Впрочем, он не собирался сразу опускать руки. Вместо этого после чая он снова вытер все на кухне, протер баночки с крупами и направился на осмотр своей коллекции. Серьезную уборку и чистку экспонатов он проводил по пятницам, когда успевал прийти в себя после приема врача и тем не менее хотел побаловать себя за то, что не перестает посещать это безнадежное место – клинику. Но сейчас он расстроен, и не будет ничего ужасного, если он просто посмотрит на них. Это его успокаивало.
Коллекция разрослась до целого музея и занимала три смежные комнаты. А с учетом своих амбиций Берт был уверен, что придется переоборудовать под нужды его экспонатов и мансарду. Все равно ею никто не пользовался. Берт не только жил один, он не особо располагал к общению родственников, близких друзей у него не было, так что его можно было назвать настоящим затворником. Когда-то этот особняк построили бабка с дедом для большой дружной семьи, но это было давно, на заре создания Города.
История семьи Берта сохранила много упоминаний этого события. Ведь не просто так руководители самых крупных стран объединились в обсуждении этого амбициозного проекта. Вообще, сам факт, что они сумели о чем-то договориться, тогда был удивителен.
С тех прошло достаточно времени, чтобы каждая мало-мальски крупная страна пыталась присвоить себе первенство в этой идее. Приводились какие-то электронные письма, пыльные драные блокноты и даже книги писателей-фантастов той или иной страны как возможный источник той мысли, что нашла такое грандиозное воплощение. Далеким от политики людям это было неважно. Как неинтересно им было и то, сколько сложностей было с выбором материка для строительства Города. Только самые начитанные знали, что Африка была выбрана не случайно. И как колыбель человечества: среди основателей Города большинство было на стороне теории Дарвина, и как наименее подходящее для жизни в то же самое время. Снабдить Город всеми коммуникациями, пресной водой и по самым новейшим технологиям контролировать в нем климат – за это брались все крупные страны разом. Так решалось сразу несколько задач, и это примирило даже сверхдержавы. Правда, лишь в вопросе строительства Города, и только.
В Городе не должно было остаться места для всего того, что владело людьми столько столетий. Голод, безработица, преступность, продажность чиновников – все это предполагалось оставлять за стенами этого детища будущего.
Построить Город оказалось куда легче, чем решить, как он будет жить и функционировать. Проще всего было сделать его таким, каким он задумывался, сразу. Не пускать в него больных, опасных, продажных и просто дураков. Но тогда по всему выходило, что Город стал бы лишь для избранных, а ведь город равных возможностей никак не мог быть таким. Так вместо полицейских и врачей появились соцработники, вместо домов престарелых и приютов – дома отдыха по интересам. И пусть называли их по старинке приютами и домами престарелых, администрация Города была уверена, что это со временем исчезнет. Те же, кто строил этот Город, и стали его первыми жителями. Разные по национальности, характеру и с разными вкусами, они создавали Город таким же причудливым, совмещающим в себе в жутковатый и завораживающий микс всех архитектурных идей, каковые когда-либо находили отклик в душе жителей мира. Да, можно было не верить в реальный путь Города, но в него сам не верить было нельзя: он выглядел именно так, каким его видели в самых смелых мечтах его основатели. И практически каждый мечтал попасть в него хотя бы на время, не говоря уж о том, чтобы стать полноправным жителем.
Но вот в чем была заковыка. Официально считалось, что попасть в Город довольно просто. Требовалось или иметь профессию, нужную жителям города, или же вложить определенную сумму в его развитие. Правда, это не всегда давало возможность поселиться совсем уж в любом районе. Чаще всего новые жители оказывались на постоянно расширяющихся границах Города, и это всего лишь означало, что через несколько лет они будут почти в центре, – Город разрастался семимильными шагами. По самым смелым прикидкам выходило, что рано или поздно весь мир станет Городом. Весь мир навсегда избавится от преступности, голода, страданий и болезней.
Эти грандиозные планы мало интересовали Берта, который уже родился в Городе. Его бабка с дедом познакомились на строительстве, и свой дом они отстроили вместе с заделом на будущую большую семью. Так и вышло в общем-то. Точнее, так было тогда. В самом начале.
Берт исправно раз в месяц освежал краску на ограде вокруг могил деда с бабкой и матери с отцом, ничуть не жалея, что никто из многочисленного когда-то семейства не живет рядом, чтобы помогать ему. Кружевные прутья привычно покрывались бронзовой краской, цветы опрыскивались от вредителей и подравнивались, могильные камни натирались антибактериальными салфетками. Эта работа выматывала Берта пуще прочих, но вместе с тем приносила удовольствие. Он любил цветы, но только там, на кладбище. Слишком много от них было грязи, они могли гнить, сохнуть и попросту облетать. В дом Берт брал только искусственные венки, которые иногда покупал там же у неприлично бодрых старух.
– Вот если не для протокола, то вы ведь периодически продолжаете убирать разных личностей? – Джейн подала Лилс очередной пакет с их покупками, и подруга пискнула от восторга и зарылась в шуршащие свертки. Господин Моретти посмотрел на дочь, потом на Джейн и тяжело вздохнул. Намек он прекрасно понял: водить Лилс по магазинам было тем еще испытанием, и Джейн справлялась с ним куда лучше, чем самые преданные охранники. А ведь по существу она могла и охранять свою подружку – и такой зачет она в свое время тоже сдавала. Если, конечно, в Городе мог оказаться сумасшедший, способный напасть на дочь самого господина Моретти. Разве что приезжий.
– Если не для протокола, то да, – наконец произнес он и исподлобья глянул на Хоуп: собирается ли она рухнуть в обморок или начать размахивать своим диктофоном? Диктофон у нее на поясе он заметил, еще когда девчонка пришла. Тыкать в это он не стал. Если подружке дочери так спокойнее – пусть. Больше всего он сейчас боялся, что она заиграется в детектива, каковыми иногда по сути были те же соцработники, попадет в историю и погибнет. Или уедет обратно в свой богом забытый городишко. Для господина Моретти это было бы совершенно равноценной трагедией – его Лилс привязалась к этой глупышке.
Джейн не повела и бровью, только снова зашуршала пакетами, вынимая блестящий от стразов пояс и протягивая его подружке.
– Я так понимаю, в основном это те люди, которых никто не хватится? – уточнила она.
– Разумеется, дорогая моя, – господин Моретти снова вздохнул, на этот раз ностальгически. – Сама посуди, вот кто потерял бы того же Рэя до того, как он встретил тебя? А сколько таких Рэев самого разного возраста и комплекции носится по Городу? Или те же зеленые. Думаешь, их кто-то считает?
Нет, Джейн так не думала. И про Рэя: его вряд ли хватился бы кто-то, кроме той старушки, которую он навещал в доме престарелых, и про зеленых. Как таковыми они не были настоящими борцами за экологию или что-то вроде того. Просто они использовали лазейку в законах Города о равных возможностях для каждого и якобы боролись за что-то, на деле нигде не работая или перебиваясь случайными заработками. И жили они коммуной в самой необжитой зоне Города. Так что Джейн вовсе не была такой уж наивной, каковой считал ее господин Моретти. Она наморщила лоб и все-таки предположила:
– Но это если труп не находят. Но ваш метод… он не предполагает каких-то похорон. И тело должно где-то всплыть. Фигурально выражаясь. И тогда его должны найти мы и попытаться обнаружить состав преступления или признать это несчастным случаем, а может, самоубийством.
Джейн немного лукавила. Хоть соцработники и брали на себя львиную долю работы полицейских, даже иногда выступали в роли детективов, но преступлениями как таковыми они не занимались. Их ведь не было в лучшем городе мира, не так ли? А если нет объекта, то нет и необходимости им заниматься. И такая вот диалектика сводила Хоуп с ума. Она знала, что негласно всем этим мутным занимается как раз господин Моретти как некий «санитар леса» или в данном случае Города. Но это казалось ей верхом безумия.
– Даже не знаю, что лучше, – подергал себя за ус господин Моретти. – С одной стороны, это определенно несчастный случай. Счастливым его не назовешь. С другой стороны, не самоубийственно разве лезть на рожон там, где я хозяин?
– Я не об этом, – с досадой махнула рукой Джейн. – Нет этих тел, понимаете? Ни одного такого висяка не всплывало за последние полгода, а то и больше.
– А меж тем должны всплыть, – заметил господин Моретти. – Причем не фигурально, а именно в самом прямом смысле слова. Архитектура нашего района весьма примечательна, Джейн. Мы находимся прямо над водой, но не над озером, а над рекой. Просто здесь же находятся охлаждающие установки для всего Города, так что под нами слои льда и лишь потом вода. Эта река проходит под всем нашим районом и продолжает течь через Центральный, водопадом спускаясь в джунглях. И если они все не намерзают комом где-то рядом…
– Фи, папочка, – вклинилась Лилс, бросая на пол туфли. – Это так некультурно!
– Тортик? Или клубнички? – моментально сориентировался господин Моретти. Дочь он любил без памяти, и, глядя на них, Джейн не раз и не два задумывалась о том, какой была бы ее судьба, окажись она единственной дочерью своих родителей. А о том, какой и насколько короткой была бы ее жизнь, не подружись она с Лилс, она предпочитала не думать.
– Мм… – Лилс мечтательно зажмурилась, становясь еще красивее. – Клубничного коктейля… со льдом.
– Сейчас будет. – Господин Моретти кивнул одному из охранников, кажется, Гейбу, и тот, скинув одежду и оставшись в черном водолазном костюме, открыл люк и тотчас нырнул в прорубь.
– Ой, – только и произнесла Джейн и кинулась к проруби, чтобы убедиться в том, что Гейб жив. И обнаружила, что охранник довольно резво плывет в сторону мерцающего в толще воды фонаря. Под водой все было устроено куда хитрее, чем Джейн могла заподозрить!
– Теперь понимаете, моя дорогая, что ничего намерзнуть там не может, – совсем тихо произнес господин Моретти. – А теперь идите, прошу вас. Пока Лилс не захотелось мороженого из карри. Ее вкусы меняются быстрее, чем мы успеваем находить поставщиков.
– А она не… того? – пробормотала себе под нос Джейн, машинально оглядывая тоненькую фигурку подруги. Мистер Моретти лишь тяжело вздохнул, и Хоуп поняла его без слов. Будь та «того», то есть в счастливом ожидании малыша, а в возможностях господина Моретти сделать таковое ожидание счастливым никто не сомневался, были бы шансы, что потом вкусы Лилс вернутся в норму. Так что Джейн оставалось только мысленно пожелать грозному мафиози удачи и исчезнуть, пока Лилс не привлекла ее к своим гастрономическим развлечениям.
За ней грузно топал Майкл, но к этому она привыкла. Огромный, как трехстворчатый шкаф, охранник исправно сопровождал ее на территории Северного района – господин Моретти не собирался избавляться от молоденькой соцработницы или позволять это сделать кому-то. По крайней мере, на своей территории.
Вместе они прошли вдоль всего берега, и пусть Джейн едва не отморозила ноги, к вечеру она знала главное: где из-подо льда выходит русло и куда река течет дальше. Оставалось лишь проследить дальше. Но это в другой день. И стоило запомнить, что в Северный район стоило надевать ботинки потеплее – для создания оптимальной температуры во всем Городе где-то должно было быть холоднее, причем значительно. Вот такой интересный урок она вынесла из своей прогулки, тоже неплохо. Раньше она в Северном районе бывала только в доме Лилс, да и туда их доставляли на машине, а обратно Майкл вел ее по теплым подогреваемым тротуарам.
Сейчас же Джейн попрощалась с Майклом и поспешила домой, размышляя, станет ли история про ныряющего за льдом охранника достаточным утешением для Рэя, который был вынужден первый за три недели выходной, совпавший с ее выходным в участке, провести в одиночестве.
Но он должен был понять ее, он ведь тоже был соцработником, хоть до сих пор и торчал в лаборатории! И ей прекрасно было известно, что там он мог задерживаться часами! Но положа руку на сердце, Джейн надеялась, что Рэй поворчит только для виду и что день он провел, как и следует проводить отгулы на курсах, в обнимку с подушкой.
Только оказавшись наконец в самолете, Робин с облегчением выдохнула. Ей не хотелось показывать при родителях своей робости перед поездкой, но, право слово, откуда ей научиться самой предъявлять билеты и сдавать багаж, если всю жизнь за нее это делал отец? Она даже машинально оглянулась, окидывая взглядом салон самолета, постепенно наполняющийся людьми, их сумками, чемоданами и складными колясками. Нет, а вдруг мама или папа не выдержали и тайком купили билет на ее же рейс? Не то чтобы они имели склонность к подобным авантюрам, но всегда лучше проверить. Не зря Робин считала себя весьма обстоятельной и вдумчивой девушкой. Это куда лучше, чем без головы бросаться во всякие приключения.
– Потеряла кого-то? – участливо поинтересовался какой-то парень, наклоняясь прямо к ее креслу.
Робин от неожиданности вжалась в кресло. В голове панически вспыхнула мысль об опасности разговора с незнакомцами, но тут же погасла: они же, в конце концов, были не на улице, а в самолете. С попутчиками разговаривать было безопасно и даже вежливо.
– Нет, – промямлила Робин и сама на себя рассердилась. Улыбнулась как можно шире – ей не раз говорили, что у нее чудесная улыбка и прекрасные зубы. – Просто первый раз лечу одна. Не привыкла.
Незнакомец улыбнулся в ответ на ее улыбку. Она оказалась не менее чудесной, и белоснежные зубы ярко выделялись на фоне темной кожи. И молчал. Просто смотрел на нее своими темно-карими чуть выпуклыми глазами и улыбался. Робин даже смутилась. В отличие от дурочек-подружек, она прекрасно умела пользоваться зеркалом и прекрасно знала, что не тянет на роковую женщину, из-за которой стоит вот так нависать. Да, глаза у нее красивые и улыбка… Но этот парень выглядел как человек, повидавший множество не менее прекрасных глаз. Почему-то он производил приятное впечатление. Это заставило Робин насторожиться: всем известно, что именно вот такие встречи приводят к неприятностям. Очаровательный молодой человек с приятным голосом и улыбкой, а потом не досчитаешься содержимого сумочки или в ее случае рюкзака. И это в лучшем случае!
– А вы?.. – наконец решила спросить она, чтобы прервать неловкое молчание.
Улыбка незнакомца стала еще шире, и Робин против своей воли залюбовалась его толстыми, словно вывернутыми губами. Их хотелось коснуться, и от этого неожиданного желания Робин едва не спрятала руки за спину.
– Нет, я не впервые, – покачал головой парень. – Я всегда летаю один, сейчас вот лечу домой.
– Вы живете в Городе? – сообразила Робин и расслабилась: жители Города казались ей людьми особенными, полными добродетелей и не склонными к неблаговидным поступкам.
– Скорее, в пригороде, – усмехнулся парень. – В Городе живет моя старшая сестренка. Все остальные из нашей семьи работают на ферме, только я вот… – он потряс тощим рюкзаком, – путешествую.
Робин снова улыбнулась, но теперь ее улыбка была несколько натянутой. Все это чрезвычайно мило, конечно. Ферма, красавчик из большой и, видимо, небогатой семьи, наверняка выпивающий и ничего не знающий о том, как правильно вести себя с девушками, привыкший всех покорять своей улыбкой! Но при чем здесь она и почему он все еще стоит здесь, расточая свое очарование? Потому как совершенно напрасно он это делает, она совершенно точно не из тех, на кого это действует!
– А вы сейчас… – Она замялась и покраснела, не зная как не нагрубить и не намекнуть на то, что пора бы уже и честь знать. И стюарды как назло еще не начали ходить – посадка была слишком долгой! Но незнакомец и тут ее прекрасно понял, и пришло уже время Робин краснеть совершенно по другой причине.
– Я сейчас стараюсь ненавязчиво проскользнуть на свое место, которое находится рядом с тобой, милая. – Улыбкой он словно извинялся за то, что указал на ее промашку. И правда, ее пухленькие ножки занимали весь проход, а она еще и столик откинула. Словно рассчитывала весь полет провести одна, без соседа.