– У меня? Хм. Библия ставит женщину не выше огрызка мужчины, создав из его ребра…
– Ваш сексизм весьма груб, но, помимо этого, наивен, потому что вы ошибаетесь. Впрочем, как и многие другие, – холодно отрезала Элис, высокомерно глядя на профессора. – Оригинал Священного Писания гласит, что Ева была создана отражением Адама. Она непросто образ Божий, а его инверсия, обратная сторона, вторая часть настолько же полноценная, как и мужчина. Его дополнение.
– Неужели? – Риверс поджал тонкие губы. Он явно не любил ошибаться хоть в чем-то, но не станет же он спорить с девчонкой, которая полжизни изучала теологию?
– Ошибка перевода, – пожала плечами Элис и нехорошо усмехнулась. – И, похоже, мы только что доказали справедливость подобного уточнения. Боюсь, ваше отношение к женщине притягивает именно такой тип. Они ваше отражение, профессор. Экстра-класс денежных вложений, чтобы на выходе получить нечто с красотой цветка и легкостью бабочки. Признайте, в таком случае мнение не может считаться объективным.
Элис знала, что хамит. Но вместо того, чтобы поставить на место чересчур осмелевшую девчонку, Риверс скрестил на груди руки и долго обдумывал прозвучавшие слова. Она успела проклясть себя последними ругательствами, судорожно думая, как бы потактичнее извиниться, когда мужчина, наконец, заговорил.
– Интересная точка зрения. Однако есть ещё один момент, на который вы обязательно найдете подходящую случаю священную цитату, – он мерзко улыбнулся, а Элис записала очко в его пользу и вздохнула. Один-один, хоть удар и вышел предсказуемым. – Я уверен, что любая женщина стремится привлечь к себе внимание мужчины. И выглядит это довольно отвратительно, потому что каждая из них точно знает, что хочет получить. Попытаетесь разубедить меня в этом?
– Бог с вами, – Элис заливисто рассмеялась, понимая, что их пустая вежливая болтовня перешла в открытые боевые действия. – Я не тот человек, кто должен или хочет это делать.
– Отчего же?
– Мои методы могут вам не понравиться.
Они посмотрели глаза в глаза друг друга.
– Обещаю, я как-нибудь переживу погружение в мир ваших плюшевых идеалистических фантазий, – ответил Риверс с притворным испугом, а ей захотелось врезать по этой снисходительной роже.
– А вы шутник, профессор, но я имела в виду другое. На мой взгляд, ситуация обратна. Это мужчина пройдет семь кругов Ада по битому стеклу и босиком, чтобы в итоге получить ту женщину, которая ему нужна. И ей не придётся даже пальцем шевелить, пытаясь завлечь своего героя. То будет его самостоятельное решение.
– Но разве подобное не вариант подкупа? Пускай не деньгами, но поступками. Смысл-то один?
– Сорить деньгами легко, совершать достойные деяния во много раз сложнее. К тому же пустая жертвенность способна произвести впечатление лишь на такую же пустую личность. В любом другом случае действия либо раз и навсегда отвращают, либо делают из нас преданнейшее существо. Когда женщина – выбор сильного партнера, она и сама становится сильнее. А в отношениях равных не может быть торгов.
– Таким образом, вы считаете меня слабаком, поскольку моя парадигма женщины обычно не несет в себе глубокой смысловой нагрузки. Я прав?
Нет, не прав. Признаться в чем-то подобном всё равно, что расписаться в собственном ничтожестве, потому что сегодня его выбором стала Элис Чейн. Умный, хитрый ублюдок.
– Я же говорила, что мои методы вам не понравятся, – она скромно потупила глаза, чувствуя, как вокруг неё расставляются сети оговорок и недомолвок, чтобы в удачный момент поймать на собственных же словах.
– Игнорируете возможность прямого ответа? – Риверс хмыкнул. – Что ж, хорошо. Попробую зайти с другой стороны. Вы считаете возможным равенство между мужчиной и женщиной. Почему?
– О, мы переходим на слишком опасные и неоднозначные темы. Люди веками бьются над этим вопросом, находясь в перманентном межполовом конфликте, а вы хотите в полутемном ночном клубе решить все за полчаса. Но в вас достаточно уверенности в своем уме, профессор, так ответьте же себе сами.
– Ого, теперь я уже тщеславный слабак? – его смех был таким же искусственным, как и улыбка. Господи, да есть ли в этом человеке хоть что-то живое?
– Это ваши слова, сэр. Не мои.
– Только лишь потому, что вы не осмелились озвучить их сами, мисс Чейн. Что же до моего мнения, то я искренне считаю слабый пол зависимым от мужчин. Из всех встреченных мною женщин, каждая в итоге была хороша лишь в качестве красивой спутницы или для работы с бумагами. Взять хотя бы Генри, она яркий тому пример: ей никогда не стать чем-то большим, нежели умной помощницей, – он оперся локтями на колени и опустил подбородок на сцепленные в замок пальцы, наклонившись в её сторону. Аромат стал сильнее, вынуждая дышать поверхностнее и чаще. С чувством глубокого удовлетворения Риверс наблюдал за сменяющимися на лице Элис эмоциями. Черт возьми, вот сейчас профессор совершенно точно хватил через край, она потом и кровью каждый день доказывает, что достойна учиться в МТИ, и не позволит какому-то самовлюбленному говнюку унижать себя.
– Ада Лавлейс и Грейс Хоппер20? – спросила она, презрительно вскинув брови. – Впрочем, я рада, что вы больше не отрицаете узость вашего опыта. В противном случае вам стало бы ясно, что мы зависим не от мужчин, а исключительно от вашего наивного тщеславия. Лишь единицам достаточно их собственного успеха, чтобы ставить себя выше других, остальные же продолжают мериться красотой своего эскорта.
– Кажется, пришла моя пора оскорбиться, – возможно, Элис показалось, или в его взгляде всё же промелькнуло раздражение.
– С чего же? – невинному выражению её лица позавидовала бы и Дева Мария.
– Во-первых, вы все же назвали меня тщеславным. Во-вторых, обвинили в этом грехе одних мужчин, что совершенно несправедливо. Женщины распускают перья, точно павлины, стоит лишь чуть ими заинтересоваться. А мы, разумеется, стараемся их в этом поддерживать. Разве не работает в таком случае тщеславие по обе стороны баррикад? Или же этот порок приписывается только мне?
– Да вы сами по себе целый ящик Пандоры, профессор, – досадливо поморщилась Элис. Ей категорически не нравилось куда зашел их разговор. Это очень хреновая тема для обсуждения под утро после ночной смены.
– Сочту за комплимент, – невозможный мужчина внезапно широко улыбнулся, а Элис захотелось одновременно чертыхнуться и перекреститься.
– Увольте. Это не то достижение, которым можно гордиться, – Элис прикрыла глаза и потерла их кончиками пальцев. Усталость навалилась так сильно, что, казалось, под ней скоро затрещит стул. Дурацкий диалог начинал утомлять, но она всё же решила договорить. – Разумеется, я не отрицаю, что у нас отличается мозг, пространственное мышление и тому подобное, однако, это не значит, что кто-то хуже или лучше. Вы считаете женщин зависимыми, ни на что не способными, но подобное заявление звучит глупо от человека, в уме которого мне как-то не приходилось до этого сомневаться. И если это была попытка задеть меня, то она бездарно провалилась. В следующий раз выбирайте темы, в которые хоть немного верите сами. В прочем есть одна вещь, которая могла бы стать вашим контраргументом, но вы, профессор, никогда не скажете о ней ни слова.
– Не был бы столь в этом уверен. Я не давал обетов молчания.
На первый взгляд безмятежно откликнулся Риверс, но Элис почти физически чувствовала расползающиеся от него ледяные колья. Он был чем-то или кем-то разочарован, но какое ей дело…
– Я просто надеюсь, что вы не станете говорить о том, о чем не имеете ни малейшего представления.
– Какая самоуверенность, – температура в помещении наверняка упала на пару градусов, но Элис овладело безразличие. Задрав голову в верх и разглядывая темный балочный потолок, она продолжила:
– Прогресс дал нам молоток, пистолет и фаллоимитатор. Мы можем построить дом, добыть еду и приятно провести вечер, но никто не придумал заменителя сильного плеча, в котором нуждается каждая женщина, чтобы оставаться женщиной.
Повисла недобрая пауза. Наконец Риверс пошевелился, со вздохом вытянул ноги и устало улыбнулся, прикрыв глаза.
– У меня собралась замечательная коллекция завуалированных оскорблений. Сейчас, я так понимаю, это было что-то вроде «безответственного». Так?
– Нет. Я же сказала – вы не знаете, и потому не можете понять. Имей вы подобный опыт, то мы обошлись бы без прозвучавших ранее пошлостей и банальностей, всячески обмусоленных ещё в прошлом веке. Давайте договоримся, профессор, когда попробуете сыграть роль «плеча», то позвоните мне, обсудим ваши впечатления, – Риверс повернулся к ней с намерением что-то возразить, но она лишь устало отмахнулась. – Я вот, только, не понимаю… В глазах общественности по-настоящему сильные отношения служат на благо статуса мужчины гораздо больше, чем трехфутовый список любовниц. Так, зачем каждый раз платить женщине за возможность раздуть свое эго?
Вопрос был риторическим, она не ждала ответа и вздрогнула, когда услышала насмешливый голос Риверса.
– Может, потому что так удобнее?
– Отвечаете вопросом на вопрос, сэр? – Элис покачала головой и крутанулась на барном стуле, но, поймав за хвост интересную для себя мысль, резко остановилась и хитро прищурилась. Она подняла голову и впервые смело посмотрела в выгоревшее подобие глаз. – Мне кажется, профессор, или я слышу оправдания? Спросив в самом начале моё мнение и выслушав его, вы на протяжении всего разговора постоянно относите мои суждения на свой счет. Я не знаток психоанализа, но, кажется, ваша самооценка гораздо ниже, чем вы себе мните.
Ох! Как, оказывается, интересно напрягается рот и расширяются зрачки Риверса, когда он пытается сдержать гнев и облечь слова в приличную форму. Элис видела, как некрасиво скрючились так и не сжавшиеся в кулак длинные пальцы, жестко остановленные в последний момент. Не дожидаясь, когда их сомнительный разговор окончательно свалится в некрасивую ссору, она встала. Риверс явно хотел что-то сказать, но тут по клубу пронесся воинственный клич Планта и послышался характерный дробный ритм “Immigrant Song”, означавший конец очередной полной веселья ночи в «Вальхалле». Элис улыбнулась настолько фальшиво, что могла бы посоперничать с маской Джокера.
– Извините, профессор, мы закрываемся.
Слегка кивнув Риверсу на прощание, она быстрым шагом направилась в сторону Клауса, который сердито сигнализировал заканчивать беседы и возвращаться к работе. Длинная череда ступенек, и она очутилась в пустом зале первого этажа, наслаждаясь если не выигрышем, то хотя бы ничьей.
«…We’ll drive our ships to new lands
To fight the horde, and sing and cry
Valhalla, I am coming!»
Заканчивая обычные рутинные дела, пересчитывая кассу и опечатывая оборудование, Элис пыталась успокоить разгоряченный разум. Но куда там! Занимая руки, а не голову, она не могла убежать от вертящихся праздничной каруселью мыслей. Тревожный диалог. Они оба так и не смогли сдержаться, плавая в своих репликах на грани грубости, неуважения, еретических постулатов и насквозь выдуманного предмета спора. Риверс старательно сыпал провокациями, почти до самого конца наслаждаясь производимым эффектом, пока не получил в ответ порцию отборнейшего яда. Возможно, завтра Элис пожалеет о своей несдержанности, но точно не сегодня. И если профессор обидится на им же самим культивируемую откровенность, то лишь подтвердит её последнюю догадку. Тактичность, вежливость, дистанция… фиаско. Элис вздохнула и досадливо цокнула, силой заставляя себя вернуться к работе и стараясь избавиться от неприятного послевкусия беседы.
Тёмная, почти неосвещенная фонарями парковка у входа клуба была пуста. Сегодня Элис уходила последняя, закрывав клуб и поставив его на сигнализацию. На горизонте начинал заниматься рассвет, и было дико холодно. Стуча зубами, она рыскала мгновенно заледеневшими на осеннем ветру пальцами в поисках телефона на дне сумки, когда рядом с ней остановилась машина, почти сливаясь с окружающей чернотой. Приглушенный свет фар осветил переполненный мусорный бак. И одного брошенного взгляда было достаточно, чтобы тяжело вздохнуть. Дверь матового длинноносого Мерседеса поднялась, являя Джеральда Риверса в красноватых отсветах от приборной панели. В голове поселилось острое ощущение дежавю.
– Вы поздно, мисс Чейн.
– Могу сказать вам то же самое, профессор. Клуб закрылся час назад, а вы всё ещё здесь.
– Я ждал вас, – откровенный ответ резанул по ушам, заставив мгновенно напрячься. – Не мог нарушить традицию и не предложить довезти до дома.
Элис невольно улыбнулась, это было ожидаемо и всё так же бесполезно
– Благодарю, профессор, но вынуждена ответить, как и в прошлый раз – у меня заказано такси.
Она снова принялась шарить по карманам, пытаясь найти неуловимое средство связи. Ей казалось, что все сказано, но Риверс, очевидно, думал иначе.
– Вы всегда так поздно возвращаетесь?
– По-разному. Но не думаю, что это хоть как-то должно вас заботить, – Элис наконец-то уловила скользкий алюминиевый корпус, вытаскивая его и открывая приложение. Узнать, где черти носят её таксиста, сейчас казалось самой важной задачей.
– Почему нет? Вы моя студентка…
– Именно поэтому, профессор, – отрезала она, твёрдо глядя ему в глаза. Раздался шум мотора и на стоянку вывернул автомобиль с эмблемой Uber.
Не говоря больше ни слова, она открыла дверь и села в машину. Уже выезжая с парковки, Элис заметила, как черный матовый автомобиль тронулся вслед за ними. На какое-то время она смогла успокоить себя тем, что других выездов всё равно не было. Но чем дальше они продвигались по освещённым фонарями улочкам Бостона, тем очевиднее становилось, что профессор следовал за ней. Она передвинулась на заднем сиденье и с тревогой бросала взгляды в зеркало заднего вида, то и дело лицезрея в красноватом электрическом свете задумчивого Риверса. Какого черта он творит?
Наконец, такси затормозило около их с Джошуа дома. Торопливо рассчитавшись с водителем, Элис осторожно вышла на мокрую от недавно проехавшей уборочной машины улицу. Мерседес остановился в десяти шагах позади, мягко урча мощным мотором, но странный профессор не делал попыток выйти или заговорить с ней. Юркнув в подъезд, Элис постаралась как можно скорее очутиться под защитой родных стен и уже в темноте квартиры прокралась к окну кухни, осторожно выглядывая из-за шторы. Такси, конечно же, давно уехало, но вот профессор все ещё находился внизу. Слава богу, он не попытался последовать за студенткой. Она осторожно перевела дыхание.
– Что ты крадешься точно вор? – раздался сонный голос, а Элис чуть не заорала от испуга. Щёлкнул выключатель и комнату залил теплый свет. В дверном проеме, щурясь от яркости лампы, стоял едва ли продравший глаза Джо.
– О, Господи, – полузадушено пискнула она. – Я думала ты ещё у Арнольда. Ну и напугал же меня.
– Он сегодня с родными, – пробормотал друг, шаркая обратно к себе в комнату.
– Ясно, – Элис снова повернулась к окну и как раз вовремя. Она успела услышать, как рыкнул за окном мотор, и Мерседес сорвался с места, словно профессор только и дожидался, когда она поднимется в квартиру и включит свет. Но это же не могло быть правдой, он не знал, какое окно нужное. Ведь так?
7.
В воскресенье Риверс снова сидел за полюбившимся столиком и медитировал над бокалом с водой. Элис издалека наблюдала за ним, маленькими глоточками отпивая из своего стакана. Сегодня он не делал попыток заговорить, но и она не давала повода, стараясь как можно меньше попадаться ему на глаза. Хватало того, что вся ее комната пропахла странной сладковатой смесью роз и профессорского парфюма, который умудрился каким-то непостижимым образом въесться во всю одежду. Ох, а она так и не поблагодарила за цветы, и понятия не имела, надо ли это делать вообще. Чуть ли не впервые в жизни Элис настолько растерялась, что в голове не осталось ни одного плана действий. В крови плескалась нестабильная смесь из раздражения и интереса, потребовавшая больших усилий, чтобы признаться самой себе – ей любопытно, как далеко попытается зайти Риверс. Вчерашняя беседа вышла слишком уж провокационной, но это не Хиггинс, с которым она могла запросто спорить и болтать, не задумываясь об условностях.