Пролог
Люди забыли дни Тифона. И только мудрые помнят и знают, куда он ушёл, чтобы возвратиться в свой назначенный час.
Он бушевал в Небесах во Дни Гнева, и он был похож на вздымающееся облако дыма, окутанное огненным жаром, за которым не было видно его конечностей. Его рот – бездна, извергающая пламя, дым и горячий пепел.
Когда приходят сроки, тайные законы Небес начинают управлять звёздами, заставляя их двигаться в непостоянстве по измененным путям времени, тогда на небе появляется большой красноватый свет.
Когда невинная кровь падёт на Землю, он явится, и горы будут открываться и изрыгать далеко вокруг огонь и пепел. Деревья будут повалены и все живые существа погибнут. Воды будут проглочены землёй и моря вскипят. Небеса буду гореть красноватым огнём и лицо земли будет иметь медный оттенок. И настанет День Темноты. Появившийся лунный месяц сдвинется и упадет.
Люди рассеются в безумии. Они услышат его трубный глас и боевой клич и станут искать убежище в пещерах. Страх будет съедать их сердца, и храбрость будет покидать их, как вода треснувший кувшин. Они будут поглощены огнём гнева и растворятся в его дыхании.
Так было в Дни Небесного Гнева, которые миновали, и так будет во Дни Погибели, когда он прибудет снова. Сроки его прихода и ухода известны мудрым. Вот знаки, которые должны предшествовать времени возвращения Тифона.
Сто десять поколений должны уйти к Закату. Будет взлёт и падение царств. Люди будут летать по воздуху, как птицы, и плавать в морях, как рыбы. Мужчины будут вести друг с другом переговоры о мире и это будут их дни – дни лицемерия и обмана. Женщины будут как мужчины и мужчины как женщины – человек будет игрушкой страсти.
Страну предсказателей постигнет взлёт и падение, а её язык будет изучен и понят. Страна, почитающая закон, будет управлять Землёй и сгинет в небытии. Единая вера придет на все части Земли, ведя мирные переговоры, приносящие войну. Страна морей будет величественнее остальных, но будет как гнилое в сердцевине яблоко и не устоит. Страна торговцев убьёт кудесников и это будет её день.
Тогда верхние будут бороться с нижними, Север с Югом, Восток с Западом и Свет со Тьмой. Люди будут разделены на племена, и у них буду рождаться дети, которые будут для них чужими. Брат будет бороться с братом, и муж с женой. Отцы перестанут наставлять своих сыновей, и сыновья будут своенравными. Женщины станут доступны любому и не будут стремиться держаться в чести и уважении.
Смута возникнет в сердцах мужчин, они будут искать, не зная, что, неуверенность и сомнение будут беспокоить их. Они будут обладать большим богатством, но будут бедны духом. Тогда в движении Земли и Небес почувствуется подвижка и дрожь. Люди будут дрожать в страхе. И в это время появится Предвестник Погибели.
Он прибудет незаметно, как могильный вор. Люди не будут знать, что это, люди будут обмануты. Час Тифона будет близок.
Человек, чтобы повзрослеть должен пострадать, но этому своё время. Большая жатва не будет направлена только на меньших из людей.
Ведь сын вора стал Вашим писцом.
«Манускрипт Колбрина». Вольный перевод.
Часть 1
Машина была старая, и по человеческим меркам уже давно отпраздновала свое совершеннолетие. Но капризничала как молодая. Вот и сегодня Влад долго крутил стартер. Ни-че-го. Двигатель схватывал и сразу же глох. И уже, когда почти сел аккумулятор, и Влад начал вспоминать расписание автобусов, автомобиль смешно чихнул и снисходительно затарахтел. В общем, до работы он его довез. Опаздывать нежелательно, сегодня был его второй рабочий день. Припарковал свой фольксваген-гольф около непонятно откуда взявшегося в этой глуши тонированного, черного минивэна, он аккуратно открыл дверь, стараясь не поцарапать лакированный бок детища американского автопрома. С уважением осмотрев тонированный Додж, он вздохнул и рассеянно отвечая на приветствия, побрел в свой кабинет. Кабинет находился в школе для детей с особенностями в развитии, где он числился психологом. Подойдя к двери с трудом извлеченными из кармана ключами, остановился, дверь была приоткрыта.
– Кто сидел на моем стуле и сломал его? – пробормотал Влад, переступая порог. Кабинет можно было назвать небольшим классом, шесть школьных парт занимали основное пространство, перед ними стояли два сдвинутых стола, как бы рабочие места. В углу наблюдалось два потертых кресла и небольшой чайный столик. По идее они должны были создавать уют и доверительную атмосферу, но как-то у них это плохо получалось. Подобные кресла можно часто увидеть около мусорных баков, как следы дефицита и достатка советского времени. Скорее всего в школу они переехали лет пятнадцать назад из какого-нибудь кабинета в отделе районного образования. И особенно «уместно» рядом смотрелся современный чайный столик из стекла, а рядом на полке остатки чайного сервиза, из того же далекого социалистического прошлого. В одном из кресел удобно расположился молодой мужчина, лет тридцати пяти в черных классических джинсах и темной графитовой рубашке. Он что-то пил из фарфоровой чашки, судя по аромату – кофе. Влад поздоровался и вопросительно приподнял брови.
Чай был невкусный, зеленый и без сахара, но Инга не могла позволить себе пить обычный, черный с сахаром или не дай бог магазинный чай в пакетиках. Даже когда ты одна, и никто тебя не видит, надо держать марку. Элита не пьет всякую гадость. Элита разбирается в искусстве, в вине, да и в чаях. Элита тусуется в клубах, на выставках. Она тоже так жила в первый год самостоятельной жизни, когда уехала от родителей. Не поступив в медицинский университет пошла на подготовительные курсы, и уже через неделю окунулась во все тяжкие: клубы, бары, алкоголь, короткий секс в клубном туалете или припаркованной рядом машине, ну или долгий пьяный, изматывающий на квартире, из которой ее выставляли под утро или того хуже – ночью. В итоге вместо университета – медучилище. Следом сельский фельдшерский пункт и непонятное замужество, потому что пора. Мужа выбирала не по любви. По статусу. Ей понравилась его профессия, психолог, звучала как-то элитно, это не слесарь, не тракторист и не другие местные представители, что неуклюже, а некоторые и нагло подкатывали к ней на местных дискотеках. И только Влад смог их отвадить, при этом не махая руками и не повышая голоса. Когда она стала с ним встречаться, только несколько приезжих попытались к ней подкатить, но потом как-то быстро сдувались и исчезали с поля зрения. И когда он сделал ей предложение, она согласилась, правда вот родители были совсем не в восторге от такой партии, но теперь вроде все наладилось. Они сбежали от всех, съехали на съёмное жилье. Семья, самостоятельная ячейка общества. Скажут же. Инга пила невкусный зеленый чай без сахара и скучала.
День закончился так же, как и начинался, скверно. И даже хуже, машина не завелась. Нет, она вначале схватила, протарахтела пару раз, затряслась и заглохла. Влад подергал провода, попинал колеса, постучал по трамблёру, и даже зачем-то протер стекло, но чуда не случилось. Лезть под капот и искать причину, не было никакого желания. С тоской посмотрел на темную дорогу. Школа стояла вдали от населенных пунктов, до ближайшего населённого пункта было километров десять, а до квартиры, которую они снимали в местном городке все восемнадцать. До шоссе, где можно поймать машину, надо было идти километра полтора по лесной дороге. Можно конечно подождать час и доехать с кем-то из воспитателей. Их смена заканчивалась в одиннадцать и власть в школе переходила к ночным нянечкам. Пятнадцать-двадцать минут идти до трассы, минут двадцать-тридцать, чтобы поймать машину. Ну а если никто не остановится, то можно будет доехать и с кем-то из работников. Как раз к тому времени освободятся. Так рассудив, Влад шагнул в темноту.
– Матвей Иванович Ольшевский, – так представился невысокий, коренастый парень в графитовой рубашке, вставая с кресла. – Социальный педагог, по совместительству буду вести курс духовно-нравственного воспитания.
– То есть религия – Влад улыбнулся и пожал протянутую руку. Рука оказалась не широкой, сухой и крепкой.
– Да, религия, но в сжатой форме. В чайнике кофе, еще горячий будете?
– С удовольствием.
Влад подошел к столу и достал чашку из верхней шуфлядки стола. Прозрачная кружка с надписью Адлер. Эту кружку Влад возил с собой уже четыре года. Подарок знакомой девушки. Просто знакомой, как всегда говорил он Инге, если она начинала язвительно проходиться по его отношению к этой вещи. В самом-то деле никаких близких отношений у них не было. Кира, рано вышедшая замуж, воспитывающая сына и живущая в достатке выше среднего, всегда оставалась просто знакомой. С ней было интересно переписываться и если повезет, то увидеться и поболтать. Но случалось это крайне редко, примерно раз в год, когда у нее появлялось время приехать в страну навестить родителей. Налив кофе он с наслаждением сделал глоток и зажмурился от удовольствия начавшегося утра. Начало осени было теплым, кофе крепим, без кислоты дешевой арабики. Подаренная кружка удобно лежала в руке, согревая, а будущий сосед по кабинету казался неплохим человеком, в его глазах под черными бровями светился интеллект и юмор, и Влад решил, что они сработаются.
– Вы устраивайтесь, располагайтесь, этот стол свободен.
– Нет, располагаться буду уже завтра. – Матвей поморщился, – надо еще заехать в районо к методистам, представиться, чтобы потом полегче было. Так что обустройство оставлю на потом. Матвей подхватил небольшую кожаную сумку и направился к двери. В дверях он остановился.
– Владислав Сергеич, предлагаю в негласной обстановке и в отсутствии учащихся перейти на Ты, а на брудершафт мы потом выпьем, да и за знакомства.
– Согласен, – кивнул Влад. – только на брудершафт с мужиками я не пью – у меня жена ревнивая.
Матвей засмеялся, махнул рукой и исчез за дверью.
От текущих мыслей Влада отвлекло ощущение, что он очень долго идет. По внутренним часам он уже должен был выйти к дороге. Посмотрел назад, школу не было видно. Туман опустился незаметно и стелился по низу. Верхушки деревьев еще можно было рассмотреть, а стволов с дороги уже видно не было. И самое странное, что совсем не слышно дороги, хотя даже днем в школьном шуме можно уловить гул машин. Ведь еще не поздняя ночь, всего лишь начало одиннадцатого и машины еще едут по трассе, не так конечно интенсивно, но едут. А вот сейчас их не слышно, только туман и шум деревьев, ни птиц, ни лесных шуршаний, просто туман. Такой туман можно увидеть только в сельской местности, в городе такого нет. В городе всегда остаются дороги, тротуары, столбы, ограды и другие ориентиры. В деревне же, стоит уйти в сторону от населённого пункта и все исчезнет, утонет в густой молочной дымке. И здесь ты не можешь верить даже звукам, они очень и очень обманчивы. Влад вдруг вспомнил, что как-то в детстве, летом, он собрался на рыбалку. С вечера накапал червей, взял кусок хлеба, удочки привязал к велосипеду, завел будильник и в три часа ночи, выехал на озеро. Так называемое Лесное озеро. Оно было не далеко, доехать до леса, дальше лесом километра три, потом по полевой дороге и за вторым леском оно и будет, круглое, почти правильной формы с небольшим островком посередине. Ходили легенды что на острове бешенный клев, но никто не рисковал соваться в грязную воду с жидким противным дном. Тогда туман Влада не испугал, он смело выехал на встречу хорошему улову. И только через час, полтора, когда почти рассвело он понял, что находится в незнакомом для себя месте. Скорее всего он где-то не там свернул или наоборот проехал свой поворот и в итоге оказался у какой-то незнакомой деревни. В то время их было очень много разбросано между лесов. Небольшие, от пяти до двадцати домов деревеньки, образовавшиеся на месте хуторов, после мелиорации проведенной советским союзом. Первое время Влад был абсолютно уверен, что он самостоятельно найдет дорогу, но сам того не зная, уходил все дальше и дальше от пункта назначения. По дорогам между деревнями, потом через поля к такой знакомой водонапорной башне. Потом опять по дорогам, потом опять к башне. Башня, это же самый высокий ориентир в их деревне. Он только спустя время понял, что все башни одинаковы, в те времена их ставили около каждой фермы. Трагедия произошла, когда он попытался сократить дорогу и пробивался через заросли лебеды у одной из ферм. К тому времени он уже очень устал и только поэтому не заметил незакрытую и неогороженную яму с навозной жижей. Левая нога сорвалась вниз, он попытался удержаться за велосипед, но и тот предал его, упал и больно ударил рулем в подбородок. В глазах вспыхнули звёздочки, и он упал в яму. Жижа была густой и вонючей, не такой густой как болото, а то нашли бы его только по велосипеду, и то не сразу. Более жидкой, не засасывающей. Он выползал, подтягиваясь за траву, кочки и толстые стебли лебеды, до боли в ногтях вгрызаясь в землю там, где не было за что уцепиться. С трудом, но он вылез, отплевываясь от кисло-горькой жижи и задыхаясь, дотащил свое тело на сухое место, полежал немного тяжело дыша и его вырвало, сначала навозом которой он успел хлебнуть, потом хлебом, на который он должен был ловить рыбу, но съел по дороге. Потом еще чем-то желтым и еще более горьким чем жижа. Отплевываясь и сдерживая рвотные позывы он доковыляв с велосипедом до водокачки, крутнул вентиль и жадно припал к шлангу, долго пил воняющую резиной воду, потом разделся. Обмылся сам и попытался прополоскать одежду. За этим занятием его и обнаружила местная доярка. Испугалась, а потом заботливо помогла отмыть одежду, напоила молоком и с мимо проходящим грузовиком отправила домой. За все время бродяжничества, не много не мало, более девяти часов, он не разу не заплакал и когда трясся в кузове ЗИЛа также. И не то что бы он держался, он не хотел. Как бы внутренний голос говорил еще рано, еще не все закончилось. Но когда шафер высадил его на полевой дороге, и через поле по прямой стали различимы знакомые очертания домов, то слезы потекли сами собой, он шел, а они текли и текли. Нет он не всхлипывал, не рыдал с перебоями дыхания, они просто текли, смывая неудачный день и прекратились в метрах двухстах от дома. А дома все было по-прежнему, родители были на работе, сестра где-то бегала или помогала на работе родителям, никто его не хватился и не искал. Обычное дело убежать на целый день и вернуться поздно вечером. Влад разделся и тщательно с мылом умылся, одел чистую одежду и уснул. Разбудили его только вечером, когда семья села ужинать возле телевизора. Он никому не рассказал про происшедшее, и только иногда по ночам он просыпался в холодном поту чувствуя, как теплая вонючая жижа обволакивает тело, а снизу из глубины, за ноги кто-то хватает и тащит вниз в темноту: «Иди к нам мальчик, мы внизу, нам скучно, поиграй с нами». Вот с тех пор он и не любил туман. Сейчас туман спрятал все ориентиры и звуки. Влад тряхнул головой отгоняя воспоминания и прислушался. Странная тишина. Осторожно пошёл вперед и уперся в дерево, чертыхнулся и достал мобильный телефон, попытался включить, экран загорелся серым светом и погас. Сети в этой местности не было, и батарея высаживалась очень быстро. Засунул бесполезный гаджет в карман он нащупав ногой гравий и вышел на дорогу, огляделся пытаясь понять куда идти. Впереди вырисовался силуэт, там в тумане кто-то стоял, недалеко, шагах в трех. Видно было не очень отчетливо, но было понятно, что это человек. Влад осторожно пошел к нему навстречу.
– Добрый вечер, – начал он и осекся, это был ребенок. Высокий, очень худой, с длинными почти до колен руками, в это время здесь не должно быть никаких детей, – Мальчик ты что здесь делаешь? Тебя, наверное, ищут?
Ребенок молчал. Он подошел ближе, почти вплотную, в нос ударил кислый запах, вызывающий какие-то смутные ассоциации, от них слюна во рту стала липкой и тягучей. Влад попытался ее сглотнуть, не получилось, горло вдруг стало сухим и шершавым. Медленно поднял руку он взял его за плечо, сплошные кожа да кости, развернул, пытаясь заглянуть в лицо и отшатнулся. На лице белым туманом светились глаза, зрачки отсутствовали совсем просто белый как бы пульсирующий белок. Страшное и отвратительное зрелище. Из уголка рта текла темная слюна и скапливалась в густые капли на подбородке, нет, не чтобы упасть, для того чтобы скатиться дальше, по шее противным ручейком под одежду.