Это ведь всего на пару дней, до подписания контракта!
Как только Олссон поставит на заветной бумаге свою драгоценную закорючку, мадам сможет быть свободна, как ветер. А в её кармане будет звенеть отнюдь не мелочь. Я умею быть благодарным.
Но Мадлен, отчего-то, даже не попыталась встать на моё место. Из ревности, что ли? Наверняка, она бы тоже хотела стать моей невестой на пару ничего не значащих вечеров и провести уик-энд в шикарном особняке могущественного шведа. Но она уже замужем.
Глупая баба!
– Значит, отказываешься?
– Да.
– Отлично.
Делаю шаг по направлению к входной двери, окатывая бывшую любовницу ледяным взглядом. В душе отчаянно плещется ярость, подобная взрывоопасному обжигающему потоку лавы, и я стискиваю зубы. Не хочу наговорить Мадлен нелицеприятных слов, пусть она жестоко меня и выбесила.
Оглядываюсь.
Хозяйка брачного агентства смотрит на меня, в отчаянии заламывая руки. На её обрюзгшем полноватом лице читается сомнение и неуверенность.
Неужели, передумает?
– Лёш, подожди.
Торможу у двери, одёргивая руку от дверной ручки, как будто это гремучая змея, способная ужалить. Медленно поворачиваю голову так, будто я – смертельно обижен и меня почти не волнует, что она сейчас скажет.
– Ладно, есть у меня одна девушка на примете. Алчная до дрожи. Как раз твой вариант.
– Думаешь, я люблю алчных женщин? Вовсе нет, ты ошибаешься.
– Да все твои бывшие пассии, на которых ты меня променял, были именно такими!
В её голосе звучит накопившаяся с годами обида и злость, и я едва сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться в голос. Ох, Мадлен, ну, конечно, она до сих пор обожает меня и ночами, трахаясь под одеялом с муженьком, в своих мыслях представляет именно меня.
Ну, хорошо. Меня это никак не касается.
Бизнес – есть бизнес.
– Они сами меня находят, я ни при чём.
Развожу руками.
В тёмных глазах бывшей любовницы плещется что-то похожее на хорошо скрытую ярость, и я понимаю, что наш разговор ещё не окончен. Наверняка, она только и ждала момента, чтобы упрекнуть меня в чём-то, хотя в наших отношениях я был с ней предельно честен. Сразу предупредил, это – ничего не значащая для меня интрижка, не более. Но Мадлен во что бы то ни стало хотела меня перевоспитать и доказать, что брак – не такая уж плохая штука.
Самоуверенная.
Я там был и мне нисколько не понравилось.
– Ну, наверное, потому что обычные домашние хозяйки тебя не интересуют. Тебе непременно стерву подавай.
– Ладно, что за женщина?
Начинаю раздражаться.
Выслушивать новый виток моих нелицеприятных качеств мне совершенно не хочется. Пусть эта брюнетка прибережёт своё брюзжание для законного мужа, а я на это не подписывался.
– Двадцать девять лет, работает моделью в затрапезном журнале. Сама приехала из какого-то Зажопинска, но мнит себя королевой. В общем, всё как ты любишь. Согласится на любую работу за хорошие деньги.
– Фото?
Мадлен быстро щёлкает мышкой и разворачивает ко мне монитор, не сводя с меня дрожащего взгляда. Наверное, всё же надеется, что я откажусь от красотки из Зажопинска в угоду ей.
Впериваюсь в экран ноутбука и сглатываю слюну. Ничего необычного – обычная силиконовая модель, каких тысячи развелось в нашей стране. И все они как клоны – с одинаковыми надутыми губами, непременно голубыми глазами и сиськами четвёртого размера.
И почему учёные до сих пор не придумали наращивать мозг?
Я бы с гораздо большим удовольствием пообщался бы с умной девушкой, не использующей слова девочки-подростка, и способной прожить хотя бы пару часов без инстаграмма.
Перевелись они, что ли? Вымерли, как мамонты – не иначе.
Но у меня банально нет времени искать что-то более интересное. Ладно, скатаю эту блондинку в Швецию, покажу Олссону. Зато потом смело расстанусь без всякого сожаления, даже пальцем не тронув.
– Оформляй мне её.
Хозяйка «Волшебных снов» горделиво вздёргивает подбородок вверх. Окидывает меня цепким взглядом, но в её глазах бушуют огоньки яростного пламени.
Точно, ревнует.
– Я сама назначу вам встречу, таковы правила.
– Окей. Тогда назначь на часиков семь вечера, ресторан «Клео» и отзвонись потом, идёт?
Кивает.
Ну, а куда ей деваться, если я крепко прижал её к стенке своим долгом? Теперь не отвертится, пока я, наконец, не встречусь с этой алчной до наживы силиконовой инста-дивой и не решу с ней свои проблемы.
Надеюсь, она будет более сговорчивой и пойдёт на всё ради приятных шуршащих бумажек.
Глава 5
*Стелла*
Распахиваю шкаф, тяжело дыша.
Нужно срочно собрать всё самое необходимое и бежать. Бежать куда угодно, только подальше отсюда. В списке моих страхов мой отчим теперь находится на самом первом месте, и я даже в страшном сне не могла предположить подобное.
Раскрываю простенькую клетчатую сумку, с которой ездят за товаром предприимчивые челноки, и начинаю сбрасывать в неё свою одежду. Шмотки ворохом высыпаются на пол, но я словно не замечаю этого. Хватаю то, что подворачивается под руку, повинуясь яростному порыву.
Кофта, пара платьев, джинсы. Возьму всё, что вместится, остальное – брошу. Пофиг, что с моими вещами сделает отчим, когда поймёт, что я сбежала. Скорее всего – порежет на куски, сожжёт, выкинет на свалку. Всё равно. Главное – чтобы он больше меня не нашёл.
Никогда.
Я растворюсь в огромном мегаполисе, оборву все контакты и связи, которые смогут когда-либо навести этого отвратительного человека на мой аккуратный след, пахнущий нежными нотками цитрусовых. Всё ради своей собственной свободы и нормальной жизни.
Ради себя.
Нужно обязательно взять учебники и конспекты – без них на выпускных экзаменах я буду как без рук. Документы. Они тоже очень нужны. Паспорта, школьный аттестат, банковские карточки. Второго шанса пробраться в эту клоаку у меня не будет. Да он мне и не понадобится. Быстрее.
Косметика? Обойдусь, это не главное. Некогда раздумывать, у меня, наверняка, совсем мало времени. Нужно взять только самое необходимое, потому что я плохо понимаю, что буду делать дальше. Даже денег, оставленных матерью, едва хватит на оплату съёмной жилплощади.
Всё равно.
Я самостоятельная девочка, сама справлюсь.
По крайней мере, многие мои сверстники уже давно живут отдельно от родителей, не привлекая их к своей жизни и не прося карманных денег. Вот и я начну обустраивать свою жизнь. В конце концов, мне уже двадцать два. Вполне самостоятельный человек, зрелая личность. А через каких-то пару дней – дипломированный фельдшер, смогу устроиться в любую аптеку и получать неплохую заработную плату.
Стискиваю зубы до боли, пытаясь работать руками как можно быстрее. По позвоночнику бежит ледяная волна дрожи, а пальцы сами собой сводит от нарастающего напряжения. На ресницах появляются капли обжигающих слёз, но я быстро поднимаю лицо наверх. Плакать не время.
Конечно, мамочка хотела, чтобы я поступала учиться дальше – на врача. Она всегда видела во мне педиатра, наблюдая, как я бережно вожусь с куклами и обращаю пристальное внимание на всех карапузов, мирно спящих в колясках. Но сейчас мне уже не до дальнейшего обучения – хватит и колледжа.
Тем более что помогать-то мне особо некому.
Отца я не помню. Кажется, он был пилотом военного самолёта и погиб при выполнении какого-то опасного трюка – по крайней мере, так мне рассказывала мама. Вроде, мне тогда едва исполнилось три года. Я знала, что на моём вычурном, непривычном слуху русского человека, имени настоял именно отец.
И мне этого было достаточно.
Папу я не помнила, фотография у меня была всего одна, да и та – плохого качества, сильно размытая. Впрочем, от отсутствия мужчины в нашей семье я нисколько не страдала, в отличие от матери. Она всегда пыталась найти себе супруга, приводя в наш дом разнообразных мужчин и постоянно меня с ними знакомя.
Я помню дядю Олега, дядю Серёжу и дядю Рустама – наверное, потому, что они задержались дольше всех, а от последнего мамочка даже была беременна. Но ребёнка родить так и не получилось, и дядя Рустам, осыпая мою мать разнообразными непристойными выражениями, позорно сбежал из нашей квартиры, хлопнув дверью.
Когда мне было лет пятнадцать, мамочка, наконец-то, осуществила свою мечту – снова вышла замуж, за простого сантехника, дядю Женю. Тот детей не хотел, был спокойным и молчаливым, снося все скандалы без лишней ругани. Мать быстро загнала его под каблук, наконец-то заполучив желанный штамп в паспорте, а Евгений Леонидович получил страстную жену в свою холодную холостяцкую постель. По страстным охам матери, доносившимся из спальни каждый вечер я понимала, почему дядя Женя спокойно прощает ей все выкрутасы и даже иногда готовит завтраки в постель – мать была настоящей огненной фурией. И тихо радовалась, что все, наконец, обрели то, что хотели.
И вроде в нашей новой семье всё было неплохо, пока не умерла мама.
Случилось это две недели назад.
Банальное ДТП оборвало жизнь моей матери.
Она никогда не водила автомобиль, считая его самым опасным средством передвижения, и всё время ездила на работу на трамвае. Вот и в этот майский день мамочка просто ждала на остановке общественный транспорт как, неожиданно, какой-то лихач оборвал её жизнь. На полном ходу он вылетел на тротуар и снёс остановку с людьми, мирно ждавшими своего трамвая.
Погибла и моя мать от травм, несовместимых с жизнью.
Прямо тут, на месте.
Сначала отчим пил неделю, не просыхая. Я боялась возвращаться домой, но каждый раз, услышав из прихожей его алкогольный храп, проскальзывала в свою комнату, и запиралась на ключ. Старалась приходить домой как можно позже – чтобы не наткнуться на осоловевшие от обильных возлияний глаза дяди Жени. Кажется, он потерял смысл жизни и свою точку опоры – ведь моя мама была сильным человеком и твёрдой рукой руководила всей квартирой и её домочадцами.
Лариска, моя подруга по колледжу – оказалась единственным человеком, знавшим о моей беде. Она-то и пристроила меня посудомойкой в одно из заведений города. Теперь после пар я ехала в центр города, переодевалась в униформу и стояла у раковины допоздна, до блеска намывая горы тарелок и стаканов. Мечтала в это время только об одном – чтобы дядя Женя, не дождавшись меня, уснул с бутылкой в руках. Мне невыносимо было видеть, как всегда спокойный уравновешенный мужчина на моих глазах теряет человеческий облик.
Но вчера случилось то, после чего я больше не хочу возвращаться в эту квартиру.
Ни за какие коврижки.
Евгений Леонидович встретил меня вечером абсолютно трезвый и сказал, что теперь я должна утешать его в постели, если хочу и дальше жить в этой квартире. По его серьёзному тону и циничному взгляду, липко елозившему по моей фигурке, я с горечью поняла, что он не шутит.
И конечно, я приняла решение уехать.
Но встречаться с отчимом я категорически не хочу – поэтому, после колледжа я заняла выжидательную позицию за углом родного дома. На работе у меня выходной, а потому я могу спокойно дождаться, пока дядя Женя отправится за бутылкой в ближайший супермаркет или, наконец-то уснёт.
Мне повезло – примерно в восемь вечера хлопнула дверь подъезда и Евгений Леонидович, слегка пошатываясь, направился к супермаркету. Очень надеюсь, что он пробудет там подольше, выбирая пойло и закуску себе на вечер.
И, перепрыгивая через две ступеньки, я бросилась в квартиру, чтобы собрать свои вещи. Лариска пообещала приютить меня на пару дней, а там – посмотрим, что будет.
А отчим – пусть делает что хочет. Надеюсь, я его больше не увижу.
Никогда бы не подумала, что он так сильно изменится после смерти матери и посмеет подойти ко мне с подобным непристойным предложением. Какая грязь, Боже.
– Мамочка, прости меня.
Верчу в руках массивную железную фоторамку с фотографией матери и быстро открываю её – заберу только фото, а эта рамка мне никогда особо не нравилась – уж слишком она агрессивная какая-то и тяжёлая, с рваными, неровными краями, о которые так легко порезаться. Ну, её. Возьму только фото.
Это – единственная память о матери, не считая её золотого колечка с бриллиантом, которое, как она рассказывала, подарил ей мой отец. Всем остальным пусть распоряжается отчим, раз он заломил за моё проживание такую неподъёмную цену.
Что ж, пожалуй, всё. Откидываю пустую рамку на кровать.
Нужно бежать отсюда и поскорее.
Глава 6
*Стелла*
Входная дверь хлопает так, что я прирастаю ногами к полу. Вжимаюсь в дверцу шкафа, представляя себя хамелеоном, и пытаюсь слиться с полуоблупившейся створкой, но у меня это, естественно, не получается.
Меня начинает мутить от страха.
Ужас сковывает движения, заставляя онеметь.
– Стрелка, ты дома?
Зычный пьяный голос Евгения Леонидовича донёсся из прихожей, и я моментально сцепила зубы. Только он коверкал моё имя, называя меня в припадках ярости Стрелкой – прекрасно зная, что мне это не нравится.
Зачем он так со мной?
По позвонку пронеслась волна дрожи, и я предательски залязгала зубами от страха. Чёрт, главное – не откликаться. Может, отчим настолько пьян, что не заметит меня здесь, вжавшуюся в нишу шкафа?
– Стрелка, я знаю, что ты дома! Выходи, мать твою!
Кроссовки.
Ну, конечно.
Я, о привычке, разулась в прихожей, когда бросилась собирать свои вещи.
И он увидел их.
Споткнулся, придя из магазина. Взорвался негодованием.
Сердце ухает куда-то в область живота и его биение разносится гулким эхом по всему телу. Руки отчаянно цепляются за створки шкафа, пытаясь надёжнее их закрыть, чтобы укрыться в его пыльных недрах.
О, Божечки, спаси и сохрани.
Я не хочу. Ни за что не стану его любовницей.
Мужские шаги приближаются, пригвождая меня к фанерной стенке, которая, кажется, ходит ходуном от моего бешеного сердцебиения.
– Хочешь поиграть в прятки?
Вкрадчивый голос отчима разносится где-то совсем рядом со мной, и я холодею. Ледяная волна захлёстывает меня с головой, и я пытаюсь не дышать. В висках стучит только одна мысль, больше похожая на внушение – уйди, уйди отсюда.
– Стрела, если я тебя найду, то возьму своё, можешь не сомневаться.
Его голос – уверенный и мощный вызывает у меня бурю негативных эмоций, поднимающихся к горлу, и я практически лишаюсь зрения, ощущая перед глазами только летающие разноцветные шарики. Ледяной пот градом течёт по спине, а волосы прилипают к вискам.
Зажимаю себе рот рукой.
Он найдёт меня, всё равно найдёт.
Я слышу его прерывистое дыхание, этот свистящий шёпот рвёт мне душу на мелкие клочки. Отодвигается стул. Небось, разъярённый моим немым присутствием, мужчина всё же начинает искать свою жертву.
Это похоже на игру в прятки. Но это игра – с плохим финалом.
Я понимаю. И от этого ещё страшнее.
Сердце колотится как ненормальное. Ещё чуть-чуть, и он найдёт мой прохладный труп в недрах старого шкафа.
Невозможно вынести это напряжение.
Слышу, как отчим нервно дёргает шторы, и они, недовольно звякая пластиковыми колечками, разъезжаются по карнизу в разные стороны. Значит, он надеялся найти меня там?
– Стрела, я уже иду, ты слышишь меня?
Слишком сладкий голос. Слишком противный.
Никогда не думала, что он может быть таким.
Я бы всё на свете сейчас отдала, чтобы оказаться подальше от этой проклятой квартиры. Но, видно, этого – слишком мало для исполнения моей мечты. Отчим неумолимо приближается к моему старенькому, ветхому укрытию и ладошки мгновенно становятся влажными.
– Стрелочка, ты в шкафу?
Перестаю дышать.
Господи, он тут.
Я слышу его раздирающий душу шёпот, проникающий в самое сердце и разрывающий душу в клочья, как взбесившаяся кошка. Я бы никогда не подумала, что дядя Женя, мой отчим, который так хорошо ко мне относился при жизни мамочки, в одно мгновение переменится, став настоящим домашним тираном.