– Не знала, что я твой ближайший друг. – Анна усмехнулась.
– Ну, теперь знай… А вот Алекс знает… Ты ведь тоже его знаешь… заочно.
– Правда? – Спросил Алексей, хотя наверняка знал, что Анна знает о нём так же, как и он о ней.
Игорь нёс какую-то чушь об Анне, как о друге, наставнике и учителе, о том, что все мужчины их достославного предприятия коммунистического труда только и мечтают… и т.д. и т.п.
Анна и Алексей глядели друг на друга. Анне нравилось, что он смотрит прямо, не пряча взгляда, и улыбается, словно они и в самом деле давно знакомы.
"Болтун наш Игорёха…" – говорили его лаза.
"А я вас не таким себе представляла" – говорила Анна.
"Сейчас выболтается, и мы выпьем… за знакомство."
"Я думала, вы солидней. Игорь о вас всегда с таким пиететом…"
"Скоро он закончит? Я замёрз, честно говоря!"
"Мне нравятся ваши глаза…"
"Ваши волосы кажутся тёплыми… даже горячими…"
"…и ваши губы…"
"…хочется погреть о них руки…"
"…очень хочется разглядеть ваши руки, но я не могу оторваться от глаз…"
– Эй! Это я вам говорю! – Игорь недоумённо смотрел то на Анну, то на Алексея.
Они оба повернулись к нему.
Алексей улыбнулся и снова перевёл взгляд на неё:
– За вас, Анна.
– За тебя, Анна… Спасибо тебе… Нам пора. Алекс, давай билет… сколько с меня? Как достал, по дороге расскажешь… Анна, это – песня, как Алёха умеет билеты доставать…
Алексей протянул Игорю билет, продолжая смотреть на Анну:
– На. Со стипендии отдашь.
– Какая стипендия?.. А ну тебя! Пошли.
– Дай погреться. – Сказал Алексей и спросил Анну взглядом: "Вы не возражаете?"
"Грейтесь…" – ответили её глаза.
– Кофе? – Спросила она.
– Дома попьёт, – бурчал из прихожей Игорь – кофе на ночь вредно.
– Спасибо, – сказал Алексей.
– Спасибо да, или спасибо нет? – Улыбнулась Анна.
– Большое спасибо – да.
Почему он, ровесник Игоря, казался Анне гораздо старше его, и даже её самой?
– Ты в своём уме? – Выглянул из прихожей полуодетый Игорь. – Мне ж поспать надо хоть пару часов!
– Ты что, со мной спать собрался? Или я на сессию с тобой лечу?..
Анна засмеялась. У Игоря вытянулось лицо:
– Так ты остаёшься?.. Ну, тогда – гуд бай, май френдз!
– Переведите мне, что он сказал, я не силён в иностранных языках. – Алексей, улыбаясь, смотрел на Анну.
Она перевела:
– Игорь сказал: будь другом, свари Анне кофе, как ты это умеешь делать.
Игорь на несколько секунд замер с таким выражением лица, словно его только-только выстирали и выгладили. Он смотрел то на одного, то на другого, потом пришёл в себя, попрощался и вышел, тихо закрыв за собой дверь.
– Так что там у нас про кофе?.. – Спросил гость.
Они одновременно поднялись из кресел и оказались лицом к лицу. Алексей протянул руку и коснулся щеки Анны. Она закрыла глаза, и через миг оказалась в крепких объятиях.
Она так давно не испытывала сладости мужского поцелуя. Она почти забыла, что такое – это волнение… Именно волнение – когда тебя качает и захлёстывает так, что невозможно вздохнуть…
Раз-два в год они виделись с мужем. Но это было не то, что нужно женщине… Попытки войти второй раз в стремительно бегущую реку оставляли только привкус горечи и осадок разочарования.
* * *
– И что, интересно, после этого можно обо мне подумать? – Она ещё не вполне пришла в себя, а пионерская совесть уже билась в конвульсиях самообличения.
– Надеюсь, то же, что и обо мне: и вы, и я вери гуд справились с предложенной ситуацией. – Алексей перевернулся на спину, увлекая на себя Анну.
Они рассмеялись и долго не могли остановиться.
На этом рефлексии были исчерпаны, а долгая зимняя ночь, казалось, никогда не закончится – что вполне устраивало обоих.
Зелёные чернила
Понедельник прошёл на удивление быстро. Когда много работы, всегда так – не успеешь во вкус войти, пора домой. Хотя это тоже приятно – идти домой.
Рябиновые кусты в клочьях сбитых, густо пахнущих сливок. Когда она вернётся из отпуска, это будут уже ягоды…
Отпуск ей подписали без проблем: перевод почти завершён, осталось отшлифовать до брильянтового блеска, как она это любила.
Отпуск… До сих пор не верится! Но не сон же это – она билеты видела своими глазами. И всё же, какая-то заноза сидит в душе… Не связано ли это с Алёшей? Вроде бы – нет, тут всё прекрасно, как никогда…
Только покупая в магазине молоко, она поняла: дома пусто, Кирилл улетел… Душа сжалась, а заноза исчезла.
Она купила одну бутылку вместо трёх. Теперь "зарплату" сына будет получать она. А можно не сдавать пустые бутылки, приедет Кирилл, и у него будет сразу солидная сумма… Хотя, что это она, она ж через две недели сама улетает! Вроде бы… вроде бы улетает…
* * *
Уже восьмой час, а она так и сидит в кресле, как уселась, придя с работы. На полу пустая молочная бутылка и прочитанная газета. Даже передовицу прочла… Только вспомнить ничего не может – паралич какой-то.
Надо бы встать. Только зачем? Готовить некому. Самой есть неохота. Делать ничего неохота… Позвонить Алёше, уточнить детали? Нет! Она никогда не звонила ему первой. А может, это-то и глупость?..
Звонок в дверь.
Кого это принесло?
У неё, вероятно, вытянулось лицо – потому что Алёша, стоявший на пороге, шутливо заозирался по сторонам, ища, кто же это напугал Анну.
У неё была причина удивиться – никогда доселе он не являлся без звонка.
– Привет. – Он обнял её. – Вот, проходил мимо и решил заглянуть: не скучаете ли в одиночестве?
– Или не нескучаете ли в неодиночестве… – И она тут же мысленно шлёпнула себя по губам.
Он съёжился – Анна ощутила это по едва дрогнувшему объятию, – но тона не изменил:
– Кроме этого, есть предложение.
– Нет возражений.
– Ну что ж, прекрасно. Тогда – пошли.
– Куда?
– Нет возражений, нет и вопросов.
– Мне надо переодеться.
– Жду. – И Алёша уселся в кресло.
Что надеть?.. Пытаться выведать у Алёши, что он задумал и куда они отправятся, бесполезно. Поэтому, на всякий случай, можно слегка вырядиться. Дневной макияж сменить на вечерний, и – любимые его духи. Всё? Брошка не помешает. Теперь – всё.
– Я готова. – Анна вышла в прихожую.
Алёша изобразил изумление.
– Это я так, на всякий случай… – Смущённо сказала она. – Вдруг ты меня на приём к Английской королеве поведёшь.
– В нашем городе других королев, кроме тебя, нет.
По дороге Алёша рассказал Анне о том, какой переполох вызвала в среде женщин-операторов статья, выуженная им в каком-то американском журнале и переведённая ею. В статье описывались возможные отрицательные последствия работы беременных и детей с дисплеями. Похоже, будет бабий бунт, а школьников перестанут таскать на дурацкие занятия по профориентации, от которых никакой видимой пользы, одна суматоха на весь рабочий день.
Они зашли в подъезд знакомого Анне дома.
– Уж не в восьмую ли квартиру ты меня ведёшь?
– Я уже говорил тебе о твоих дедуктивных?..
– Стоп! Я не пойду.
– Что за капризы? Нас ждут.
– Алёша… Я совершенно не готова. Зачем тебе это? – Она остановилась. – Что ты придумал?
– Это мой лучший друг.
– И мой коллега, между прочим. Я понимаю, что за два с половиной года он… где-то как-то догадался о наших с тобой отношениях… Но зачем тебе понадобилось их афишировать?
– Труси-и-иха!
– Я трусиха?! Мне-то чего трусить? Я – свободная женщина…
– А я – свободный мужчина…
– …который привёл свою престарелую подружку знакомить с другом.
– Думаешь, если грузин вспыльчивый, его дразнить можно? – Она почувствовала в его голосе натянутость и снова пожалела, что никак не может забыть об этих злосчастных семи годах…
– Хорошо, пошли.
– То-то! – Алёша уже взял себя в руки, а Анна прикусила язык, чтобы больше никогда не напоминать ему о разнице в возрасте.
Предлогом визита был вяленый Игорев улов, который они запивали бочковым пивом, и новый фильм какого-то шведа в стиле абсурда, не слишком увлёкший Анну – она не любила, когда автор выворачивается наизнанку, чтобы рассказать о простых и понятных вещах.
Алёша ни на минуту не отпускал от себя Анну, то обнимая её за плечо, то держа за руку. Ирка, жена Игоря, всё время косила в их сторону взглядом. Не спать Игорёхе полночи – замучает расспросами… Зачем всё же это понадобилось Алёше – вносить смятение в души друзей?
– Как тебе фильм? – Спросил Алёша, когда они вышли на улицу.
– А как тебе Ирка?
– Здоровый женский рефлекс…
– Куда мы идём? Мне же в другую сторону.
– Мы идём домой, уже поздно, и пора спать.
– Вот именно, пора спать, завтра на работу. – Анна чуть приотстала.
– Совершенно правильно. – Сказал он, не сбавляя шага.
– Алёша!
Он остановился и вернулся к Анне.
– Идём. – Алёша сказал это таким тоном, что в голове поплыло. Или это от пива?..
* * *
Этой ночью Анна выяснила, что Алёша спит крепко, но к нему нельзя прикасаться – не уснёт. И ещё: она не может уснуть, если её не обнимает лежащий рядом возлюбленный. Возможно, она не уснула бы, если бы он и обнимал её… Так или иначе, она не спала всю ночь.
То ли нарочно, то ли по ошибке, Алёша поставил будильник на шесть часов вместо семи. Час они провалялись в объятиях друг друга, таким же образом приняли душ, и Анна отправилась на работу с тёмными кругами под глазами.
Это не ушло от внимания шефа, возбудив в нём прилив весьма специфического, ему одному присущего, чувства юмора, и он незамедлительно сострил на тему её недужного вида как вероятного результата бессонной ночи и прочее.
– Вам не откажешь в дедуктивных способностях. – Сказала в ответ Анна.
Выходя из отдела, она встретилась взглядом с Игорем, слышавшим, разумеется, как, впрочем, и весь коллектив, их содержательный диалог с шефом.
Они улыбнулись друг другу и обменялись коротким "привет".
К концу рабочего дня позвонил Алёша и спросил о самочувствии.
– А я сегодня дежурю в ночь. – Сказал он. – За отгул.
– Это что – доклад шкодливого мужа ревнивой жене? – И Анна тут же пожалела о своей глупой шутке. – Шучу! А я зато буду спать.
Можно было бы добавить, что ей теперь будет скучно без него, что ей понравилось спать… ну, или не спать… вдвоём. Но она не сказала этого Алёше.
В одиннадцать он позвонил снова и сказал, что приступил к дежурству.
– А я уже почти сплю… Ты знаешь какую-нибудь колыбельную?
– Колыбельную? М-м-м…
Через секунду она услышала пиликанье его новых японских часов, исполняющих "Караван" Великого Дюка. Она едва не расплакалась от нежности.
Мой непредсказуемый Алёша… – думала Анна. – Мой любимый?.. Почему я так легко называю тебя любимым? Любовь ли это? Ведь любовь – это общий дом, дети… штамп в паспорте. А у нас ни того, ни другого, ни третьего. Или это страсть?.. А есть ли разница между одним и другим? И возможно ли одно без другого?..
Хотела бы я заглянуть в твою душу, чтобы узнать, какое место я в ней занимаю? И да и нет. Нет, потому что догадываюсь – далеко не первое. Да – потому, что так уж воспитали: в тоске хоть и по горькой, но правде…
Что такое – наши два с половиной года: счастье? мука?.. Дьявольский коктейль из этих двух дурманов… И я пью его взахлёб. Знаю – скоро дно, но пью… Потому и взахлёб, наверно.
А чего я жду, чего хочу? Замуж за тебя? Нет – ни замуж вообще, ни за тебя в частности. Быть твоей вечной любовницей? Но вечного ничего нет на этой земле, а вечной любви и подавно…
Пройдёт ещё немного времени, и ты сам захочешь иметь семью. Найдёшь себе жену – подходящую по возрасту и статусу. А мне – старшей подруге и наставнице – останется благословить тебя на семейное счастье.
А что, если родить тебе сына?.. Здоровый женский рефлекс, сказал бы ты.
Голова пухнет от вопросов. А нужны ли мне ответы? Я ж с тоски помру от ясности…
Спи. Завтра будет новый день. И даже если в нём не будет Алёши, он будет в тебе – твой любимый… любимый… любимый…
* * *
Он позвонил только в пятницу. К вечеру. Ей на работу. Предварив своё сообщение оговоркой, что это не доклад шкодливого мужа ревнивой жене, он сказал, что сегодня у них в отделе массовый выпивон по случаю чьего-то новоселья и спросил, можно ли ему после этого зайти за ней?
– Примерно в двадцать один сорок шесть, – добавил он.
Сколько раз она пыталась взять себя за горло и отказаться от встречи. В отместку – демонстрируя свободу выбора. Просто так – отказаться и всё. Небрежным тоном, не объясняя причины. Но это было выше её сил. В душе всё пело от одного Алёшиного голоса, а добровольно лишить себя возможности увидеть его… Нет, этого она не могла заставить себя сделать.
– Сверим часы? – Ей всё же удалось спрятать за сухим деловым тоном распиравшую её радость. Только вот зачем?..
Они сверили часы и попрощались до вечера.
Ну вот, остаток дня уже обрёл смысл. Если бы он назначил встречу через месяц, весь этот месяц был бы благословенным, наполненным радостью ожидания, временем…
Но Алёша никогда не делал этого. Он просто появлялся, исчезал, снова появлялся. Как ни в чём ни бывало. Будто простился только вчера.
Анна делала вид, что это – абсолютная норма подобного рода отношений. Но что такое постоянное ожидание – ежеминутное, ежемгновенное – когда вызывает раздражение любой позвонивший только потому, что это не тот, кого ты ждёшь, что такое напряжение, не ослабевающее ни через день, ни через месяц, знала только она.
Лишь однажды Анна сказала ему: правда, со мной очень удобно – я ни о чём не спрашиваю, ничего не требую?
Я об этом как-то не задумывался, сказал Алёша.
В этом-то и заключается удобство, сказала Анна.
Больше к этой теме ни он, ни она не возвращались.
Хотя, нет, как-то Алёша спросил: а тебе не любопытно, почему я не звонил эти полтора месяца?
Да нет, – сказала Анна как можно более спокойным и безразличным тоном, и впервые почувствовала, как он съёживается.
У неё было желание крикнуть: ну конечно, хочу! хочу! хочу знать, почему ты пропал! ведь я не живу без тебя!..
Это было год с небольшим тому назад.
Она сидела в кресле и вязала себе хламиду из некрашенных льняных ниток, вплетая в неё глиняные бусины и обрезки тесьмы. Получалось нечто живописное и богемное.
За окнами дождь шуршал по листве. В открытую балконную дверь густым потоком вливался влажный запах земли и отцветающей рябины.
Звонок в дверь раздался ровно в двадцать один сорок шесть. Если Алёша что-то пообещал, его не остановит даже землетрясение.
Анна открыла и чуть не взвизгнула: перед ней стоял огромный пластиковый мешок с ногами и с дыркой в виде амбразуры, в которой сверкали Алёшины глаза.
Мешок отряхнулся и вошёл.
– Я забыл зонт, пришлось раздеть шкаф у новосёлов.
Алёша вылез из мешка и прижал Анну к себе.
– Почему ты не на бровях?.. или не на ушах? У вас в отделе что, новоселье справлять не умеют?
– Я тебе что-то принёс… – Сказал он вместо ответа и достал из кармана плоскую коньячную бутылку, заполненную ярко-зелёной жидкостью. – В клювике. Вот.
– Что это?