихло, армия погрузилась в короткий тревожный сон перед решающей битвой…