Оказывается, у него долго была лихорадка, возможно, он бредил, но его вылечили, выходили. Какое-то время он спал беспробудно, теперь проснулся и стал приходить в себя. Мрина, так, вы помните, звали эту девушку, все это время ухаживала за ним, присматривала, пока хозяина-охотника не было на месте. Тому следовало регулярно проверять выставленные силки, ловушки. Это, сами понимаете, занимало у него некоторое время. Собственно говоря, когда Руиф очнулся и стал ходить, охотник тут же вернулся. Появился он не сразу, но в какой-то момент, когда Мрина уже накрыла на стол, она повернула голову, и на поляне появился охотник. Он нес с собой связку пушистых тушек. Отдельно за спиной у него висело несколько крупных рыбин. Никакого лишнего оружия и снаряжения. Еще была одна странность в их жизни: по какой-то причине они не держали при себе собак. Обычно собаки сопровождают человека на охоте, охраняют его жилище. Он отметил, что потом об этом следует у девушки обязательно спросить.
Хозяин нежно посмотрел на девушку, о чем-то ее спросил. Разговаривали они на непонятном Руифу языке. Впрочем, теперь все было предельно ясно. Охотник с улыбкой узнал хорошую новость и долго о чем-то еще говорил с девушкой. Она неуверенно покачала головой, сходила за куском ткани и знаками показала парню, чтобы тот следовал за ней. Они спустились вниз, там действительно оказался берег реки, укрытый плотными плавнями. Удобный помост вел к открытой части водного пространства, течение которого даже не угадывалось. Руиф отметил, что помост выложен из обработанных инструментом досок. На берегу стоял берестяной короб, плотно закрытый деревянной крышкой. Парню следовало вымыться. Мрина показала на кусок глины в берестяной кадушке, на воду, на сухую ткань, которую принесла с собой, все вроде стало предельно ясно для него. Дальше ее присутствие здесь было необязательным. Она спокойно ушла, странно, но, ни одна доска даже не скрипнула под ее ногами. Руиф проводил ее взглядом, потом скинул одеяло-шкуру. Оглядел себя. На его смуглой груди осталось красноватое пятно от удара. Его происхождение было вполне ему понятно. Еще он заметил, что ранее был вымазан каким-то составом, который, наверное, изначально был липкий, от него на теле остались грязные разводы. Возможно, что его, таким образом лечили. То есть натирали жиром или медом. Глина оказалось не простым моющим средством. Ею следовало натереться, а потом смыть. Он таки сделал, размазал немного глины поверх рук, ног и лица. После Руиф на всякий случай потрогал рукой воду, опасаясь, как бы та не оказалась слишком для него ледяной. Но ничего, кажется, терпимо. Очевидно, что протока на данном участке прогревалась солнцем. А то место, где он упал с камня и оказался в смертельном водовороте, находилось далеко отсюда.
Он сел на подмосток, тот предательски заскрипел под его весом. Тут же на бамбуковом шесте висел огромный деревянный черпак. Парень стал дальше натираться составом и частично смывать с себя слои глины и грязи. Волосы ему пришлось мыть отдельно, глина для этой цели, увы, не годилась. После водных процедур он вытерся, и когда повернулся, обнаружил, что на берегу лежит стопка чистого мужского белья и какая-то одежда. Как оно там оказалось, он этого даже не заметил. Теперь данный факт его сильно смутил, но вокруг также никого не было, чуть дальше и выше стояла плотная стена кустов. Он быстро оделся. Кальсоны и домотканая рубаха были велики, их пришлось заправлять и плотно стягивать специальной тесьмой. А верхние штаны и безрукавка оказались в самый раз, он обулся в чужие стоптанные мокасины, прошелся. Повесил на место черпак, закрыл крышку короба, встряхнул ткань, повернулся и вздрогнул, рядом стояла Мрина. Ее невысокая фигура словно выросла из-под земли. Поборов страх, парень протянул ей ткань, поблагодарил, низко поклонился. Она показала на шкуру, сама встряхнула протирочную ткань и повесила сушить на тонкую веревку, которую он раньше даже не заметил. Оказалось, что он ничего сразу не видит, словно не придает значения. Шкуру пришлось нести ему. Обратно они шли вместе, парень пропустил девушку вперед и внимательно разглядывал ее сзади. Она спокойно шла, затем повернулась и лукаво спросила:
– Що? Залюбовался?
Это на мгновение привело его в некоторое замешательство, возможно, Руиф ею точно залюбовался. Еще он отметил, что ему стало смешно и грустно одновременно. Он после некоторого времени одиночества, голода и постоянной борьбы за свою жизнь, наконец-то встретил людей, ему даже успели спасти жизнь, вылечили, и теперь все понемногу укладывается в некие рамки стабильности. Что ждет его впереди? Этого он пока не знает, но Мрина уже успела ему понравиться. Теперь даже охотник оказался не таким страшным и непонятным, как это было с первых минут их знакомства. Толи еще будет, если первые жители этого места оказались такие забавные. Следовало бы еще понять, как ему вернуться обратно, домой.
Медленно тянулись дни, время словно остановилось для него. Вы спросите, чем они занимались все это время? Все очень просто, хозяйством. Если охотник еще ходил на недалекие расстояния, чтобы проверить состояние поставленных им ловушек и капканов, то Мрина готовила различные заготовки на зиму. Обычно нужно было высушить некоторые сорта трав, выкопать полезные корни, прополоть небольшой огородик, правильно обработать шкуры пойманных охотником пушных животных. Она еще ловила рыбу на реке, сама собирала дикий мед, кормила каких-то своих, но совершенно диких животных. Занималась кулинарией, если это было нужно. Руиф помогал охотнику, помогал Мрине, а в свободное время мастерил. Так он очистил небольшой участок у воды, построил там глинобитную баню на сваях. Каменка получилась неплохой. Для удобства он даже соорудил невысокие полати. Правда, они выглядели грубыми, но потом оказались вполне надежными. Помещение изначально было темное, сказалось отсутствие элементарного стекла для окна. Оконный проем закрывался крепким ставнем. Внутри следовало использовать простую лучину. Потом охотник натянул в окне бычий пузырь, это несколько решило вопрос с дневным освещением. Что такое баня, жители этого места знали, они сами могли в своем чуме устроить настоящую сауну, но после того как Руиф закончил строительство, и каждый смог насладиться этим удобством, благодарность их была сердечной. Парень прикинул, что в такой баньке можно прекрасно пережить холодную зиму, протапливать потихоньку. Яранга для него была слишком странным сооружением. Спать в ней было довольно сложно, всегда просыпаясь в ней, он вздрагивал, очевидно, сказывалось отсутствие света и чистого воздуха. Этот утренний испуг был для него тяжелым испытанием. Он пытался спать на природе, у костра. Достаточно было взять пару шкур, но оказалось, что именно так спит сам охотник. Парень стеснялся, не хотел мешать остальным. Руиф построил отдельную хижину. Но жить в хижине оказалось уже не так просто.
Как-то после дождя все вокруг стойбища стало невообразимо грязным, топким. Все имеющиеся тропинки были скользкие, это в корне не устраивало нашего героя. Жить на природе оказалось не так просто, как кажется. Это не дача, даже не сельский поселок. Про наличие городков и деревень Руиф слышал от Мрины, но все это было где-то далеко, не тут. Для дальнейшего удобства Руиф выложил всюду дощатые и коростяные тропинки, которые чередовались с каменными ступеньками и небольшими аккуратными площадками. В хозяйстве имелась настоящая двуручная пила. Откуда она тут взялась, трудно сейчас сказать, вероятно, охотник прихватил ее из какого-то определенного заброшенного людьми места. Доски парень умел хорошо распускать с бревен. Только вот сухих бревен у охотника не оказалось. Плавник, который сплавляли по реке, следовало отбуксировать к стойбищу, вытянуть на берег и высушить. Тоже самое касалось и распиленных бревен. Получается, их кто-то рубил, сплавлял, а они их забирали себе. Парень не знал, что охотник имел некоторые договоренности с лесорубами, они ему разрешали брать остатки плавника после сезона. Но охотник не видел в них особой ценности. Обычно в виде дров поселенцы использовали сухие ветки, которые легко было собирать. Руиф сам срубил пару деревьев. Обрубленные ветки откинул в сторону, они пойдут на дрова, сами бревна он сначала подсушил. Что-то пошло на постройки, что-то он сразу распилил, поколол, приготовил на зиму. Старик часто помогал ему, если считал, что это следует делать. Часть кирпичей они изготовили из глины, их пришлось немного обжечь в небольшой установке. Сам бы он никогда не справился.
Глава девятая, в которой читатель узнает почти все о первичном опросе
Как и предупреждала Мрина, появился монах, который имел к пришельцу ряд вопросов. Сам он прибыл пешком, видимо направлялся в какой-то далекий монастырь и каким-то образом первый узнал новость. И появился этот гость совершенно один.
Как он их нашел? Все очень просто. В том измерении уже существовала жесткая система регистрации всех жителей. Ее осуществляли государственные чиновники, которые были обязаны собирать налоги в пользу того государственного формирования, в котором жило данное население. Налог обычно брали товаром, пушниной, продуктами питания, слитками и монетами, которые имели хождение, изготавливались на местных монетных дворах и поэтому считались настоящими денежными знаками. Чиновники сами редко куда отправлялись, чтобы исполнить часть своих обязанностей. Просто их было мало. Ближайшую округу они еще могли осилить, а дальше отправляли специальных мытарей. Так называли другие вспомогательные человеческие ресурсы, которые действовали на добровольных началах или в меру наказания, работали в этом направлении бесплатно. Такими ресурсами мог быть любой торговец, который хотел получить послабления в своих налогах. Что касается статьи наказания, то некоторых людей обременяли такими, так сказать, общественными обязанностями, пока они не выплатят долг или не выслужат положенный срок службы. Наказанные обычно пользовались одно льготой: их везде, где они появлялись, ждал бесплатный приют и миска похлебки. Регистрация была жесткой, но при этом условной. Стоило человеку выплатить все существующие по его душу налоги, он мог отправиться на другое место жительства, оповестив о своем шаге государственное формирование в одностороннем порядке. В таком случае он писал или просил любого писаря составить такую бумагу, оплачивал марку за доставку и опускал в любой почтовый ящик, который регулярно проверяли назначенные для этого люди. В таком случае с него больше не брали «подушную». Мытари оповещались о его переезде. Однако они были вправе проверить это, скажем, в силу личного любопытства или недоверия к такого рода информации. Почтовые ящики обычно находились вблизи дорожных перекрестков, непосредственно в населенных пунктах или в любых местах поклонения местным духам. Самым распространенным местом для почтового сообщения были каменные или деревянные тотемные столбы, ворота или древние алтари, истинное предназначение которых уже было забыто. Ящик обычно был водонепроницаемым и мог годами благополучно хранить любое сообщение. Точно такое сообщение составлялось в случае безвременной кончины любого человека его близкими, знакомыми или родственниками. Не обязательно было указывать истинную причину смерти, но часто на основе таких посмертных записей государственное учреждение могло осудить преступника за совершенное им убийство или злодеяние.
Впрочем, такое случалось редко. Очень трудно было поймать преступника, доставить к месту суда и совершить акт правосудия. Однако богатые родственники могли назначить награду за поимку преступника и вперед оплатить все будущие расходы, связанные с его поиском. Если это того стоило, суд мог состояться. Каждое судебное разбирательство – это настоящий спектакль для местного населения, которому и пойти-то развлечься было некуда. Впрочем, суд мог состояться и при самом минимальном количестве зрителей, то есть при их полном отсутствии. Порой осуждали заочно, но местные жители всегда предварительно строили свои догадки по ходу предстоящего судебного разбирательства, которые обычно не отличались друг от друга. Ведь порядок ведения был расписан в первоначальном документе типа устава, которого они и придерживались. Тут можно было прослушать два-три дела, и они будут на удивление похожи друг на друга, зато следующее, вроде такое же, в корне будет изменено судьей. Об этом все будут знать заранее и, возможно, придут именно к последнему разбирательству. Зачем? Наверное, чтобы убедиться в своих догадках и предсказуемости местной фемиды. Случались и различные курьезные случаи.
Так, привозили даже выкопанные из могил тела преступников, чтобы судья мог исполнить свои обязанности. Это позволяло аннулировать иск, выплатив охотнику за беглецом положенную плату, взыскав со всей суммы нужные средства для судебного разрешения дела. Обычно такой процесс был чисто условный, длился всего пару минут. Если со стороны истца никого не было, то с обвинением выступал избранный гражданин государственного формирования или просто известный человек, которого тоже обязывали выполнять такого рода общественные поручения, чтобы искупить грех, вину или легкое, то есть более незначительное преступление. Судья зачитывал приговор на основе существующего на той территориальной единице закона, оглашал пункты обвинения. Два лица – в виде охотника и назначенного смотрителя – кивали в знак согласия, дело закрывалось. Охотник получал премиальные, лицо оставалось ожидать следующего разбирательства, судья уходил на обед. Зрители могли разойтись до следующего судебного разбирательства. Останки преступника подлежали перезахоронению, но это уже происходило за счет местных налогоплательщиков.
Впрочем, могли возникнуть новые, пока никем неучтенные факты в защиту обвиняемого, тогда перезахоронение проводилось тоже за счет местной казны, а преступником объявлялся тот, на кого бог покажет. В таком случае могли назначить новую награду за поимку другого человека или просто переадресовать имеющуюся награду. Таких судебно-тяжебных проволочек было множество, и многое порой зависело от состояния дел на данном государственном формировании. Если это было сильное и влиятельное формирование, то и решения были точными и решительными, как и наказание. Если формирование было средним и не могло себе позволить поймать и покарать преступника, то свои решения судья выносил на усмотрение богов. Знаете, такой расклад был самым суровым, потому что местные боги были непредсказуемы. Они карали на свое усмотрение, могли лишить жизни или отвернуть удачу, выкрасть здоровье. Порой, чтобы исправить такое судебное решение, осужденному приходилось самому искать правду. Скажем, он не желал жить изгоем и тогда сам оправлялся на суд. Но там устало пожимали плечами, мол, поздно, колесница судьбы запущена и ее теперь не остановишь. Ответчик спешил в храм, чтобы вернуть суду право на разбирательство своего дела. Тут начинались новые обороты, тонкости, которые решались не сразу.
Мрина потом рассказывала Руифу много подобных историй. Что-то она знала наизусть, что-то могла перечитать в книгах и альманахах из своей семейной библиотеки. Все эти тонкости в виде сказок и устных рассказов регулярно кочевали среди селян и семей промысловиков. Более того, все это было изложено в малочисленных местных газетах и толстых ежегодниках. Тут существовала своя пресса.
Территорию именовали Камчаткой ввиду условной удаленности. Каким именно было государственное управление на данной территории? Эти земли можно было отнести к приграничным территориям, где настоящей границы никто никогда не проводил. Граница была чисто условной. Она проходила между остатками Великого Сибирского ханства с севера-запада и Великой Северной провинции с юга. Вот два основных государственных формирования, которые могли претендовать на данные острова в этом регионе и все прибрежные бухты, пригодные для благополучного проживания. Камчатка, как и остальная местность, была почти пустующей. Правда, изредка промышленники пытались основать новые поселения, чтобы добывать там бурый уголь или валить и сплавлять лес, но набрать достаточного количества людей было проблематично. Безлюдье – вот основной тормоз экономического развития любого края.
Великая Северная провинция была прямой наследницей бывших завоевателей, которые смешались с местным населением, регулярно пополнялись иммигрантами-попаданцами. Провинция некогда входила в состав большой империи, но также не имела нужных ресурсов для дальнейшего своего успешного развития.