Василий Лой
Хаммер
Серия «Аранский и Ко»:
Книга 1. «ТТ» (криминальная повесть)
Книга 2. «Мистер Кольт» (криминальный роман)
Книга 3. «Хаммер» (криминальный роман)
Глава первая
Виктор Семенович Воробей припарковал свою «ауди А4» у тротуара, сразу за которым раскидывала свои незамысловатые объятия автостоянка.
Небольшая площадка, очевидно, созданная на скорую руку и обнесенная по периметру забором из металлической сетки, явно бэушной, судя по рыжим потекам былых сезонных ненастий и дырам, наскоро и неаккуратно залатанных случайной проволокой, а то и кусками веревки, была засыпана равномерно, по всей площади, мелким гранулированным шлаком красноватого оттенка, легко, но и отчасти приятно похрустывающим под колесами автомобилей.
Безликое неоштукатуренное серое строение, сложенное из шлакоблоков, под названием «Парктоп», а попросту сторожка, угрюмо возвышалось над автомобилями, направив вниз с крыши два зорких глаза-прожектора, а ярко раскрашенный и задранный к небу шлагбаум на въезде, словно полосатый жезл слегка подгулявшего после службы альтруиста гаишника, приветливо указывал на то, что свободные места на стоянке еще были.
Невысокие кусты желтой сирени, разросшиеся вдоль забора, местами вплетались в металлическую сетку и являлись остатками когда-то буйно здесь процветавшей плантации дикого кустарника. Их мелкие желтые цветочки, распустившиеся пару дней назад, испускали тонкий, клейкий аромат, распространявшийся легкой сизой дымкой в свете уличных фонарей на десятки метров, перебивая запах автомобильного угарного газа и незаметно кружа головы прохожим.
Было восемь часов вечера, и уже окончательно стемнело. Виктор Семенович Воробей по прозвищу Птица прикурил очередную сигарету, глубоко и с удовольствием затянулся. Курить он начал лет пятнадцать назад, и тогда для него это было чем-то вроде вехи в очередном этапе мужского становления, с тех пор курил постоянно и много. Никаких отрицательных ощущений или пагубного влияния на свой организм от курения он не замечал, а потому одной пачки сигарет на день ему обычно не хватало.
Выйдя из машины, Виктор Семенович, близоруко прищурившись, посмотрел на очередную въезжавшую под шлагбаум иномарку.
Дефект зрения, врожденный и небольшой, иногда создавал для него незначительный дискомфорт, однако постоянно очков он не носил, хотя имел их, хранил в перчаточном ящике автомобиля и пользовался только иногда, при движении в ночное время по загородным автодорогам.
В свои тридцать четыре с хвостиком года Воробей выглядел лет на несколько старше. Был высокого роста и имел тучную фигуру, что, однако, не мешало ему вести активный образ жизни и достичь определенного положения как в обществе, так и на службе. Два последних года он занимал должность заместителя генерального директора в торгово-закупочной компании «ТехноСтар».
Он ждал Гринева Александра Викторовича.
Целый день сегодня Воробей был сам не свой. После обеда он якобы уехал в один из магазинов, принадлежавших компании, а на самом деле просто сел в машину и отправился куда колеса приведут, немного развеяться да подумать.
До Куреневки поехал по Луговой. Попетляв немного, выскочил на Сырецкую. Проскочил жилмассив, слева замелькали сосны небольшого леска, метров через пятьсот, за автозаправкой без названия, резко ушел влево и оказался у главных ворот полузаброшенного завода строительных конструкций, на большой асфальтированной площадке. Раньше это было местом заводской парковки автомобилей, а рядом – остатки автобусной остановки, былое существование которой теперь напоминала только ржавая конструкция ее металлического остова. Здесь он притормозил, остановился, заглушил мотор. Почти сразу за остановкой к бетонному заводскому забору был прикреплен длинный металлический щит, на котором, очевидно, когда-то висели портреты передовиков производства.
Виктор Семенович закурил сигарету и вышел из машины. Было свежо, солнце иногда осторожно и нерешительно высовывалось из-за тучек, но тут же, тушуясь и робея, скрывалось обратно за серой пеленой облачности, так и не решаясь наконец окончательно растопить уже не на шутку затянувшееся весеннее ненастье.
Переступая непросохшие лужи вчерашнего не по-весеннему скучного дождика, прошелся вдоль высокого обветшавшего забора, массивных, некогда автоматически открывавшихся ворот, а ныне наглухо заваренных сваркой в нескольких местах, со следами остатков пожухлой, облезлой, неопределенного цвета краски, и остановился у кирпичной проходной. Большое окно и дверь так же, как и ворота, были заварены стальными листами. Уже давно сквозь эту проходную никто не проходил, да и мимо нечасто. Однако откуда-то оттуда, издалека, с территории предприятия, периодически доходили слабые звуки работающих механизмов и урчание грузовиков. Завод работал, пусть не на полную мощность, но работал. Производили, как и прежде, плиты перекрытия, стеновые панели, шлакоблок и даже тротуарную плитку. Воробей это знал, там, на противоположной стороне завода, была еще одна проходная и ворота, вот через них и материалы поставлялись, и готовую продукцию вывозили. Заезжал туда и Воробей, из любопытства, периодически, и каждый раз оставлял предприятие с нехорошим настроением. Не его оно было, не его. Да, пара цехов пустовала, бездействовали и несколько мостовых кранов, основательно замерев на возвышенных постаментах бетонных эстакад так, что казалось, с места их уже ничто и никогда не сдвинет. А кустарник, одичало разросшийся где попало и окончательно поглотивший когда-то цветущие клумбы у входа в заводоуправление, буйно и вовсю хозяйничал по всей пустующей территории предприятия. И все же завод работал, продукцию выпускал, а значит, и вращались деньги, но что самое интересное, складывалось впечатление, что как-то не так работал завод, не совсем нормально, полулегально, а может, и вовсе нелегально.
«Жаль, жаль. Хотя, может, это и к лучшему, – Воробей поежился и подошел к машине, еще раз посмотрел на безлюдную проходную. – Надо думать. Решение должно быть». Он сел в машину и, развернувшись, поехал обратно, прозевал поворот направо, взял левее и оказался на каком-то проселочном полудорожье, не обращая на это внимания и не задумываясь о том, что в любую секунду можно съехать в лужу и, опустившись брюхом машины на почву, застрять основательно и надолго, проехал еще несколько сот метров и, заметив впереди мелькнувший краешком среди деревьев и кустарника водоем, понял – приехал именно туда, куда и следовало. Заглушил свою «ауди» среди небольшой группы худых и низкорослых дубков с едва распустившимися мелкими и бледными листиками, достал из багажника брезентовый раскладной стульчик, который обычно возил с собой, разложил и, грузно опустившись на него, с писком и хрустом в соединениях хрупкой конструкции устройства расположился у воды.
На противоположном берегу, до которого было метров сто, у камышового островка плавала пара диких уток. Их отчетливое кряканье реверберацией разносилось по водной глади и, частично отразившись от глухой кирпичной стены какого-то складского строения, эхом возвращалось обратно. Торжественно держа головы, пара следовала друг за дружкой, бодро работая ластами и кончиками своих пернатых хвостов. Вода при этом, морщинясь, разбегалась в стороны по зеркальной поверхности пруда, играя и поблескивая отражениями прибрежной среды.
Воробей закурил и осмотрелся. Рядом отдыхали две семейные пары. Они приехали на большом черном джипе. Дамы, мило беседуя, прогуливались у воды вдоль берега, джентльмены сидели в салоне автомобиля, очевидно, балуясь пивом – две пустые жестяные банки «Будвайзера» уже валялись у левого заднего колеса «лендровера».
Было более чем свежо, несмотря на полуденное время и месяц май. За десять минут Виктор Семенович заметно продрог. Он взял из салона машины ветровку, надел ее и, не застегивая, запахнул полы, плотно обхватив свой заметно выступающий живот, устроился на стульчике и в очередной раз закурил. Сигарета в пачке оказалась последней, но не последней была пачка.
Докурив, он раздавил окурок носком ботинка, подошел к воде и, опустившись на корточки, зачерпнул ее ладонями. Вода была ледяной, но чистой.
Однако о делах здесь не думалось, этот маленький кусочек естества в черте города в данный момент не располагал к размышлениям. Он вытер руки носовым платком и вернулся к машине.
Почти до самой дороги ему пришлось ехать на задней передаче. Развернувшись и выскочив на главную, решил заехать пообедать, неожиданно ощутив голод и жажду, возможно, все от того же небольшого глотка убогонькой, но все же природы. Куда ехать, он знал – в «Гульчитай».
Припарковавшись на небольшой стоянке у кафе «Гульчитай», Воробей вышел из машины и, нажав на брелоке кнопку, включил сигнализацию. «Ауди» в ответ послушно квакнула и моргнула поворотами. Миновав вестибюль, он вошел в зал. Его столик у окна был свободен. Направившись к нему, по ходу движения без интереса, но все же окинул взглядом присутствующую публику.
Посетителей было немного для этого послеобеденного времени, не более и половины зала, а у одного из столов, как он заметил, принимала заказ Марина, официантка, сегодня, очевидно, была ее смена. Виктор Семенович расположился у окна. Ему нравилось это место, и по возможности он всегда садился именно здесь. Прямо за окном, напротив, стояла его машина, двухлетняя «А4», красавица, белая, как снег на Эвересте, до боли в глазах, и упакованная всеми возможными и невозможными для автомобиля опциями. Воробей любил все самое потолочное, навороченное, любые прибамбасики на автомобиле, а точнее в автомобиле, доставляли ему удовольствие. Зимой, прежде чем выйти из кафе и сесть в машину, из-за столика он запускал мотор и прогревал салон автомобиля. Если мимо автомобиля проходила симпатичная девушка, он нажимал на кнопку, и машина неожиданно, обращая на себя внимание, квакала и приветственно моргала всеми поворотами, девушка удивлялась, останавливалась, осторожно обходила загадочную технику, смущенно глядя по сторонам, это и забавляло его, и тешило немного. Сегодня Воробью было не до этих вольностей, он смотрел в окно, но при этом мало что замечал.
Марина возникла вдруг из-за спины, в тунике, расшитой разноцветными стеклянными камушками, пестрой юбке и восточных шароварах, с блокнотом и ручкой в руке.
– Hi! How are you? – не по-восточному, но приветливо пропела она на достаточно хорошем английском, склонив голову услужливо в сторону клиента и улыбнувшись искренне, как дорогому гостю.
Нельзя сказать, что Воробей увлекался английским языком, но интересовался, желание овладеть речью Марка Твена, Агаты Кристи, Черчилля и даже Пола Маккартни было давним, по-детски наивным и, похоже, безнадежным.
– Терпимо, – по-русски ответил Воробей. Его настроение сегодня к иностранному языку не располагало.
Виктор Семенович уже и не помнил, когда это выяснилось, два, а то и три года назад – только нечаянно вырвалась из уст его фраза на английском, простая, немудреная, на слуху часто звучащая, и отреагировала Марина, рядом стояла, заказ принимала, поправила, подсказала, объяснила, только чуть позже и не для ушей посторонних. Так и познакомились. Тогда и выяснилось, что Марина в прошлом закончила иняз, некоторое время работала в школе, но жизнь распорядилась иначе, и вот уже несколько лет, как она неплохо справлялась с обязанностями официантки. Пользуясь случаем, Воробей иногда пытался попрактиковаться в «кембриджском» прононсе, Марине это нравилось, здесь она была на высоте и с удовольствием ему подыгрывала.
Что еще не менее интересно, директором кафе оказался его школьный товарищ, Сахно Коля. Там была своя история, хотя особо примечательной он бы ее не назвал. Организовать бизнес Коле помогла теща, в свое время она руководила отделом в Тресте ресторанов и кафе. Благодаря ее старой, еще советской закалке, связям и торговой хватке она таки вырвала у городских властей это помещение, и теперь вместе с зятем Колей раскручивали они семейный бизнес. И хорошо, во всяком случае, Николаю эта деятельность нравилась, у него получалось, и кухня была неплохая, обслуживание соответственное, а для Воробья возможность покушать хорошо недалеко от офиса, со школьным товарищем повидаться, парой слов перекинуться, ну и с Мариной пообщаться тоже были не лишними.
Отобедав в «Гульчитай», можно сказать, всухую, с Колей не свиделись, с Мариной практически не пообщался, Воробей вернулся к своей красавице «А4» и, как и планировал, заехал в ближайший секонд-хенд.
Быстро подобрал для себя спортивную байковую кофту и кроссовки сорок пятого размера, быстро, потому что долго находиться там не мог по многим причинам: первое – это пахло нехорошо, как в солдатской казарме, было ощущение, словно зарыли в огромную кучу старых вещей, а что самое неприятное, пугало деградацией, совсем рядом находящейся, реальной, возможной и явно ощущавшейся. И хотя ему это не грозило, но все равно было неприятно – никто ни от чего в этой жизни не застрахован. Не подобрал только брюки спортивные, ни одни впору не пришлись, все оказались коротки.
На работу решил сегодня больше не показываться, несмотря на то, что планировал после обеда разобраться с некоторыми вопросами, возникшими с последними двумя партиями товара. Нет, у него вопросов к этим поставкам не было, они имелись у других. В первой партии отсутствовало десятка полтора телефонов, хотя по документам все было в порядке, во второй недоставало нескольких ноутбуков. Суммы были небольшие, но сам факт, разумеется, не из приятных.
Виктор Семенович оставил машину во дворе, под ниспадающей до самой крыши автомобиля челкой жидких веточек старой раскидистой ивы. Уже пять лет, как он купил квартиру в этом четырехэтажном, сталинской постройки доме. Купил, как он считал, недорого, за пятьдесят семь тысяч долларов, однако после Майдана, Крыма и кровоточащего раной на теле Украины Донбасса уже так не думал: цены на недвижимость заметно упали и практически замерли, но что делать – уже купил. Хватило денег и на ремонт, и обставить не шикарно, но, как ему казалось, со вкусом. В гостиной даже был камин, настоящий. Правда, запустить его не удалось – сначала одни специалисты печники с ним провозились, затем другие, но тот как дымил, так и продолжал распространять чад по всей квартире, хотя уют создавал, причем реальный. Виктор Семенович даже подумывал кресло-качалку купить, рядом с камином поставить, да набор кованых инструментов для ухода за пламенем каминным. А печников он найдет в конце концов тех, которые с дымоходом таки справятся.
Прежде чем поставить машину на сигнализацию, открыл багажник и осмотрел содержимое. Казалось, все было на месте, кроме брюк. Дома на балконе среди неходового комплекта вещей были не очень старые, они, конечно, сойдут, не совсем это было то, что хотелось, но ничего, придется свои надеть.
И все же момент, когда светло-синяя «хонда цивик» въехала на автостоянку, Воробей прозевал. Гринев Александр Викторович расплатился с охранником и, легко, по-спортивному сбежав с крыльца сторожки, пошел вдоль ограждения в его сторону. Воробей, обращая на себя внимание, помахал рукой.
– Неужели мы увлеклись большим спортом? – съязвил Гринев, увидев Виктора Семеновича в спортивном костюме, подойдя ближе.
– Почему нет.
– Удивлен, но рад. Надеюсь, это решение было принято легко, – продолжил Гринев.
– Не подначивай, – оскорбился Воробей.
Конечно, таким красавцем, как Гринев, он не был и никогда не будет, и лишний раз напоминать об этом не стоило, а так как Александр Викторович его недолюбливал, и он это знал, а тот не скрывал, любая колкость с его стороны задевала. Гринев был старше его на десять лет, это во-первых, во-вторых – с Беспаловым они были близки, если точнее, то Гринев был человеком Беспалова, а это что-то значило. Их связывало многое, и во многом обязан Гринев был Беспалову. Даже если брать издалека, с самого начала, когда Гринев только начинал свою трудовую деятельность.
Тогда Беспалов работал в Центральном универмаге заведующим сектором бытовой техники, а Гринев у него был простым продавцом. Советский Союз развалился, времена были трудные, смутные, пришлось через многое пройти, многое пережить. Притерлись, сработались, в чем-то были схожи, чем-то разнились, но в основном ладили, доверяли друг другу, а главное, всегда оставались порядочными, достойными людьми, это не только позволяло им держаться вместе, но порой и заставляло.