Наконец, откусив маленький кусочек теста и пожевав его, Владимир удовлетворённо покачал головой и, взяв шумовку, выловил из кастрюли полную тарелку пельменей. На столе уже стояла запотевшая бутылка водки, слезящаяся каплями влаги, и Владимир, сглотнув слюну, поспешил налить в стакан «фронтовые» сто грамм. Потом он сел на табурет, намазал ядрёной горчицей ломоть ржаного хлеба и, выпив водку, откусил кусок хлеба. Горчица прошибла слезу сразу же. Выдохнув и довольно хмыкнув, Владимир взялся за ложку. Однако донести до рта пельмень он не успел. На холодильнике зазвонил телефон.
–– Твою мать! Пожрать не дадут нормально, – недовольно выпалил он. Телефон звонил, не переставая, заставив его всё же подняться с табурета. Сорвав трубку, он ответил: – Майор Строев! Слушаю!
–– Товарищ майор, это Волков, – зазвучал в трубке голос старшего лейтенанта. – Только что поступило сообщение от ВОХРа, что квартира Макаровых снята с сигнализации. Голос был мужской.
–– Что?! Неужто наш беглец объявился?
–– Он. Больше некому.
–– Повезло же нам, что он лохонулся. Бери дежурный экипаж и пулей ко мне. Вместе поедем брать Макарова.
–– Уже еду, Владимир Михайлович. Я ВОХРовцев притормозил, чтобы не лезли без нас, но они тоже выслали машину.
–– Молодец, Сеня! Я выхожу, – сказал майор, положил трубку и с сожалением посмотрел на накрытый стол. Поддавшись искушению, он набил полный рот пельменями и, жуя на ходу, поспешил в прихожую.
Стенать и биться головой о стену он мог сколько угодно, но положения этим не исправить. Андрей со злостью захлопнул дверцу сейфа и принялся расхаживать по комнате взад и вперёд, напряжённо размышляя над тем, что ещё можно предпринять для решения проблем. У Ирины имелись кое–какие довольно дорогие украшения, которые он мог бы попытаться продать за полцены, но это были в основном его же подарки ей, и Андрей отверг эту идею, тихо обругав себя за недостойную мысль. Ему оставалось довольствоваться лишь теми вещами, расстаться с которыми он мог без сожаления. «Надо брать только самое ценное и компактное», – подумал он и принялся собирать по квартире цифровую видеокамеру, плейеры, фотоаппарат, ноутбук и свои старые часы «Сейко» – предмет гордости в те времена, когда он только начинал карьеру бизнесмена. Часы он надел на руку и сразу же завёл их, установив стрелки по показанию электронного радио–будильника, а всё остальное сложил в большой и прочный пластиковый пакет и прикинул в уме возможную сумму выручки, если продать вещи хотя бы за половину их реальной стоимости.
–– Маловато… – задумчиво прошептал он. – Ладно, на первое время хватит, а там что–нибудь придумаю. Завтра же займусь этим. Чёрт, а ведь придётся идти на барахолку. Без паспорта в ломбард или комиссионку не сунешься. Эх, проблема за проблемой!
Едва обретённое успокоение исчезло, и в нём вновь нарастало чувство тревоги и раздражения. Чтобы хоть как–то заглушить в себе этот неприятный зуд, Андрей достал из горки давно хранившуюся бутылку марочного коньяка и, усевшись в кресло, сделал большой глоток прямо из горлышка. Тепло приятно растеклось внутри, но напряжение всё равно не отпускало. Отпив ещё, он взглянул на телефонный аппарат и включил автоответчик, чтобы послушать оставленные сообщения. Последней, кто пытался сделать это, была Ксения. Андрей сразу узнал её голос и удивился, когда она обратилась к его жене:
«Ирина, это снова я. Я не могу дозвониться на ваш мобильный. Свяжитесь со мной, как только прослушаете моё сообщение. Напоминаю, что свою часть соглашения я исполнила, но за вами остался долг. Если вы думаете, что от меня можно дёшево отделаться, то вы ошибаетесь. Жду перевода ещё три дня, потом – не взыщите. Уверена, что ваш муж оценит информацию о факсе гораздо выше».
Тон сказанного Ксенией не понравился Андрею. Слова секретарши напоминали ультиматум, и в них явно чувствовались и угроза, и раздражение. Но ещё больше насторожило его упоминание о неком факсе, которым он, Андрей Макаров, должен был бы очень заинтересоваться и даже заплатить немалую сумму денег за содержащуюся в нём информацию.
–– Что за факс?! Опять – факс! Тот, что из Америки? Что всё это значит? И какие дела могут связывать мою жену с моей же секретаршей? Я что–то не замечал, чтобы они когда–нибудь общались между собой… Это что же получается?.. Ксюша чем–то шантажирует Ирину? С ума сойти!..
Сделав ещё один глоток из бутылки, Андрей перемотал кассету, и прослушал сообщение Ксении снова. Задумчиво почесав обросшую щетиной щёку, он стал вспоминать вслух:
–– Так, если речь идёт о том самом факсе, что и в записке, то он был получен, скорее всего, четвёртого августа. В тот день у меня было столько дел, что к себе, кажется, не поднимался. Да, точно! Потому Ксения и не могла передать мне его в тот же день, поскольку мы с ней и не виделись. Так, а пятого… Что я делал пятого?.. Да и пятого, как белка в колесе, занимался подготовкой этой проклятой презентации. Но Ксюшу я всё же видел мельком. Так, это было где–то после обеда… Она что–то просила, я ей ответил на бегу, не знаю что… И всё. А шестого её не было в офисе и на презентации тоже. Или была? Не помню, не видел. И что из этого следует?..
Да ничего! Хотя нет, что–то всё же произошло, раз уж у этих милых дам возникли такие отношения. Только мне всё равно не узнать правды, сколько бы ни ломал голову. Ладно, давай–ка, послушаем всё.
Перемотав кассету на начало и включив воспроизведение, Андрей вскоре услышал голос Игоря. Сообщение партнёра тоже предназначалось его жене, а не ему, и оно не понравилось Андрею ещё больше первого.
«Ириша, где тебя черти носят?! – с фамильярной небрежностью выпалил Сорокин. – И для чего тебе только сотовый?! У нас самолёт через три часа. Хватай, детка, свои шмотки, бери такси и пулей в аэропорт. Я буду ждать тебя там. Опоздаешь, – полечу один. Сама понимаешь, нельзя упустить этого адвокатишку. Целую, киска».
–– «Целую, киска»! – Эхом повторил Андрей вслед за записью и скривился, как от зубной боли. – Как это понимать, Ириша?..
Ему не хотелось верить в то, что подсказывала интуиция. И всё же колючий огонёк ревности больно ужалил его в самое сердце. Конечно, в последние годы они отдалились друг от друга, и страсть как–то незаметно угасла, но Ирина не могла винить в этом только его. По непонятной причине их семейная идиллия длилась недолго, года два–три, а потом Андрей почувствовал, как от подруги потянуло холодом и безразличием к нему. Он не раз пытался вернуть её любовь и страсть, стараясь быть с ней предельно внимательным и нежным, но, увы, их отношения, хотя и оставались всегда ровными и внешне благопристойными, однако прежней теплоты и взаимопонимания между ними уже не было и в помине. Возможно, немалая часть вины лежала всё же на нём, поскольку Андрей львиную долю времени проводил на работе, зачастую пропадая на фирме сутками и разъезжая по командировкам, но ведь всё, что он делал, он делал не ради удовлетворения собственных амбиций, а и для того, чтобы его Ириша чувствовала себя настоящей леди. И всё же, не смотря на все сложности и проблемы в семейной жизни, Андрей всецело доверял супруге, и даже не мог допустить крамольной мысли, что она способна завести интрижку.
«Неужели, между Ириной и Игорем роман? – Подумал Макаров с тревогой. – Быть того не может! Нет, нет, они же говорили о каком–то адвокате. Может быть, Ирина с Игорем хотят нанять его для моей защиты? Хотя, Игорь… Не знаю, ничего не знаю. Я как слепой в лесу и без поводыря».
Он порывисто поднялся с кресла и принялся нервно расхаживать по комнате, не находя себе места от всё нарастающего необъяснимого и неприятного ощущения, что его предали. Стены пустой квартиры не могли ни защитить его, ни избавить от вселенской тоски и осознания ничтожности и зыбкости самого существования человека в безбрежном, холодном и бурном океане эгоистических страстей.
Милицейский УАЗ лихо свернул направо и покатил по проезду, ведущему во двор элитного кирпичного дома, известного в народе под названием «Дворянское гнездо». Майор Строев сидел рядом с водителем и внимательно смотрел по сторонам, держа в руке портативную рацию. Не оборачиваясь, он сказал оперативникам:
–– Значит так, парни. Я и Семён поднимаемся на лифте, вы идёте по лестнице.
–– Николай – остаёшься в машине и следишь за входом. Клиента в лицо узнаешь, если что?
–– Обижаете, товарищ майор, – отозвался водитель.
–– Хорошо, если так. Ему, конечно, некуда деваться, но всё же не зевай. И ещё… Вряд ли Макаров вооружён, так что постараемся взять тихо и без стрельбы, – сказал майор и вызвал по рации экипаж ВОХР. – Иван, двигай со своими орлами к парадному крыльцу. Подъезды здесь сквозные, перекройте их со стороны Фрунзе. Направь по одному человеку в соседние. Мало ли что взбредёт на ум этому парню. Он не дурак, хотя и лох. Всё, конец связи.
Машина, скрипнув тормозами, остановилась как раз напротив крайнего подъезда двенадцатиэтажного дома. Майор сразу же открыл дверцу, соскочил на асфальт и быстро зашагал к крыльцу, лишь на мгновение, бросив взгляд на тёмные окна восьмого этажа, где располагалась квартира Макаровых.
Остановившись у окна, Андрей приоткрыл фрамугу и закурил, глядя опустошённым и рссеянным взглядом во двор. Там, внизу, люди жили своей жизнью, и никому не было дела до его проблем. Ему некому было излить свою душу, не у кого искать сочувствия и поддержки, даже на дружеский совет он не мог рассчитывать, а не то, что на действенную помощь. Конечно, у Андрея были друзья, но настоящих, которые бы безоговорочно поверили ему и ради него поставили бы на карту собственную репутацию, благополучие и даже жизнь, таких, к сожалению, наверное, не нашлось бы. Да и не мог он втягивать в это дело никого из тех, кого уважал и ценил за искренность и надёжность в отношениях. Моральные принципы не позволяли Андрею подставлять под удар немногочисленных друзей. Нет, со своими проблемами он должен справиться сам, либо проиграть…
Затушив окурок об отлив, Андрей хотел послать его щелчком в пространство, как вдруг взгляд его привлёк только что подъехавший к подъезду автомобиль. УАЗ остановился, скрипнув тормозами, и этот неприятный звук резанул по сердцу Андрея. Хотя проблесковый «маяк» на крыше был выключен, а машина подъехала без эффектного звукового сопровождения, он сразу же всё понял. «Проклятый идиот! – Мысленно обругал самого себя Андрей, метнувшись от окна. – Как я мог не додумать элементарного?! Квартира же на особом контроле. ВОХР предупреждён операми, а тут заявляюсь я и, как ни в чём не бывало, снимаю с охранной сигнализации. Они же наверняка знают, что Ирина в отъезде. Вот придурок!». Выключив на ходу лампы и схватив пакет со стола, Андрей устремился к входной двери. У него в запасе было не больше двух минут, чтобы попытаться найти выход из очередной западни, в которую он снова попался по собственной глупости. «Кассета!» – Мелькнуло в мозгу, и он метнулся к телефону, буквально вырвав дрожащими пальцами из гнезда автоответчика микрокассету. На уничтожение следов пребывания времени не было, да это теперь и не имело значения. Оперативники – люди не глупые. Выскользнув за дверь, Андрей всё же закрыл её на замок, надеясь на то, что это позволит выиграть ещё несколько минут, пока опера не просекут, что он уже исчез из квартиры. Путь вниз через подъезд был закрыт. Он уже слышал, как гулко заскользила в шахте кабина лифта. Наверняка, кто–то из оперов станет подниматься по лестнице, проверяя по ходу все закоулки возле мусоропроводов и выходы на лестницу «чёрного хода», где он мог бы спрятаться, другие поднимутся на лифте наверх и, заблокировав кабину, будут спускаться, тем самым, перекрыв все возможные пути отступления. «Чёрный ход!» – Это было, как озарение, дающее надежду на спасение. Андрей бросился к застеклённой двери, выскочил на лоджию и на мгновение замешкался, лихорадочно решая простую дилемму: вверх или вниз. «Нет, только не вниз, – подумал он, прекрасно представляя, что возле подъезда, наверняка, остался кто–то из милиционеров, а выход с аварийного хода находился рядом с входом в подъезд. К тому же, дверь внизу всегда была закрыта, и выйти оттуда он смог бы только перебравшись на бетонный козырёк над крыльцом, с которого пришлось бы прыгать на виду у всех или же распластаться на нём и замереть в надежде на то, что его не заметят. Оба варианта явно никуда не годились. – Может, через крышу мне удастся попасть на другую сторону дома, а оттуда в крайний подъезд?» Мешкать было нельзя, и он помчался вверх по лестнице, перепрыгивая сразу через две–три ступеньки, позабыв о боли в колене. В эти мгновения он думал лишь о том, что должен, во что бы то ни стало, успеть обогнать кабину лифта и добраться на верхний этаж раньше оперативников, что давало призрачную надежду на спасение.
Когда Андрей добежал до площадки двенадцатого этажа, сердце его билось так, что, казалось, вот–вот выскочит из груди. Он очень давно так быстро не бегал и был не в лучшей физической форме, но времени на то, чтобы перевести дух, не было ни секунды. Сразу же рванув дверь на себя, Андрей выскочил в просторный холл возле лифтовой шахты и устремился к стальной лестнице, ведущей к служебному входу в техническое помещение с механизмами. Он знал, что там есть и вторая дверь, через которую можно было попасть непосредственно на крышу. Железная дверь с надписью «Посторонним вход запрещён», как и полагалось, оказалась закрытой на замок, но это не было для него неожиданностью. Андрей принялся лихорадочно подбирать подходящий по конфигурации мастер ключ, но руки предательски дрожали, отчего он терял драгоценные секунды. Ему казалось, что он уже слышит приближающиеся шаги по лестнице, когда, наконец, один из ключей вошёл в замочную скважину без заеданий и упрямства. Повернув его, Андрей почувствовал, что замок поддался, и со вздохом облегчения осторожно открыл дверь. Снизу и в самом деле послышались шум и неразборчивые голоса, но выяснять происходящее там не было смысла. Также тихо закрыв за собой тяжёлую стальную створку, он на ощупь нашёл замочную скважину и закрылся изнутри. Его окутала непроницаемая тьма, но здесь он почувствовал себя в относительной безопасности. Вряд ли оперативникам придёт в голову, что беглец укрылся здесь, а вот вызвать подкрепление и блокировать все входы–выходы из дома, а потом досконально проверить подъезды, чердаки и подвалы было бы с их стороны вполне логичным решением. Немного отдышавшись и поразмыслив, Андрей отказался от своего первоначального намерения выбраться из дома через другой подъезд. Пока не поутихнет суета вокруг, это был бы опрометчивый шаг. Он достал фонарь и, включив его, осмотрелся вокруг. Почти всё пространство кирпичного куба, внутри которого он находился, занимал лифтовый механизм. Луч скользнул по мощному электродвигателю, здоровенному барабану лебёдки, электрошкафам и тормозным устройствам, потом прошёлся по неоштукатуренной стене и остановился на второй двери и крутой лестнице, ведущей к ней. В этом мрачном помещении было довольно тесно, грязно и очень неуютно из–за шума и лязга периодически включаемого привода лифта, но выбирать не приходилось, и Андрей решил переждать здесь до утра, надеясь, что к тому времени милиция закончит его поиски, и оперативники уберутся восвояси.
Строев и Волков подошли к двери квартиры вдвоём. Ещё два оперативника остались на площадках этажом выше и ниже, чтобы отрезать все пути при возможной попытке бегства подозреваемого. Хотя Макаров и не был вооружён, но, загнанный в угол, он мог пойти на отчаянный поступок и пустить в ход любые подручные средства от кухонных ножей до утюга, лишь бы вырваться и уйти от оперативников. Подобное не раз случалось в практике майора, и Строев, нехотя, но всё же достал свой табельный ПМ. Оружие могло понадобиться скорее для психологического воздействия на беглеца, но даже эта вынужденная мера казалась майору излишней и неуместной. Скривившись в усмешке, он нажал на кнопку звонка, потом ещё и ещё раз, но так и не услышал за дверью никакого ответа или движения.
–– Макаров, откройте! – Крикнул Строев. – Уголовный розыск! Откройте, мы знаем, что вы здесь!
Тишина.