Силаев попросил Кузнецова протопить домик и приготовить ужин на двоих, а ключ вечером завезти ему. Зинаиду предупредил: к вечеру уедет по делам в область. С ночлегом.
Людмила, осмотрев домик, пришла в восторг.
– Я думала, здесь избушка на курьих ножках, а тут настоящая вилла! И как все оформлено!
– Это наша бывшая заводская база отдыха. В трудные времена продали муниципалитету.
Силаев заглянул в сауну. Она была еще теплая. «Молодец Валентин», – отметил про себя Николай. Ему осталось только чуть подогреть, и он щелкнул температурным тумблером. Людмила стала сервировать небольшой столик на кухне…
Когда выпили и за встречу, и за процветание бизнеса на приокской земле, Николай попросил:
– Расскажи о себе, ведь мы так толком и не поговорили…
Людмила откусила кусочек сыра, запила персиковым соком, потом, взглянув на Силаева, снова отпила из фужера.
– Да и рассказывать-то особенно нечего. Про работу ты знаешь, а остальное…– она опять посмотрела на Николая. – Остальное – так себе. Личная жизнь не задалась.
И она замолчала, задумавшись о чем-то своем. Может, вспомнила эту самую личную жизнь. Николай тихонько коснулся ее руки.
– И все же?
Людмила ответно погладила его руку.
– Вышла замуж сразу после учебы за местного парня. Он занимался мелким бизнесом, торговал кондитеркой. Сначала вроде все шло нормально, а потом компаньон его кинул. Банковские кредиты повесил на моего, а сам сбежал. Пришлось продать квартиру, машину, чтобы погасить долги. Торговля зачахла. Муж начал пить. Терпела сколько сил хватало, а потом развелась и ушла к родителям. Расстались без битья посуды, благо делить нечего: детей нет, а имущество почти все размотали. – Людмила отпила глоток сока. – А потом случайно встретила Брагина. Вот и вся моя одиссея. – Немного помолчав, встрепенулась: – Давай выпьем, ну их – эти воспоминания?!
Они выпили коньяку, чокнувшись рюмками так, что хрусталь запел как церковные колокола. Потом Николай предложил:
– Пошли в сауну, я и бассейн наполнил.
– У меня купальника нет.
– А зачем он? Мы же одни!
– И то правда…
Силаев ввел такой порядок общения с горожанами: каждый понедельник с 10 до 13 часов личный прием. Раз в месяц – «прямая линия» с населением. Любой житель мог позвонить по указанному в местной газете телефону и задать волнующий вопрос главе города. Это, как подчеркивал Силаев, обеспечивало непосредственную связь людей с властью. От своих заместителей и чиновников рангом пониже он требовал того же.
Поначалу и приемные часы, и время общения по телефону не выдерживались. Народ валил толпами, телефоны разрывались от звонков. Прежняя власть ничего подобного не практиковала. Получив свободный доступ к чиновником, люди ринулись решать свои большие и маленькие проблемы. Года два ушло на расчистку «авгиевых конюшен», когда Силаеву приходилось самому вмешиваться в пустяковые проблемы, чтобы поставили дверь в подъезде, заменили пару листов шифера на крыше, отремонтировали водопроводную колонку. Но постепенно, накручивая «хвоста» городским службам, он приучил их работать оперативно и не разводить волокиту. Кое-кого уволили. С безответственностью и безнаказанностью в управлении ЖКХ было покончено. С помощью кнута и пряника мэр заставлял частников ремонтировать и прихорашивать принадлежащие им магазины, офисы, конторы. Неслыханное дело – зимой тротуары аккуратно очищались от снега и льда.
Теперь горожане шли к Силаеву только по крайней нужде для решения важных проблем. Но он все так же еженедельно проводил приемы и каждый месяц общался с горожанами по телефону. Местные СМИ подробно освещали все это.
…В понедельник, придя утром на работу, Силаев уточнил у секретарши, если ли кто на прием. «Да, ответила та, записалось три человека
Первым в кабинет с трудом зашел участник Великой Отечественной войны. Живет один, бабка померла, дети на Севере. В квартире потек унитаз, а чтобы заменить, плати, говорят, дед денежку, так как квартира приватизирована. Вот и ответ прислали письменный на бланке с синей печаткой. Неужели я не заслужил, чтобы унитаз бесплатно поставили?
Силаев посмотрел бумагу. Подписана начальником городского управления ЖКХ. Нажал кнопку, включил громкую связь.
– Слушаю, Николай Васильевич! – донеслось громко из динамика.
– Зайцев, ты неделю назад направил ответ ветерану войны о замене унитаза. С отказом, помнишь?
– Да, ведь у него квартира приватизирована. По закону…
– По закону ты прав, а по совести – нет, – перебил его Силаев. – Он кровь за нас с тобой проливал, а ты торгуешься как барыга. Посмотри, он же на Заводской улице живет, там рядом магазин «сантехника». Напиши письмо директору, можешь за моей подписью, в порядке шефской помощи…Через неделю доложи!
– Будет сделано, Николай Васильевич!
Силаев выключил селектор, взглянул на ветерана.
– Слышал, гвардия?! В течение недели будет у тебя новый унитаз!
Дед поднялся, слегка поклонился Силаеву:
– Спасибо, сынок! На тебя вся надёжа, а то все законом каким-то стращают.
Затем вошел мужчина лет шестидесяти, небольшого роста, лысый. У него проблема с сыном. Приехал из Молдавии, хочет остаться здесь жить, но на работу не берут, нет регистрации. Пошел в милицию, оттуда прогнали, ничего не объяснив.
– Вам не сюда надо, а в миграционную службу. – Силаев включил селектор. – Лена, соедини меня с Фроловым из миграционной.
Повернулся к посетителю:
– А чего сын не ходит, это же его проблема?
Мужчина молча махнул рукой.
– Пьет что ли?
Тот опять молча кивнул.
– Все ясно.
Зазвонил телефон, Силаев взял трубку:
– Вадим Николаевич, тут у меня посетитель по твоей части. Я его к тебе направлю, пусть твои специалисты примут и объяснят что к чему. Договорились? – Положил трубку и к лысому – Идите в миграционную службу, там все объяснят.
Вошли два бритоголовых амбала в кожаных куртках. Руки в татуировках, на пальцах золотые печатки. Без приглашения по-хозяйски сели напротив. «Только этих мне сегодня не хватало!», досадливо подумал Силаев. Он собирался поскорее закончить прием и к одиннадцати часам проехать на строящийся кирпичный завод, провести совещание со строителями. А тут, видимо, короткого разговора не получится.
– Слушаю вас, – сухо бросил глава.
Мужчины отрекомендовались. Один руководитель московской инвестиционной компании («бывший бандит», отметил про себя Силаев), а другой директор по персоналу и охране информации («старший киллер», заключил мэр). По рассказу бритоголовых расклад такой. Их компания готова вложить немалые средства в предприятия города с целью, так сказать, их модернизации. Их интересует макаронная фабрика, хлебокомбинат, ликеро-водочный завод, далее завод по производству лазеров. Можем, предложили ходоки, предоставить кредит для покрытия долгов по зарплате и налогам.
Что касается лазерного завода, пояснил Силаев, вам надо договариваться с его руководством. Ликерку не трогаем вообще. А вот по хлебокомбинату и макаронной фабрике можно подумать.
– Где гарантия, что через год вы их не обанкротите и не перепрофилируете под офисы или торговые площадки? – прямо спросил Силаев.
– Таких гарантий вам не даст никто. Посмотрим, как дело пойдет, – сказал один из визитеров.
– Нам не подходят ваши условия. Что еще? – Силаев дал понять, что пора подводить черту. Посмотрел на часы: без пятнадцати одиннадцать.
–Еще нам нужен участок земли пару гектаров с коммуникациями.
– Подо что?
– Построим торгово-офисный центр.
– Оформляйте заявку и – на аукцион.
– А без аукциона?
– Нельзя. Для всех порядок один.
– Но вы же московским хмырям под компьютерный магазин оформили без аукциона!
– Они согласились на условия, выгодные для города.
– Какие?
– Не обсуждается.
– Давай мы тебе лично создадим условия. И очень выгодные?! – предложил один из бритоголовых.
– Мне ничего не надо.
– Ты чего такой несговорчивый? Здоровья много?
– Ты меня не пугай! Много тут было пугальщиков. Пока живы!
– Вот именно, «пока»!
– Наш разговор записывается! – Силаев постучал по тумбе сбоку стола. – Все, свободны!
В пятницу после обеда Светлана позвонила Силаеву по прямой связи:
– Николай Васильевич, надо два документа подписать. Можно?
– Заходи!
Войдя в кабинет мэра, она прошла и села за приставной столик. Папку с бумагами положила перед собой. Силаев разговаривал по телефону. Положив трубку, справился о самочувствии. Николай чувствовал свою вину перед Светой, и давал понять, что их отношения остаются прежними.
Дело в том, что свидания по пятницам стали нарушаться. Вернее, облом случался только для Светы, а у Николая все шло своим чередом. Просто в Приокск зачастила Людмила. И она приезжала, как правило, в пятницу вечером. И Николаю под разными предлогами увертывался от встреч с Паниной. Он понимал, что Светлана, скорее всего, обо всем догадывается. Но рассуждал с позиции мужского эгоизма. Она ему не жена, отчитываться и оправдываться ему не в чем. Зинаида – другое дело. Но с ней было проще. Та понимала и принимала его отлучки «по работе» и особенно не вникала в тонкости. Муж он прекрасный, ее жалеет, в детях души не чает, а то, что часто задерживается и пропадает с дружескими выпивками – ну что ж, должность такая.
Побеседовав со Светланой, он спросил:
– Ну, что там у тебя?
– Ходатайство на присвоение звания «Ветеран труда» и ответ на жалобу.
– Давай посмотрим.
Пробежав документы, отметил про себя, что они составлены грамотно, и тут же размашисто расписался. Светлана не спеша сложила бумаги в папку. Специально не торопилась, выжидала, не скажет ли он что-то еще. Но Николай молчал. Тогда, уже поднявшись со стула, напомнила:
– Сегодня пятница…
Николай, конечно же, понял намек. Но не мог сейчас ничего сказать определенного, потому что ждал звонка от Людмилы.
– Свет, давай через час созвонимся. Я жду информацию из области, поэтому ничего не могу сейчас решить. Ты никуда не уйдешь? Ну вот и чудненько, я позвоню.
Когда Панина вышла, Николай набрал Людмилу. Она сказала, что сегодня не приедет: заболела мать, придется мчаться в Мценск. Николай не стал сразу звонить Паниной: успеется, чего горячку пороть. Через полчаса наберу, в самый раз.
Николай набрал Панину. Они встречались у него в комнате отдыха. Тут стоял кожаный диван, холодильник, шкаф с посудой, журнальный столик с двумя креслами. А также раковина с водопроводом. И умыться можно, и фрукты помыть. Удобно.
С Паниной они не «отмечались» три пятницы подряд. Два раза приезжала Людмила, а потом были какие-то заморочки, он уже и не помнит, какие.
Света, видимо, соскучившись, была особенно жадна и изобретательна… Николай, разгорячившись, умылся ледяной водой, и они сели к столику. Выпили коньяку:
– За все хорошее?!
– Давай!
Светлана залпом осушила рюмку, бросила в рот виноградинку и потянулась за сигаретами. Закурив, пустила дым колечками. Взглянула на Николая и в упор спросила:.
– Зачем тебе эта москвичка?
– Ты это о чем?
– Не о чем, а о ком! О твоей московской пассии. Кажется, ее Людмилой зовут?
– Во-первых, она не моя! Она приезжает иногда по торговым делам своей фирмы. Мы с ней учились в «бауманке» на одном курсе.
– А во-вторых?
– Во-вторых, я имею право встречаться с кем угодно! И ни перед кем отчитываться не обязан! Кроме жены. И закончим об этом!
– Я тебя не устраиваю как женщина?
– Ты меня устраиваешь во всех отношениях. Но твои допросы меня достали…
– Брось эту Людмилу!
– Опять за свое! – поморщился Силаев.
– Я у тебя на вторых ролях, на подхвате, а я хочу по-другому!
– Как по-другому? Чего ты хочешь?
– А я хочу и ласки и любви.
Быть не огарком, а свечой горящей.
Но коротки свидания твои,
Опять спешишь ты, друг мой приходящий.
Уходишь ты, ведь дома ждет жена,
Как все несправедливо в этом мире!
Ведь снова остаюся я одна.
Совсем одна в своей пустой квартире. -
Светлана с чувством приглушила голос на последней строчке стиха, которое она недавно прочитала в каком-то сборнике.– Как будто про нас с тобой, Николай Васильевич?..
– Остынь, милая! Если тебе что-то не нравиться в наших отношениях, – давай изменим их или вообще…
Он осекся. Ему самому стало как-то не по себе от одной мысли, что он расстанется со Светланой. Она уже стала частью его жизни. Ведь такая длительная связь… Но и с Людмилой рвать он тоже не собирался. Это не простое увлечение, а частичка его молодости, какого-то особого тепла, которое однажды, коснувшись души, так и не остыло.
Николай встал с кресла, подошел к Светлане и, обняв ее, поцеловал в шею.
– Ты мой добрый и верный друг! Надежнее и лучше здесь у меня никого нет.
Светлана заплакала…
Николая стали тяготить частые встречи с бизнесменами, как со своими доморощенными так и с московскими. Не проходило недели, чтобы он не встречался с ними. В администрации, ресторане, на стройке или предприятии они лезли к нему со своими бизнес-планами и проектами. Особенно нагло и нахраписто вели себя москвичи. Денег у них было немеряно, и они вкладывали их во все подряд. Причем, вкладывая, не думали о последствиях, о перспективах и пользе для горожан. Пеклись только о своей выгоде. Козыряли договоренностями с прежней администрацией. В ход шли угрозы и шантаж.
Однажды, когда Брагин с Людмилой пригласили Силаева в ресторан – обмыть открытие торгового центра, ему за стол принесли записку. «С кем-то жрёшь, а нами брезгуешь!» Кто – неизвестно. Передали и все. А когда вышли из ресторана, у их машины два колеса были проколоты. Пришлось вызывать на подмогу своего шофера.
В следующий приезд Людмила передала ему газовый пистолет, переделанный под стрельбу боевыми патронами. Николай сначала заартачился: зачем? Но она настояла: пригодится на крайний случай. Она сказала, «на крайняк». «Ты же не будешь им без повода размахивать. А ситуации бывают разные». С тех пор он всегда держал его в бардачке машины заряженным.
В последнее время в городе развернулась настоящая война за ликеро-водочный завод. Предприятие акционировалось и надо было его развивать. Водка и настойки с местным брендом шли, что называется, влет. При изготовлении напитков использовалась чистейшая артезианская вода с примесью серебра. Продукция завода завоевывала медали на всевозможных выставках. Но мощности предприятия ограничены, нужна новая линия, а то и две, а собственных средств нет. В городе достраивался кирпичный завод, заложили цементный. Силаев видел прекрасную перспективу этих предприятий, так как вовсю разворачивалось строительство. А мощности области в стройматериалах пока были малы.
Инвесторов вложиться в ликерку хоть отбавляй. Но их условия для города кабальные. Силаев пока держался. Ни обещаемые миллионные взятки, ни угрозы на него не действовали. Один особенно нахрапистый москвич пригласил Николая в свой ресторан и прямо спросил:
– Ты что, ненормальный? Тебе лично десять «лямов» отстегиваем, а ты кочевряжишься?!
– Ты телевизор – то смотришь? Месяца не проходит, чтобы мэра где-то не посадили…
– Тогда уйди! Мы другого поставим…
– Вот будут выборы – ставьте своего!
– Долго ждать, тебя же только что переизбрали!
– Тогда терпите!
– Доиграешься!..
Силаев позвонил Брагину и предложил его фирме вложиться в ликерку. Все-таки свой человек, да и Людмила, глядишь, будет чаще бывать в Приокске. Бывший однокашник предложением заинтересовался. Попросил «бросить» по факсу пакет документов. Пообещал, изучив, приехать для конкретных переговоров.
– Только не тяни, – попросил Силаев. – А то меня тут в оборот берут!
– Три-четыре дня и я у тебя. Жди звонка.