– Нет, – возразила Тина. – Это подвал. Тут мое тайное место.
«Тайное – это хорошо», – подумала Алекс и спросила:
– Что ты здесь делаешь?
– Плачу, – получила она обескураживающий ответ. – Если кто-то видит, что я плачу, то или смеется, или бьет меня. А здесь никто не видит. Можно плакать, сколько захочешь.
– Тина, ты не могла бы принести мне немного воды? – попросила Александра, облизав пересохшие губы.
– Могу, – ответила девушка. – Только ночью, когда все уснут.
– Сейчас день?
– Да. Уже начали готовить ужин, – проговорила Тина. – Я пойду, а то меня хватятся. А как ты будешь пить через стену?
– Я ее сломаю, – ответила Алекс.
Послышалось шуршание одежды и шорох шагов по каменным плитам.
Когда он затих, Александра сообразила, что забыла спросить о том, какой сегодня день. Сделав глоток противной, пахнущей кожей воды из бурдюка, она вернулась к прерванному занятию, время от времени останавливаясь и приникая ухом к щели.
Тина заторопилась на кухню. За долгие годы девочка отыскала свою дорогу в подвал. Она был значительно длиннее, но на этом пути имелся всего один пост.
Скучавший соратник проводил равнодушным взглядом кухонную замарашку и вернулся к прерванному занятию. Воин вдумчиво и с наслаждением ковырял в носу.
Первым, кто ей попался, оказался овощной повар.
– Где ты шлялась, бездельница? – рявкнул он, занося руку для удара.
– Выполняла приказ старшей посудомойки, – пролепетала Тина.
В затылке загудело. Овощной повар любил и умел отвешивать звонкие подзатыльники.
– Бегом мыть морковь!
– Да, почтенный, – поклонилась девушка.
Руки Тины сами выполняли привычную работу, отмывая большие ярко-красные морковины. А мысли вертелись вокруг таинственного «человека из стены». Кто он и как туда попал? Может быть, это узник, совершающий побег? Но тюремные камеры расположены в другом крыле замка, и Тина не слышала, чтобы кто-то из заключенных сбежал. Несмотря на солидные размеры Канаго-сегу, он, как и любой замок, был замкнутым мирком, где любые новости разносились почти мгновенно.
Сейчас, например, все вокруг только и говорили о побеге воспитанницы Первого всадника. Кое-кто даже утверждал, будто девчонка чуть ли не дочь Самозванца. Раньше Тину мало интересовали такие разговоры. Какое ей дело до того, кто и откуда сбежал? Часто ей самой хотелось вырваться из этих опостылевших стен в большой мир. А иногда, наоборот, девушка радовалась, что у нее есть крыша над головой и кусок хлеба.
После моркови пришлось мыть свеклу и кабачки, потом выносить помои. Только ближе к ужину, когда у слуг появился коротенький перерыв, она попыталась узнать у знакомой кухарки, не случилось ли в замке какого-нибудь происшествия.
Удивленная ее вопросом, та равнодушно пожала плечами и, немного подумав, ответила:
– Слуга Айоро умер в тюрьме.
– Какой слуга? – встрепенулась Тина.
– Старик, который помог бежать девчонке, – пояснила женщина. – Говорят, пыток не выдержал.
– Чего расселись? – прикрикнула старшая кухарка. – Посуду уже несут! Живо за работу!
В кухне началась привычная суета. Тонкий дорогой фарфор разрешалось мыть только старым опытным посудомойкам. Здесь каждая чашка стоила больше, чем жизнь десятка простолюдинов. За порчу любой из них кухарку ждала немедленная и мучительная смерть.
К счастью, Тине пока не доверяли столь ответственной работы. Но и серебряную, и бронзовую посуду приходилось тщательно отмывать с содой. От чего ладони у девушки давно стали большими, а кожа красной и шершавой.
Улучив момент, Тина спрятала за котел большой глиняный кувшин с отбитым горлышком. Обычно его брала одна из кухарок, ее всю ночь мучила страшная жажда.
Поискав знакомый кувшин, она пришла в ярость и потихоньку уволокла оплетенную бутыль из-под вина.
Как и положено, Тина уходила из кухни последней. Давно уже спали все повара, умаявшись за день, ушли, позевывая, посудомойки и кухарки. Девушка взяла корзину, положила на дно кувшин с водой, подумав, взяла пару черствых лепешек и недоеденную рыбину. Это был весь ее ужин.
После того как удалось выворотить первый кирпич, работать стало легче. Александра расширила дыру настолько, чтобы смогла пролезть рука, и решила отдохнуть и перевязать руки. Возясь с шершавыми кирпичами, она до мяса содрала кожу на подушечках пальцев. Морщась от боли и слизывая сочащуюся кровь, Алекс поняла, что хотя бы без самых примитивных рукавиц ей эту стенку не разобрать. Завесив дырку куском старой тряпки, она зажгла один из факелов подземных мастеров. От яркого света сразу заслезились глаза. Александра еще раз внимательно осмотрела комнату. Но та ткань, которая еще сохранилась на стеллажах, годилась разве что на половые тряпки. Как ни печально, но рукава у куртки пришлось укоротить, потом нарезать ремешков из той же куртки.
Неизвестно сколько она провозилась, главное, что результат превысил все ее ожидания. И хотя Александра морщилась, когда приходилось тащить упрямый кирпич из кладки, работать стало гораздо легче.
Выломав еще один кирпич, она поднесла к щели факел и осмотрелась. Квадратное помещение размером примерно два на два метра. С трех сторон знакомые кирпичные стены, с четвертой – высокий, под самый потолок, деревянный щит, возможно задняя стенка какого-то шкафа. С одной стороны между ним и стеной была узкая щель. На полу у стены лежали облезлый, тощий матрас и старая корзинка.
Царапая неподатливый раствор и прислушиваясь к тишине подземелья, Алекс не переставала думать о Тине. Конечно, есть опасность, что девчонка ее выдаст, но у Александры только что закончилась вода и нет еды, а новое путешествие по бесконечным подземным переходам не вызывает никакого энтузиазма. Скорее всего, Тина – ее единственная возможность выбраться из замка.
Она выламывала очередной кирпич, когда раздался шум шагов. Александра затушила факел, набросив на него тряпку, и затаила дыхание, приготовив кинжал.
По камням быстро шел человек. Мелькнул тусклый свет, послышалось пыхтение. В щели между шкафом и стеной показался край корзинки, а потом и сама девушка. При тусклом свете ночника Алекс смогла разглядеть, что она низкого роста, худенькая и с растрепанными волосами.
Ни старшей кухарке, ни другим начальникам не было никакого дела до того, где их подчиненные проводят ночь. Лишь бы днем работали. Поэтому хватиться Тины никто не мог.
На ночь гасили половину светильников. И без того мрачные замковые коридоры погружались во мрак, нарушаемый редкими факелами да патрулями соратников, обходившими свои участки. В этой части замка не имелось постоянных постов.
Тина легко прошмыгнула в подземелье, переждала в нише проход караула и поспешила к знакомому шкафу.
Она сразу заметила дырку в стене.
– Эй! – негромко позвала девушка, подняв светильник.
– Тина? – спросил знакомый голос. Человек за стеной что-то отодвинул, и в щели сверкнули белки глаз.
– Я принесла тебе воды.
Однако кувшин в дырку не пролез, несмотря на все усилия. Тине пришлось держать его за дно, просунув горлышко в дыру. Неизвестный с жадностью стал пить. Какое-то время раздавалось только громкое бульканье. Почему-то девушке стало ужасно смешно, и она прыснула.
– Спасибо, – со вздохом поблагодарили ее из-за стены. – Поставь кувшин в угол, я расширю пролом и напьюсь.
Тина так и сделала.
– Может быть, ты хочешь есть? – спросила она, выложив на матрас свой ужин.
– Очень, – ответил неизвестный.
– Вот возьми, – она протянула лепешку и кусок рыбины.
– Спасибо, – вновь поблагодарил неизвестный. – Скажи, какой сегодня день? – спросил он чуть погодя.
– Не знаю, – пожала плечами Тина. Её совершенно не интересовали подобные подробности.
– Ну, примерно, – продолжал приставать неизвестный.
– Скоро Новый год, – немного подумав, ответила девушка. – К сегуну съезжаются гости. Грязной посуды с каждым днем становится все больше. А после праздников начнут перебирать овощи. Здесь, неподалеку.
– Сколько тебе лет?
– Не знаю, – Тина прожевала лепешку и сделала большой глоток. Потом вспомнила, что эта вода должна остаться незнакомцу.
– Как тебя зовут? – спросила она, стараясь скрыть смущение.
Человек за стеной молчал.
– А ты не выдашь меня соратникам?
– Ты враг сегуна? – с замиранием сердца спросила девушка.
– Можно сказать и так, – осторожно ответил незнакомец. – Хотя я думаю, он обо мне даже не слышал.
Тина улыбнулась. Ей уже давным-давно было наплевать и на сегуна, и на всех соратников, вместе взятых.
– Не бойся, я тебя не выдам, – твердо ответила она. – Даже если ты грабитель и убийца.
За стеной послышался легкий смешок.
– Почему?
– Мою жизнь не стоит жалеть. Грабить у меня тоже нечего, кроме меня самой, – охотно объяснила Тина. – А я маленькая, тощая и очень грязная.
– У сегуна нет бани для слуг? – усомнился невидимый собеседник.
– Есть, – даже обиделась девушка. – Очень хорошая баня. Но я редко туда успеваю. Я самая младшая и самая слабая. Поэтому мне приходится больше всех работать.
За стеной замолчали.
– Ты так и не сказал, как тебя зовут, – напомнила Тина, с сожалением бросая рыбные кости в корзину. Мяса на них уже совсем не осталось.
– Алекс, – негромко сказал неизвестный.
– Откуда ты? – спросила девушка.
Немного подумав, Александра решила ответить честно.
– Я не помню.
– Как это? – удивилась Тина.
– Так. Я потерял память.
– И что, совсем-совсем ничего не помнишь?
– Только имя.
– Как жалко, – вздохнула девушка, поднимаясь. – И еда кончилась. Я пойду. Надо хоть чуть-чуть поспать.
– Ты отдала мне свою еду? – удивилась Алекс.
– Только половину, – ответила Тина. – Мне хватит. Я маленькая. Воду береги. Завтра я не приду.
– Почему?
– Вдруг кто-нибудь заметит, – сказала девушка. – Спросят, куда я бегаю? Что мне отвечать? Жди меня послезавтра.
– Возьми вот это, – Александра просунула в щель пустой бурдюк.
– Это что? – не поняла Тина.
– Нальешь туда воды, – пояснила Алекс. – Он легче, чем кувшин.
Девушка кивнула и положила бурдюк в корзину.
– Мне пора.
– Постой! – остановила ее Александра. – Если я дам тебе серебряную монету, ты можешь купить еду?
Тина подумала. В тусклом свете ночника ее фигурка со склоненной головой казалась вырезанным из черной бумаги силуэтом.
– Нет, – с сожалением ответила она, покачав головой. – Деньги у меня просто отнимут.
– А если ты скажешь, что можешь принести еще? – спросила Алекс.
– Меня будут бить, – просто сказала Тина, потом добавила: – Но сейчас много работы. Сильно не побьют. Давай денежку.
Александра достала из кармана одну из старинных серебряных монет.
– Ого! Большая, – проговорила девушка, забирая из ладони Алекс белый кругляшок.
– Вот, возьми еще, – Александра удержала в своей руке ее ладонь. Кожа на пальцах была грубой и потрескавшейся. – Спрячешь куда-нибудь, чтобы не бегать сюда.
– Тебе еще что-то нужно? – догадалась Тина.
– Одежда, – ответила Алекс. – Штаны, рубаха, жилет. Такие, какие слуги носят.
– Я попробую достать, – пообещала девушка, пряча деньги куда-то под подол. – До свидания.
– Я буду ждать, – проговорила Александра, глядя, как исчезает в кромешной тьме крошечный огонек масляного светильника.
Когда легкие шаги затихли, Алекс почувствовала себя смертельно уставшей. Она растянулась на стеллаже и задремала, положив под голову сумку.
Сайо долго не спала, а как только задремала, за стенкой послышался скрип двери, ворчание и топот. Девушка быстро села на топчане и постаралась придать лицу надменное выражение. Служанка внесла большую корзину и с шумом поставила ее на пол. За ее спиной в чьих-то руках ярко горел факел.
– Вот тебе еда, госпожа, – проговорила она, ухмыляясь. – Хочешь все сразу ешь, хочешь на весь день растягивай. У меня времени нету тебя обедами да ужинами кормить.
– Вынеси ведро, оставь светильник, и ты мне больше не нужна, – властно сказала Сайо.
Женщина хмыкнула. В коридорчике тихо звякнуло железо.
Служанка взяла помойное ведро и, бросив злобный взгляд на девушку, вышла. Дверь захлопнулась, оставив ее в темноте. Служанка быстро вернулась. Принесла чистое ведро и бутыль с маслом.
В комнатку вошел Херато.
– Носо-сей поехал в Канаго, – проговорил он, глядя на нее страшными, рыбьими глазами. – Хочет найти тебе достойного покупателя.
– Надеюсь, ему это удастся, мой господин, – поклонилась Сайо.
Оставшись в одиночестве, девушка вновь оказалась во власти мрачных мыслей. Теперь уже было ясно, что она никогда не увидит свою мать. Ей суждено стать живой игрушкой для какого-нибудь противного развратного старика. На глаза навернулись слезы. Она всхлипнула, но тут же подумала, что лучше быть живой игрушкой, чем мертвой. Вдруг Вечное Небо все же сотворит чудо и ее освободят войска дарийцев? Если она будет жить, всегда остается надежда на чудо. На людей ей больше рассчитывать нечего. Единственный близкий человек погиб. Девушка заплакала еще сильнее. Но вдруг остановилась, пораженная новой догадкой.
– С чего это я взяла, что он погиб? – пробормотала она и, словно ожидая ответа, обвела взглядом погруженные во тьму стены. – Кто мне это сказал? – почти крикнула Сайо с вызовом. – Если Алекс жив, он меня найдет. Если, конечно, любит.
«А он любит, – подумала девушка – Я знаю точно!»
Три дня протянулись пустой чередой. Каждое утро приходила служанка, приносила корзинку с едой и выносила помойное ведро. Однажды Сайо решилась попросить о прогулке, но Херато только покачал головой.
– Жди, как приедет Носо-сей.
Служанка глумливо захихикала, и девушка больше не обращалась к своему стражу ни с какими просьбами.
На четвертое утро разбойник первым заговорил с Сайо.
– Сегодня решится твоя судьба. Жди.
Девушка поклонилась.
– Благодарю, мой господин.
Служанка впервые взглянула на знатную пленницу с жалостью.
Вновь оставшись одна, Сайо достала пирожок и стала медленно жевать черствое тесто.
Ожидание не затянулось. Она даже не успела позавтракать, когда в коридоре послышался возбужденный шум голосов. Девушка отложила корзину, села на топчане и, затаив дыхание, уставилась на дверь.
Яркий свет трех факелов заставил ее зажмуриться. В маленькой комнатке сразу стало тесно, а в незакрытую дверь подул холодный ветерок.
– Встань! – приказал Носо.
Он был в заляпанной одежде, на хмуром лице блуждала жестокая усмешка. Девушка почувствовала, как испуганно забилось сердце.
– Быстрее! – рявкнул главарь.
Сайо не отрывала взгляда от свирепо блестевших глаз разбойника. Кроме него к ней вошли привычно равнодушный Херато и еще один знакомый воин.
Девушка встала на ноги.
– Снимай куртку! – велел Носо.
Сайо повиновалась.
– Теперь рубашку! Живо!
– Нет! – твердо ответила девушка, чувствуя, как душа проваливается куда-то вниз.
– Не заставляй нас помогать тебе, девочка, – очень нехорошо оскалился главарь. – А то можешь лишиться не только одежды! И плевать, что потеряешь в цене.
– Я клянусь, никто не дотронется до тебя даже пальцем, – вдруг проговорил Херато.
Носо и второй разбойник удивленно оглянулись на него. Но воин стоял с тем же равнодушным видом. Только ладонь лежала на рукоятке меча.
Сайо сбросила рубашку и, как могла, прикрыла грудь руками.
Несколько секунд мужчины разглядывали ее. Потом Носо оскалился.
– Прикрой свои мослы, девчонка.
И, развернувшись на каблуках, вышел.
Второй разбойник поиграл в «гляделки» с Херато, потом опустил глаза и, похабненько хихикнув, буркнул:
– Не знал, что ты стал монахом.
Но на разбойника с рыбьими глазами его слова не произвели никакого впечатления. Он пропустил приятеля вперед и вышел, аккуратно прикрыв дверь.
Натягивая рубашку, Сайо с каким-то странным отрешением подумала: «И зачем ему это было надо? Что он хотел разглядеть?».