На другой день я еле дождался конца последней пары. Видимо, в предвкушении волнующей встречи у меня был такой загадочный вид, что даже Васька озабоченно поинтересовался, не надо ли мне чем-нибудь помочь.
– Ты мне уже помог! – огрызнулся я. – Спасибо на добром слове!
Он лишь развел руками.
Дом, в котором находилась искомая организация, представлял собой старый обшарпанный двухэтажный особняк, располагавшийся в конце улицы. За ним простирался пустырь. Само здание было огорожено высоким металлическим забором с большими воротами, на которых мигали красными глазками две видеокамеры, охватывающие всю прилегающую территорию.
«Солидно устроились, ничего не скажешь!» – подумал я, нажимая на звонок калитки. Она тотчас распахнулась. На пороге возник краснолицый охранник с приплюснутым, явно перебитым носом, в строгом черном костюме. Он пробуравил меня пристальным взглядом и грозно осведомился:
– Вы к кому?
– Я по объявлению.
– Проходите! – Он закрыл за мной массивную калитку, и еще раз оценивающе оглядел меня с ног до головы, затем хмуро кивнул, приглашая следовать за собой.
Внутренний дворик был чисто убран, чувствовалось, что здесь не обошлось без помощи ландшафтного дизайнера. В отличие от особняка, придомовая территория была оформлена с большим вкусом и знанием дела. Цветы и газоны, дорожки, мощенные красивой разноцветной плиткой, и вазоны, небольшие скульптуры и даже маленький прудик с фонтаном – все это явно диссонировало с внешним видом самого дома, как бы подчеркивая его старинную угрюмость.
Мы шли по длинному коридору первого этажа, освещенному тускловатым дежурным светом, лившимся откуда-то сбоку. Толстая ковровая дорожка на полу приглушала наши шаги. Ни единого звука не доносилось из-за закрытых дверей четырех помещений, мимо которых мы проходили, лишь полоски света из-под них выдавали присутствие там людей.
«Как в казематах», – пришло мне в голову сравнение, и стало как-то не по себе.
Мы остановились в дальнем конце коридора у торцевой двери. Мой сопровождающий легонько постучал.
– Войдите! – раздался негромкий приятный голос.
Охранник распахнул дверь, и я невольно зажмурился от нестерпимого света, ударившего меня по глазам. В огромном кабинете, ослепительно ярком от отблесков большой хрустальной люстры под высоченным потолком, я не сразу заметил неприметного лысого человечка, сидящего за большим столом, уставленным дорогими письменными принадлежностями и аксессуарами – под стать роскошному интерьеру. Массивные дубовые панели, картины в золоченых рамах, явно старинная, хорошо отреставрированная мебель, буквально кричали о богатстве их хозяина.
– Присаживайтесь, молодой человек, вон на тот стул, что у стены, – проговорил лысый, улыбаясь. – Мне передали, что вы якобы имеете опыт работы в интересующей нас области, но, я вижу перед собой юношу! Для меня это загадка! Вы позволите, милостивый государь, ознакомиться с вашей трудовой книжкой? – его немного дребезжащий голос и старомодный стиль речи удивительным образом вписывался в архаичный интерьер.
– Видите ли, я еще пока студент четвертого курса, – промямлил я, нервно теребя бейсболку. – Просто ваша девушка не совсем правильно меня поняла. Я сказал только, что уже три года занимаюсь химией. Мне на курсе даже дали прозвище – Химик! И это действительно так! Понимаете, я буквально днюю и ночую в химической лаборатории нашего мединститута, а совсем недавно мне удалось даже самостоятельно синтезировать одно очень эффективное средство для выведения пятен. Правда, я еще не успел его запатентовать, но…
– Хм, – перебил меня лысый и потер крутой лоб, – это похвально, конечно. А скажите, молодой человек, ваши родители, что же, на все это смотрят спокойно? – он быстро взглянул на меня и забарабанил короткими толстыми пальцами по столу.
– А у меня нет родителей! – вдруг вырвалось у меня неожиданно. – Я живу совершенно один, так уж случилось, и мне именно сейчас позарез нужна работа, ведь помочь мне некому!..
Я выпалил это одним духом, хотя в душе тут же стал проклинать себя, на чем свет стоит, ведь я понимал, что такие слова, пусть и для пользы дела, произносить даже мысленно большой грех!
– Вот как! – разволновался мой визави.
Он встал из-за стола и подошел ко мне, такой маленький, кругленький, улыбчивый, с розовой блестящей лысиной.
– Так это меняет дело! – Он протянул мне пухлую ладошку: – Давайте знакомиться, меня зовут Иннокентий Вениаминович, я руковожу нашей небольшой, но дружной компанией, а как вас величать, юноша?
– Артем Силин. Очень приятно! – я вскочил со стула, оказавшись на целую голову выше моего приветливого собеседника, и с жаром затряс его руку.
– Артем Силин, – эхом повторил он в задумчивости. – Хм… У вас, юноша, довольно распространенная фамилия!.. Ну, что ж, и мне очень приятно! – Он уселся на свое место и через небольшую паузу вдруг сказал: – Думаю, вы нам подойдете! – при этом он снова растянул пухлые губы в приветливой улыбке.
– А что я должен делать-то? – от радости, что так быстро нашел работу, я готов был его расцеловать.
– О, я уверен, что с той небольшой работой, которую мы вам хотим предложить, вы справитесь без затруднений. Тем более, у вас есть для этого и возможности, и время, и желание, и даже лаборатория! Не так ли? – и он дружески мне подмигнул.
Я только растерянно кивнул и улыбнулся ему в ответ.
Глава 3
Директор некоторое время разглядывал меня, словно пытался понять, какое впечатление произвели его слова, затем продолжил:
– Видите, ли, уважаемый Артем, прежде чем я поясню суть задания, хотел бы вас предупредить, что, поскольку в нашей компании не принято набирать в штат студентов, официальная сторона нашего, так сказать, соглашения будет несколько… – он пощелкал пальцами, подбирая слово, – скомкана, что ли. Другими словами, работать вы у нас сможете без какого-либо контракта или трудового договора! Поймите, я иду на такие нарушения исключительно ради вас…
– Да-да, конечно, я все понимаю! – поспешил я его успокоить. – Спасибо вам за это. Ничего страшного, пусть будет неофициально, ведь вы же не станете меня обманывать?
– Ха-ха-ха! – гулко рассмеялся Иннокентий Вениаминович. – Голубчик мой, о чем вы говорите?! У нас контора солидная, как вы уже, наверное, догадались, но, чтобы вы не сомневались, а также в знак доверия и моего к вам расположения, я готов выплатить вам аванс в размере, скажем, одной тысячи долларов! Что скажете? – он прищурился.
Я потерял дар речи. Тысяча баксов! За что? Я ведь даже не знаю, что мне предстоит делать! А вдруг я не справлюсь, а деньги потрачу! У меня мгновенно перехватило дыхание, когда я представил мерзкую физиономию давешнего охранника. Уж кто-кто, а такой мордоворот, как он, вытрясет из меня вместе с бабками и всю душу!
– Уважаемый, Иннокентий Вениаминович, – начал я уныло, – еще раз спасибо вам за доверие, но, пока я не пойму, чем именно мне предстоит заниматься, никакого решения принимать не буду!
– Конечно, конечно, я вам сейчас все расскажу. Все очень просто! У меня имеется весьма древний рецепт некоего состава, который вам надо будет синтезировать в лабораторных условиях! В нем есть всё: составляющие, дозировка, подробное описание последовательности процесса, но… – он сделал паузу и театрально закатил глаза, – для непосвященных это – филькина грамота, к тому же, я не уверен, насколько этот состав безобиден в готовом виде! Вы меня понимаете? А вдруг он сильно горюч или, не приведи Господь, взрывоопасен! Ведь это – риск, поэтому и нужен опытный специалист-химик, который свел бы этот риск к минимуму.
– А что это за состав? – я искренне изумился такому повороту событий. Я ожидал чего угодно, но не этого! Какой-то древний состав… – Уж не алхимия ли это? – последнюю фразу я невольно произнес вслух.
– Все может быть! – загадочно проговорил Иннокентий Вениаминович. – Я и сам так думаю! Понимаете, мы нашли его в этом особняке, который я приобрел не так давно, в одном из старых сундуков, что откопали в подвале, когда прокладывали коммуникации. Дому этому больше ста лет. Думали, нашли клад, а там, среди хламья лежал этот пергамент в герметичной шкатулочке, представляйте?! – и директор благоговейно коснулся пальцем тоненькой папочки, лежащей перед ним на столе. – А я, признаться, большой любитель старины и всего такого прочего. Кстати, вы, например, знаете, сколько лет этому дубовому письменному столу в стиле барокко?
Я уже давно обратил внимание на благородные округлые формы массивного директорского стола, его великолепные резные ножки в виде четырех львиных лап, и пожал плечами.
– Не менее ста пятидесяти! Возможно, это школа самого Даниэля Моро! Знали вы бы, в каком виде мне его привезли! И каков он сейчас!.. Ну, ладно, мы немного отвлеклись. Так вот, мне и самому чрезвычайно интересно, что сей рецептик означает…
С этими словами он открыл папочку и двумя пальцами выудил оттуда желтоватый сморщенный листок, с двух сторон оклеенный целлофановой пленкой.
– А если принять во внимание, юноша, что пометки в этом бесценном документе сделаны старославянской вязью, то это уже говорит само за себя! Да вы подойдите, не стесняйтесь!
Я подошел к столу, осторожно взял пергамент в руки и… ровным счетом ничего не понял! Какие-то непонятные знаки, закорючки, палочки, буквы…
– Иннокентий Вениаминович, а почему вы вообще решили, что это рецепт химсостава? Кто вам это сказал?!
– Потому что в лингвистическом переводе уже присутствуют привычные символы элементов периодической таблицы Менделеева. Не сомневайтесь, молодой человек, я бы не стал заваривать всю эту кашу, если бы не проконсультировался со специалистами.
– Значит, существует и перевод, а то я уж испугался!
– Конечно, мой дорогой! Я просто хотел показать вам оригинал – и только! Он, судя по всему, ровесник моему столу, если иметь в виду, что Менделеев сделал свое открытие где-то в середине прошлого века.
– В 1869 году! – поправил я директора машинально.
Я бегло пробежал документ до самого конца и весь внутренне сжался. То, что я увидел, не походило ни на одно мало-мальски известное мне соединение. Тем более, в рецепте неизвестного порошка – а в конечном итоге должен был получиться именно он – значились довольно редкие, даже экзотичные элементы, среди которых знаменитая «царская водка» выглядела абсолютно обыденной смесью.
– Нет, вы знаете, я вынужден отказаться! Даже в нашей лаборатории я и половины ингредиентов не подберу! А тут нужны еще такие специфические условия… – я был готов завыть от разочарования и досады. – Так что извините, уважаемый Иннокентий Вениамин…
– Три тысячи! – не дал он мне договорить.
– Постойте, – от таких цифр у меня закружилась голова, – но на это ведь понадобится уйма времени, а у меня сессия на носу! Приступить к синтезу этого порошка я смогу не раньше, чем через два месяца, когда у меня начнется летняя практика в лаборатории…
– Согласен! – коротко выдохнул он. – Желаете сейчас получить ваш аванс?..
Я не помню, как вышел из особняка, не помню, как добрался до дому, но все это время мое тело через карман джинсов буквально прожигали деньги, упавшие на меня с неба! Мне не хотелось думать о том, что уже очень скоро придется их отрабатывать, я никак не мог взять в толк одно: как мне, обычному студенту, человеку с улицы, с первого же знакомства удалось настолько произвести впечатление на солидного и богатого работодателя, что без всяких платежных документов мне выдали такую сумму! В штат меня не зачислили, я не подписал ни одного документа, не ознакомился ни с одной должностной инструкцией. Странно это все как-то… Директор лишь снял копию с моего паспорта, да сделал кое-какие пометки у себя в блокнотике… Кому-то рассказать – никто не поверит!..
Лучше не задумываться. Главное, теперь я был богат до неприличия и оставшееся до конца учебного года время мог жить, не заботясь о хлебе насущном. И пусть Васька подавится моей хилой стипендией, а главврачиха – своими приказами!
Увы – все когда-то кончается, как это не прискорбно! Почти обмелела и моя когда-то полноводная денежная река, иссякли мои «баснословные деньжища», оказавшиеся вовсе и не такой уж большой суммой, как мне показалось изначально. Я только диву давался, как быстро растаял мой незаработанный аванс, так сказать, мой «подкожный жир», рассчитанный на беззаботное и продолжительное плавание в суровых водах химической науки! А ведь никаких особых трат я не совершал: ну шиканул пару-тройку раз – сходил в ресторан, ну купил себе очередные джинсы с ботинками, ну побывал на концерте известного исполнителя, ну угостил приятелей пивом с воблой – все это были такие мелочи, а денежки – тю-тю!
Зато теперь, хотя бы, меня ничто не отвлекало от учебы и моей химии! Мощный стимул не пропускать занятия в институте под страхом лишения меня лаборатории во время практики, сделал свое дело. Сессию я сдал довольно прилично и обеспечил себя на следующий семестр стипендией, размер которой вызывал во мне теперь чувство негодования пополам с иронией, да почти оскорблением собственному достоинству.
Мне хотелось продолжения банкета! А еще больше – доказать самому себе, что мне по зубам эта работа. Пока я усердно заканчивал учебу, исправно посещал лекции и коллоквиумы, сдавал зачеты и экзамены, уже потихоньку стал собирать доступные мне препараты.
Своего наставника профессора Калмыкова я решил не посвящать в свои дела, тем более, мне это было строго-настрого запрещено толстяком-работодателем.
«Все должно быть между нами, молодой человек! – сказал мне тогда Иннокентий на прощание. – Надеюсь, что о нашем маленьком дельце не узнает ни одна живая душа. В противном случае, сударь, наш негласный договор аннулируется, а аванс будет у вас немедленно изъят, даже в том случае, если для этого придется продавать ваши органы в розницу!» – Он ласково улыбнулся мне, показывая, что пошутил, но холодный взгляд говорил обратное. Его глаза, глубоко посаженные за набрякшими веками в синих прожилках, сверкнули тогда совсем недобрым блеском… Хотя, возможно, это мне только показалось…
Как бы там ни было, но процесс пошел, и чем больше я втягивался, тем сильнее увлекало меня это действо, тем мощнее охватывал азарт первооткрывателя, тем ярче я проживал каждый свой день.
Декан свое слово сдержал, и уже через неделю после окончания сессии я входил в стены лаборатории полноправным ассистентом профессора Калмыкова. В мои обязанности входило: помогать ему в проведении занятий с первокурсниками, отрабатывающих практику на кафедре фармакологии, содержать в порядке лабораторную посуду, следить за чистотой в помещении и гонять слишком любопытных студентов во внеурочное время, – в общем, ничего особенного.
Мне даже нравилось, когда почти мои ровесники обращались ко мне уважительно, по имени-отчеству – Артем Алексеевич. Мне нравилось важно расхаживать в белом халате по помещениям лабораторного комплекса, нравилось командовать своими беззаботными подопечными, нравилось оставаться одному после занятий… Мне нравилось здесь всё, лишь одна мысль, ни на минуту меня не оставлявшаяся, омрачала радость от занятия делом, ставшим неотъемлемой частью моей жизни. Мысль о своем обещании выполнить задание и той неотвратимой каре, которая меня постигнет, если я это задание провалю.
Уже очень скоро я окончательно понял, что ввязался в страшную авантюру, ведь то, что было написано в рецепте, оказалось едва ли возможным в условиях института. Хорошо, что Андрей Борисович мне полностью доверял и частенько оставлял на меня своих студентов. Если бы не их помощь, один бы я ни за что не управился.
На свой страх и риск я подключил некоторых из них к решению своей непростой задачи. Получение ингредиентов моего Неведомого Состава, оказалось задачей трудоемкой и не терпящей спешки.
Особенно я выделил двух толковых ребят – Димыча и Серегу, которые проявили чудеса изобретательности и смекалки. У Сергея вдобавок отец работал главным инженером на местном химфармзаводе, и некоторые редчайшие составы, которых не было даже в аптеках, были получены с его помощью.
И дело стало потихоньку двигаться. Единственной проблемой, возникшей на этом пути, были вопросы, задаваемые моими помощниками, на которые я и сам не знал ответа. Да и что я мог им сказать? Что согласился синтезировать по древнему рецепту порошок неизвестного назначения? Что уже получил за него аванс, который благополучно проел и пропил почти до цента?