О карьере своей, опять же, постоянно заботится. О продвижении по служебной лестнице беспокоится. Чтобы не кисла карьера. Не хирела. Не застаивалась, а головокружительно и стремительно набирала обороты. Виток за витком. Виток за витком! Быстрее и дальше. Выше и глубже! Виток за витком. Чтобы имя его регулярно было в самых престижных рейтингах, на самых заоблачных высотах и никак не ниже.
Постоянно терзается человек в смутных сомнениях и гложет себя. Поедом нещадно ест в бесконечном поиске всевозможных путей для достижения поставленных целей. Чтобы не упустить сопутствующую выгоду и занять достойное место в жизни. Утвердиться на устойчивых позициях. Желательно, на самой вершине иерархической лестницы. Поближе к солнцу и в непосредственной близости к кормушке. Или в самых ее ближайших окрестностях.
А достигнув ближайшей поставленной цели, получив какой-никакой запланированный результат и осуществив мечту заветную, прибыль полновесно-звенящую и загадочно-шуршащую, а также моральную… посчитав раз несколько, сразу же разочаровывается. И немедленно начинает ставить очередную недостижимую и более головокружительную задачу.
Сущность такая человеческая – искать постоянно чего-то, стремиться куда-то. Бесконечный бег по кругу. От рассвета и до заката. Без конца и края. Суета и метания. Сбавил темп – выпал из обоймы. Остановился, значит – умер.
– А ну, пшёл на обочину жизни. Уступи лыжню следующему.
И никуда от этого не деться. Такова «се ля ва»! М-де…
Только вот личные цели и возможные пути реализации задуманного у каждого разные. Свои пути, опять же, персональные направления, дорожки, тропинки, тропочки… Разные все и у всех.
У кого-то прямые и ровные, как проспекты многополосные. Дави тапочкой на «газ», быстрее ветра пролетишь.
У кого-то бульвары уютные, красивейшие. Езжай себе неспеша, все равно до финиша без проблем доедешь.
У кого-то улочки камнем мощеные – не движение, а пробуксовка постоянная. Не езда, а ерзанье. Того и гляди, в кювет вылетишь. Хорошо, если на буксир возьмут и сзади толкач упрется.
У кого-то размокший шлях – то яма, то канава. Ползи себе, родненький, докуда мощей и бензина хватит.
У кого-то, вообще – чистое поле! Куда идти? Куда податься? Свалишься в овраг, и вытащить некому.
А кто-то дальше обочины так и не двинется…
У всех дорожки разные, а до цели жизни, до пункта назначения всем добираться надо. Вот и пыхтят, тужатся люди. Скребут копытами, ручками загребают – передний мост подключают. Газики выпускают. Головушкой упираются. И двигаются вперед по жизни, кто как может и как получится…
Для достижения целей своих заветных кто-то, засучив рукава гораздо выше локтя и набрав полную грудь воздуха, ныряет в жизненные проблемы с головой. Самоотверженно пашет и днем и ночью, с личным временем не считаясь. Зачастую, махнув рукой на здоровье, заслуженный отдых, справедливое возмущение родных и близких, и личное материальное благосостояние в целом. Шаг за шагом, по мизерным крупицам зарабатывая авторитет, всеобщее уважение как подчиненных, так и начальства. И получает признание незыблемости своих полновесных высказываний, брошенных даже вполголоса или мельком, медленно продвигается к намеченным вершинам. В качестве попутного груза, имея абсолютную непререкаемость житейской мудрости и профессионального опыта. И благоговейный шепоток в спину.
– Сам сказал! Глыба. Монстр. Серый кардинал! Мозг! Череп! Мастер!
А кто-то хочет все и сразу. Раз! …и направление в академию! Два! …и звание досрочно! Три! …должность запредельную на три ступени выше! Четыре! …орден за боевые заслуги! …но так, чтобы пороха не нюхать и от боевых действий подальше. А войнушку с Арнольдом Терминаторовичем Шварцен-ниггером можно и по телевизору посмотреть.
А вот служить верой и правдою, в монотонности будней завязнув по уши, ой, как не хочется. Долго это и муторно – изо дня в день на работу ходить. И на этой самой работе еще и работать, работать, работать… Тьфу, блин. Расстройство одно. И кто только эту самую работу придумал?! Садист какой-то, не иначе! Жди теперь, когда начальство, наконец, тебя заметит! Когда оно, начальство, в смысле, твой патриотичный порыв и фанатичный блеск в нетерпеливо бегающих глазенках разглядит! Когда оно твою личную преданность и готовность выполнить любой …да-да, абсолютно ЛЮБОЙ приказ, оценит! Годы пройдут …десятилетия… ужас какой!
А ведь ты такой неординарный! Такой талантливый!! Такой умный!!! Руку на сердце положа, ведь рядом поставить некого. Точно-точно, некого!
И такой несчастный. Несчастный, потому что непризнанный и недооцененный в своей ярко-индивидуальной и глубоко-завуалированной гениальности.
А для мгновенного достижения головокружительных далеко идущих планов и супер-мега-грандиозных целей надобно подвиг совершить какой-нибудь! Но, не такой как во время войны: с одной гранатой на четыре танка прыгать, нет! Конечно же, нет! Хлопотно это и опасно. Ну их, эти танки, гранаты и все такое… Рапорт в Афганистан тоже как-то писать не очень хотелось бы… Страшновато там как-то и неуютно… Душманы бородатые в халатах нестиранных и вонючих с кинжалами острыми. Да и жарковато – климат, честно говоря, не радует. И вообще… Это не наши методы. Слишком все просто и честно говоря, небезопасно все это…
А вот все-таки надо бы чего-нибудь этакое… чтобы «Ух!» Чтобы у всех сослуживцев челюсти в немом удивлении поотвисали. Да на асфальт! На асфальт с грохотом и со звоном… И прогреметь на все училище …или на весь округ! А лучше …еще и на все МО СССР! Масштабней надо брать. Грандиозней! Вот только тему надо выискать перспективную, чтобы зазвенело имя твое! Чтоб нарицательным стало… типа Ворошилов – «Ворошиловский стрелок», Стаханов – «Стахановское движение» в крайнем случае… эх, красота!
Примерно такие мысли периодически терзали молодого и непомерно амбициозного свежеиспеченного лейтенанта Ивана Чубрей. Который, буквально, вчера получил офицерские погоны и, не пожелав расставаться с дорогим сердцу и таким привычно-родным училищем ВВС, отказался от распределения – ехать для дальнейшего продолжения службы «куда Родина пошлет» – незнамо куда, то есть! Да и на фиг, нужно. А максимально приложил усилия, чтобы остаться командиром 2-го взвода 4-й роты 1-го учебного батальона.
И так хотелось лейтенанту Чубрей карьеру резко двинуть, что потерял аппетит, покой и сон. Все думу думал, идею гениальную вынашивал. Чуть мозг не вскипятил и голову не сломал.
Для начала Иван Чубрей решил сделать вверенный ему взвод курсантов «отличным» по всем показателям боевой и политической подготовки! Благая цель, вопросов нет. Но какой ценой?
В результате, почти шесть месяцев методично «затраханный» несчастный 2-й взвод летал «подъем-отбой» до посинения и рвоты. При каждом удобном моменте и при наличии хотя бы пяти минут свободного личного времени, отведенного для отправления естественных надобностей, письмецо домой написать и прочее, подавалась откровенно осточертевшая курсантам команда: «Отбой». Разумеется со всеми вытекающими отсюда обязательными разборками кроватей, раздеванием, укладыванием в горизонталь «баиньки» и т.д. и т.п. Ну а потом, естественно, через пару секунд (не то, что уснуть не успеешь, даже нормально принять горизонталь не сможешь), следовала команда: «Подъем!» …по-бе-жа-ли сломя голову одеваться и строиться в коридоре на центральной «взлетке»…
И так столько раз подряд, сколько лейтенанту Чубрей будет угодно. А угодно было бесконечное число раз. Пока «свободное личное» время у личного состава не заканчивалось… так, и носились туда-сюда, туда-сюда…
Самое интересное, что определенный Уставом норматив в 45 секунд, 2-й взвод перекрывал легко и непринужденно. Но Ване Чубрей этого было мало. Задавшись одному ему известной целью, многократными повторениями образцово-показательно задрочив личный состав, лейтенант все же добился, что 2-й взвод выбегал на построение за 20 секунд. Иногда – за 15! Обалдеть! Какая радость! И что дальше?! А смысл? В книгу Гиннеса рекорды писать будем?
Добившись «грандиозного и головокружительного» успеха, спустя еще пару месяцев лейтенант наконец-то осознал, что за столь «эпохальный» подвиг звезду Героя Советского Союза ему все же не дадут. Хоть треснись головой об стену. Только зря личный состав 2-го взвода «манежил» без перерыва на выходные. Целых полгода впустую потерял. Эх! А время-то идет. А подвига все нет! Что делать? Чего придумать?
Надо что-то более фундаментальное кумекать, а то так и зачахнешь в безвестности. И молодой офицер усиленно скрипел мозгами, буквально кипя и фонтанируя потоками бестолковых предложений, показывал завидную плодовитость на дурные инициативы.
– А если затянуть поясные ремни потуже?! Насколько потуже? Да хоть по объему головы! Вид у курсанта с гламурно тонкой талией го-раз-до молодцеватей будет!
– Нет! Не годится. Несварение желудка и непроходимость кишечника образоваться может. Зачем личный состав убивать, негуманно это?!
– Да что Вы говорите? Не знал, не знал! А может, все же попробуем? Вдруг прокатит?! Красиво же! Вон какая талия у Софи Лорен там, у Бриджит Бардо! Ну, красиво же! Не дадут за это орден? Точно? Жаль! М-де!
Эврика! Вот еще идейка имеется. А если закрепленную территорию вылизывать по три раза в день с коротким перерывом на занятия, сон и принятие пищи. А по выходным дням вообще личный состав в увольнения не отпускать, в кино не водить, а чистить-чистить-чистить?! Сказано-сделано! 43-е и 44-е классные отделения фактически жили на территории, доводя ее до ослепительного сияния. Всем мартовским котам на зависть. Наконец Ваню заметили. И даже похвали. Ура! Не зря старался, значит.
Но у каждой медали, как известно две стороны, не так ли?! Пока замученные курсанты с остервенением мели асфальт, фанатично охотясь за каждой пылинкой, красили и перекрашивали бордюры, подстригали кустарники до состояния идеального куба, пололи травку, боролись с сорняками и трепетно ловили каждый листочек, опавший с ближайшего дерева, лишая его даже теоретической возможности опуститься на землю, катастрофически просела учеба.
А чего вы хотели? Учиться же некогда. Когда уроки делать и конспекты читать, если по три раза в день с метлой и граблями на бреющем полете по закрепленной территории носишься.
В результате, на 20-е число очередного календарного месяца, досконально и скрупулезно изучив оценочную ведомость 43-го и 44-го к/о, полковник Серов жестоко отчитал лейтенанта Ивана Чубрей перед строем 1-го батальона.
Молодому и рьяному офицеру было строго поставлено на вид, что надобно более грамотно руководить личным составом, с целью гармоничного совмещения учебного процесса и процедуры наведения идеального порядка на закрепленной территории. И не забывать, что основная задача курсанта училища ВВС – изучать устройство дорогостоящей авиационной техники и постигать всевозможные премудрости прочих дисциплин, не упуская объемное марксистко-ленинское наследие, подробное конспектирование которого никто не отменял. Училище ВВС выпускает высококвалифицированных специалистов для воздушного флота страны, а не профессиональных дворников для РЭО и ЖЭКов!
Получив болезненный щелчок по носу а, также попав в черный список офицеров, не способных разумно спланировать хозяйственные работы без ущерба учебному процессу, лейтенант Ваня крепко призадумался. Надо было срочно совершить какой-нибудь незабываемый подвиг, чтобы однозначно реабилитироваться в глазах желчного и злопамятного полковника Серова, попутно завоевав мировую популярность и вселенскую славу.
Но где? Где взять подходящие условия для осуществления задуманного? Территория училища ВВС хоть и была огромна, но все равно развернуться негде. Простора маловато для такой обширной души и личности, как у лейтенанта Вани Чубрей. Масштаб нужен! Требуется впечатляющий и грандиозный простор для трепетной и деятельной натуры, вынужденно и незаслуженно прозябающей в этой захолустной дыре. Временно прозябающего, а как же иначе?!
Даже наличие миллионного города с развитой инфраструктурой за периметром колючей проволоки, ограждающей военное училище, не радовало лейтенанта Чубрей. Молодой офицер, удрученный откровенными неудачами и полным отсутствием головокружительных перспектив в карьерном росте, начал подумывать о длительном запое.
23. Путевка в Чернобыль
И тут случился Чернобыль! Ба-бах! И в стране разом все переменилось. Причем абсолютно не в лучшую сторону. Затыкать кипящий ядерный котел, извергающий в атмосферу тонны смертельно опасных веществ, перепуганное «вусмерть» государство, не задумываясь, бросило немереные силы и колоссальные ресурсы. А куда деваться?! Ни для кого не будет секретом, что в то страшное время, руководство страны не считалось ни с материальными затратами, ни с человеческими жизнями.
И вот тут Ванечку вдруг осенило. Е*ать, колотить! Вот оно, счастье! Кому катастрофа, а кому реальная возможность для старта головокружительной карьеры.
Лейтенант Чубрей не спал несколько ночей. Все просчитывал вероятность возможного успеха. И ожидаемые потери, в случае чего… Вот как сделать так, чтобы заработать «заслуженную» славу и при этом не загнуться в долбанном Чернобыле? Ась? Добровольцем поехать? …или не поехать? А как же деньги, слава, почет? М-де… думай голова, думай!
Ваня умом особым не блистал, но и патологическим дураком тоже не был. Патологических дураков в училище ВВС не берут. Их на заумных тестах психофизической лаборатории выявляют и безжалостно отсекают. Жаль, что тестов на порядочность еще не разработали. Очень жаль.
Итак, самому страшновато в Чернобыль ехать. Грудью героической затыкать реактор, изрыгающий смертельное излучение. Это даже не обсуждается. А вот если…
Лейтенант Чубрей решил выступить весьма хитро и прозорливо. Для начала, вызвал на задушевный разговор секретаря комсомольской организации 4-й роты курсанта Конфоркина.
Известный «шланг» и по совместительству комсомольский вожак курсант Конфоркин, услышав про Чернобыль, мгновенно сбледнул с лица и попытался выброситься в окно. Его можно понять. Лучше многочисленные переломы конечностей и долгое лечение в окружном госпитале, чем медленная и мучительная смерть от последствий радиоактивного излучения. И вся эта «радость» в 17 лет. Обалдеть какие заманчивые перспективы?!
Конфоркин тоже умом особым не блистал, но инстинкт самосохранения был развит посильнее, чем у кого-либо из наивных и простодушных сверстников. Просто так секретарями комсомола роты не становятся. Там наивных дурачков нет, поверьте на слово. Циники, будь здоров. Пробу ставить негде.