Паша кивнул, нахмурил брови, будто на самом деле разбирался в бракоразводных процессах и семейных драмах.
– Помоги мне, пожалуйста. Ты ведь в полиции служишь?
– Да, в дежурке. Принимаю сообщения о преступлениях. Что у вас произошло? Если хочешь, я помогу тебе написать заявление. Твой муж… он что-то сделал? Противозаконное?
– Он пока ничего такого не сделал, но боюсь, что может.
– Он тебе угрожал?
– Нет. Просто… мне кажется…
– Если он тебя тронул…
Паша не мог представить такой картины. Как можно ударить Миру? Даже фраза в голове прозвучала как-то искусственно, как в дешёвой американской мелодраме.
Она не смотрела на Пашу. Теребила край футболки. Кисти её рук были маленькие, совсем детские, пальцы с облупившимся на ногтях лаком нервно подрагивали.
– Мне трудно будет тебе помочь, если ты не расскажешь, что именно произошло.
Повисла пауза. Воздух вибрировал от жары и её молчания.
– Я не знаю, не знаю! – не выдержала Мира и закрыла руками лицо. – Мне нужно быть уверенной, что на тебя можно положиться.
Паша всегда цепенел от женских слёз. Но Мира – это отдельная тема. Несколько раз он видел, как она плачет. Это было невыносимо. Внутри его нарастала неконтролируемая ярость к её обидчику, вперемешку с болью и беспомощностью.
Паша попытался приобнять девушку. Но его руки были деревянные, как лапы Грута[1].
Мира резко повернулась и прошептала:
– Ты ведь не откажешься?
Такой Паша её никогда не видел. Глаза, как у испуганной кошки, круглые и тёмные, блестят от навернувшихся слёз. Напряглась в ожидании ответа, схватила рукой Пашу за локоть.
– Мне нужно перевезти вещи. Мой муж знает всех моих знакомых, я не могу к ним обратиться, а тебя он только на школьных фотографиях видел и вряд ли вспомнит.
Паша почувствовал укол ревности и обиды, но тут же признался себе, что действительно уже давно не был ей другом. Детство кончилось, а во взрослой жизни они ходили разными, не пересекающимися маршрутами.
Мира моментально уловила его разочарование и положила вторую руку ему на плечо.
– Паша, я думаю, что не ошиблась с выбором, – она потянулась к нему влажными от слёз губами. – Ты согласен?
– Да… конечно. Мне это не сложно.
Блеск на её губах почти стёрся, но Паша ощутил тонкий аромат персика и поцеловал её в ответ.
Разве можно отказаться от заветной мечты? Когда она ловко стянула с него толстовку, он вспомнил о Кате. Но этот образ показался до того размытым и нечётким, что он с легкостью отмахнулся от него. Сейчас это Пашу совсем не волновало. Где-то на задворках сознания кружили вопросы, как голодные чайки. Как? Почему? Неужели? Как это вообще возможно? Но Паша не подпускал их ближе, он хотел остаться наедине со своей Мечтой.
Из коридора за ними наблюдал кот. Его заспанная туповатая рожа всегда бесила Пашу. Трюфель. Разве можно было назвать кота, словно это гриб?! Видавший виды диван издал протяжный звук и вернул Пашу в реальность. Кот округлил глаза, будто очнулся ото сна, но потом расслабленно шмякнулся на пол и, вытянувшись, стал лизать лапу.
«Чайки» наконец докричались.
– Мира, я немного не понимаю…
– Всё хорошо. Не нужно понимать. Тебе ничего не нужно понимать.
Она часто дышала и говорила отрывисто, односложно. Как будто боялась проболтаться, сказать лишнее.
Мира обвила руками его шею и снова поцеловала.
Хватит бояться! К черту всё! К черту Катьку с её засранцем-котом! – Паша швырнул футболку с Элвисом в Трюфеля. Тот вскочил и унёсся, задрав хвост.
– Что ты делаешь? Иди сюда.
– Да… Катькин кот…
Мира резко отстранилась от него. Её тонкие пальцы впились ему в ключицу.
– А кто такая Катя?
– Ну… Мы… С ней… Как бы живём вместе.
– Это твоя девушка? – Мира, как ассистентка иллюзиониста, неуловимым движением выскользнула из Пашиных рук. В её голосе не было ни раздражения, ни разочарования. Скорее удивление и… даже облегчение.
– Да.
Паше захотелось оторвать хвост чёртовой животине. Дёрнуло же брякнуть о коте.
– Знаешь, извини. Мне, наверное, уже пора, – Мира встала, быстро юркнула в свой свитер, поправила волосы.
В её глазах сквозила мягкая снисходительность. Так смотрят на ребёнка, который схватил неподъёмный пакет и расплакался от того, что не смог его поднять. Паша, конечно, не плакал, но выглядел жалко. Мира наклонилась и нежно погладила его по щеке.
– Я надеюсь на твою помощь. Я позвоню. Но сейчас мне и вправду нужно идти, чтобы Стас ничего не заподозрил. Я очень рада, что сегодня пришла к тебе. Я скучала.
В самом дивном сне ему не могло такого присниться. «Скучала?»
– Ну всё… Хватит смотреть так, будто видишь меня в первый и последний раз. Мы ещё встретимся. – Она потянула Пашу за руку в коридор: – Идём, проводишь меня.
Голос Миры снова был спокойным и улыбчивым… как когда-то. И ничего не существовало больше. А Паша… чувствовал себя так, будто выиграл в лотерею и тут же потерял счастливый билет.
Иногда жизнь – великий волшебник, а иногда – изощрённый садист. И никогда не угадаешь, какую роль в твоём случае она выберет.
Кто бы мог подумать, что через шесть дней Миры не станет?
Глава третья
16 марта 2019 года. Суббота
Паша сидел за рабочим столом и раз за разом прокручивал то, что произошло с ним вчера. Как Мира поспешно собралась, пообещав позвонить, как вдавила его в косяк, прощаясь, как он был нарочно груб с Катькой, они поссорились и, схватив кота, Катька поехала к родителям. Всю ночь он не спал. Взбудораженное сознание никак не желало успокоиться, да и Паше самому не хотелось отпускать образ Миры, он перебирал в памяти все детали её визита. Вот и сейчас она всё ещё стояла перед глазами. На его лице застыло блаженное выражение.
– Ты какой-то сегодня помятый. – Эля, грея руки о чашку с чаем, прошла к своему месту и грациозно опустилась на стул.
– Развлекался всю ночь? – старший дежурный поднял на Пашу усталые глаза. День только начался, а капитан Мишин уже был без сил. Он тяжело вздыхал, нехотя листал журнал и дышал так, будто только что пробежал марафон. Усталость была его постоянным спутником, как у кого-то веснушки или непроходящий сухой кашель. И вроде бы избавиться можно, но уже привык.
Паша чувствовал, что его глаза горят, как фары дальнего света. И вообще если бы к нему кто-то прикоснулся, то Паша прошил бы того бодрящим электрическим ударом. Капитану бы это не помешало.
– Просто долго не мог уснуть, – отмахнулся Паша.
– Весна, – протянула Эля.
– Цветочки распускаются, птички прилетают, зайчики выбегают из норок, – крякнул капитан.
Зайчиком напарники прозвали Пашу. Одна бабуля была очень благодарна парням с патруля, позвонила в дежурку, чтобы сказать «спасибо» за исправную работу и попросить начальство выдать «мальчикам» премии. Заодно она раз пятнадцать назвала Пашу «зайчиком». Вот и прицепилось.
Сутки, к счастью, начались спокойно. Пара скандалов, драка, пьяный в подъезде. Пашу всегда удивляло, как все эти люди успевали надраться до полудня. Потом несколько звонков от не совсем трезвой жены, которая требовала вернуть своего «оступившегося» благоверного и сообщить ему, что их семью ждёт пополнение.
Разговоры с «пропитухами» Паше давались труднее всего. Вот Эля всегда могла им жестко, но ясно объяснить ситуацию. Может, потому, что женщина куда лучше может понять другую женщину. Говорят же, что мозги у мужчин и женщин устроены по-разному, что они как с разных планет. Мысли снова унесли Пашу к Мире. В такую действительность, где нет ни грязи, ни вони, ни пьяных рыганий и криков. В такую жизнь, где Мира, наверное, блистала как звезда, освещая всё вокруг.
Резкая трель звонка бесцеремонно разрушила Пашины миражи и вернула его обратно в реальность. Рука автоматически взяла трубку.
– Помощник дежурного сержант Кукушкин слушает. Здравствуйте. Что у вас случилось? – в миллионный раз оттарабанив скороговорку, Паша услышал в трубке грудное «да-с».
Потом последовало глубокомысленное молчание. Звонившая могла больше ничего не говорить, Паша понял, какой разговор ему предстоит. Он терпеливо вздохнул: хорошо, что телефон не передаёт запахи. Амбре там, скорее всего, бомбическое, сногсшибающее.
– Алё. Полиция? – икнула неизвестная особа.
– Да. Вы позвонили в полицию. Что у вас случилось?
– Труп мы нашли.
Только этого не хватало.
– Где нашли?
– Мы ехали за городом, у озера.
– У какого озера?
– Ну, у нашего. Какого-какого?
– Как озеро называется?
– Да там, у Любкиного дома. В общем, видим, тётка лежит. Она знаете, вся распотрошённая, будто её кто-то драл.
– Вы нашли мёртвую женщину?
– Ну да. Я вот только квартиру намыла. А тут из неё ещё столько требухи вывалилось. Приезжайте – уберите, а? – и снова икает.
– Вы что? Её домой принесли?
– Дааа… Уберите, эта выдра так воняет.
– Так женщина или выдра?
– Ну, выдра… в образе женщины.
– Животное, что ли?
– Ну да, животное… Непонятно, что ли?
– Значит, труп животного?
– Даааа, – заорала тётка. – Я же сказала. Уберите эту выдрятину отсюда!
Паша редко ругался матом. Но в такие моменты сотни ругательств тут же всплывали в голове, точно «Лукоморье» Пушкина, заученное в начальных классах.
– Ваши фамилия-имя-отчество? – выдавил он сквозь зубы.
– Зачем?
– Зарегистрировать ваше сообщение.
– Беляева Олесь Васильна.
– Валерьевна?
– Васильевна! – завизжала она в трубку.
– Дата рождения?
– Вы что? Знакомитесь, что ли? – кокетливо спросила тётка.
– Нет. Дата вашего рождения? – отрезал Паша.
– Ой, ну и ладно. Двадцать четвёртое августа… девяностого.
– Ваш адрес, пожалуйста?
– Вы слишком много спрашиваете. Это вообще я вас вызываю, а не вы меня!
– Ваш адрес?
Она замолчала, а потом оскорблённо промычала:
– Всё! Не звоните мне больше, – и отключилась.
Хуже пьяного мужика может быть только пьяная женщина. Как же они надоели! Да их вообще представительницами прекрасного пола язык не поворачивается назвать. Вернуться бы во вчерашний день… к Мире, а не сидеть тут и слушать бред сумасшедших.
Паша вскочил с места и подошёл к окну. Пейзаж за стеклом тоже не радовал: размякшая, хлюпающая жижа на дороге, хмурое, совсем не весеннее небо. Служебные машины исчертили плац, покрытый грязным снегом, серыми проплешинами появившегося асфальта. Чёрные силуэты голых деревьев уныло повесили обледеневшие ветки. И ни намёка на солнце. Неприятное время года: уже не зима, но ещё не весна.
Его мысли снова оборвал звонок.
– Алё? Здравствуйте. Тут это… горит ларёк, – пробормотал голос.
Паша машинально посмотрел на часы. 13.00. Средь бела дня.
– По какому адресу вы находитесь?
– Мирная, 38-Б. А ларёк у перекрёстка. Там выпечку продают.
Паша сразу вспомнил, что там стоит ларёк Гурама. Хозяин пекарни готовит такие вкусные лепёшки, что каждый раз, проходя мимо, Паша не мог устоять и покупал одну, а то и две.
– Я видела, его специально подожгли, – понизив голос, заговорщицки продолжала незнакомка. – Я в окно глядела. Там шпана какая-то крутилась.
– Ваши фамилия, имя, отчество.
– Виталина.
– Как?
– ВИ-ТА-ЛИ-НА.
– А фамилия? Отчество?
– Просто Виталина.
– Значит, анонимно? – уточнил Паша.
– Как вам будет угодно.
– Хорошо. Ваш звонок принят.
– Вы уж разберитесь, поймайте их.
– Да, спасибо.
Через несколько минут проезжавший по улице Мирной наряд доложил, что ни один ларёк не горит. Ни следов пожара, ни толпы зевак.
«На Мирной всё мирно!» – засмеялся патрульный.
Утром, когда Паша возвращался со смены, Гурам, как обычно, хлопотал на своём месте, расставлял товар, протягивал покупателям горячие хачапури.
– Как дела, Гурам? Всё хорошо?
– Работаем, дорогой. У нас в народе говорят: «Какие труды – такие и плоды». Тебе как всегда? Одну, две? У меня новые лепёшки, с лобио. Попробуй. Вкуснооо, – он улыбался, как будто всё утро ждал молодого сержанта как дорогого гостя.
Паша забрал хрустящий горячий пакет, источающий густой аромат. Выдохнул с облегчением – хорошо, что вызов был ложный. Чёртовы шутники! Ладно, когда пацаны балуются, но чтобы бабы… какая-то Виталина. Ещё одна сумасшедшая. Паше хватало полоумной Чекрыгиной, которая звонила каждый день, разоблачая вымышленных убийц и живодёров, и бабушки с Архипова, 20, у которой периодически «гостили инопланетяне». Их номера дежурные знали наизусть. Эля просто не поднимала трубку, увидев номер из черного списка. Паша же каждый раз ругал себя за то, что отвечал на подобные звонки, но проигнорировать их ему что-то мешало, а пересилить себя он не мог.
Когда Паша открыл дверь квартиры, то сначала ждал, что мерзкий кот выйдет его встречать, и не сразу вспомнил, что Катька съехала и забрала Трюфеля с собой. Странно, неужели он привязался к этому ходячему воротнику сильнее, чем к его хозяйке?
Паша незаметно для себя проглотил обе лепёшки. Они действительно оказались вкусными, как обещал Гурам. Проверил телефон – Мира не звонила. Только пропущенный звонок от мамы. Паша почти нажал на вызов, но остановился и решил, что перезвонит попозже. Очень хотелось спать.
Поначалу суточные дежурства отнимали у Паши столько сил, что иногда он засыпал, как только переступал порог дома, не раздевшись, не помывшись. Трудно было приспособиться к ночным бдениям, потом со временем привык. Но сегодня глаза предательски закрывались, сказывалась предыдущая бессонная ночь. Все-таки организм всегда возьмёт то, чего ему не хватает. Паша зевнул и завалился на диван.
Он так и уснул с телефоном в руке. Проснулся, когда за окном уже горели фонари. Сразу же открыл пропущенные сообщения. Нет, от Миры не было ни одной весточки. Только эсэмэска от Катьки: «Больше мне не звони». Хм, он и не собирался. Может быть, стоит связаться с Мирой самому? Нет, неловко, она сказала, что позвонит, когда ей будет удобно.
Он включил очередную часть «Настоящего детектива»[2]. В серии ещё никого не убили, как раздался телефонный звонок.
– Привет! – сказала Мира так просто и буднично, будто они каждый вечер привыкли перезваниваться.
– Да… привет! Как ты?
– Нормально. Я тут всё устроила. Ты сможешь помочь забрать мои вещи?
– Да, конечно. Когда и откуда?
– Ключ от квартиры у тебя в почтовом ящике. Сумка с вещами лежит у меня в шкафу на верхней полке. Там самое необходимое. Но сама я её незаметно вынести не могу.
– Ты хочешь, чтобы я забрал сумку из твоей квартиры? – уточнил Паша.
– Ну да. Не волнуйся, там никого не будет.
– Когда мы встретимся?
Она немного задумалась:
– Ммм… в четверг. Раньше не получится. А сумку забери завтра. Стаса не будет дома с десяти до обеда. Его пригласили на презентацию в автосалон. Новая «Ауди», навороченная. Он её точно не пропустит.
– А ты будешь?
– Нет. Говорю же, квартира будет пустая. Ты должен сам попасть внутрь и забрать вещи. Когда уйдёшь – просто захлопни дверь, она закрывается автоматически. Позвоню тебе завтра вечером, хорошо? – деловито произнесла Мира.
– Да, конечно.
Паша ждал от неё на прощание хоть какого-то ласкового слова. Катька вечно мурлыкала: «милый», «котик», «лапуля». Но Мира мягко произнесла:
– Спасибо. Мне пора.
– До четверга, – прошептал он. В трубке послышались гудки.
Паша не стал дожидаться следующего дня, влез в толстовку и вышел на лестничную площадку прямо в домашних тапках. Катька бы ему этого не простила. В своём почтовом ящике он действительно нашёл ключ, к которому бечёвкой была привязана бирка с надписью «Черёмуховая, 5 – 88».
Вернувшись домой, Паша открыл в телефоне приложение с картой города. Название улицы было знакомо, но точного её расположения он не знал. Ах да, новый район с элитным жильём. Жилой комплекс «Голиаф». Панорамное остекление, люксовые лифты… Худшее место, чтобы лезть в чужую квартиру.