Мимо меня по коридору пронёсся Скай.
– Апрель, выручишь?
Я пошла за ним на кухню.
– Слушай, сделай кофе на пятерых, а? Моя очередь, но мне ещё собраться надо, как-то всё некстати, – затараторил он.
– Я сделаю, хорошо. А куда тебя посылают?
– Не меня. Ты не слышала ещё, что ли? В Стокгольм сегодня все летим. После завтрака.
– Нет, мне сообщить забыли.
– Странно, Шокер вроде всех обошёл с утра.
Нет, Шокер кое-где подзадержался. Ничего, дело житейское, надо отнестись с пониманием.
– Ты бывала в Стокгольме? – спросил Скай, но потом сам же первый и засмеялся. – Нашёл, о чём спросить, идиот!
– Я там часто работала, только не подолгу. Короткие задания… А шахты там классные. Летишь со свистом!
– Вот, точно! Даже такой, как я, и то со свистом, – кивнул Скай. – Хотя, старики говорят, что в Финляндии ещё чище каналы. Только там всё законсервировано и неприкосновенно уже лет двести.
– И правильно. Должно же что-то остаться про запас. А то кто-то же повадился в каналах копаться. Прыгаешь и не знаешь, что тебя ждёт. Я тут недавно чуть не расшиблась.
Лицо у Ская мгновенно стало, как у жалобного кота:
– Вот ведь, не повезло тебе. Здорово досталось?
– Ты иди, собирайся! – напомнила я.
Он хлопнул себя по лбу и убежал. Вот уж стреляйте меня, но никогда бы не подумала, что этот добродушный великан с наивным взглядом и вальяжная куколка с занавеской на глазах – родственники. Тем более близнецы.
Скай собирался долго. Я уже принесла кофейник в общую комнату и скромно сидела на своей табуретке, когда ребята начали появляться. Сначала Скай прибежал и стал быстро сооружать себе гигантский бутерброд, потом пришёл Лис и первым делом наполнил свою чашку.
– Кто кофе варил? – спросил Лис, сделав глоток.
Пришлось признаться.
– Я варила, – отозвалась я. – Скаю было некогда.
– Очень кстати. У Ская руки слегка не оттуда растут, – усмехнулся Лис. – Ты уж научи его, сколько чего в кофеварку класть, а то его бурду пить невозможно.
– Вот что-то я не помню, чтобы ты хоть раз отказался! – обиделся Скай. – А не нравится – сам делай!
Шокер и Лали вышли к столу вместе. Они расселись, не сказав ни слова. Лали принялась молча потягивать кофе, Шокер взял тонкий кусок сыра, скатал его в трубочку и стал неторопливо жевать.
– Вылет сегодня в час. Я уже всех нас на рейс зарегистрировал, посадочные распечатал, – сказал он. – Полетим налегке, чтобы никаких проволочек и неожиданностей. Ребята в Стокгольме снабдят нас всем необходимым. Квартиру на Престгатан для нас освободили… Лали, на удалёнке сможешь отсюда данные брать?
Она подняла голову и чуть отодвинула волосы с лица:
– Если там будет нормальная связь, то тут всё сработает без проблем.
– Отлично.
– А оружие? – уточнил Лис. – Машина? Снаряжение?
– Я же сказал: у нас будет всё необходимое! – повысил голос Шокер. – Ты что, вчера родился?
– Не вчера, – буркнул Лис. – Не люблю чужим пользоваться.
– Ничего тебе не могу предложить, к сожалению, – пожал плечами Шокер и взял ещё сыра. – Из своего через границу мы всё равно перевезём только автомобиль, так стоит ли из-за него связываться с паромом? Сутки потеряем.
– Согласен, – кивнул Лис.
– У меня страховки нет, – подал голос Скай.
Шокер приподнял брови:
– Чего у тебя нет?
– Медицинской страховки для шенгена. Они, конечно, не проверяют никогда…
– А почему это у тебя её нет? – удивился Шокер. – У всех есть, а у тебя нет?
– В прошлом месяце закончилась.
Шокер упёрся локтями в стол, сцепил пальцы и уткнулся в них губами.
– Небо, не лезь ты с ерундой… – сказал Лис, глядя в сторону. – В аэропорту купишь, это пять минут… Шокер, это правда пять минут.
– Дело не в том, сколько это минут, – отозвался Шокер будто нехотя. – Дело в том, что с прошлого месяца прошло уже три недели… Скай, ты, вообще, чем думаешь? И о чём?
Скай торопливо проглотил то, что было у него во рту.
– Виноват, – вздохнул он.
– Что за чёртова безответственность?! – рявкнул Шокер, ударив по столу.
Чувствуется, столам в этом доме вообще крепко доставалось.
– Виноват, больше не повторится, – Скай поднял на командира встревоженные честные глаза.
– Не повторится?! – Шокер тяжело и медленно выдохнул. – А сколько раз у тебя может не повторяться? Ты приказ мой хорошо слышал: на изнанке по-гатрийски не говорить? Хорошо слышал?!
– Да, – тихо сказал Скай.
– И что? – почти ласково продолжал допрашивать Шокер. – Кто вчера пол ночи вопил на гатри?
– Это был личный разговор, – пояснил Скай. – И я не вопил. Я больше слушал.
– Это неважно! – вздохнул Шокер. – Я же ясно сказал: никаких разговоров на гатри. В русском языке хватает слов, чтобы поговорить о любом личном. Если я чего-то настоятельно требую, это не просто так, а для пользы дела. Для вашей же безопасности. Да даже если и просто так, если мне вожжа под хвост попала, неважно. Это был приказ, что непонятно?!
Скай поджал губы.
– Что тебе непонятно?! – не отставал Шокер.
– Я был наедине с сестрой. Наедине как хотим, так и разговариваем! – твёрдо заявил Скай. – Что ты ко мне прикопался? Опять рога режутся?
Шокер швырнул на стол ложечку и резко встал.
– А ну, пошли со мной! – процедил он и пошагал куда-то вглубь дома.
Скай покачал головой, поднялся на ноги и поплёлся следом.
Лис проводил их мрачным взглядом и повернулся к Лали:
– Что это с ним?
– С кем?
– С Шокером?
– А мне почём знать? – угрюмо ответила она, пожав плечами.
– А кому знать? Мне? – фыркнул Лис. – Так я с ним не сплю.
– Не хами, – лениво отозвалась Лали.
– Ты зачем Ская подставляешь? Твои вопли вчерашние весь дом слышал… – не отставал Лис. – Сестра, называется. Я бы такую сестрицу…
– Пошёл ты… – и Лали чётко задала короткое трёхбуквенное направление.
– Не, – покачал головой Лис. – Незачёт. Больше работай над словарным запасом, а то Шокер услышит, совсем расстроится.
Лис несколькими длинными глотками допил кофе, отставил чашку, встал и пошёл из-за стола. Проходя позади Лали, он наклонился к ней и сказал с усмешечкой:
– До чего ж вы, гатрийские бабы, красивые… но без мозгов.
Лали осталась сидеть, прямая, как струна. Лица за чёлкой-занавеской было не видно, но тонкие пальчики, сплетённые вокруг чашки, мелко дрожали.
– Уходи, Апрель, – хрипло сказала она. – Иди отсюда. Я сама приберусь.
Я тихонько встала и, не возражая, удалилась в своё временное пристанище.
Если это именно то, что Лис советовал не брать в голову, то пожалуйста. Я готова не брать. В конце концов, если им не зазорно выяснять отношения в присутствии совершенно чужого человека, то почему мне должно быть неудобно?
А мне почему-то было неудобно. И ещё жалко Лали. Без всякой причины, из обыкновенной женской солидарности. Может, она и правда дура. Все мы дуры, куда ж деваться, кто больше, кто меньше. Да и не знаю я, конечно, что тут у них за дела, может, и поделом ей. Но всё равно Лали мне было жалко.
Я собрала со стола всякие мелочи, которые выкладывала на ночь из рюкзака и рассовала их по карманчикам. Вот и все сборы. Переодеться ещё, а то в самолёте, в любом, мне обычно душно и жарко.
Я сняла шерстяной свитер, вытащила из рюкзака тонкую белую водолазку, уже почти натянула её на себя, и тут в комнату ввалился Шокер, тоже, кстати, без всякого стука.
– Упс! Пардон… – Шокер тактично опустил глаза долу.
Я одёрнула водолазку.
– Это твоя маленькая месть за то, что я не постучалась к Лали?
– Нет, это скорее по инерции, моя комната всё же, – Шокер сбивчиво кашлянул, сунул руки в карманы и прислонился плечом к стене. – Это, значит, ты вломилась?
– Не смущайся, мне нет до этого дела… – отмахнулась я. – Видела я задницы и получше. Да и лица поприветливее.
Шокер угрюмо смотрел в пол.
– Да брось, не грузись, – вздохнула я. – Я здесь не с инспекцией нравов. Ладно бы, я что-то новенькое увидала. А так, что в столичном департаменте на поверхности, что в медвежьем углу на изнанке, везде одно и то же: аристократ, девчонка и стол покрепче.
– Ты собралась? – спросил он, когда я договорила.
– Нищему собраться – только подпоясаться, – я кивнула на свой рюкзак.
– Не густо у тебя пожитков.
– Я, что надо, покупаю, а что не надо – выбрасываю. У меня жизнь в разъездах, а много вещей на себе переть – у меня спина не казённая.
Я машинально поддёрнула рукава водолазки, не люблю длинные.
– Эт-то что такое? – Шокер отлепился от стены, шагнул ко мне и схватил за руку.
На моём предплечье всё ещё расплывались довольно заметные жёлто-сиреневые круги.
Я попыталась вырваться, но у Шокера не рука – капкан.
– А ну-ка! – он бесцеремонно потянул вверх нижний край водолазки.
– Отпусти! – возмутилась я, но он задрал мне свитер до подмышек и покрутил меня, осматривая со всех сторон, и только потом отпустил.
– Это что такое? – сурово повторил он свой вопрос, пока я поправляла одежду.
– Ничего! – буркнула я. – А то сам не знаешь!
– Откуда взялось? Как давно?
– Полёт в повреждённом канале. Месяц назад… чуть больше.
Шокер ничего больше не сказал, только долго смотрел на меня, напряжённо хмурясь, потом развернулся и ушёл восвояси.
Я посидела ещё минуту, глядя на рюкзак, но так как никакого полезного занятия у меня больше не было, я встала и вышла из комнаты.
В холле со стола уже было всё собрано, а перестук и звяканье слышались уже из кухни.
Может быть, Лали и собиралась прибираться сама. А, скорее всего, не собиралась и спихнула всё на брата. Кажется, у неё было так принято, чтобы за всё отдувался Скай. Он и хозяйничал в кухне, гремел тарелками и чашками, распихивая их по буфету. Оглянулся на меня и продолжил своё занятие. Его лицо всё ещё было покрыто красными пятнами.
– Досталось?
– Угу.
– Думаешь, это справедливо?
Скай кивнул.
– По-моему, вздорные какие-то придирки.
– Но я ж командиру нагрубил. Да и приказ нарушил.
– А если приказ идиотский?
– Я солдат.
– Но ты не раб. Если твой командир отдаёт идиотские приказы, ты имеешь право подать прошение о смене группы. Я знаю ваш устав.
– Я тоже знаю устав, – вздохнул Скай. – Я бы, может, и сменил группу. Но Лали не уйдёт, а я её не брошу.
– Ничего себе у вас… дружная общага. Как вам только удаётся преступников ловить?
Скай покосился на меня:
– А это потому что Шокер – гений.
– Да неужели?
– Угу.
– А гениям всё можно?
– Типа того.
– И то, что он с Лали делает, тоже?
Скай пожал плечами:
– Она хочет этого. Ей это нужно… А тебе какое дело?
– Да никакого. Я пришла и ушла. А тебе потом её вытаскивать, когда всему этому конец придёт. Тебе, не кому-то другому! Ты готов? Справишься?
Скай из всех сил захлопнул дверцу буфета, да так, что посуда внутри жалобно зазвенела. Его лицо снова пошло красными пятнами.
– Что же вы такие тупые, мужики? – пробормотала я. – Порода страусиная… Ничего не вижу, ничего не слышу, голову в песок…
– Небо, не слушай её! – Лис ворвался на кухню, облил меня злобным взглядом, взял несчастного Ская за плечи, развернул его и подтолкнул к выходу. – Иди к сестре! Она звала.
Когда Скай ушёл, Лис повернулся ко мне:
– Не лезь, куда тебя не просят! Засланка командорская…
Я засмеялась.
Ничего. Месяц. Какой-то месяц, а если повезёт, то и меньше. И этих приятных ребят я больше не увижу никогда.
Лис наклонился ко мне и положил руки на плечи. Голубоватые глаза уставились на меня с неприязнью.
– Не трогай их, – сказал он холодно. – Не смей. Не позволю.
Вот же чёрт… Если бы меня кто-то так защищал. Или хотя бы пытался…
Я повернулась и пошла прочь из кухни.
– Быстрее собирайтесь! – раздался откуда-то из глубины дома голос Шокера. – Через час мы должны быть в аэропорту.
Глава 7
Я люблю Стокгольм. Это ласковый город. Он всегда принимает тебя так, будто только тебя и ждал. Будто вся его северная красота, дружелюбие, достоинство и покой – для тебя. Ну, по крайней мере, на то время, пока ты у него в гостях.
Нельзя сказать, что Стокгольм целиком построен гатрийцами, но руку к выбору места они приложили. Там такой букет каналов, ведущих на поверхность, что иначе и быть не могло. По шестидесятой параллели северо-запада Европы каналы вообще натыканы частоколом. Не случайно же именно тут столько значимых городов. Не красоты же белых ночей ради их тут в ряд понастроили. Осло, одиннадцатый век. Стокгольм, тринадцатый век. Хельсинки – шестнадцатый. Ну и наш Питер, самый молодой. Так и шли гатрийцы, не торопясь, с запада на восток, нанизывая жемчужины на нитку. Своими силами гатрийцы ничего никогда не делали, но их агенты очень хорошо умели всё доходчиво объяснить, кому надо, что и где требуется построить. Вот с Хельсинки промахнулись поначалу, пришлось потом город перенести немного в сторону. А царь Петр Алексеевич, говорят, упорствовал сильно, не нравились ему приневские болота Ингерманландии. Но всё-таки объяснили ему, где именно рубить окно в Европу. И когда питерские каналы заработали, как полагается, финские решили поставить в резерв, заморозить всё слегка, застопорить, сделать так, чтобы Финляндию вообще все в покое оставили. Даже дедушке Ленину объяснили, почему Финляндии в восемнадцатом надо предоставить независимость. Да и Северная война тридцать девятого-сорокового закончилась так, как она закончилась, тоже не случайно. В общем, много всего интересного и полезного для общего развития узнаёт тот, кто обучается на гатрийских курьерских курсах.
Я за последнюю пару лет выбиралась в Сток очень редко. Но этот город оставляет о себе такую прочную эмоциональную память, что как только ты туда попадаешь, становится неважно, как давно ты там бывал. Город весь твой сразу же, с первой секунды.
Летать туда я не люблю. Да, быстро, да, удобно. Но ничего лучше прибывающего утром парома для приезда в Стокгольм пока не придумали. Хотя, конечно, Шокер был абсолютно прав: терять время на паром бессмысленно. Поэтому нас ждало не утреннее прибытие, а прилёт в аэропорт Арланды во второй половине дня.
Мы добрались на автобусе до конечной остановки у железнодорожного вокзала и спустились в метро. Одна остановка по зелёной ветке – и мы у цели. Конечно, до квартиры в старом городе можно было бы добраться и пешком. Но ребята, похоже, пешком ходить не любили. Я послушно тащилась за ними, надеясь, что у меня ещё будет время спокойно побродить в городе.
Дом семьдесят шесть по улице Престгатан стоит в самом сердце старого города – Гамла-Стана. Мимо него ежедневно водят сотни туристов. На сам дом внимание туристов обычно не распространяется: все глазеют на двор приходской школы церкви Святого Николая и на знаменитую статую мальчика, взбирающегося на коня. Да ещё прямо к статуе выходит одна из самых узких в мире улиц – переулок Мартен-Тротцигс-Гренд, по которой непременно таскают вверх-вниз туристические группы.
Никому и в голову не приходит, что статуя мальчика с конём стоит прямо у дома, в котором веками живут гатрийские агенты. Это не конспиративная квартира – гатрийцы никогда не обставляют своё присутствие на изнанке излишним шлейфом тайны, потому что зачем? Кому надо, тем о них известно, а кому не надо, те всё равно ничего не поймут и ничему не поверят. Этот дом и не отель, скорее общежитие, которое содержат те, кому положено обеспечивать работу специальных гатрийских миссий на изнанке. Простой, малоприметный, очень старый, но ухоженный снаружи дом, выкрашенный в морковный цвет – это одна большая трёхэтажная квартира. Столовая и кухня внизу, шесть небольших спален да плюс ещё в мансарде оборудована просторная удобная комната, для особых визитёров.
Пока мы устраивались в спальнях, пока ждали доставки еды на вынос и ужинали в столовой, наступил вечер. Шокер лично сгрёб и вынес из столовой коробки и пакеты из-под еды, принёс маленький ноутбук и положил на обеденный стол перед собой.
– Итак, давайте обсудим, что и как мы с вами будем делать в ближайшие несколько дней, – сказал он, внимательно посмотрев в лицо каждому из нас. – Наш объект пока здесь, в Стокгольме. Проживает уже несколько недель на одном месте, в тихом спальном районе на окраине. Ни в чём подозрительном властями замечен не был, впрочем, что с них, властей, взять, сами понимаете. Лали удалось довольно плотно к нему прицепиться. Периодически его чип теряется из виду, но после всегда он обнаруживается вновь, поэтому мы его ведём. Но на визуальный контакт мы с ним так и не вышли. Как он сейчас выглядит, мы не знаем. Знаем только, что прошедшей зимой он выглядел вот так…