– Да. – Уже полностью спрятавшись за спину Тёзки, обдав его спиной тёплым дыханием, сказала незнакомка. Ну а когда тебе так тепло и внушаемо на всякие безобразные мысли дышат в спину, то ты готов горы свернуть ради такого тыла за своей спиной. Так что принцессе можно было не опасаться того, что Тёзка передумает ради неё, первой встречной для него, жертвовать собой и быть как минимум побитым. И хотя всё это так и со стороны Тёзки не может ожидаться никаких отступлений, всё-таки он человек с мозгами, и он должен знать хоть какие-то подробности о преследователях прекрасной незнакомки. Ну а чтобы её в чём-то нехорошем заподозрить, за что её, собственно, и преследуют, то Тёзка не мог допустить такой мысли.
Ведь прекрасная незнакомка по одному факту её красоты вне таких подозрений. Что есть для неё благо и напасть одновременно. Где она всю свою короткую жизнь при такой красоте преследуется со всех сторон. Либо недоброжелательницами и завистницами в лице менее интересного и не при такой красоте женского рода, либо коллекционерами и гастрономами красоты из мужского сословья. И Тёзка догадывается, кто бы это мог быть. Но он только догадывается и поэтому ему нужны хоть какие-то подсказки. Вот он и спрашивает незнакомку. – И кто это может быть?
Ну а принцесса только отчасти догадывается, кто бы это мог быть. Либо Царь-батюшка послал за ней стражу, чтобы она в забывчивости далеко не зашла в лесную чащу, а затем убежала от своей судьбы, Чарльза Третьего, либо это служивые люди боярина Андроса Сукина, через которых она держала с ним связь (Сукин обещал посодействовать ей в деле противостояния с Чарльзом Третьим). О чём ей, а также о том, кто она есть на самом деле, не хочется сейчас говорить незнакомцу раньше времени проверки его к ней чувств (принцессу-то каждый полюбит, а вот находящуюся в розыске опасными людьми беглянку, возможно и без паспорта тоже, а это значит дополнительные проблемы различного характера, то чем это не проверка истинных чувств) и она говорит лишь то, что считает сейчас нужным.
– Меня хотят без моего спроса отдать замуж за не любимого мной человека (а так я ещё нахожусь в поиске), вот я и бегу на край света от такой судьбы. – Несколько, конечно, патетично сказала принцесса, но так-то в общем, в точку. А Тёзка обернулся в её сторону, внимательно посмотрел ей в глаза, с придыханием смотрящих на него, да и не удержался оттого, чтобы не сказать, что он там, на краю света, никогда не был, и если она не будет против, то он составит ей компанию.
– Я не против. – Проговорила свой ответ принцесса, и как и должно благовоспитанной девушке, услышавшей в свой адрес такое многообещающее предложение, потупив глаза. Ну а раз она не против, то Тёзка не против свернуть горы и шеи её уже ненавистным ему всем сердцем преследователям. А те (как выясняется, то за ней по пятам идут несколько людей) между тем уже не таятся и голосом самого грубого преследователя начинают её звать. А так как прекрасная незнакомка ещё никак не представилась Тёзке, то он, услышав, как её зовут, нимало удивился этому её именованию.
– Принцесса! – голосил этот грубый человек. Чем вызывает на лице Тёзки вопросительное внимание в сторону незнакомки. А та про себя заклеймила парой непрезентабельных слов боярина Сукина, кто и обладал этим грубым голосом, так преждевременно раскрывающий её истинное предназначение и лицо перед незнакомцем, и уже после этого находит пару объясняющих слов для Тёзки. – Для каждого отца, даже для тирана и пропойцы, его дочь принцесса.
– Угу. – Соглашается Тёзка и, повернувшись навстречу преследователям, с кулаками и со страшным лицом приготовившись их встречать.
И вот они, в количестве без счёту человек, вначале показываются, а затем заметив Тёзку, быстро сокращают между собой и им расстояние. Где первое слово, как сразу понял Тёзка, имеет их главный, человек массивного наружности, в ком никакого недостатка нет, а один только прибыток и щедрость к себе напоказ, хотя бы в перстнях на каждом пальце.
И этот тип массивной наружности, явно привыкши к тому, что все его с первого слова слушаются, а он только соизволит обращать своё внимание на эту пыль под своими ногами, без всяких приветственных церемоний, уперевшись изучающим взглядом в Тёзку, спрашивает его. – Ты кто таков? – А Тёзке естественно такой хамский подход к себе показался чрезмерным. И он с таким же пренебрежением условностями спрашивает этого хама. – А ты кто таков, раз позволяешь так задаваться вопросами? – Что вызывает оторопь и отчасти ошеломление в онемевшем лице этого массивного типа, в первый раз встретившего такой отпор. На этом месте, как всеми вокруг понимается, боярин Андрос Сукин, а этим массивным типом был он, собрался испугать Тёзку грозным предупреждением: «Да я тебя, мужицкая морда…», но Тёзка его опережает своим ещё более дерзким заявлением. – Чего глаза вылупил. Не ожидал встретить достойного противника.
Здесь к охреневшему до последней степени боярину Андросу Сукину приходят на помощь его посадские люди, готовые по первому слову барина Сукина свернуть в бараний рог этого наглеца и не понятно им на что рассчитывающего (как-никак один против пятерых). – Андрос Силантьевич, только скажите. И мы из него отбивную котлету сделаем. – Заявляет самый великанистый подручный боярина Сукина, Емельян-темна голова. А Андрос Сукин и сказал бы, если бы Емельян так удивительно для него не испросил его соизволенья проучить этого наглеца.
– И откуда этот Емельян, холопская морда, знает, как выглядит отбивная котлета, если питается крошками с моего стола и чего там с него на пол перепадёт? – В раз Андрос Сукин заподозрил Емельяна в неладном. – Никак заглядывает на хозяйский стол и может быть даже, пробует мои отбивные. – И так осерчал на Емельяна боярин Сукин, большой собственник, что слушать его не стал, а вот к своему противнику, наоборот, прислушался, и в его ответном заявлении услышал уважение к себе.
– Ты здесь никого не видел? – опустив вниз вопрос своего представления, Андрос Сукин задаёт новый вопрос. Который вызывает удивление в лице Тёзки, который оборачивается и ещё больше поражается, никого там не обнаружив.
– Нет. – Вернувшись к Андросу Сукину, искренне недоумевая, отвечает Тёзка.
– Ладно. – Даёт отмашку своим людям Андрос Сукин и они выдвигаются дальше.
– А кого вы ищете, если не секрет? – уже в спину Андросу задаётся вопросом Тёзка.
– Отчего секрет. – Удивляется Андрос, остановившись. – Принцессу.
– Принцессу? – неприкрыто удивляется Тёзка. Что заставляет Андроса задаться вопросом. – А что тебя так удивляет?
– А разве они ещё в наших местах водятся? – с долей усмешки, иронично вопросил Тёзка. На этот раз заставив Андроса глубоко задуматься. – А ты значит, в этом сомневаешься? – спрашивает Андрос.
– Есть немного. – Продолжает иронизировать Тёзка.
– А как насчёт того, чтобы убедиться в их существовании? – уже подступая к Тёзке, спрашивает Андрос.
– А какой мне в этом прок? – спрашивает Тёзка.
– Ты, я вижу, человек не без своего интереса. – Усмехается Андрос. – Как смотришь насчёт полцарства для начала? – спрашивает Андрос.
– Сказки. – Отмахивается рукой Тёзка.
– А, вон какой у тебя расчёт. – Про себя рассудил Андрос, после чего с другой стороны заходит к Тёзке. – А как насчёт того, чтобы завоевать прекрасную девушку, кто принцесса к тому же?
– Заманчиво. – После некоторого раздумья, проговорил Тёзка. Ну а Андрос развивает свою мысль, вовлекающую всё дальше и глубже в его махинацию Тёзку. – А добиться своего признания в глазах принцессы, тем более такой прекрасной, не простая задачка. Ведь они всегда своенравны, слегка разбалованы и со своими принципиальными бзиками на жизнь в свете своего совершенства. Что, не побоишься попробовать испытать свою судьбу и сверить свою субъективную оценку с настоящей действительностью? – задаёт итоговый вопрос боярин Сукин.
– Готов. – Без раздумья дал ответ Тёзка.
– Это самый верный ответ. – Говорит довольный Андрос, и уводит за собой Тёзку, чтобы проинструктировать и подготовить его к будущим испытаниям по поиску принцессы. Где он утаил от Тёзки только одно – что его будет ожидать в случае не верного ответа.
А между тем, заинтригованный вызовом в царские палаты самим Царём-батюшкой принц Чарльз Третий, уже прибыл в них, и даже чуть раньше назначенного времени, что прямо указывает на то, как принц Чарльз Третий крайне заинтересован во всём этом деле, связанным с его сватовством к принцессе, – все знают и наслышаны насколько концептуальны в деле пунктуальности единоверцы принца Чарльза Третьего, где он наиболее щепетилен из всех своих соотечественников в этом деле. И такая его демонстрация поспешности, прямо указывает на то, как он нервничает.
– Мои титулованные родственники нисколько меня не жалуют уважением, и только и ждут момента, когда я оконфужусь. Вот же сволочи. – Всё больше разбалтываясь в себе, едя в карете по нещадно жёсткой и каменистой мостовой на эту назначенную Царём-батюшкой встречу, принц Чарльз Третий с ненавистью смотрел в лицо сидящего напротив сэра Мальборо. Где при виде его постного лица, так к горлу и накатывало желание покурить трубку, и как же без того, чтобы врезать этой трубкой тому по отъевшейся физиономии. И у Чарльза Третьего не просто так, по причине его самодурства и внутренней деспотии, свойственной всем династическим лицам, претендующим на престол, так чесалось в кулаках, а для такого его недовольства в сторону сэра Мальборо были все основания. Ведь сэр Мальборо первый из его родственников, кто будет испытывать искреннее удовольствие и даже смех за его спиной, если принцесса прокатит его в деле сватовства.
И при этом сэр Мальборо ещё будет считать себя правым и оскорблённым недоверием со стороны титулованных лиц, а в частности им, Чарльзом Третьим, кто понадеялся на свою самонадеянность и не стал слушать сэра Мальборо, уверявшего его в том, что сперва нужно по дипломатическим каналам заручиться согласием принцессы на брак, – если что-то с вашим изображением не выйдет убедительного, то подарками склоним её к этому решению, – а уж затем к ней ехать. Но нет, Чарльз Третий сам себе на уме, и если сэр Мальборо что-нибудь ему советует, то он специально поступит наоборот. Что в итоге и привело к тому, что он стоит сейчас в шаге от позора на всю просвещённую Европу.
Где все династические семейства, правящие, и так, занимающие своё светское место в жизни своих подданных, особенно те, кого Чарльз Третий оскорбил своим длинным носом, который он сверх меры задрал вверх и проигнорировал их принцесс, начнут между собой сообщаться, надсмехаясь над выскочкой Чарльзом Третьим, кого ни в счёт не ставит самое не просвещённое по династическим рейтингам царство-государство. Где Чарльза, по заслуживающим всякое уважение и доверие слухам, не просто отказом прокатили, а вначале вдоволь над ним по надсмехались, заставляя носить кальсоны вместо эксклюзивных колгот, где поверх всего этого облачили его в тулуп. Затем ополоумели его, залив в него изрядное количество водки, и давай его пускать в пляс с мужиками, чтобы в конце пьянки-гулянки с ними подраться, а затем разбитыми губами примирительно целоваться и всё это заливать новой порцией водки.
Что в итоге привело к тому, что принцесса Аннет выразила недовольство поведением пока что только со стороны Чарльза наречённого жениха. – А на кой мне такой лапотник, – надув губы, укорила павшего от бессилья и перепитья под стол Чарльза Третьего принцесса Аннет, – если его от нашего мужика и не отличишь. – Из чего так ничего и не понял мало что уразумеющий Чарльз Третий, на пути к пониманию которого стоял не только языковой вопрос, но и его паскудное состояние запредельного опьянения, где он перепачкался не только блюдами со стола, но и своими грязными мыслями-помышлениями, настоянными на цивилизационном просвещении, где нисколько не осуждается сказанное шепотом при столе слово не созданным для этого местом.
Отчего сразу и возникло недопонимание между Чарльзом Третьим, совсем не тихим шепотом, запустившим в компанию за столом эту словесность, и его собутыльниками из числа самых доверенных Царю-батюшке бояр – Григорием Собакиным, Феронием Горбатым и Андреем Воротынским. Ну а бояре, как только услышали, что себе позволяет за столом Чарльз Третий, кого они по заданию Царя-батюшки, с таким успехом привели в такое бесчувственное состояние, то сразу рассердились на Чарльза Третьего за такое его пренебрежение местными обычаями и гостеприимством.
– Мы к нему со всей душой, а он вон какой монетой за всё наше добро платит. – Прямо взревели бояре, а в особенности Григорий Собакин, кто осерчал на весь белый свет сердцем с тех пор, как Царь-батюшка перестал звать его дружищем. И то, что он на этот раз был позван, прямо указывало на то, что ему был дан последний шанс оправдаться перед Царём-батюшкой, кого ложными наветами склонили подозревать в нём заговорщика. И Григорий Собакин расстарался, чтобы доказать Царю-батюшке, что его рано списывать со счетов и он с любым иноземным супротивником справится, загнав его под стол.
Так что перед Чарльзом Третьим стояла непростая задача, когда он прибыл в царские палаты раньше назначенного времени. А Царь-батюшка как только услышал, что принц Чарльз Третий уже прибыл, а также последовавшее предложение Собакина, полностью себя оправдавшего в глазах Царя-батюшки и вновь приближенного к его венценосному персту, – давай его пинками выгоним на мороз, пускай там ждёт своего времени, – крайне всему этому обрадовался и на радостях проявил милость к принцу Чарльз Третьему и не стал его гнать в одних колготах на мороз.
– А то всё там себе застудит, и раньше времени в качестве жениха забракуется. – Заметил Царь-батюшка, от души рассмеявшись. А Собакин его поддержал, не забыв заметить, что Царь-батюшка всегда зрит в корень.
Но вот принц Чарльз Третий до Царя-батюшки допускается, где он церемонно раскланивается в приветствии и с тухлым видом смотрит на Царя-батюшку и ждёт своей участи. А Царь-батюшка, пребывая в приободрённом состоянии духа, как только увидел всё то, что тут церемонно продемонстрировал с тухлым лицом принц Чарльз Третий, с которым его любимой дочурке жить и всеми силами стараться не тужить, что кажется, невозможно, то немедленно через переживания за принцессу рассердился на этого, что за рожа невыносимая такая, принца Чарльза Третьего. А как только он расстроился, то решил помучить принца, не замечая его присутствия, углубившись в свои думы.
Ну а принцу Чарльзу Третьему ничего и не остаётся делать, как расшаркиваться ногами, напоминая Царю-батюшке, что его ждут, переваливать с ноги на ногу свой вес и в негативном ключе о Царе-батюшке, этом старом хрыче и маразматике думать. И, пожалуй, на этот раз принцу Чарльзу Третьему повезло в том, что он уныло и на эмоции непробиваемо выглядит, плюс его мысли оформляются в слова иначе, нежели у всех нормальных людей в местном царстве-государстве, а то бы он в миг себя выдал в том, как ему ненавистен всеобщий любимец Царь-батюшка.
Но вот вроде бы Царь-батюшка перекипел в себе и вновь вспомнил, что он батюшка не только для одной своей дочери, но и для всех своих поданных (только не в том смысле, в сторону которого с подозрением посматривает царевна, та ещё жаба по чисто субъективному мнению Царя-батюшки, когда он бывает рассержен), кто благодаря ему так живёт зажиточно. Ну а те, кто не столь преуспел, то у Царя-батюшки не семь глаз и рук, и он за всеми не уследит.
– Значит так, прежде чем я озвучу свою волю, я хочу для себя кое-что знать. – Прищурившись, обращается к принцу Чарльзу Третьему Царь-батюшка. Ну а принц Чарльз Третий, как не старался, а сразу поник в лице, как только до него через переводчика довели значение сказанного Царём-батюшкой. – Вот же сволочь. – Сразу всё понял за этого Чарльза Царь-батюшка. – Тот ещё крохобор. И моей Анютке придётся с ним не сладко. И ей придётся забыть о щедротах души, да и для организма, к вашим, Ваше величество, услугам, одна только овсянка. Надо ей хоть конфеток на дорожку в карман положить. – Озаботился новой проблемой Царь-батюшка. После чего злобно так смотрит на этого скупердяя Чарльза Третьего, чей ход мысли был только отчасти в ту сторону, в которую подумал Царь-батюшка, а так-то он думал куда о больших просьбах со стороны этого Царя-батюшки, несносного, до поры, до времени, старикана.