Плохое место
Эта земля была отравлена.
Однажды зло выбралось наружу, чтобы показать свое лицо, а заодно и поохотиться. Но пищи было мало и, не найдя подходящую жертву, зло довольствовалось маленьким человечком – всеми забытым мальчиком, который случайно забрел в это место.
И, разочаровавшись, зло забралось назад.
Плохое место. Но градостроители этого не знали и возвели здесь новый микрорайон для заводчан. И участок под детскую площадку, конечно же, нашелся. Чистая, такая, полянка. С зеленой травой, окруженная группкой молодых лип. Горка, качели, песочница. И небольшой сказочный домик, с резными стенами и башенками. Чудесный домик.
В летний погожий денек дом сверкал всеми красками, радуя детвору и их родителей. Этот дом становился центром всевозможных приключений: все забывалось, когда какому-нибудь мальцу приходила в голову гениальная идея сыграть в войнушку.
Одного они не знали – ни взрослые, ни дети – что место это проклятое. Зло не показывало себя в дневные часы, сторонилось солнца и детского смеха. Лишь когда опускалась ночь, злые чары открывали свои подслеповатые глаза и начинали обшаривать округу в поисках добычи. Земля бугрилась бурунами, обнажая чёрное, жирное нутро, из которого мириадами выползали всевозможные паразиты и грязные животные. Деревья начинали шевелить своей листвой, крича о жажде и голоде, зазывая запоздалых прохожих. Шершавые корни поднимались из земли, пытаясь захватить в свои щупальца очередную жертву. Сам воздух наполнялся отвратительным смрадом, и ветер разносил по округе миазмы зла.
Но в последнее время что-то изменилось. Тьма осмелела.
– Оля! Ну-ка домой! – строгий окрик мамы долетел до девочки.
– Сейча-ас, – обиженно протянула Оленька и принялась складывать свои игрушки.
На прощание Оля оглянулась и махнула рукой. Надя удивленно посмотрела на дочку.
– Ты кому машешь?
– Вон тому мальчику.
Надя ещё раз посмотрела на площадку, но мальчик уже ушел.
– Твой друг? – иронично спросила мама.
– Да! – весело крикнула Оля и состроила комичную рожицу.
Наде не спалось. Жарко. Выбравшись из-под влажного пододеяльника, она пошла на кухню. Проходя мимо Олиной комнаты, Надя остановилась, прислушалась. Из-под двери тянуло холодным воздухом. Холодным? Открыв дверь, Надя замерла. Ее дочка, приставив к окну стул, забралась на него с коленями и смотрела на улицу. Надя хотела тут же закричать, но вовремя сообразила, что может напугать дочь.
– Доча, ты чего не спишь?
– Тот мальчик, он еще там. Оля показала пальчиком на площадку.
«Какой ужас. Сколько времени…» Надя подошла к окну и тоже выглянула. Никого. И с сомнением посмотрела на Олю. «Что такое происходит?»
– Какой мальчик? Оленька, что с тобой?
– Ну, мальчик, я же тебе рассказывала, – дочка осуждающе посмотрела на маму.
– Ладно, ладно, успокойся.
Надя подхватила Олю и перенесла на кровать.
– А теперь – спать. И чтобы больше так не делала, поняла? И мальчика там никакого нет. Ясно?
– Ясно, – уже засыпая протянула Оленька и повернулась на бочок. «Мама мне не верит. Завтра сама разберусь».
– Мам, я на улицу.
– Хорошо, доча. Будь на площадке, я скоро подойду.
– Ладно.
Что-то в Олином голосе? Или показалось?
«Итак, что у нас дальше? Рыбный супчик». Надя с энтузиазмом продолжила готовку, с улыбкой прислушиваясь к Олиному голоску, который доносился с улицы.
Под сердцем, внезапно, кольнуло. Тучка набежала, окрасив яркую кухню в темно-серые тона. Надя оставила ложку и задумчиво прошла в коридор.
– Кар! – разнеслось по квартире. Надя истерично прижала руки к лицу.
– Карр! – страшный крик повторился. Из Олиной комнаты!
– Да что же это?!
Надя кинулась в дочуркину спальню. Птица! Трепыхалась и билась, запутавшись в занавесках.
– Кар! Кар!
– Ах ты, дрянь! – Надя не удержалась и выругалась. Схватила, что попалось под руку – Олин сачок и с опаской стала приближаться к вороне.
– Ну, ну, пошла. Пошла отсюда, – отвернув лицо, Надя несколько раз стукнула по шторе.
– Каррр! – почти прорычала ворона.
Надя в испуге заколотили по занавескам и, наконец, ей удалось выгнать птицу за окно.
– Иди, откуда пришла, – Надя, вся мокрая, все ещё в испуге, уселась на Олину кровать.
– Нет, ну надо же…, – она вытерла вспотевший лоб, – хорошо, Оли нет дома…
Оля!
Сердце заныло невыносимой болью. Надя примчалась на кухню и выглянула в окно. И сразу увидела, как ее дочка поднимается по лесенке игрушечного домика. А кто-то из дверей протягивает к ней бледные худые руки.
«Нет! Не-е-ет!! Оля вернись!» Надя хотела закричать, но ее горло словно жгутом стянуло. Она рванулась на улицу. Выбежала из подъезда на солнечный двор и побежала к площадке: – Оля…Оля…
Но ее Оленька уже заходила в дом. В последний раз мелькнула ее цветная футболка, и непроглядная тьма поглотила ее.
***
Оля вспомнила, как мама водила ее в бассейн. Там она впервые ощутила панику. Когда чувство одиночества и беспомощность сковывают по рукам и ногам, ты не можешь двинуться. А в это время вокруг тебя веселятся и играются дети – такие же, как и ты.
Здесь было то же самое. Стоило переступить порог дома, как Оле показалось, что комната до краев заполнена водой. А она одна. И стало страшно. Напротив нее стоял мальчик. Бледный, в грязной одежде.
– Зачем ты позвал меня? – Оля с трудом сделала шаг, подняла руку, пытаясь дотянутся до него.
«Я не хотел», – услышала девочка в своей голове.
– Это ты сказал? – она испуганно огляделась.
Мальчик стал тянуться к ней, но, внезапно, обернулся. Долго, очень долго вглядывался во тьму за спиной. А когда снова посмотрел на Олю, в его глазах застыли ужас и отчаяние:
– Уходи. Уходи-и… Я – приманка…
Надя, с трудом протиснулись в маленькую каморку…
Пусто. Никого.
Панкратов клад
Ночь тиха и темна. Куда ни кинь взгляд – всюду синяя мгла – ни огонька, ни звука. Лишь этот маленький костер озаряет пространство вокруг. Правда за дальним леском притаилась деревня, но если об этом не знать, то можно легко представить себя в чужой, неизведанной стране во главе отряда верных воинов.
Внизу река с прожилками звездных дорог, веет прохладой.
Кто-то из ребят подкинул веток в костер и пламя вспыхнуло, осветив разгоряченные жарким спором лица друзей.
– Я тебе говорю, что призрак существует, – упирался Симоха, маленький, но шустрый пацаненок, всем своим видом доказывая свою правоту: кулаки в бока, голова грозно опущена. – Есть призрак, мне дядька рассказывал. Он сам на остров ходил. Там старая гать проложена, и она до самого острова идет. Вот призрак по ней и шастает.
– Да дядька твой известный пьяница. Ему только поверь…, – уныло отмахнулся от мальца Серега Дронов, прозванный за свой рост и худобу – Прямым.
– Ты, Прямой на моего дядьку не лаяй. А то не посмотрю, что у тебя брат танкист. Симоха, он же, Семен Тараскин, подскочил к вальяжно лежащему товарищу и грозно наклонился.
– Отстань, Симоха, – Прямой не удержался и пнул парнишку ногой. – Вот когда ты сам мне его покажешь, тогда и поговорим. А так…дядька, дядька…
Андрей Поливанов улыбался чему-то своему, лениво слушая перепалку своих двух лучших друзей. Далекие звезды звали к себе, обещая раскрыть неземные секреты.
Вот так всегда. Стоит завести разговор про призрак купца, то каждый упрется, но будет стоять на своем. В одном Прямой был прав, дядька Симохи был известным на деревне пьянчужкой, о котором никто по-доброму не вспоминал.
– Симох, а чего ты сам на остров не сходишь? – Андрей постарался сделать серьезное лицо.
Симоха обиженно взглянул на товарища. Вот от кого он не ожидал…Андрюха, хоть и городской, но свой, в доску. А тоже, гляди, Прямого поддерживает. Семен угрюмо плюхнулся по другую сторону костра: – Да ну вас…
– Да ладно тебе, Симоха, – Андрей поднялся, – чего злиться то? Про этого призрака никто и не говорит. Вон, бабка Лукерья, одна его и вспоминает. А другие и знать не знают.
– А не знают, потому что не верят, – Симоха вновь подскочил. – А вот я верю и докажу всем.
– Ладно, ладно, докажешь. Так, поди, и острова никакого нет и золота купеческого. Ты Лукерью больше слушай.
Вечная история про призрак купца Литвинова и его золотой клад всплывала каждый год. Стоило Андрею приехать на каникулы к тетке, он сам же первым и заводил этот разговор, подзуживая ребят. Уж больно история занятная. Один призрак с отрубленной головой в руках чего стоит… А Симоха мастак рассказывать. Да как правдиво у него получалось! Такого за раз не придумаешь. Может, оно и правда, есть что-то на тех болотах?
Андрей горько вздохнул. Вот у них в городе таких историй не услышишь.
– Слушай, Прямой, а чего, может нам самим на тот остров сходить, а?
Тот чуть соломинкой не подавился: – Андрюх, да ты чего? Сбрендил? Да сказки это все, Симохинские. А у самого глаза от испуга забегали. Прямой раз оглянулся, другой…и подсел поближе к костру и к ребятам.
Здесь его, как ни странно, поддержал Симоха. Но у того была своя причина. – Правда, Андрюх, нечего по болотам шастать. Вот и дядька тоже…, – он посмотрел на Прямого, но тот промолчал, – он и пить то стал из-за этого. Насмотрелся всякого на трясине. Нет, не стоит ходить. Купец увидит тебя и в топь черную заведет. Не хочет он кладом делиться.
Все дружно замолчали. Про рыбалку никто и не вспоминал. Тут интересней было.
– И еще сказывают, что лет двадцать назад отряд комсомольцев в этих местах сгинул. Тоже клад купеческий искали.
– А почему я об этом не слышал? Опять ты, Симоха за свое, – Прямой недоверчиво скривил губы и сунул в рот очередную соломинку.
– А потому и не слышал, что все засекретили. А люди про все это и не знали, а те, кто знал – позабыли.
– Я тоже слышал про такие засекреченные дела. Мол, обычным людям и знать не положено, – Андрей закивал, поглядывая на друзей.
Серега притих. Одно дело дядька-пьяница, а тут – комсомольцы.
Симоха протянул Андрею руку: – Дай пять…
…Автобус тряхнуло. Андрей Поливанов отлепил лоб от запотевшего стекла. Душно в автобусе, а еще ехать целый час. Он улыбнулся. Сколько лет прошло, а вот ведь, вспомнил. В автобусе с ним ехала одна лишь бабулька с бидоном, да и та не обращала на молодого мужчину внимания. Можно еще поспать. А воспоминания только этого и ждали. Андрей погрузился в события того жаркого лета, про которые он так долго не вспоминал и которые все изменили…
– Баба Лукерья, расскажи про купца.
– Ишь ты, шустрый какой. Накось, за водой мне сбегай.
Андрей по-быстрому сбегал до колодца, набрал бабушке воды и, не запыхавшись, прибежал назад. А та уже пирог с капустой приготовила.
– На вот. Да чего уж тут рассказывать? До революции еще дело то было. Жил у нас охотник один, Панкратом Литвиновым звали. Я-то совсем девчонкой была, но помню все. Жил совсем один, ни жены, ни детей. Сам по себе. И бедствовал страшно. Не везло ему ни в чем.
Бабка поправила волосы под платок, призадумалась:
– Ну и вот, как люди рассказывали, повстречал он однажды в лесу чудинку одну. А чудинка эта не наших кровей была, чужая, из-за гор к нам повадилась. С охотниками шутковала. Поманит, бывало, притворится, а сама ведет их в топь и бросает там. Так вот и Панкрат наш пошел на ее зов, а та, как будто в болото провалилась и на помощь зовет. Панкрат ее и выволок. И та в благодарность одарила охотника золотом, да каменьями разными.
Тут бабулька вздохнула: – Понимаешь, Андрейка, приглянулся ей Панкрат. И решила она в женихи его взять, но сначала надумала испытать. Дала богатство, а сама наблюдать за ним решилась. Изменится ли охотник, погубит ли его золото окаянное или прежним, добрым охотником останется? Да не справился Панкрат. Купцом сделался, людей уважать перестал. Сам на охоту уже не ходил, других посылал. И жалости у него к другим беднякам не осталось.
Андрей слушал Лукерью, открыв рот, даже про пирог забыл. А та продолжала: – И вот снится Панкрату сон. Чудинка, якобы, говорит ему: «Тяжкие времена идут. Снеси-ка ты, Панкрат, все золото, что я тебе дала, на остров посреди болот, да и закопай». Панкрат послушался и понес добро свое на топь. А там чудинка его уж поджидает. «Люб ты мне был, охотник, да ошиблась я в тебе. Навеки быть тебе сторожем этому золоту». И оторвала Панкрату голову, потому как силищей владела нечеловеческой. Вот с тех самых пор и ходит по болотам горе-охотник. Лукерья перекрестилась. – Вот такая история, Андрейка.
Андрейка заслушался бабушку. И мерещились ему топи черные, непролазные, с елями могучими. А мимо них ходит безглавый призрак Панкрата. От страха мотнул головой: – Баба Лукерья, а правда ли все это? Уж больно на сказку похожа.
– Вы, городские, уже ни во что не верите. Вот если бы ты здесь уродился, да пожил бы, тогда по-другому заговорил. Она снова пошарила у себя за спиной и угостила мальца еще одним пирогом.
– Спасибо. А что, баба Лукерья, на остров тот так никто и не заходил?
– А что это ты про купца вспомнил? – Лукерья строго поглядела на Андрейку. – Аль задумал чего? Гляди у меня, – она погрозила сухим пальцем, – вот матери скажу как…
Весь мокрый от утренней росы Андрей прятался за школой в посадках. Симохи все не было. Серега…тот струсил, хоть и соврал, что отец его отлупил. А Симоха не должен подвести. Андрей маялся и боялся, что найдут его здесь. Вот и работники уж на ферму пошли, а Семки все нет. И Андрей стал потихоньку красться к дому Тараскиных. Но еще не доходя понял, что случилось. Над всей деревней полился бесконечный ор Симохиной матери. А сквозь него пробивался чуть слышный скулеж самого Симохи. «Ну все, остался я один. Ну нет! Все равно пойду! Возвращаться – плохая примета».
Вернувшись к школе, он подхватил припрятанный рюкзак и зашагал к лесу. Что ни говори, а одному-то боязно. Но Андрей решительно мотнул головой. Нечего сейчас плакаться, вот найду остров, клад купеческий, вот тогда все рты и поразевают. Парень приободрился.
У старой кривой сосны, в глубь леса, шла чуть заметная тропка. О ней и говорил Симоха, когда они обсуждали детали своего похода. Глянув на темный ельник, Андрей невольно передернул плечами, но свернул на тропу и скоро зашагал, сшибая верхушки кустарника сломанной по дороге жердиной.
«Пройдя по тропке, увидишь березу с обугленной верхушкой; ее молнией шарахнуло», – вспоминал он Симохин рассказ, – от нее свернешь левее, а дальше и начинается болото. Сразу почуешь, как гнилью потянет…»
…Автобус снова качнуло, и Андрей спросонья чертыхнулся. Открыл глаза, бабулька, что ехала с ним недобро на него глядела. Андрей виновато улыбнулся и кивнул женщине, мол, все нормально.
Сны с недавних пор совсем одолели его. Казалось, что все забыто, ан – нет. Вот ведь, двадцать лет прошло и не вспоминал о походе том, а здесь истомился весь. И словно зовет его кто-то. Или будто забыл чего.
Вот, наконец, и деревня. Не стоит заходить, решил про себя Андрей. Да и нет здесь никого из знакомых – разъехались все кто куда. Он пошел околицей к старой школе. И школу, оказывается, закрыли. Сад за ней разросся, загустел. Но видно, некому за ним следить. Порос весь кустарником густым, не проберешься.
Обойдя сад, добрался до старой сосны. Та, как и в прежние времена, указывала своей скрученной верхушкой в сторону топи.
Андрей остановился, вытер пот с лица. «Зачем я здесь?» Он прислонился к дереву и медленно сполз на зеленый мшистый ковер. Лес не пугал его. Как и в тот день, ярко светило солнце, пели птицы, теплый ветерок клонил кисточки высоких елей. Но внутри словно шептал кто: «Будь осторожен. Помнишь, что случилось в прошлый раз?»
Но Андрей не хотел вспоминать. Тогда, что он здесь делает? Какая сила привела его?