– Шшшлюз, – согласно шипит Бот, пикируя вниз. – Ыыых!
Космический закон гласит: «Впусти прилетевшего». И Бот требует его немедленного исполнения, усердно колотя бронированным хвостом в металлическую заслонку.
Я же пытаюсь поймать чью-нибудь мысленную волну. И вот – ура! – поймал. «Кого это ко всем кверхтормашечным собакам принесло на ночь глядя?» – ворчит кто-то за дверцей. Посылаю неведомому разуму мысленный сигнал: я друг, я прошу убежища.
Раз посылаю, другой посылаю, третий…
Тишина.
Нет, тут явно обитают не телепаты. Хочешь не хочешь, а придётся «трепаловку» включать.
«Трепаловка» – это переговорное устройство, я им редко пользуюсь, не так уж много в космосе встречается жителей, глухих к мысленным сигналам. Да и батарейки у «трепаловки» быстро садятся, заряжай их потом.
– Вау-вау! Проверка связи. Вы меня слышите?
В динамике хрюкает что-то неразборчивое, включаю режим перевода: на деле «космолингв» в нашей галактике знают немногие. Не знают, а зря: «космолингв» – это всеобщий язык, а знать всеобщий язык очень удобно. Вот мы, варвли, все «космолингв» знаем.
Это я не хвастаюсь, это факт.
– Ну, чего надо? – хрипит в «трепаловке» чей-то недовольный голос.
– Варвль Йоллин-младший и аркондр Бот. Просим убежища, – бодро докладываю я.
В динамике долгое сопение. Повторяю просьбу.
Голодный Бот злится и что есть сил молотит по люку хвостом.
– Ладно-ладно, не громыхайте, собаки перевёрнутые, люк снесёте! Сейчас старшему по входному отсеку доложу…
Я терпеливо жду, пока невидимый собеседник ходит к своему начальству. Бот же не перестаёт исправно колотить по металлической преграде: похоже, там даже небольшая выбоинка уже образовалась.
Наконец люк со скрипом отворяется, мы ныряем в шлюз.
Шлюзы в космосе – штука привычная. Тебя запускают в пустой отсек, задраивают его наглухо – и начинают медленно наполнять местным воздухом. Или чем-то другим, смотря по обстоятельствам чужой жизни. Правда, так обычно бывает на космолётах.
Проходить шлюз на целой планете мне лично пока не приходилось.
Глава 2. Внутренняя планета
Я иду по узкому проходу вслед за провожатым, аркондр заперт на причале возле шлюза. Привратник, что впустил нас, шаркает впереди неуклюжими лапищами, что-то ворча себе под нос. Я успел рассмотреть только четыре его оттопыренных уха: здесь темно, свет скудно пробивается лишь сквозь узенькие щели в полу. Интересно, они так освещение экономят – один светильник на два этажа?
Иногда мне кажется, что пол слегка покачивается. Или это покачиваюсь я?
Наверно, мы с Ботом летели слишком долго.
В каморке, куда меня привёл ворчливый привратник, чуть светлее, но свет тоже идёт снизу. Сонный начальник развалился в мягком кресле и жуёт какие-то сушёные фрукты, похожие на синие галлеанские груши.
– Поздравляю вас с прибытием на Благословенный Тыбр, – зевая, цедит начальник, лениво роясь в тарелке с фруктами. – Я – Главный шлюзовой службы хрыб Тыб-Тыб. Ну, чего вам тута надо?
Он обращается ко мне почему-то во множественном числе, меряя с ног до головы мутными от сна глазами, точно ищет за моей спиной шайку затаившихся инопланетян-злоумышленников.
Лопоухий привратник топчется рядом, пожимая плечами, мол, кто такие знать не знаю и ведать не ведаю. Надо же, целых две пары ушей в башку встроено, а простых вещей расслышать не смог – мы же представились! А у этого начальника Тыб-Тыба на голове большая шляпа-пузырь, натянутая по самые мохнатые брови, поэтому пересчитать его уши пока не получается.
Я отлично понимаю здешнюю речь, ведь я слышу мысли. Но общаться с местными всё равно приходится через мою «трепаловку-переводилку».
– Йолли Йоллин, варвль. Прошу временного убежища на вашей замечательной планете.
Сдвинув на свой шершавый нос шляпу-пузырь, начальник почёсывает затылок шестипалой лапищей. Замечаю, что на лапах у глухого привратника при этом только четыре пальца.
– Откуда и зачем? – зевая, опять цедит начальник.
Кстати, зубов у него во рту не очень-то много. Я коротко объясняю случившееся.
– Так вы сюда за кормёжкой притащились? – Глаза начальника мигом проясняются, и он отодвигает тарелку с «грушами». – За так ничего не получите, не надейтесь. Но могу лично посодействовать за приемлемую плату, через свои личные связи. Галактические деньги у вас есть?
Вот жадюга! Но нам не привыкать: в космосе и не такого насмотришься.
– А начальник помойной службы у вас есть? – не теряясь, спрашиваю я в ответ.
– А зачем он вам? – разочарованно тянет Тыб-Тыб.
– Да так… Есть к нему одно дело.
– Ладно, собака вас возьми… Хыбо, отправь их на свалку.
Недовольный привратник опять что-то ворчит про «никогда-поспать-не-дадут» и «шлюзятся-тут-по-ночам-обжиралы-всякие»…
Мы, варвли, на короткой ноге с начальством планетарных помойных служб. Большинство из них нас просто обожает. Они варвлей к себе специально зовут, иногда даже приходится вежливо отказываться. Всё дело в аркондрах. Вернее – в их кормёжке.
Аркондры питаются помоями, и не надо воротить нос от этого реального обстоятельства. Нет, конечно же они с удовольствием сожрут любое угощение, случая не упустят: вы же помните про сонные грибы на иберийской свадьбе? Но если под рукой только помои – аркондры будут спокойно глотать помои и любой мусор, так уж они устроены. Вообще, аркондры не какие-то там обычные звери, они – искусственные существа, и вывели эту породу у нас на Варве. Раньше на Варве много чего полезного выводили, пока на это не был положен внутренний планетарный запрет. Ведь не так уж много у нас на Варве места, чтобы плодить без устали толпы новых организмов: всем для жизни энергия нужна, все есть хотят, а помоев и на аркондров-то не напасёшься.
А аркондры нам нужны для полётов.
Поэтому приходится промышлять по окрестным планетам. Так что помоев у нас на Варве сейчас и за галактические деньги не сыщешь.
Да и есть ли сам Варв, уцелел ли он?
Я пока не знаю…
Мы идём на свалку.
Четвероухий Хыбо, что топает впереди меня, ныряет в какой-то люк, я ныряю следом.
Ух ты! Так вот она какова, эта внутренняя планета! Такого я никогда не видел, точно. Если бы не привычка к постоянным перелётам, у меня бы обязательно закружилась голова.
Мы стоим на дырчатой железной галерее, подвешенной на ржавых цепях, галерея скрипит и покачивается, а внизу раскинулся целый удивительный мир! Планета точно вывернута наизнанку: вместо неба над головой – тёмная бугристая порода с металлическими вкраплениями, словно в подземной шахте. И порода эта блестит и посверкивает, как чёрный снег.
А под ногами… Под нашими ногами сияет рыжее солнце!
Мы точно в гигантском пузыре, где всё лепится к его искрящимся тёмным стенкам – дома, деревья, дороги. Я вижу вдали опрокинутые горы.
– Ну, хватит таращиться, – ворчит четвероухий Хыбо, – на всех пришлых бездельников времени не напасёшься!
Подумайте, какой занятой.
– Хыбо, это ваше солнце внизу?
– Сам не видишь?
– А это горы, да?
– Сам не видишь?
– А как вы тут обычно ходите? Вниз головой?
– Как надо, так и ходим. Лишь бы всякие чужаки под ногами не путались…
Он явно не настроен общаться.
Мы громко топаем по галерее, которая трясётся и скрежещет, перебираемся с яруса на ярус по шатким лесенкам. Пол под ногами весь в дырках, и сквозь них пробивается рыжий свет местного светила: теперь понятно, почему здесь нижнее освещение. Я стараюсь не отставать от провожатого, лишь мельком бросая взгляд сквозь эти дыры в полу – то на подвесные домики, то – на заросли деревьев, растущих кронами вниз. Стоп, а это там что? Неужели река?
Река течёт по внутреннему своду планеты – и почему-то не сливается вниз сплошным водопадом, хотя, судя по всему – должна бы. Удивительно!
– Хыбо, а как текут ваши реки?
– Как надо, так и текут, тебя не спросили.
Думаю, он и сам толком не знает, как.
Наконец мы на местной свалке. Она устроена на больших платформах, тоже подвешенных к своду: конца и края им не видать. Мусора тут скопилось – на тысячи голодных аркондров хватит! Того и гляди, всё это хозяйство рухнет вниз, прямо на местное рыжее светило.
Хыбо брезгливо морщит нос: свалка явно не в его вкусе.
– Вот, Скобо с тобой разберётся, – не вдаваясь в подробности, заявляет он, подталкивая меня к какому-то субъекту, мирно спящему на ломаном лежаке посреди мусорных куч.
Хыбо мигом смывается, а охранник свалки храпит вовсю, он и не думает просыпаться. Нет, не вовремя нас с Ботом угораздило сюда попасть, как раз посреди местной ночи, но ничего не поделаешь. Да и ночь тут у них, похоже – штука условная, солнце-то внутри и не гаснет никогда, потому что никогда не заходит за горизонт, как это у нормальных планет бывает. Думаю, местные просто решили время от времени устраивать себе ночь: выспаться всем надо.
Может, мне и стоило бы подождать до здешнего утра, но я помню про своего голодного Бота: чтобы зря энергию не тратить, некормленый аркондр может впасть во временную спячку, но слишком долго она продолжаться не должна. Иначе он ослабеет и какое-то время не сможет летать.
Не хотелось бы мне с ним опять где-то надолго застревать.
В данном случае – неизвестно где.
Я со вздохом трясу охранника за плечо. Тот вскакивает и испуганно моргает: наверно, видит варвля впервые в жизни.
– Кто? Что? Как? Почему?!
– Варвль Йоллин-младший, гость на вашей планете.
– Вааарвль?! Настоящий варвль? Ты откуда?
Я рассказываю.
Многие почему-то считают, что на самом деле варвлей не существует, что это вселенская сказочка такая про космических странников, головы детям морочить перед сном. И сильно удивляются, когда нас встречают: видимо, свыкнуться с мыслью о блуждающей в космосе планете многим оседлым народам трудно. Или даже – совсем невозможно.
А вот здешний привратник Хыбо с его начальником, думаю, настолько тупые, что вообще ничего не слышали о варвлях – потому и не удивились.
Этот Скобо со свалки оказался гостеприимным малым: сразу стал называть меня Йо, совсем по-домашнему, и тут же потащил в свою дощатую каморку. На полу в углах каморки устроены окна с решётками, для освещения. Мы сидим за низким столиком и угощаемся нехитрыми местными блюдами: печёными красными клубнями в белом соусе и маринованной двухвостой рыбой: кстати, среди рыбок попадаются и трёххвостые. А ещё Скобо предлагает лакомство – сладкие хрустящие шарики, что целыми связками висят под потолком его жилища. Боту бы они наверняка понравились!
В завершение трапезы, Скобо ставит на стол миску с чем-то голубоватым и трепещущим, нарезанным на неровные кубики.
– Скобо, это десерт?
Хозяин вытаращивает глаза:
– Ты что, Йо?! Это же наша тыбрская вода, лучшая в космосе! Ешь на здоровье.
Вода на этой планете оказывается вязкой, точно желе. Ясно, почему не льются на голову местные реки и почему у местных рыб по два-три хвоста: одним хвостом в такой густой воде не намашешься.
Я съедаю пару кубиков и понимаю, что Скобо не преувеличивал: вода действительно замечательная.
Глава 3. В скорлупе
Я опять путешествую по подвесным проходам и галереям, но теперь разговорчивый Скобо мой проводник. Он ведёт меня к своему начальству, по дороге охотно рассказывая обо всём, что попадается нам на глаза.
Скобо добрый и приветливый, не то что этот болван-привратник Хыбо.
На Тыбре проживают тыбрцы, которые построили всюду свои подвесные города и провели эти подвесные дороги. Себя они называют «истинными тыбрцами». Но живут здесь не только они. В опрокинутых горах, что висят вдали вершинами вниз, обитают пещерные жители. Горы эти называют Обратными горами, а жителей – «обратными тыбрцами» или попросту «внизголовыми». Как вы уже догадались, внизголовые ходят именно вниз головой, считают себя древнейшим населением планеты и, согласно легенде, питаются исключительно кротозайцами.
Кротозайцы – маленькие шустрые зверьки, прячутся они в длинных норах-тоннелях, прорытых в сводах планеты. На лапах у кротозайцев есть присоски, потому они шустро бегают вниз головой.
Кротозайцев этих здесь полно.
А ещё в горах водятся летающие собаки.
С обычными тыбрцами отношения у пещерных людей враждебные, поэтому в Обратные горы горожане не суются.
– Скобо, – спрашиваю я, – а как же они не падают?
Тут-то и открывается самое интересное: на ногах у внизголовых горцев тоже есть присоски. То есть, в каком-то смысле, кротозайцам они родня.
– Скобо, а как эти горцы спят?
– Как-как? – пожимает плечами мой собеседник. – Вниз головой, конечно. Зацепятся ногами – и ну храпеть на всю округу!
Кроме того я узнал, что сама планета Тыбр состоит из металлической породы, а в Обратных горах есть ещё и магнитные залежи, куда вверхголовые тыбрцы проложили подвесную дорогу. Дорогу эту охраняют день и ночь, чтобы пещерные горцы её не захватили. Из магнитной породы вверхголовые научились делать обувь с магнитными подошвами, чтобы бегать вниз головой при необходимости. Они же, по словам Скобо, нормальные существа и присосок на ногах у них нет.
Обычные горожане такой обувью не пользуются – только ремонтники и рыбаки.
– Почему – рыбаки? – удивляюсь я.
– Потом покажу, – улыбается Скобо.
У Скобо такая обувь тоже есть. Зря он, что ли, свалку охраняет?
Я думал, что мы на этом Тыбре не задержимся, благо мусора тут просто море. Заправимся под завязку – и вперёд! И Скобо сразу радостно закивал, услышав про корм для Бота, ведь со свалкой у местных целая проблема. Сначала здешние власти приказывали выбрасывать мусор прямо в космос, потом на них наехала «Галактическая Инспекция по Чистоте» – и мусор выбрасывать запретили. А свалка растёт и растёт, грозя заполнить всю планету. И внутри – это вам не снаружи, у внутреннего пространства есть свой внешний предел. Этот предел – оболочка планеты.
Так что мой аркондр для местных – настоящее спасение.
Но тут же встал вопрос: где и как нам кормить Бота? Своего транспорта на свалке нет – и помои на космический причал подвезти не на чем. А впустить летающего аркондра во внутреннее планетарное пространство оказывается никак нельзя без разрешения местного начальства.
Скобо попросил своего двоюродного брата Скубо, сторожа с соседней платформы, посторожить и его мусор, пока мы сходим к их начальнику – Хранителю Планетарной Свалки, уважаемому хрыбу.
Правда, тыбрцы между собой называют его попросту Главный Мусорщик.
И вот мы топаем к хрыбу.
– Скобо, а что значит «хрыб»?
Мой спутник объясняет, что такое у них на Тыбре почтительное обращение к начальству. Сам он – просто Скобо, а назначь его помойное ведомство начальником свалки, и стал бы он хрыб Скобо. Только никто его никогда начальником не назначит, потому что Скобо беден и происхождение у него самое низкое, отчего в конце его имени прилеплено какое-то жалкое «о». Зато у всех родовитых тыбрцев имена оканчиваются на «б» и обязательно повторяются дважды, как у Тыб-Тыба. И при встрече с ними нужно дважды уважительно кланяться.
А у высшей знати не менее трёх имён – и с благородным окончанием «бр», трижды им и кланяйся. Здесь чем больше имён – тем родовитее житель, и тем чаще нужно перед ним шею гнуть.
Тут по имени сразу видно, кого нужно уважать и сколько раз.
Начальника свалки, к которому мы идём, зовут хрыб Гыб-Гыб. Это очень важная персона, весь здешний мусор под его началом, никто и косточку от местного солёного финика выбросить не посмеет без его ведома: хочешь избавиться от мусора – плати Гыб-Гыбу, да.