Выбираю клюкву и отправляю в рот.
– Леди Нарвей приглашает вас навестить её в ближайшие дни.
Мрачнею.
Нарвей… она… Мне бывало с ней тяжело.
– Есть возможность отказаться? – Уже задавая вопрос, понимаю, что это неудачный вариант.
– Если вы ответите отказом, она приедет сама.
Вздох.
– Ладно, составь ей письмо. Скажи, что я приеду… завтра. Скажем так.
– Хорошо, госпожа. – Танай отвечает скромным кивком.
Довольно приятный мальчик, и, вроде бы, без запросов. Смущает только то, что он очень уж внимательно относится к приказам Лорелей.
– Мои чемоданы разобрали?
– Я ждал разрешения прикоснуться к вашим вещам.
Киваю. Правильно: не люблю, когда в моих сумках копаются без меня.
– Разбирай, ничего особенного там нет. И сразу принеси мне халат… в такой холод из- под одеяла носу высунуть не могу, – пожаловалась я.
Танай понимающе кивает. Наверняка так же мучается, как я. Видно, что кожа у него весьма нежная, почти как у девушеи. Я, в свою очередь, немножко привыкла к местным холодам… Но всё-таки от такой погодки с ума схожу.
С моего разрешения Танай поднимается и отправляется заниматься одеждой. Затем подаёт мне халат.
К тому времени каффа уже выпита, и я уже немного сообразила, чем хочу заняться сейчас.
– Танай, с чемоданами закончишь потом. Найди мне портного и позови Лорелей… Или просто передай ей, чтобы отыскала мне надёжного слугу. Она знает, для чего.
***
Заяр, Заяр… Сколько у нас там прошло часов с тех пор, как срабатывала печать?
А аспиды его знают! Как у неё там отсчёт идёт – от начала активации или от конца?
Закутавшись в халат выбираюсь из комнаты и отправляюсь на третий этаж.
Нет, похоже, двенадцать часов ещё не прошло.
Заяр лежит в постели и мирно сопит.
Невольно улыбаюсь. Спросонья его лицо вовсе не кажется таким уж хищным.
Чуть отодвинув краешек одеяла, легко касаюсь пластыря – проверяю, не сбился ли во сне. Неплохо бы и рану осмотреть, но Заяр открывает глаза и пристально смотрит на меня.
– Привет. – Вот и все слова, что мне удаётся подобрать.
– Привет, – отвечает он. Не шевелится. Не пытается отодвинуть мою руку. Боится или нет?..
Очевидно, ему лучше находиться рядом со мной, когда сработает печать. И, очевидно, Аяну не слишком смущало, что она может сработать без неё…
– У меня в комнате есть завтрак. Идём?
Заяр медленно кивает.
Замечаю, что перестала называть его «кожнар»
Отодвигаюсь и делаю вид, что отвернулась, хотя кроме полотенца у него всё равно ничего нет…
Собственно, в него он и заматывается, а затем мы идём ко мне.
Кожнар осматривается: да, места тут, конечно, побольше, чем у него. Он ведь в этом доме дольше меня, а ничего так и не видел.
Вздыхаю и указываю на поднос с остатками еды.
– Можешь устроиться, где тебе удобно.
Сама же, соорудив бутерброд, забираюсь в кресло у окна.
Я всё думаю, как бы мне гарантировать, что он ничего не учудит… Аяна – отважная женщина, если считала, что печать может остановить кожнара. По всей кожнарской логике, она должна была его только взбесить…
Кожнар берёт поднос и переставляет на столик рядом со мной. Но сам не садится, чего– то ждёт.
Вопросительно смотрю на него.
– Какие будут правила… госпожа?
– О…
Воспитанный кожнар – это даже хорошо!
– Ограничимся обычными правилами для мужчин. Ты встаёшь, когда я вхожу в комнату, не пытаешься меня перебить и не грубишь.
Кожнар с сомнением смотрит на меня.
– Что я должен буду делать, чтобы вы дезактивировали печать?
Любопытство побеждает, и я спрашиваю:
– А что просила делать Аяна?
Молчит. Ладно, не суть важно, какой там у неё был каприз…
– Просто сразу говори мне, если она сработает. Я… постараюсь разобраться в её свойствах и уберу, как только смогу.
– Чтобы поставить свою.
– Да, – поднимаю бровь. – Нужно объяснять, почему?
Заяр качает головой, и я киваю на стол.
– Садись. Расскажу тебе о планах на сегодняшний день.
Кожнар, наконец, опускается в кресло и начинает есть.
Ест он уже не так, как вчера. Вижу, что он весьма аккуратен, и это странно. Воспитанный и цивилизованный кожнар… Я попала в параллельный мир?
Стараюсь не слишком демонстрировать, насколько пристально за ним наблюдаю, и берусь за рассказ.
– Сегодня весь день проведём в поместье. Хочу распланировать, как перестрою дом.
Заяр вскидывается и с удивлением смотрит на меня, потом – на комнату кругом. А потом, кажется, понимает.
– Это комната Аяны, – киваю. – Она лучшая в доме, но мне здесь немножко… – дергаю плечом,– не по себе. Не думаю, что буду здесь жить.
Берусь рассказывать, потому что эти перемены имеют непосредственное отношение к его собственной ближайшей судьбе.
– Ты отправишься со мной. Потому что нужно выяснить, когда сработает печать.
– Мне показалось, ты не хотела, чтобы кто-то знал… – Он замолкает, насторожённо глядя на меня.
– Не хотела, – призналась я. – Но за утро обдумала всё ещё раз. Змею в бутылке не спрячешь. Кто-нибудь начнёт болтать… Чем больше тайны, тем больше слухов. А так… Ну, есть у меня маленькое хобби. Дома шний кожнар. Почему бы и нет?
Заяр явно не очень доволен последними словами, но понимающе склоняет голову.
– Сейчас придёт портной, – продолжаю я. – Я не буду следить, как он снимает с тебя мерки. Надеюсь всё пройдёт быстро и без проблем. Посижу в соседней комнате, покопаюсь в бумагах сестры.
Стоит Заяру кивнуть, как раздаётся стук в дверь.
***
Пошив одежды, к сожалению, требует больше времени, чем у меня есть.
Пока портной снимает мерки, я удаляюсь в соседнюю комнату, сажусь за массивный стол из светлого дерева, украшенный кучей завитушек… И любила же Аяна продемонстрировать богатство! Подумав об этом, невольно ещё раз прихожу к мысли, что не смогу жить в этом доме. И переделать его… Может быть… Тоже не смогу.
Поэтому лучше просто найти место, где можно построить собственный особняк. Благо, у клана хватает земель. И морей…
Аяна исчезла в море. Её искали три дня, но личный кулон перестал реагировать на зов – это значит, её сердце остановилось.
Вздыхаю и принимаюсь подбирать ключ к замку.
Всё, что лежит на столе, я уже успела осмотреть, но тут почти что ничего нет. Только пара папье-маше в виде богинь-змей в получеловеческом облике, с длинными изогнутыми хвостами. Стаканчик с перьями для письма. Аяна использовала дорогие чернила каракатицы, – такие густые, что их, наверное, хватило бы на десять лет. Если бы она не…
С трудом заставляю себя прогнать эту печальную мысль, которая так и носится в воздухе здесь, в стенах её кабинета.
Замок.
У меня есть связка ключей, которую дала Лорелей… Но к верхнему ящику не подходит ни один из них.
Не то чтобы мне приходилось часто взламывать замки, но кое– какой опыт всё же есть. Только нужен острый предмет. Нож для бумаги может подойти…
Какое-то время я безуспешно ковыряюсь в замке, так что не замечаю, как в дверях появляется кожнар.
Только тихий кашель заставляет меня вскинуться.
– А, это ты…
Смотрю на кожнара. Можно ли ему доверять? Как он попал к Аяне? Сейчас эта информация могла бы мне весьма полезна. Но…
Некоторое время барабаню пальцами по столу. Потом решаюсь спросить.
– Слушай, Аяна приглашала тебя к себе? В эти комнаты?
Кожнар медленно качает головой, а потом вдруг признаётся:
– Один раз. Очень давно.
И чем это может мне помочь?
Кожнар не спрашивая разрешения, заходит в комнату и останавливается возле стола. Похоже, он прекрасно понял, что я пыталась сделать, и таиться уже поздно.
– Ты хочешь спросить, не знаю ли я, где она хранила ключ?
– Именно!
Заяр качает головой. Внимательно смотрит на ящик… Кажется, у нас одна и та же мысль. Если что-то заперто, значит, там есть, что искать…
– Ладно. – Я встаю, последний раз оглядываюсь по сторонам, в поисках какого-нибудь тайника. – Разберусь потом. Что сказал портной? Когда нам будет во что тебя одеть?
– Понадобится несколько дней.
Потираю висок.;Заяр всё ещё в одном полотенце. Спору нет, смотрится он хорошо… но вряд ли сможет сидеть верхом. Даже кожнары хоть что-то да надевают на себя, когда выходит из дома.
– Ладно… Спрошу у Лорелей, может, в доме есть какая-нибудь одежда для росомах…
Росомахи – не то чтобы отдельная порода. Но мужчины нашего вида резко различаются между собой по комплекции. По-настоящему аристократичными, красивыми и ценными считаются те, у кого стройная фигурка и нежное лицо. Таких немало, тем более что их пестуют с рождения, чтобы раздать по другим домам в качестве пажей, наложников, женихов… Другие – рождённые такими, как мои братья, – используются только на войне. Их крепкое сильное тело и здоровый организм позволяют привить им гены других рас. В первую очередь используется кровь кожнаров, но в военных лабораториях работают над тем, чтобы расширить арсенал.
Россомахи считаются грубыми, невоспитанными, не способными сдерживать инстинкты. Но, честно говоря, я к ним привыкла куда больше, чем к таким, как Танай. Они проще и понятней, в то время как благородные «цветочки» всегда таят в себе угрозу. Никогда не угадаешь, на кого они шпионят – на мать, на тайную покровительницу или ещё на кого.
Росомахи никогда не опустятся до обмана. Их кодекс ясен и прост. И пусть кто-то говорит, что они не сдержанны, всё же до кожнаров им далеко.
В благородных домах их почти что нет. Дети живут на островах, потом мальчиков отправляют в лаборатории и на границу. Охрану в пределах Жемчужного берега обеспечивают леди из младших ветвей. Росомаха в доме – тот ещё моветон. Собственно, хуже только кожнар.
К счастью, Лорелей находит выход – у обитателей окрестных поселений всё проще. Там мало толку от аристократических «цветочков», и именно их стараются поскорее спихнуть «на заработки» – в богатую семью или в публичный дом. А вот крепких ребят берегут и даже прячут от господ.
Лорелей отправляет слугу в одну из таких семей, и через час крестьянские штаны и рубаха находятся у нас в руках.
Заяр смотрит на них так, как будто ему предлагают одеться в болотный мох.
Делаю вид, что не замечаю этого взгляда.
– В приёмной подожду, – говорю ему и выхожу.
Кожнар появляется в дверях через пару минут. Рубашку он так и не надел, но, по крайней мере, в штанах.
– Брезгуешь? – интересуюсь я.
Кожнар мрачно смотрит на меня, но через некоторое время снисходит до ответа:
– Воину носить одежду немощного – позор.
– О!
И как мне в голову-то не пришло…
– Пошли.
Шутки шутками, а надо будет учесть этот заскок…
***
Заяр сносно держится верхом – для кожнара, которые всю свою жизнь проводят на ногах. Они довольно быстрые, и, видимо, поэтому транспорт у них толком не развился. Иного кожнара не догнать и на виверне…
Но я решила всё-таки не проверять и велела выделить ему коня.
В такой компании охрана мне особо не нужна, но я всё-таки беру парочку сестёр и приказываю им следовать на расстоянии позади. Старшую зовут Менея, и она приходится мне двоюродной сестрой. Двух других по именам не помню.
Едем неторопливо, я потихоньку осматриваю окрестности. У меня начинает созревать идея: дом, который я построю для себя, будет стоять в излучине реки, у самого моря, чтобы было много воды,как на острове, где я жила, и чтобы можно было установить магические ловушки вдоль каждого берега – так, на всякий случай.
Определившись с местом, не спешу поворачивать домой. Сёстры далеко, и вряд ли кто-то здесь может нас подслушать.
Хорошее время и место, чтобы расспросить кожнара, вот только с какой стороны подойти к расспросам?
Замедляю ход коня и, подав знак сёстрам, чтобы те не спешили меня нагнать, выезжаю на каменистое плато. Кожнар – следом за мной.
– Красиво? – спрашиваю я.
Кожнар, конечно, молчит, но недолго.
– В наших пустошах больше красоты.
– Они тоже красивы! – признаю я. – Но слишком опасны. У вас совсем нет закона. Вы безжалостны к слабым.
– Лучше так, чем подчинить силу слабости.
Хмыкаю. Не то чтобы он не прав.
– Говорят, вы больше всего ненавидите самых «сильных» – из нас, росомах.
– Потому что они позволяют собой помыкать. Но это неправда: мы ненавидим вас всех.
– И меня ты тоже ненавидишь? – Чуть разворачиваю коня, чтобы оказаться в поле его зрения и полностью закрыть ему обзор.
Кажется, Заяр колеблется, но всё же говорит:
– Больше всех жемчужниц я ненавижу твою сестру. А ты слишком похожа на неё.
Невольно опускаю взгляд. Его слова причиняют боль. Тут же мысленно отвешиваю себе пощёчину и снова распрямляю спину.
– Ты ненавидел её с первого дня, как оказался здесь?
– Да.
– А до того?
Кожнар не мог не почувствовать подвоха, но почему-то решает уступить.
– Она купила меня сразу после того, как я оказался в плену.
Внезапная пауза, и по лицу его пролетает тень.
– Ты надеялся, – делаю вывод я.
– Да! – Заяр со злостью смотрит на меня. – Я был дураком! Больше не ошибусь!
– Что заставило тебя надеяться? Разве ты не знал, как наши женщины к вам относятся?
Заяр мрачно смотрит мимо меня и молчит. Но мне кажется, я знаю ответ. Одна и та же сила обманывала мужчин из века в век – красота и желание любить.
– Ты считал её красивой? – спрашиваю я, почти не сомневаясь, что Заяр не ответит. Мне достаточно вспышки, которая проносится в его глазах. Да, он так считал.
Вздыхаю.
– Значит, ты успел разочароваться раньше, чем она привезла тебя в дом.
Случайно опустив взгляд, замечаю, как крепко он стиснул поводья коня.
– Кто виноват, что вы все западаете на блёстки и мишуру? – Слова слетают с языка раньше, чем я понимаю, что произношу их вслух.
– Мы все? – с любопытством и злостью переспрашивает кожнар.
Пожимаю плечами: чего уж тут скрывать?
– Да, вы все – от кожнаров и росомах до самых утончённых мальчиков из лучших семей. Стоит вам увидеть блеск жемчужин в чьих-то волосах, и вы уже на небе. Не мы подчинили себе «сильных». Они сами подчиняются… нам.
– Ты считаешь нас дикими. Но даже мы умеем ценить красоту. И это ты ставишь мне в вину?
– Нет. Это ты ставишь в вину мне и моей сестре.
Разговор не оканчивается ничем, но у меня нет настроения его продолжать.
Ненавижу мужиков, которые залипают на мишуру, а потом в своих несчастьях винят нас!
Я не люблю мишуру. Я честно говорю, кто я и чего хочу. Поэтому у Аяны и всех, кто на неё похож, всегда было преимущество передо мной.
В конце концов, я люблю сестру, а он мой враг. Он попал в плен? Велика беда! Если бы не участвовал в набеге на наши деревни, то и жил бы себе в своих пустошах. Никому он не сдался здесь, на Жемчужном Берегу.
Вот уже четыреста лет, как эта земля принадлежит нам. Мы не пришли бы сюда, будь у нас выбор. Потому что здесь холодно, сухо, и воздух такой жёсткий, что мы умираем от одного только дыхания.
И все четыре сотни лет кожнары пытаются доказать нам, что эта земля принадлежит им, а мы должны умереть, лишь бы потешить их жажду славы. Потому что мы «слабые», а они презирают слабость.
Так нечего пенять, что наша «слабость» оказывается такой опасной! Что мы подчиняемся собственным законам, а не тем, которые установили они.
– Едем домой! – жёстко говорю я и поворачиваю коня. Посмотрим, сможет ли этот «сильный» меня догнать.
***
Заяр Зайн
Парк жемчужницы на самом деле неожиданно красив. Жаль, что я вижу его в первый раз. Хотя… Что бы это могло изменить?
Усмешка невольно появляется у меня на губах и я, стараясь не привлекать к себе внимания, оглядываюсь на жемучжницу, которая едет по правую руку от меня. Запала её хватило ненадолго – с четверть часа помучила коня и замедлила ход. Пожалела меня?