– Это ты детей погубил! Ты погубил, ты их убил! Это ты, иуда, свою душу дьяволу за тридцать тысяч продал. Ты продал, ты убил, ты погубил, ты убил…
Герман смотрел на стоящую во весь рост мумию, а в это время до его ушей доносилось со всех сторон:
– Ты убил. Ты продал, ты убил. Ты убил, ты продал…
– Все крупье и все собравшиеся в казино игроки смотре-
ли стеклянными своими глазами в сторону Германа и под
звуки похоронного марша дружно скандировали, прихло-
пывая себе в ладоши, эти страшные для него слова. При
этом остекленевшие зеленые глаза, которыми они смо-
трели в сторону Германа, вовсе были без зрачков.
Герман упал пред всеми на колени, воздел руки, рас-
топырил пальцы и с испугом силился открыть рот и про-
кричать: «Уймись картавый, уймись! Я не убивал своих
детей! Я не продавал свою душу дьяволу…» Герман надры-
вался от бессилия, тряся перед посиневшим лицом рука-
ми, но так и не мог произнести вслух ни единого слова в
свое оправдание. У Германа Градского в эту самую страш-
ную для него минуту была отнята воля к каким-либо
словам. А оттого-то он и чувствовал себя нагим и ничтож-
ным, трусливым и беспомощным…
Мелодия похоронного марша смолкла, и все разом
смолкли. Из-за спины Германа, в полной тишине, трижды
прозвучал заупокойный голос управляющего.
– Гроб для Германа! Гроб для Германа! Гроб для Гер-
мана… – Сказав это, управляющий трижды хлопнул в
ладоши.
После третьего по счету хлопка послышались шаги.
Перепуганный до смерти Герман обернулся… и увидел,
как четверо широкоплечих крупье уже несут на сво-
их плечах в его сторону: узкий, длинный, прозрачный и
наполовину наполненный водой гроб. Повеяло прохла-
дой. Градский спинным мозгом ощутил на себе смертель-
ный холодок, почувствовал себя утопленником и онемел.
– Не верь им, сынок! Не верь картавому! Не верь
душегубу!.. – прокричала Герману, выставив руку вперед,
его мама. – Беги скорей отсюда, сынок, спасай свою душу,
гробы пустые, в них нет твоих детей!..
Герман посмотрел на все еще живую свою маму, из
правого глаза которой текла кровавая слеза, посмотрел
на мумию, голову которой покрывала кепка, вскочил с
колен и вне себя от страха бросился со всех ног к выходу…
Герман миновал охрану и оказался на улице, в этот же
миг видения покинули его разум. Герман шел по троту- ару в сторону подземного перехода, и в его жилах стыла кровь. Он покачивался из стороны в сторону, как скелет, и ощущал себя приговоренным к эшафоту ходячим мерт- вецом, у которого палач, перед тем как отрубить голову, не только отобрал все ценные вещи, но и высосал всю без остатка кровь. Гера находился в состоянии транса, он спу- скался вниз по ступенькам подземного перехода – точно на эшафот всходил – и только что и делал, что сокрушал- ся в сердцах: «Боже, что я наделал? Почти тридцать тысяч баксов просадил! Боже! Почти тридцать тысяч баксов просадил! О Боже, тридцатку засадил, тридцатку про…» Перейдя на другую сторону Арбата, Градский подошел вплотную к проезжей части дороги и вытянул поперек нее руку.
Солнце уже скрылось за крышами домов и уверен- но клонилось к горизонту. Майский вечер вступал в свои права, предвещая собой скорые сумерки, и это было без- возвратное событие. Чего никак нельзя было сказать про сегодняшний проигрыш Германа, которого, вне всяких сомнений, можно было избежать. Сегодня жене Германа Градского исполнилось тридцать четыре года. Сегодня же Герман проиграл в казино в довесок ко вчерашнему проигрышу еще двадцать тысяч зелени. День, обещав- ший стать для Градского торжественным и праздничным, превратился для него в кошмарный. Теперь уже Герману было не до праздника и не до торжеств. Градский сел в притормозившее напротив него такси и обозначил води- телю маршрут своего дальнейшего передвижения.
– Шеф, в Кунцево за пятьсот.
– Лады…– ответил ему водитель.
Как только машина тронулась с места, Градский
посмотрел на часы и улыбнулся с грустью в своих гла-
зах. На часах было начало восьмого. Оказывается, Гер-
ман потерял счет времени и простоял возле рулетки в
ожидании нужной ему комбинации больше трех часов! А
ему-то самому казалось, что не больше часа. Судя по все-
му, гости уже сидели за праздничным столом и отмеча-
ли день рождения Стеллы. А что до того, что творилось в
это время в душе у самой Стеллы, так Герману было не до этого, поскольку у него самого было тошно на душе, и ему было в этот момент не до излишних сантиментов. Маши- на переехала через Москву-реку и въехала на Кутузовский проспект. И тут Германа Градского пронзило! Именно в этот момент своего прозрения он осознал всю чудовищ- ность своего поступка, всю чудовищность той ситуации, в которой он оказался. Герман понял, в какой угол сам себя загнал. В нем проснулась совесть, и до него, до тупо- го, наконец-то дошло, какой же он все-таки по отноше- нию к супруге подлец! Как же на самом деле он нехорошо поступил по отношению к близким себе людям. «Боже! С какими глазами я появлюсь сейчас дома? Что скажу жене и детям? Что я им совру насчет хлеба, что выдумаю насчет цветов, за которыми ушел восемь часов назад? Я им в оче- редной раз совру, а они в очередной раз не поверят мне, но сделают вид, что поверили. Кошмар! Тридцатку мень- ше чем за сутки проиграл, это же ужас». Герман от этих своих мыслей побелел и не заметил того, как и Давыдково осталось за его спиной. После всего того, что с ним сегод- ня произошло, он действительно не знал, как ему в этот вечер появиться перед своими домочадцами. «Какими глазами я посмотрю им в лицо, что скажу Стелле? Бессты- жие мои глаза», – подумал Герман и уставился бесстыжи- ми своим глазами на дорогу…
– Командир, говори куда дальше ехать? Уже Кунцево… Герман прикрыл глаза, откинулся на спинку сиденья,
вздохнул и произнес, изнывая от душевных ран.
– На улицу Красных Зорь. А оттуда снова на Арбат. Я
тебе еще одну пятихатку добавлю.
– Лады… – донеслось до ушей Градского.
Герман ехал в офис за деньгами. Ставки были им сде-
ланы. Других вариантов на сегодняшний вечер он для
себя не видел. И это были уже не шутки. Вместо того что-
бы сесть одиннадцатого мая года одна тысяча девятьсот
девяносто шестого вместе с женой, детьми и гостями в
пять часов вечера по московскому времени за празднич-
ный стол, Герман решил устроить себе в этот день Ватер-
лоо. Герман зашел в офис, открыл сейф и, не раздумывая,
положил в карманы пиджака пятьдесят тысяч долла- ров. Закрыл сейф, закрыл офис, вышел на улицу и сел в машину. Через пятнадцать минут машина притормози- ла напротив казино «Тропикана», которое находилось в начале Арбата, в двухстах шагах от казино «Метелица». На часах было без пятнадцати восемь, вечер для Градского обещал быть томным. Градский решил сменить обстанов- ку, а заодно и собраться с мыслями, он всегда так посту- пал в критических для себя ситуациях. «Только не бухать, только не бухать, только не бухать…» – повторял про себя Градский, поднимаясь на второй этаж здания, в котором располагалось казино «Тропикана». А нервы-то были на пределе! Но перед тем как сесть за игровой стол, Герман решил подкрепиться в здешнем ресторанчике. Ресторан примыкал к игровому залу, был уютным и рассчитан при- мерно на десять-двенадцать столиков. За одним из столи- ков Герман разглядел сидевшую в одиночестве Кристину, которая, увидев его издали, подняла в приветствии руку и пригласила к своему столу, прокричав на весь ресторан:
– Привет, Гера! Что, перекусить решил? Подсаживайся ко мне, вместе поужинаем…
Герман, не раздумывая, направился в сторону столи- ка, за которым расположилась Кристина. Он еще на подхо- де к казино разглядел среди множества авто ее «Бентли», а потому и знал наперед, что непременно встретит ее сегодня здесь. Кристина была топ-менеджером одной из крупных нефтяных компаний. И в силу того, что име- ла склонность к игре и была одинока, зачастую коротала свое свободное время то в «Метелице», то в «Тропикане». Выглядела она впечатляюще, одевалась стильно, ходила на каблуках, на вид же ей было под сорок лет. Познако- милась же она с Градским за игровым столом, за который подсела после того, как обратила на Геру внимание. Зна- комство же меж ними, как это обычно и бывает средь игроков, было шапочным и носило, как представлял себе Герман, поверхностный и ни к чему не обязывающий характер. Как только Градский подошел к столику и при- сел за него, Кристина поинтересовалась у него с милой улыбкой на лице:
– Привет, Гера, проголодался?
– Привет, Кристина! Да есть немного, со вчерашнего
вечера крошки во рту не было.
– Что, сутки играешь?
– Да почти, с перерывом на сон.
– И как?
– Лучше не спрашивай, полная засада. Почти на
тридцатку лечу, пришлось два раза за деньгами в офис
ездить…
К столику подошла официантка и поинтересовалось
у Германа:
– Что желаете?
– Жаркое и овощной салат… – сходу ответил Герман.
Приняв заказ от Германа, официантка тут уже удали-
лась, оставив Германа и Кристину наедине. Герман прово-
дил взглядом сексапильную официантку и посмотрел на
Кристину, которая в этот момент не сводила с него глаз.
Судя по всему, от нее не укрылось то, каким аппетитным
взглядом пожирал Гера стройную и все еще молоденькую
девушку, когда та только отходила от столика. Кристина
улыбнулась и поинтересовалась у него:
– Понравилась?
– Кто?
– Кто, кто? Официантка, не я же… – Кристина широко
улыбнулась и обнажила два стройных ряда белоснежных
зубов.
– Да брось ты, Кристина. Какое мне до нее дело, мне
сейчас только что и остается, что об официантках думать.
Я же тебе говорю, что на тридцатку лечу…
Вскоре официантка вернулась к столику и принесла
Градскому сразу и салат, и жаркое. В этот раз Гера не толь-
ко в ее сторону бровью не повел, но даже и слова в знак
благодарности вслух не выразил. После того как офици-
антка в очередной раз отошла от столика, внимательная
и ко всему наблюдательная Кристина похвалила Градско-
го в шутливой форме:
– Молодец, Гера, исправляешься…
Герман в ответ на это натянул на лицо улыбку, скло-
нился над тарелкой и принялся с удвоенной энергией
пережевывать попавшую ему в рот пищу. Все это время пока Градский кушал, Кристина непринужденно потя- гивала через соломинку коктейль и внимательно, как завороженная, разглядывала его со стороны. Градский почувствовал на себе ее взгляд и оторвался от тарелки. И тут же увидел перед собой задумчивый и грустный взгляд одинокой женщины. Он уже давно замечал то, что Кристина зачастую украдкой посматривает в его сторо- ну в те моменты, когда он играет за покерным столом. Он уже несколько раз ловил на себе ее робкие и застенчивые взгляды, но в суматохе и в пылу азарта тут же забывал про них, не придавая им особого значения. Герман ходил в казино именно что играть и не шуры-муры с кем-либо заводить. Вот и в этот раз он, скорее всего, тоже бы не придал значения взгляду Кристины в свою сторону. Но…
Кристина отставила в сторону фужер и обратилась к
Герману, все так же поигрывая взглядом.
– Гера! Я через десять дней в Монако на гран-при уез-
жаю, не хочешь со мной туда за компанию смотаться?.. –
Услышав это, Градский поджал губы, откинулся на спинку
стула и так ничего и не ответил Кристине… – Что мол-
чишь, Гера? Предложение мое не нравится? Или дружбу
водить со мной не хочешь?.. – Градский все так же молчал,
не находя нужных слов. После сегодняшнего проигрыша
в «Метелице» предложение, прозвучавшее из уст Кристи-
ны, показалось ему неуместным. Именно в этот момент
он почему-то вспомнил о Стелле. Вспомнил и, не задумы-
ваясь, ответил.
– Кристина, ты же знаешь, что у меня семья и четверо
детей. Что я жене скажу?
– Жене?! – Кристина произнесла слово «жене» с таким
удивлением, что можно было запросто подумать, что
она в этот момент увидела перед глазами именно то, что
раньше в своей жизни никогда не видела.
– Да, жене! Ты же в Монако, как я понимаю, не на один
день летишь.
– Ну ты даешь, Гера! Прямо как маленький… – Кри-
стина в недоумении пожала плечами и спросила Германа:
– А что ты своей жене обычно говоришь, когда сутками
в казино пропадаешь? Вот что ты ей сегодня, например, сказал, когда сюда поехал?
– Сегодня?
– Да, сегодня?..
Герман помедлил, размышляя над тем, стоит ли
посвящать в семейные тайны вовсе не знакомого челове-
ка, но все же решился ответить, как игрок игроку:
– Сказал, что за цветами и за хлебом пошел.
– За хлебом и за цветами?.. – Кристина искренне уди-
вилась, узнав о том, под каким благовидным предлогом
Герман в очередной раз вырвался из семейного плена в
казино.
– Ну да, так и сказал сегодня утром, что за хлебом и за
цветами пошел.
– Утром за хлебом – это понятно. А вот цветы? Ты что,
каждое утро своей жене цветы даришь?
– Нет, только по праздникам… – ответил нехотя Град-
ский, после чего добавил: – У нее сегодня день рождения…
– Ах день рождения… – Кристина глубокомысленно
покачала головой и подытожила свои короткие раздумья:
– Ну, тогда все понятно… – и тут же вскликнула, выставив
руку над столом, будто о чем-то вспомнила: – Вот, Гера,
точно! Скажешь ей, что не в Монако со мной на гран-при
поехал, а что за хлебом ушел! Нет, лучше за цветами!.. –
Радости Кристины в этот момент не было предела. Град-
скому же все больше и больше становилось не по себе от
этого взаимного общения. Ему явно пришелся не по душе
насмешливый и оскорбительный по отношению к его
супруге тон. И он резко осадил свою собеседницу одной
фразой:
– Нет, Кристина, даже не проси! Не буду я своей жене
так врать. Я ее люблю. И детей я своих тоже люблю. Так
что пока вот так…
– Любишь, говоришь? А она-то тебя любит?.. – С лица
Кристины слетела наигранная улыбка, и она скривила
нижнюю губу.
– Надеюсь… – все с таким же серьезным выражением
лица отвечал ей Градский.
– Надейся. Но только знай, Гера, если бы любила, то ни
за что бы тебе не разрешала по казино шататься и обма- нывать себя вот так унизительно, как дурочку. Любит она тебя, как же?! Держи карман шире!.. – усмехнулась Кри- стина и продолжила: – Не любит она тебя ни хрена! И ты ее тоже, Гера, судя по всему, не любишь! Удобно вам про- сто вот так вот жить друг с другом, вот и все. Как толь- ко деньги все свои потеряешь и ни с чем останешься, так сразу же с тобой и разведется, вот увидишь, что я в итоге права окажусь.
– Во-первых, Кристина, не тебе судить о наших с женой отношениях. А во-вторых, с чего это ты вдруг взя- ла, что я все свои деньги потеряю?
– А что, я слепая, по-твоему? Разве по тебе не видно, что ты на игре помешан? Ты же без тормозов, Гера. Ну так что, мне на тебя не рассчитывать? Не едешь, стало быть, со мной на гран-при?
– Нет, не еду! Я через три недели с женой и детьми в Анапу отдыхать полечу. Ну ладно, я пошел отбиваться, спасибо тебе, Кристина, за компанию, но мне сегодня осо- бо не до разговоров…
Градский подозвал к себе официантку и сказал ей о том, чтобы она принесла ему счет в игорный зал, после чего встал со стула и проследовал в него…
В этот раз Градский решил играть в покер по одной и сразу максимальной, предусмотренной в этом казино, ставке. А именно по пятьсот баксов на одном ante. Имен- но в этом и состоял его (хитроумный) план на игру в этот вечер и в этом казино. Войдя в игорный зал, Герман, не задумываясь, выбрал для игры в покер тот столик, за которым уже сидело три китайца. Он это сделал только потому, что уже давно подметил для себя такую особен- ность, что китаезы, как никто другой, удачливы в игре. Герман знал, что зачастую везет в игре и всем тем, кто по случаю оказывается вместе с ними за одним игровым сто- лом. Герман присел за покерный стол и сразу бросил на размен крупье десять тысяч долларов.
– Меняй все крупными, по пятьсот.
– Хорошо. Будет сделано… – Крупье принял к обмену
на фишки, десять тысяч долларов Германа.