– Профессор, я полностью доверяюсь вам, – начал было президент, но передумал и просто сказал: – Сколько надо предложить за эту работу?
– Предложите миллион долларов или даже три, там у русских любят эту валюту, тем самым, заплатив миллион, вы сэкономите восемь-девять сотен миллионов, естественно, при благоприятном развитии событий.
– Подготовьте встречу с этим вашим человеком. – Президент концерна с некоторым облегчением вздохнул, хотя в душе у него образовалась такая тоска, как всегда, перед большими тратами.
Профессор коротко глянул в карточку, взял в руки телефон и набрал номер:
– Бернар, здравствуйте, это профессор… Ах, узнали, тогда вот что, сможете приехать сейчас ко мне? Очень срочное дело! То самое, о котором говорили вчера. Прихватите письма! – Он положил трубку, оглядел всех присутствующих, подмигнул президенту и сказал: – Бернар едет. Я не буду рассказывать вам об этом человеке, скажу только одно: за внешностью тюфяка скрывается хищный, хитрый зверь. Кроме того, у него прочные связи в определенных кругах, куда нам всем хода нет! – Профессор значительно оглядел всех. – Операцию следует проводить осторожно, он государственный служащий, и в случае провала могут быть осложнения международного уровня. Ваш концерн должен подготовить для него все необходимое, если мы сейчас договоримся, я подготовлю такой список и помогу разместить заказы. Ну, и теперь главный вопрос.
– Не беспокойтесь, профессор, на ваш счет деньги поступят немедленно после договоренности с вашим человеком и еще по завершении дела.
– Нет, это второй вопрос, спасибо, а вот первый будет посложнее: устав требует информировать руководство об этой операции. Я не знаю, как будет воспринята графом эта информация, а сказать или не сказать, это даже не обсуждается, но повернуть стрелки в нашу сторону возможно только в том случае, если я буду гарантировать моей службе получение на руки всего добытого материала.
– Профессор, передать им материалы – значит отдать американцам, Боинги, Дайнемики и Дженералы только и ждут такого момента. Я, выходит, буду платить за работу, а они просто так получат все в свои жадные руки. Я не могу пойти на такое безрассудное дело. Они не получат от меня ничего! – нервно ответил президент концерна.
– Хорошо, а теперь представьте себе, что моя служба получила эти материалы, используя свои ресурсы, и вам будет также отказано в изучении? – весело спросил профессор. Он был широким человеком и большим романтиком в душе, поэтому все эти дележи и счета его хоть и интересовали, но за живое не брали.
– Президент страны знает меня и не допустит такой узурпации со стороны вашей службы! – резко заявил президент концерна.
– А если президент после получения вами материалов скажет вам, что вы узурпируете и намеренно скрываете важную государственного масштаба информацию, как вы поступите в этом случае? – скучно поинтересовался профессор.
– А кто будет знать об этом, кроме меня и исполнителя?
– Утаивание такого уровня материалов – государственное преступление, и в случае получения сигнала об этом вы автоматически перемещаетесь из своего кабинета с хитрой дверью на каторгу. Как вам такое развитие событий?
Президент концерна мрачно замолчал, хорошо понимая все последствия, однако, давно решив для себя и надеясь на того же профессора, через какое-то время сказал:
– Я должен получить гарантии того, что все материалы будут оформлены как национальное достояние и не будут переданы третьим странам. Вот в этом варианте можно работать.
– Что ж, если это ваше окончательное решение, тогда будем действовать именно в таком ключе. Спасибо за ваше решение.
Прошло еще какое то время, пока за окнами не послышался шум автомобиля и визг тормозов.
– Ага, это Бернар! – ухмыльнулся профессор. – Он всегда так ездит, со стороны можно подумать, что едет автогонщик, а на самом деле едет малоподготовленный, испуганный автолюбитель, который видит перед собой только конечный пункт назначения, а все вокруг не имеет к его движению никакого отношения. Ему чертовски везет, другой уже давно бы сломал себе шею, а он только оставляет после себя разбитые чужие машины, словно заговоренный. Ну да ладно, вот он и сам. Прошу вас, господа, – кивнул на дверь в сад начальнику безопасности и Огюсту, – пройти в сад, пока мы конфиденциально не обсудим наедине с президентом!
В комнату вошел Бернар, невысокий, чуть полноватый мужчина средних лет, с коротко стриженной, как после тифа, головой. Он осторожно пожал руку президента концерна, присел на край дивана, рядом с профессором, и внимательно выслушал предложение. Немного помолчав, Бернар пожевал губами, надел небольшие круглые очки, достал из портфеля почтовый конверт и, глянув туда, сказал:
– Это практически невыполнимая задача, даже служба профессора не в состоянии решить эту проблему. В разработке продукта участвуют по моим грубым подсчетам не менее десяти – пятнадцати новых, еще не запатентованных разработок, право на них имеет только государство, силовое изъятие вызовет ответные меры, которые повлекут непредсказуемые последствия. Разработки являются государственной тайной и охраняются соответственным образом…
– Спасибо, Бернар, за ваши полновесные комментарии к этому вопросу, – перебил его профессор, ласково улыбаясь ему, – давайте ближе к практическому решению вопроса. У вас же есть возможности?
Бернар почесал кончик носа, снова потряс конвертом и листом бумаги из него, потом, слабо откашлявшись, сказал:
– Решить или попробовать решить?
– А что меняет, на ваш взгляд? – поинтересовался президент концерна.
– Пробовать можно сколько угодно, а решить – значит получить чертежи, схемы, описания, технологию, результаты испытаний и прочее. Попробовать – это всего лишь досконально изучить вопрос и сделать попытку. Решить – принести все в одном портфеле.
– Дорогой Бернар, вы хорошо умеете жонглировать смысловыми понятиями, это ваша профессия в департаменте. Мы говорим конкретно, здесь и сейчас. Сколько? – профессор поставил вопрос на реальные рельсы.
– Попробовать решить – 200 000 долларов мне в руки и безвозвратно, независимо от того, что будет. 3 000 000 – это решить! – скромно потупив глаза, уверенным голосом сказал Бернар.
– Что такое!? – нервно приподнялся со своего места президент концерна. – Три миллиона долларов, это же по курсу к доллару США сегодня, в 1977 году, четыре с половиной франка за один североамериканский доллар, четырнадцать миллионов франков или почти полтора миллиарда старыми! Эта такая цена?
– Да, это цена совершения государственного преступления частным лицом, полностью без государственной поддержки.
Президент концерна заходил по комнате профессора, стараясь успокоиться и взять себя в руки, возбужденно бормоча:
– Еще до вашего приезда шла речь о цене в один миллион долларов, сейчас назначается новая! Это почти неприемлемо для нас. Что за план у вас такой?
Президент концерна не знал, что сразу же, после разговора коллеги начальника безопасности концерна с профессором, тот привычным для себя образом пришел к выводу о цели предполагаемой встречи. Сделав выводы, он, как всегда, привыкший быть полностью уверенным и подготовленным в любом вопросе, не спеша обдумывал и вспоминал то, что промелькнуло у него в голове во время разговора. Вскоре память отмотала ему этот факт, он вспомнил о своем знакомом из департамента патентов правительства, с которым давно поддерживал хорошие отношения.
Из своей личной картотеки он выудил карточку «Бернар Элиот», где и прочитал полностью всю информацию о нем, которую записал после многих встреч и разговоров с ним. Поражаясь такому стечению ситуации, он дважды перечитал все записанное там, а память вновь помогла ему, открыв детали.
Теперь, получив в руки весь материал, он мог обдумать комбинацию, которая возникла в его воображении.
– Бернар! Здравствуй, мой друг! – сказал он, набрав телефонный номер. – Давно не виделись, а тут как раз интересное дело возникло. Мне помнится, что ты как-то рассказывал мне о сестре твоей жены, которая живет в России, а также о первом муже. Это меня сильно заинтересовало. Надо увидеться. Приготовь, если есть, какие-нибудь документы, письма, фотографии.
Бернар повесил телефонную трубку, достал из сейфа письма, полученные от сестры его жены, и поехал на встречу с профессором.
– Бернар! У меня висит человек, который хочет получить информацию. Вы меня знаете давно, однако, вероятно, не знаете род моей деятельности. Скорее всего, вы считаете меня академическим человеком. Не так ли? – встретил профессор Бернара на пороге своего дома, явно не собираясь приглашать его зайти.
– Я знаю, откуда вы! – невнятно сказал Элиот и, видя, что профессор так и стоит на пороге, опустил на землю свой портфель.
– Скажите, пожалуйста, какая осведомленность! – Профессор подхватил портфель Бернара и пошел в сторону беседки.
– Мы там будем говорить?
– Да, пока там. Все зависит от вариантного завершения нашей беседы. Ну, чтобы было понятнее. Не хочу предварительную часть выдвигать на всеобщее обозрение.
Бернар понял, что профессор опасается прослушки, и послушно сел напротив профессора в беседке. Вопрос профессора застиг его врасплох, потому что никогда не возникало у них подобной темы, а то, где служит он, Бернар получил, не напрягаясь, сразу же после второй встречи, заострив на нем внимание старого друга своего отца и наставника, который почти каждый день бывал у них дома. Наставник на следующий день после сообщения Бернара о том, что у него завязался контакт с непонятным человеком, поздним вечером появился у Элиот и, отозвав под предлогом Бернара в кабинет, безразличным тоном сообщил ему, что этот импозантный профессор вовсе не преподает, не занимается научной деятельностью, а возглавляет важный департамент в разведке. Наставник извиняющимся тоном также сообщил, что не имеет никаких сведений о причине его разработки таким большим человеком. Бернар принял это к сведению, а также нравоучительную речь наставника, чтобы тот постарался отойти от контактов с профессором, ну а если уж невозможно такое сделать, держаться крайне осторожно. Наставник, как и отец Элиота, который скончался девять лет назад, был криминальным советником наиболее могущественной группировки в Париже, оказывал консультативные услуги для не менее могущественной группировки из Марселя. Бернар, получивший высшее образование в Сорбонне, стажировался в Ленинградском университете и без посторонней помощи сделал карьеру в правительстве, стал главой департамента по патентам, был первым из этой группировки, кто выскочил из криминального круга.
– Так вы скажете мне, откуда у вас сверхсекретная информация обо мне? Хотя, я догадываюсь, в вашей, условно, организации можно сделать и не такое. Я верно излагаю? – Профессор Поль Деффер замолчал, приготовившись слушать.
– Да! – ответил Элиот.
– И это все? – профессор с лукавством посмотрел на Бернара: – Ладно, перейдем к делу. Как я уже сказал, один крупный промышленник нуждается в получении информации по одному техническому продукту. Точка интереса – Советский Союз, там производство.
– Ну, вы и скажете! – Бернар встряхнул головой, словно не веря во все, что было только что сказано.
– Подождите, подождите! Вы имеете доступ к этому продукту.
– Профессор, вы что! – Бернар не понимал, то ли профессор шутит, то ли он на его глазах сходит с ума.
– Значит, так, сестра вашей супруги где живет?
– В Краевом центре, в СССР.
– А где работает? Мне помнится, вы ведь мне говорили, и даже не так давно!
– Работает на каком-то закрытом военном промышленном предприятии. Точно не знаю, а знает Валентина! Это моя жена.
– Вот именно. Еще я помню наш разговор, когда у вас вырвалось, что эта родственница несчастна по семейным обстоятельствам. Имеет детей от одного, любимого человека, а вынуждена жить с другим, как я понимаю, не любимым. И то, что отец ее детей, серьезный криминальный человек, который не так давно вышел из тюрьмы?
– Не из тюрьмы, а из исправительной колонии строгого режима, что, конечно, возможно, хуже тюрьмы.
– Ну, это не существенно! – махнул рукой Пьер. – Важно другое, если этот криминальный человек сделает операцию, тяжелую, опасную, и добудет нужную информацию, и он, и вы сможете хорошо заработать. Речь идет о сумме от одного до трех миллионов долларов.
– А вы? Вы тоже хотите заработать? – Бернар зацепился пока за эти цифры, проворачивая в голове все о сестре жены.
– Нет, дорогой Бернар, мне не нужно ни сантима! Мне нужна только сама операция и та информация! Скажу больше, даже не для меня, а для той организации, где имею возможность, работая, приносить пользу Франции.
– Ах, вот даже как! – протянул Бернар, приготовившись выслушать пространную речь. – Тогда вот что. Я не вполне владею всеми вопросами.
– Пока ничего не пишите в письмах, не говорите по телефону, когда будете звонить! Полное молчание!
– Хорошо, профессор! Я предлагаю только, чтобы моя супруга написала сестре ответ на ее романтическое замечание по поводу того, что ее друг может достать Луну.
Профессор с интересом взглянул на Бернара, хищно улыбнулся и подмигнул:
– А что, это хороший вариант для косвенной подготовки! Так пусть и напишет, если ее друг хочет, чтобы они воссоединились, он действительно должен доставить Луну, как обещал! Как я понимаю, он настоящий мужчина!
Бернар кивнул головой, подтверждая, и вдруг спросил:
– Нет, все эти намеки не годятся для такого дела. Валентине надо собраться и съездить сейчас, чтобы внести полную ясность. Дело миллионное, а мы какими-то намеками работаем!
– Я и сам хотел предложить такое!
– Пусть съездит! – решительно заявил Бернар и встал. – Поеду, подготовлю супругу. Завтра я вам передам тексты писем. Валентина по профессии переводчица, так что сделает хороший и понятный перевод.
На следующий день профессор держал в руках переводы на хорошем французском, снабженные комментариями и разъяснениями. В письмах речь шла, как она писала, о его решении «забрать ее и детей в Ленинград, где занимает особое положение в криминальном мире». В другом письме она писала со свойственным ей юмором о «желании его достать хоть Луну с неба для нее». Эту фразу он выделил особо. В комментариях более подробно излагалась биография этой разделенной семейной пары, а разъяснения толковали некоторые специфические криминальные моменты жизни в СССР.
Валентина, как и обещала, съездила к сестре на две недели и привезла новые, интересные подробности, однако успешнее всего было то, что сестра решительно и уверенно схватила эту идею и обещала сделать так, чтобы воплотить ее в реальность.
Бернар и профессор теперь уже в гостиной вели все разговоры. Поль сказал, что можно свободно говорить, все доложено и зафиксировано там, где положено. Обсудив весь подготовленный материал, профессор и Бернар наметили день, когда пройдет встреча с президентом концерна.
В этот день он сидел в полной готовности, ожидая звонка профессора с приглашением приехать на заключение сделки. Бернар понимал, что профессора в меньшей степени интересуют деньги в отличие от него самого, который если не был каким-то там стяжателем, но замирающий холодок от большого куша заставлял его это невероятное по силе стремление переводить в холодный расчет. Вскоре прозвучал долгожданный звонок, и Бернар, бросив на ходу своей секретарше, что вернется к вечеру, помчался к профессору.
Теперь, вступив в деловые переговоры, он осторожно вел свой корабль к острову сокровищ, через рифы и скалы жадности экономического расчета президента концерна. Тот хоть и понимал все преимущества, получаемые в результате похищения готовых разработок, но ничего не мог с собой поделать при мысли о том, что платить надо, и платить надо очень много.
– Что вы имеете для положительного для меня выбора? – наконец тихо, сквозь зубы, проговорил президент концерна.
– Я имею человека там, который может взяться за решение в положительном ключе. Вот здесь, в письмах, содержится открытая информация, которая позволит вам сделать правильный вывод о моих возможностях, – с этими словами он протянул письма с переводами и комментариями. Тот резко вцепился в них, пока не прочитал все несколько раз, и не поднял глаза на Бернара.