Эдгар задумался, но ненадолго.
– Я с этим разберусь, – пообещал он. – Ты пойдешь завтра со мной?
– Я еще не окончательно свихнулся, – ответил Игорь. – И если у тебя в голове осталось хоть немного мозгов, ты немедленно уйдешь оттуда. Посмотри, на кого похож Сеня Шевченко – как побитый пес, вечно носом вниз, от любого слова шарахается. Ты тоже решил таким стать?
– Уходи, – холодно сказал Эдгар.
– С удовольствием.
Но, уже открыв дверь, очень громко, чтобы слышно было и внизу, Марианне, он предупредил Эдгара:
– Но имей в виду, Эдька: любая секта опасна.
– Это не секта! – взвизгнул тот, как ошпаренный.
– Что же это тогда?
В ответ Эдгар всем своим видом выразил отчуждение. Он провел по нему глазами и грустно попросил:
– Уходи, пожалуйста. Раз уж и ты не способен меня понять…
– Глупый! Уходи оттуда, пока не поздно!
– Нет.
– Как знаешь.
Дверь кабинета хозяина давно была открыта.Этот диалог Тимофеев слышал от начала до конца, чего и добивался Игорь. Эта встреча с приятелем до крайности его расстроила. Что за напасть такая? Эдик был замечательный парень, елки-палки, как же быстро они его окрутили. Неужели такое вообще возможно? Ну вот, еще одного полноценного члена общество лишилось. И если уж сам Тимофеев не сможет принять меры… Черт возьми, кто же тогда остановит Эдьку? Или не надо его останавливать? Сам разберется, что к чему, и сделает правильные выводы? Ведь не дурак же он, право слово, и способен отличить добро от зла. А жаль парня. Теперь может пропасть. Действительно пропасть, как будто он мертв.
После этого события стали развиваться с пугающей быстротой. Тимофеев на самом деле начал принимать меры и выяснил вдруг, что это – не секта, а официально зарегистрированная общественная организация под руководством некоего Юрия Афанасьева, занимается изучением возможностей старшеклассников и поиском талантов, чтобы после их поступления в вуз выдавать им специальную стипендию и всячески поддерживать. А также распространяет литературу, в основном научную, по философии и востоковедению. Вас не интересует, товарищ Тимофеев? Жаль, очень жаль. Весьма интересная тема. Сложна для восприятия, но, несомненно, увлекает.
На это товарищ Тимофеев не рассчитывал. Комар носа не подточит. При попытке надавить на сына тот заявил, что уйдет из дома, имеет полное право, так как уже получил паспорт, и если отец хочет громкого скандала, то получит его. После такого демарша Марианна стала принимать валидол под язык, Тимофеев сник, как лопнувший воздушный шарик, Борис Новиков вернулся к написанию своего романа, а в спальне Эдгара по-прежнему не включался свет и не звучала музыка. Захлопнутый и сдвинутый в угол Эрве Базен покрылся пылью, и паучки протянули к нему едва заметную серебристую паутинку. Теперь они хозяйничали на этом столе.
Новая жизнь
– Он меня преследует, – пожаловалась Фаина. – Он даже сказал, что станет посещать воскресную школу, нашу, в Разовке, чтобы видеть меня. И самое ужасное – и папа, и батюшка Александр это одобряют. Как сговорились.
– А почему это так ужасно? – поинтересовалась Рая, аккуратно подкрашивая ресницы перед зеркалом. Один глаз уже был нарисован. А второй – только наполовину.
Фаина остановилась посреди комнаты:
– А ты не понимаешь? Ведь это грех непрощенный!
Рая пожала плечами:
– Ты какая-то странная. Что именно ты называешь грехом?
– Ну… Ну… – Фаина замялась, стыдясь выговорить то, о чем ее спрашивали.
– Встречаться с парнем, что ли? – пожалела ее Рая и произнесла это сама.
– Ну да…
– А почему это грех?
– Как это почему? – возмутилась Фаина.
– Да, почему? Что, разве верующим запрещено жениться и выходить замуж? Не запрещено. Даже священники все обязаны быть женаты, иначе им не разрешат служить. Ты сама мне это говорила. Не отнекивайся.
– Говорила…
Теперь и другой глаз был готов, и Рая приступила к раскрашиванию губ. Но это, как ни странно, не мешало ей продолжать разговор, причем внятно.
– Ну вот. А чтобы люди могли жениться или выходить замуж со спокойной душой, они должны хорошо узнать друг друга, изучить характеры, проверить свою любовь. Правильно?
– Правильно.
– Так чтобы проверить все это, людям и надо встречаться!
– Но я вовсе его не люблю! – воскликнула Фаина.
Рая добродушно усмехнулась:
– Дорогуша моя, любовь с первого взгляда, случается довольно редко и живет, к сожалению, недолго. А может, не к сожалению, а к счастью. Откуда ты знаешь, что ты не полюбишь его за те качества, которые ты в нем еще не заметила? Может быть, он именно такой, какой тебе нужен для полного счастья.
Фаина густо покраснела.
– Раечка, милая, я тебя умоляю! Для полного счастья мне нужно только спокойствие, вера в Бога и возможность писать иконы!
– А парня, значит, по-твоему, стоит пнуть ногой, как щенка? Чтобы он страдал?
– Какое мне до этого дело, – заявила Фаина. – Ведь он – не верующий.
Рая изобразила удивление и сыронизировала:
– Ты жестока, как истинная христианка.
Фаина снова покраснела от ее упрека:
– И ты туда же. Может быть, я и жестока, но я же ведь только защищаюсь от посягательств. Ты же меня знаешь, Раиска. У нас в общине есть ребята, очень хорошие, просто мечта для тех, кто хочет выйти замуж, создать семью. Но я и из них не люблю никого, и мне даже в голову не пришло бы посмотреть на кого-нибудь из них как на своего жениха. А тут речь идет о совершенно постороннем человеке, который ведет себя как распутник и нечестивец.
Рая дорисовала губы, полюбовалась на себя в зеркало со всех сторон и встала со стула. Они собирались в школу. На Рае было синее шерстяное платье и теплый свитер. Завитые волосы она связала в хвостик на затылке, только два локона на висках оставила висеть вдоль лица. Вполне приемлемо для школы. Ненавязчивый макияж плюс изящество во всем – и вы будете королевой на своем рабочем месте. Это была цитата мадам Васильковой, и Рая решила в первый же учебный день третьей четверти ее испытать.
– Какая же ты… – сладко пропела она. – От одной лишь встречи на новогодней вечеринке ты уже вынесла свое суждение о человеке и буквально вычеркнула его из числа людей. Это не просто нехорошо, повторяю: это не по христиански. А вдруг ради тебя он станет верующим? Что тогда?
– Ничего. Верующим надо становиться ради веры, а не ради… кого-нибудь…
– К тебе прямо-таки не подойдешь. Удивляюсь, как это мне, со всеми моими недостатками, удалось с тобой подружиться.
– Ты не парень.
Они говорили о Борисе Новикове. То, что Рая Белова так настойчиво предлагала Фаине принять благосклонно его ухаживания, может на первый взгляд показаться странным, но на самом деле тут нет ничего удивительного. Просто у нее самой не было никакого доступа у Борису, кроме как через Фаину, раз уж он ею так увлекся. Фаина должна стать мостиком между Борисом и Раей Беловой, лучшей подругой Фаины и, по совместительству, самой очаровательной девушкой округи. Поэтому Раиса и выискивала такие доводы в пользу отвергаемого кавалера, какие святоша не сможет не признать. И пока что у нее вызывала досаду неприступность подруги.
Но вот, кажется, возникла идея.
– А представь, Файка, вдруг ты его оттолкнешь, а он и ринется во все тяжкие, и станет настоящим распутником и нечестивцем.
– Это его проблемы.
– А через какое-то время Господь Бог явится тебе… ну, скажем, во сне, и скажет: «Ах, Фаина, я-то надеялся, ты будешь выполнять все мои заповеди и следовать всем моим словам, а ты так меня разочаровала! Я решил тебя испытать и послал к тебе суматошную, но не безнадежно пропащую душу, а ты ее даже слушать не стала, не то что спасать, а ведь тогда ее еще можно было спасти». Что же ты Ему ответишь на это?
Тут в голосе Фаины послышалась неуверенность:
– Он меня не осудит! Откуда же я знаю, испытание это или нет?
Рая засмеялась:
– Ты хитренькая! Что же это будет за испытание, если на нем прямо будет указано: испытание! Такое-то испытание все пройти сумеют.
Она поняла, что сделала верный ход, и у нее сразу повысилось настроение. И впрямь, Фаина заколебалась. К этой незыблемой твердыне, оказывается, тоже можно найти подход.
– Что же мне, по-твоему, надо делать? – хмуро спросила Фаина.
– Познакомиться с ним поближе, – сразу ответила Рая. – Как знать, может быть, он тебе понравится, а может быть, он тебя разлюбит. Да, в конце концов, мы же не в средневековье живем, дурочка ты эдакая, и все вопросы решаются цивилизованно, по-людски. Ты ведешь себя как язычница – к тебе со всей душой, а ты – в штыки. Помню, ты мне как-то читала кусок из Библии, хороший кусок, правильный. Там говорится: как хочешь, чтобы с тобой люди обращались, так и ты сама обращайся с ними.
– Так ведь это про верующих сказано! – в отчаянии воскликнула загнанная в угол Фаина.
– Ты обманываешь сама себя, – в свою очередь, разозлилась Рая. – Толкуешь даже Библию так, как тебе выгодно.
Но вообще-то нельзя сказать, что столь мастерская защита Бориса Новикова не возымела никакого действия, особенно последний аргумент. «За» Бориса прозвучали уже три голоса, «против» была только сама Фаина. Всеми инстинктами она чувствовала – это не испытание от Бога, а скоре искушение от дьявола, и ни к чему хорошему это знакомство не приведет, а кажущаяся правота папы, отца Александра и Раи Беловой – это лишь дымовая завеса, ширма, необходимая всем людям, чтобы прикрыть грех. Конечно, ей пока нечем им возразить, но раз она знает, что права она, а не они, то рано или поздно ее подозрения оправдаются, и они поймут, как ошибались во всем.
Да, всё так, но правда-то когда еще проявится, а что же ей делать сейчас? Борис отступать уж точно не намерен, папа и отец Александр тоже надоедают со своими упреками, Рая вот тоже взялась ее поучать… Похоже, они не оставят ее в покое, если она продолжит вести себя в том же духе. Нет, они, конечно же, вовсе не желают ей погибели, но ей-то лучше знать, где польза для нее, Фаины! Помочь ей согласен только Господь Бог, а это уже немало. Она с радостью это признала и тут же принялась разрабатывать в уме стратегию и тактику «осажденного Карфагена». Силы неравны – их много, она одна. Слов для убеждения ей явно не хватает. Придется притвориться милой и послушной, поддакивать им, а самой держаться своего и на самом деле не сворачивать с выбранного пути ни на миллиметр. Придя к такому решению, она улыбнулась с видом заговорщика и переменила разговор. Им предстоял первый учебный день после зимних каникул. Можно было посочувствовать друг другу, пообсуждать учителей и одноклассников, сделать предположения насчет уроков.
Кроме того, они еще помечтали о будущем Раисы – Фаина пока единственная из всех окружающих, кому было известно о занятиях Раи в школе моделей СТИЛЬ. Сначала Фаина ужаснулась, услышав о намерении подруги стать манекенщицей, пыталась переубедить, взывать к здравому смыслу, пугать потоками грязи, которые ждут ее за кулисами. Но Рая только пренебрежительно фыркнула в ответ: мол, что она, интриговать, что ли, туда ходит? Она просто хочет жить среди красоты, она достойна красоты, а встретится ей любовь – пожалуйста, милости просим, всегда рады. Фаина постепенно перестала волноваться за подругу – та вела себя уверенно, понимала в жизни гораздо больше Фаины и в помощи пока еще не нуждалась. Да и способностей к самообороне у нее было гораздо больше, голыми руками не возьмешь.
Знания, полученные в школе моделей СТИЛЬ, Рая впитывала, как губка. Они уже сказались на ней – редко где можно встретить такую милашку. Но она и сама признавалась себе, что выглядит на несколько лет старше. У школьниц не бывает таких телодвижений и взглядов. Сама изысканность, грация, естественность, но это какая-то заученная естественность, приобретенная регулярными тренировками, а не от природы. Это была не внешность девушки семнадцати лет, а очень юной женщины-вамп. Рая не беспокоилась об этом. Главное – она получала профессиональную огранку, как бриллиант.
Беспокоило ее другое. Их босс, старичок, похожий на Денни Де Вито, и почти что его тезка – Денис Павлович Афанасьев. Рая видела, что он явно неравнодушен к ученицам, особенно к тем, кто помоложе, несколько студенток-первокурсниц его уже не интересовали, а вот малышки-школьницы в его присутствии начинали нервничать. Рая боялась, как бы он не вздумал вне очереди за ней приударить. Конечно, все складывается слишком хорошо, чтобы она в это поверила. Обязательно должен быть какой-нибудь подвох, и вот он, обнаружился: Денис Павлович. Рядом с ним даже мадам Василькова терялась, а почему – никто не знал. Просто он держал в руках все нити, и именно он решал судьбу девушек, и если хочешь добиться успеха, то с ним нужно суметь поладить. Теперь-то Рае стало ясно, почему мадам Василькова так отговаривала ее от поступления сюда. Лапочка мадам Василькова! Ясно-то ясно, но ведь другого выхода нет.
Лысый и агрессивный Эдгар Тимофеев поверг Раю в настоящий шок, от которого она, однако же, скоро оправилась. Жаль мальчика, это был бы неплохой запасной вариант, но, выходит, сорвался, и рыдать по этому поводу бесполезно, а значит, надо смотреть вперед, искать новые пути.
Первый день в школе прошел, как обычно проходят первые дни после каникул. Дети с трудом втягивались в учебный процесс, но зато с удовольствием общались друг с другом после долгого перерыва, делились последними новостями. А вот концовка учебного дня выдалась для некоторых весьма необычно. Рая и Фаина задержались в раздевалке, где Рая демонстрировала подруге и опешившей вахтерше свое умение дефилировать – не очень-то заметное умение, когда ты одета в мешковатое платье и просторный свитер. Но зрительницы Раины усилия оценили и поаплодировали. Девочки вышли на улицу, смеясь и шутя.
– Здравствуй, Фаина, – неожиданно раздался голос слева от школьного крыльца.
Девочки удивленно умолкли и остановились. Фаина в испуге схватила Раю за локоть, а Рая между тем выдала самую свою выигрышную улыбку и приготовилась к наступлению. Она тоже узнала Бориса Новикова и сочла это хорошим предзнаменованием.
– Приветик, приветик! – ответила она. – Давно не виделись, дружочек.
– Да, – буркнул он, не отводя глаз от Фаины. – А ты со мной не поздороваешься, Фаина?
– Здравствуйте, – невнятно сказала она, выискивая, куда бы ей убежать и спрятаться.
Он радостно улыбнулся и стал просто неотразим. Рая онемела от восторга. Фаина отводила глаза и не смотрела на него. Она до сих пор не знала черт его лица, цвета глаз и волос, но угадывала его присутствие безошибочно, каждым своим нервным окончанием чувствовала его дыхание, а от его голоса у нее пробегали мурашки по спине и подгибались колени.
– Я хотел встретить тебя после уроков и проводить домой, – продолжил он. – Пожалуйста, Фаина, не прогоняй меня. И пожалуйста, не убегай от меня. Я не опасен, я просто уже не могу вот так жить. Пожалуйста же, Фаина.
Она судорожно сглотнула, как будто он был ее гильотиной, а она шла на смерть. Рая, боясь, как бы Фаина не испортила все дело, подбодрила ее пожатием руки.
– Что вам от меня нужно? – спросила Фаина дрожащим голосом.
Он ответил сразу, не задумываясь:
– Если бы ты спросила меня об этом после нашей первой встречи, я выложил бы тебе целый список требований, по пунктикам. Но теперь я прошу, я умоляю тебя только об одном: видеть тебя. Любоваться тобой. Ничего больше. Может быть, тебе неприятно меня слушать, так я буду молчать. Только не убегай от меня, пожалуйста.
Он говорил так кротко, что Фаина удивленно подняла на него глаза и впервые постаралась поподробнее разглядеть его лицо, но наткнулась на жгучий взгляд и зажмурилась…
– Можно мне проводить тебя домой? – спросил он еще смиренней.
Она долго колебалась, затем кивнула головой, так и не решившись произнести согласие словесно, и покраснела, и стала, как героиня детской сказки, премиленькой от смущения. Он улыбнулся шире и спросил, так же тихо и кротко:
– Можно, я подам тебе руку?
Рая ошеломленно водила глазами между ними и не верила. Неужели он так убивается тут ради святоши, а не ради Раи? Раю-то он почти и не заметил, она оказалась лишней. А на святошу но дохнуть боится, как бы она не испугалась и не убежала, не исчезла от него навсегда. «Это неправда. Этого не может быть».