От напряжения Кивет погрузился в забытье. Сев на край кровати, Оуэ овладела его сновидениями.
Кивет пересекал бустиридовые заросли, окруженный туземками, собирающими мутно-голубые плоды. На лесной поляне они перетирали сиреневые семена в бесцветную пыль. Он сидел между ними, из горла рвалось пение. Беззаботное счастье раскачивало его над мхом…
Донеслась настойчивая трель теленекта, забытого в гостиной. Поляна распалась, беззаботное счастье уступило тяжелому пробуждению. Кивет двинулся на звук через спальню, залитую ярким светом Дагейтре. Отыскав теленект, он принял вызов.
– Кивет, доброе утро. – С дисплея смотрела Руви. – Вы спали?!
– Я работал до утра, – солгал Кивет.
– Какие успехи?
«Успехи? – подумал Кивет. – Никаких. Закономерностей нет. Язык обновляется, а не меняется!»
– Кивет, вы слышите меня? Вы еще не проснулись…
– Прослеживается некая закономерность. Но я не готов утверждать, что она закономерна.
Руви нахмурилась.
– Кажется, я неправильно поняла вас.
– Я говорю о справедливости обобщения закономерностей в изменениях слов, которые относятся к различным областям употребления.
– Допустим, – кивнула Руви. – К концу недели жду вас у себя. Хочу, чтобы вы поделились со мной своими мыслями. Мне нужно оценить степень вашей вовлеченности.
Кивет отложил теленект. Менее всего он был настроен терять время на бессмысленную встречу. Путешествия по Лингу – настоящие дневные и мнимые ночные – вымотали его. Он включился в бустиру. Среди ярких точек посвященных не составило труда определить блеклую точку Настры.
Настра пыталась разобраться с расходами на обслуживание рейсовых автобусов, но сосредоточиться не получалось. Сотрудники бухгалтерии создавали одуряющий шум. Она растерла виски. Перед внутренним взором возникла пустыня, среди бескрайних песков вырос космодром. Сильные руки развернули ее. Объятия Кивета нельзя было назвать дружескими, хотя он улыбался.
«Прости, Кив, я не хотела вчера вторгаться в твое личное пространство, – проронила Настра. – Ты не сердишься?»
«Я тоже рад тебя видеть, – сказал Кивет. – Или чувствовать? Какое понятие соответствует воображению?»
«Не знаю, Кив. Прости, что не пригласила к себе. Я очень устала…»
Губы Кивета прижались к ее щеке.
«Настра, хватит извиняться. Все устали. У нас есть бустиру. В ней мы свободны от усталости».
Настра покачала головой.
«Но несвободны от работы. Кивет, давай потом? Не обижайся. Спасибо, что наведался».
Связь оборвалась, оставив Кивета наедине с мыслями о неотвратимой встрече с Руви. Ему предстояло показать отсутствующую у него вовлеченность в работу лингвистического отдела.
«Наверняка Руви устроит любое мнение, – подумал Кивет. – Но у меня и на самое простое мнение не хватает знаний. Поэтому нужно выяснить закономерности обновления языка туземцев, пока действует сок бустирида. Тогда я буду спокойной пользоваться ими три года, до возвращения на Землю».
Весь путь в Сагуру бесцветный голос сверлил мозг. Затягиваясь паром из вейпора, Кивет усвоил основные понятия, чтобы правильно выражать мысли. Понятия исчерпывались сухими, не обремененными опытом бустиру вычислениями, достаточными, чтобы составить мнение. Но их не хватало для удовлетворения любопытства.
Удостоверив его личность, констебль впал в оцепенение. Кивет с планшетом зашагал по просеке, не представляя, как собирать данные. Предубежденные против колонистов, туземцы могли отказаться сотрудничать.
Только Оуэ проявляла благосклонность, что не мешало Кивету задаваться вопросом: почему туземка выделила его? В навязанных сновидениях туземцы ставили личную свободу выше привязанности и обязательств.
Над Сагуру висела тишина. Туземцы не спешили покидать дома, чтобы помочь ему. Среди черных потоков бустиру они светились яркими точками, притягательными, но недоступными. Кивет решил воспользоваться случайным знакомством с туземкой, чей каларбу прыгнул на него. Блуждая по одинаковым улицам, он уяснил, что найти ее не удастся.
«Ступай на соборную площадь, – произнес мысленный голос. – Не упорствуй».
Кивет не упорствовал. Вопреки ожиданиям соборная площадь оказалась пуста. Дополнительных указаний не последовало. Разочарованный, он подошел к колодцу. Здесь бустиру теряла однородность – потоки скручивались, словно под землей затаилась черная дыра общественного сознания.
«Почему ты пренебрегаешь предчувствием? – возникла за спиной Оуэ. – Оно для тебя значит что-нибудь?»
«Предчувствием? – удивился Кивет. – Я хотел…»
«С каждым обновлением наши мысли обретают измененное выражение, – перебила Оуэ. – Оно не зависит от нас. И мы не озабочены сохранением слов. Закономерностей нет. Точка».
«То есть вы говорите на разных языках? Те, кто обновился, и те, кто слишком молод для обряда?»
«Мы почти не говорим. Нам хватает бустиру. Но нет, язык у нас один. Мышление обновленного меньшинства влияет на мышление большинства, которое не достаточно… созрело».
– Бустиру! – выдохнул Кивет. – Ты опять сказала «бустиру»! Это слово у вас в обиходе?
«Это слово – часть вашего языка. Ты пользуешься им, поэтому слышишь его, ведь я не говорю».
«Не говоришь, – согласился Кивет. – Но почему язык меняется при обновлении?»
«Из-за бустиру. Она живая. С ее развитием, меняется выражение мыслей».
«Ты помнишь прежние слова?»
«Никто не помнит. Они не нужны нам. – Оуэ улыбнулась. – Они нужны вам».
– Если бустиру живая, значит, разумна. – Кивет сглотнул. – Это существо? Где оно обитает?
«Ты на пороге между мирами, но, обусловливая себе прошлым, смотришь назад».
Разведя руками, Оуэ отвернулась. Кивет позволил ей удалиться. Так было правильно. Сев на горячие черные камни, он поджал ноги. Обрывочные сведения запутали его. Чтобы составить истинное мнение – чем Лингу встретила экипаж «Стабилуса» и колонистов, требовалось достигнуть уровня туземцев: превратиться в одного из них, позволить бустиру растворить сознание. Этого хотела Динета, не обладая достаточными знаниями о бустиру.
«Неужели туземцы служат телесными оболочками для бустиру? – подумал Кивет. – Нет, вряд ли. Однако их зависимость от разумной сущности, которую посвященные принимают за мысленно-чувственный поток данных, не вызывает сомнений, потому что туземцы погибают при разрыве с бустиру… В любом случае, изучать их язык не имеет смысла!»
Вдохновение сотрясло его дрожью. Планшет разместился на коленях. Ссутулившись, Кивет занялся алгоритмом. Решение застарелого вопроса лингвистического отдела складывалось быстро и легко. Он с наслаждением предвкушал завистливую злобу доктора Итны Хомпел.
Доктора Итну Хомпел встревожило известие, что Кивет обнаружил некие закономерности в изменениях языка туземцев. Так быстро и без особой подготовки – косвенная улика его связи с посвященными! Без бустирона-3 он не обнаружил бы никаких закономерностей. Подъехав к Сагуру, она отметила серебристый электромобиль с треснутой левой фарой подозреваемого.
Проявляя осторожность, Итна следила за Киветом и туземкой, спрятавшись в тени дома. Долетел возбужденный голос Кивета. Туземка молча покинула площадь. Итну охватила слабость. Тяжело дыша она прислонилась к стене. Жара Лингу выматывала, высасывая жизненные соки.
«Вот бы очутиться на Земле, – подумала Итна, – среди снегов и пронизывающего морозного ветра, все равно где…»
Едкий пот пропитывал одежду. Итна упорно выжидала. При общении с туземкой Кивет не пользовался переводчиком. Это делало его чрезвычайным опасным преступником, врагом человечества… Теперь он не разгибался над планшетом. Без туземцев ему не выдать свое особенное положение, полученное благодаря бустирону-3.
У Итны кончилось терпение. Ей требовались прямые улики. Она двинулась к нему. Ее сдавленный, натянутый голос разорвал тишину.
– Добрый день, Кивет. Предпочитаете работать на свежем воздухе?
Дернувшись, Кивет поднял взгляд. Итна выглядела потускневшей. Кожа приобрела сероватый оттенок, под затуманенными нездоровым блеском глазами пролегли темные круги.
– Вводите данные?
– Нет, – покачал головой Кивет. – Составляю алгоритм, который соответствует моему представлению о языке туземцев.
– Очень любопытно. Чем ваше представление отличается от общепринятого?
Кивет покрутил затекшей шеей. Было бы огромной ошибкой откровенничать перед вероятным агентом Миграционного департамента. Он встал.
– Вы не поделитесь со мной? – Итна приняла расстроенный вид. – У нас общая цель, Кивет. Ложных путей много, а напрасно обнадеживать доктора Руви Занард не очень красиво.
– До меня никто не прибегал к подобному ходу. – Кивет отряхнул шорты. – Допускаю, нужна обработка данных без причинно-следственных связей.
Итна нахмурилась.
– Уточните.
– Мы имеем не один меняющийся язык, а языки разных уровней обновления туземцев. – Кивет почесал нос. – Это как скачки самосознания, от которого зависит мышление. Например…
– Избавьте меня от примеров, – попросила Итна. – Я достаточна развита и образована. – Она помолчала. – Любопытная точка зрения. Подробности будут при встрече с доктором Руви Занард, не так ли?
– Конечно. – Кивет расслабился. Под разными уровнями обновления туземцев он понимал разные уровни развития бустиру как разумной сущности, но возможный агент Миграционного департамента не должна была знать об этом. – Я не утверждаю, что найду закономерности, хотя рассчитываю найти.
– Вот и отлично. Научный прорыв нам не помешает. До встречи.
Итна зашагала прочь. Каждый шаг давался через силу. В душе бурлило ликование, омраченное обреченностью. Подозрение относительно Кивета подтвердилось: он связан с посвященными. Но прежде чем доложить об этом в Миграционную инспекцию, она хотела отдохнуть.
Электромобиль, нагретый Дагейтре, обхватил ее душными лапами, от нестерпимой духоты желудок сжался. Грезя обложиться льдом с ног до головы, Итна включила климат-контроль. Электромобиль покатил через разреженный лес. По ощущениям недомогание походило на пищевое отравление.
«Мне нужно в госпиталь, – подумала Итна. – Я должна пройти полное обследование. Может, я подхватила в деревне какую-нибудь заразу. Что если это смертельно?!»
Тело не слушало призывов разума. Электромобиль замер у дома. Пошатываясь, Итна преодолела крыльцо. В ванну она легла не раздеваясь. Из крана ударила холодная струя. Уровень воды повышался. Пошевелиться не хватало сил. Перед внутренним взором за прозрачной дверью камеры карантинного изолятора находился враг человечества – посвященный Кивет Брилтон.
Кивет размышлял, какие модули из готовых программ подключить, чтобы сократить объем работы по созданию собственной программы. Он решил сообщить Руви об алгоритме в самом ближайшем будущем, чтобы попытаться отсрочить встречу.
«Таким образом я получу дополнительное время на постижение бустиру, – подумал Кивет. – Мне еще предстоит приучить мозг к бустирону-3. И надо будет опробовать бустирон-9. – Страх перед употреблением бустирона-9 сковал тело. – Хотя, может, бустирон-9 – вовсе не то, что считает Динета, ведь она не знает, что такое бустиру…»
Выждав достаточно, чтобы не встретиться с Итной, Кивет зашагал из Сагуру. Скрытые мхом развалины притягивали взгляд. При случае он решил узнать у Фледара или Динеты о посвященных, работающих в археологическом отделе. Ему не давало покоя, почему Сагуру расположена среди древних развалин.
«Но это подождет, – подумал Кивет. – Сейчас самое важное написать программу. – Он вспомнил болезненный вид Итны. – Вот что делает с людьми зависть».
Выехав с площадки, Кивет мысленно возвратился к разговору с Итной. Боясь упомянуть бустиру, он привел в довод обновление туземцев. Если руководитель лингвистического отдела Руви Занард не знала о назначении обряда с призраками, его положение точно не позволяло оказаться более осведомленным. Спокойствие Итны, без вопросов принявшей неизвестные ученым знания, не позволило ему сразу обнаружить, что наговорил лишнего.
– Я выдал себя!.. – прохрипел Кивет. – Меня отправят в карантин!..
Электромобиль вильнул, чуть не выскочив с просеки. Трясущийся от ужаса Кивет затормозил. Выбравшись из электромобиля, он положил руки на крышу. Перед внутренним взором по небу плыла Луна…
«Я не прослушал всех данных, – подумал Кивет. – Поэтому рано говорить о карантине. Как назвала Руви обряд обновления? Загадкой? Правильно, обновление туземцев – загадка. Надо убедиться, что на кристаллах нет ничего о злополучном обновлении!»
vii
До вечера бесцветный голос излагал сведения о языке туземцев. Затягиваясь паром из вейпора, Кивет прислушивался к каждому слову. Теплилась слабая надежда, что разговор с Итной не будет иметь последствий…
Запись последнего кристалла кончилась. Обновление туземцев не упоминалось. Кивет продолжал сидеть покрытый липким, холодным потом. Он ожидал настойчивого стука миграционного инспектора в дверь. Ища отвлечения от тягостного одиночества мысли обратились к Настре.
Настра покрыла лицо питательным кремом. Излучение Дагейтре подсушивало кожу, как и предупреждал сопровождавший их с космодрома усатый инспектор Гешис Рейниц. У стены мерцал голографический экран полифонической видеосистемы. Передавали выпуск земных новостей. Не признаваясь себе, она готовилась обрести свободу. Бустирон-3 словно служил ключом от запретной двери. Стоило отворить – и последствия необратимы.
Настра взяла вейпор. От шума бухгалтерского отдела гудела голова. Затянувшись, она села на диван. Земные новости без звука казались беспорядочной сменой изображений. Ее не тянуло вникать в происходящие события.
Настра затягивалась, выпуская густые облака пара. Бустирон-3 не вызывал ощущений. Вытянув ноги, она включилась в бустиру. Среди черных потоков выделялись яркие точки Динеты на востоке Порта Алеф и Фледара на космодроме. Блеклая точка Кивета находилась неподалеку.
Удовлетворив его стремление не представать в воображаемом виде, Настра вышла на порог. Порт Алеф окутывали сумерки. Перед домом стоял серебристый электромобиль с треснутой левой фарой. Бледный Кивет приближался к ней походкой человека, отвыкшего от тяготения.
– Кив? Что случилось?
– Я по делу.
Настра посторонилась. Пройдя в гостиную, Кивет рухнул на диван.
– Что случилось? – Настра запахнула полы халата. – Хочешь что-нибудь выпить?
Не зная, как начать, Кивет потер сухие ладони. На голографическом экране заставка местных новостей сменилась студией. Ведущий выглядел встревоженным. Губы безмолвно зашевелились, и студия растаяла в девственном лесу Лингу. Биологи, миграционные инспекторы и констебли прорывались сквозь заросли.
Конец ознакомительного фрагмента.