Райма охватила душевная усталость. Рассеянно взглянув на неповрежденные запястья, он покинул квартиру. Пальцы скользили по телу, подобию совсем недавно уничтоженного падением с крыши. Они, словно не доверяя ощущениям, рассчитывали обнаружить смертельные раны.
Потерев подбородок, Райм постучал в дверь соседа. Ожидание затягивалось, он постучал еще раз, громче. Щелкнул электронный замок. Из квартиры на кресле-коляске выкатил Кнод – голова вскинулась, иссиня-черные волосы рассыпались по лицу, каждая морщинка источала неприязнь.
– Я хочу извиниться, – сказал Райм. – В семьдесят шестом вы были правы. И в двести восемьдесят девятом тоже.
– Я не успел тебя там предупредить, – прошептал Кнод. – Забудь о самоубийстве.
– Но разве оно не действенный способ перехода? Вы говорили, что измерения связаны. Доктор Унла Мивард так говорила.
Кнод почесал щеку.
– Пропали твои продуктовые талоны сразу в двух измерениях. Отдал бы концентраты мне.
– Что не так с самоубийством? – настаивал Райм. – Оно работает! Унла Мивард намерена вернуться в исходную действительность.
– Вывод на основе переселения сознаний, что самоубийство – действенный способ перехода, напрашивался сам собой. Но тогда мы мало представляли природу Сдвига и не принимали во внимание возможности раскола исходной действительности, основываясь на сохранившихся законах Вселенной, из которой нас вышвырнуло. Да, самоубийство – действенный способ перехода. Но куда?
– Не понял, – нахмурился Райм. – А как же исходная действительность?
– Две вероятности. Либо исходная действительность существует, либо ее придется создать из сохранившихся измерений.
Райм пощупал запястья.
– Вы, Кнод, поддерживали доктора Мивард. Люди верили ей. Многим она послужит или уже послужила примером.
– Людям не нужен пример, – возразил Кнод. – Они сами хотят избавиться от жизни, у которой нет будущего. Они чувствуют обреченность. Это передается из погибших и погибающих измерений, от первых поясов к последним, как по сообщающимся сосудам. Но исходная действительность вне сообщающихся сосудов. Поэтому воздержись от самоубийства. Я хочу испробовать другой способ, чтобы наши повторения точно попали в исходную действительность.
– Так существует исходная действительность или нет?! – не выдержал Райм.
– Не знаю. Никто не знает.
– Отлично! – Райм прижался спиной к стене. – Тогда… тогда что дает самоубийство?
– Важно не самоубийство. Важна исходная действительность. Я предпринимаю меры, чтобы она точно существовала. Тогда повторения из тех измерений, которые не совместятся с ней или не создадут ее, могут совершать самоубийства для возвращения.
– Повторения – это мы? – уточнил Райм.
– Да, мы – повторения настоящих нас.
– Подождите-подождите, – поднял руки Райм. – Я запутался. А что с теми людьми, которые уже покинули все измерения? Они в исходной действительности?
– Сомневаюсь, что кому-то удалось покинуть все измерения. Измерений очень много. И не во всех человек захочет или сумеет совершить самоубийство. Если не захочет – не страшно. Но если не сумеет по причине несчастного случая или нападения посторонних, тогда количество его повторений сократится.
– Стеша? – спросил Райм. – Грабитель зарезал ее, и она нигде не появилась?
– Эту Стешу я потерял навсегда. Но она – только повторение. С одной стороны, Райм, уменьшая количество повторений ты увеличиваешь вероятность попасть в исходную действительность, если мой способ удастся. С другой – ты уменьшаешь вероятность выжить, если мой способ не оправдает себя.
– И?
– И? – Кнод пожал плечами. – Каков твой следующий шаг?
– В чем заключается ваш способ?
– Обратить Сдвиг вспять.
– Послушайте, Кнод, – Райм посмотрел ему в глаза. – К чему вся суета, если мы – повторения? Ведь настоящие мы вне Сдвига.
– Поэтому самоубийство виделось мне меньшим злом. Люди ничего не теряли. Но теперь… если принять, что настоящих нас придется создавать из повторений… Трудно дать однозначный ответ. И вообще, он нужен тебе?
– Я смирился с мыслью о неизбежности самоубийства.
iv
Пустой автобус вез Пакслана и Тевиту в южные районы через окутанный сумерками Центр. Пакслан надеялся добраться домой до наступления ночи. Он опустил ладонь на обнаженное колено Тевиты.
– Теви, тебе холодно? Ты как лед!
Терзаемая голодом Тевита молчала, сосредоточенно глядя перед собой. Ее бледное лицо выражало каменное спокойствие. Пакслан погрузился в размышления о разговоре с Кнодом. Прозвучало слишком мало исчерпывающих откровений, но…
«У меня нет выбора, – подумал Пакслан. – Я запущу заборник. – Он нащупал в кармане визитную карточку. – Утром позвоню Кноду и договорюсь».
Автобус вырвался из Центра, вдоль шоссе сгущалась темнота, разгоняемая светом дорожных фонарей. Тевита впитывала тепло ладони Пасклана, оно распространялось по жилам, мешая усиливающемуся голоду завладеть ею. Перед внутренним взором то возникали, то пропадали сверкающие струи среди слепящей бездны сияния.
«Мое ви́дение мира раздвоилось не просто так, – подумала Тевита. – Это раздвоилась моя личность. Я стала вместилищем второго сознания, поэтому упала в обморок. И когда решала – ехать домой или преследовать Пакса, другое сознание как бы оторвалось, потому что я сомневалась. Но я не хочу быть доказательством множества измерений, не хочу подтверждать правоту ни оператора криогенных систем Кнода Генсина, ни доктора неизвестных наук Унлы Мивард! Я не хочу ничего знать о признаках, которые сопровождают присутствие двух сознаний в одном человеке!»
«Скажи Паксу о раздвоении! – потребовала часть рассудка, сохранившаяся от привычного мира Земли. – Он твой муж. Он на твоей стороне. Чего ты боишься?»
«Разоблачения, – ответил голод. – Поэтому молчи. Пакс запихнул тебя на Ридонас, Пакс причастен к Сдвигу. Пакс виноват во всем. Он сделает только хуже, когда доберется к запасному заборнику».
«Я запрещу ему, – подумала Тевита. – Он не доберется к запасному заборнику».
«Пакс вообще не должен жить, – пояснил голод. – Не должен жить. Это просто. Пакс не должен жить. Ты должна, а он не должен…»
– Наша остановка. Выходим, – прозвучал голос Пакслана. – Теви? Выходим!
Тевита послушно двинулась за ним. Он стискивал ее локоть, распространяя по жилами спасительное тепло.
«Пакс, не отпускай меня, – умоляла про себя Тевита. – Не отпускай меня! Не отпускай!»
«Пакс не должен жить, – твердил голод. – Не должен, не должен, не должен…»
Рука Пакслана обвила ее плечи. Тевита прижалась к нему.
– Да ты спишь на ходу! – удивился Пакслан. – Пойдем, я уложу тебя.
Они минули пальмовую рощу. Трактор высился посреди двора, порывы ветра доносили с поля легкий запах сырости. Пакслан провел Тевиту в спальню. Упав поперек кровати, она перевернулась на спину, руки сплелись за головой.
– Пакс, нет сил…
– Почисти зубы.
– Потом, Пакс, потом…
Нахмурившись, Пакслан склонился над ней. Тевита дрожала, под кожей волдырями ожогов вздувалась плоть. Он отшатнулся. Волдыри сливались, придавая коже видимость колыхания. Наружу просочились первые потоки мерцающей изнутри серой вязкой сущности. События наложенных воспоминаний повторялись. Тевита подверглась нападению постороннего.
Пакслан выбежал из спальни. Тевита, опутанная серым покровом, села. Она менялась, человеческие черты стирались.
«Оплывает, как свеча, – подумал Пакслан. – Посторонний поглотил ее!»
Вязкое серое создание, перекатываясь волнами, встало. Глаза выплескивали отчаяние, боль кривила губы. Поглощение Тевиты завершалось. Сквозь нее струилось яркое мерцание, проникающее из скрытых для человека глубин мироздания.
Захлопнув дверь перед посторонним, Пакслан придавил ее спиной. С другой стороны донесся шорох – и мощный удар отбросил Пакслана на пол. Тело, принадлежавшее Тевите, делилось под чавкающие звуки, образуя сгустки без головы и конечностей. Одежда рвалась по швам. Посторонний переступил порог спальни.
Пакслан устремился в ночь, к светлой полосе дорожных фонарей вдоль шоссе. Проскочив пальмовую рощу, он помчался по подземному переходу через шоссе между остановочными павильонами. У соседей его ждало спасение. Посторонний только начал создавать свои отпечатки. Отпечаткам потребуется время, чтобы обособиться. Полиция успеет уничтожить их.
Полоса дорожных фонарей растянулась за спиной. Дом соседей приближался, выделяясь из темноты желтыми окнами. Чета Нубилов наверняка расположилась у голографического экрана, потребляя новости Колониальной администрации, внушающей пустую надежду на скорое исправление последствий Сдвига и восстановление связи с Землей.
Дверь в дом четы Нубилов распахнулась, клин света протянулся вглубь двора, обтекая возникшее на крыльце смутное пятно мерцающего изнутри человека. Тевита. Лишенная одежды, с плотью из серой слизи, она спускалась по ступеням – руки скручивались раздвоенными языками, ноги без суставов укорачивались. Под чавкающие звуки началось деление.
Развернувшись, Пакслан устремился к полосе дорожных фонарей, не представляя, на что теперь рассчитывать. Отпечатки постороннего создавались почти мгновенно. Десяток серых мерцающих существ покинул клин света, до Пакслана доносились глухие шлепки. Посторонние настигали его. Он взобрался по насыпи. Прыжок – и под ним пролетел отбойник. Мимо пронеслись две полосы шоссе. Еще прыжок.
Неловкий взмах руками, и Пакслан рухнул на гравий, потеряв равновесие. Из разодранных ладоней выступила кровь. Он приподнял голову. Плотная толпа посторонних шлепала гибкими конечностями по шоссе.
Неслышно возник пустой автобус. Не распознав в посторонних помехи, он подмял их под себя. Округлившимися глазами Пакслан наблюдал за его удалением.
Сбитые посторонние с втянутыми конечностями напоминали мятые пузыри. Раздались влажные звуки. Серая поверхность влажных упругих тел содрогалась, каждое содрогание приближало их друг к другу. Они слились, образовав подобие Тевиты. Неестественно выгнув гибкую шею, она показала дыры глазниц.
Пакслан ринулся от шоссе к пальмовой роще, но ее уже наполняли мерцание и глухие шлепки посторонних, надвигающихся со стороны дома. Он оглянулся. От полосы дорожных фонарей за ним шагало подобие Тевиты.
Обогнув посторонних, растянувшихся перед ним цепью, Пакслан побежал между пальмами. Роща кончилась. Мерцание и глухие шлепки остались позади. Дом приближался. Во дворе темным пятном высился трактор.
Перескочив через крыльцо, Пакслан запер входную дверь изнутри. В стенном шкафу обнаружился давно забытый молоток. Тяжесть ударной части придавала уверенности. Осмотр дома начался со спальни. На смятой простыне подсыхала слизь, по полу протянулась цепочка влажных следов…
За окном мелькнули человеческие очертания: две мерцающие Тевиты.
Проверив задвижки на окнах, Пакслан схватил с пола видеофон. Пальцы давили кнопки, но дисплей не загорался. Входная дверь застонала под ударами. Казалось, пытаются прорваться сотни, тысячи посторонних.
Шипя от беспомощности, Пакслан огляделся. Сброшенная с полки база видеофона лежала в углу, без провода. Посторонние обезопасили себя от полиции, словно заранее приготовились к трудностям.
«Конечно, – подумал Пакслан. – Меня так просто не возьмешь. Тевита знала об этом. Поэтому и посторонние знают. – Его била дрожь. – Только почему Тевиты две? И где провод?»
Запасной провод лежал на полке. Подсоединив его к розетке и базе, Пакслан попробовал включить видеофон. Дисплей, не отзываясь, чернел. Шум за входной дверью продолжался, прибавился настойчивый стук в окно спальни.
Тряхнув видеофон, Пакслан понял причину неудачи: посторонние вытащили аккумулятор.
– Пакс, впусти меня! – прозвучал из-за входной двери хриплый голос Тевиты. – Слышишь, Пакс, что за шутки?
Едва не выронив видеофон, Пакслан поставил его на базу. Мигнувший дисплей залило разноцветное пятно. Шум за входной дверью стих. Зазвенело разбитое стекло.
– Пакслан! – позвал голос Тевиты из спальни, раздались глухие шлепки. – Я так голодна, Пакс, помоги мне!
Отходя к прихожей, Пакслан от волнения не заметил, что ему все-таки удалось вызвать службу спасения.
– Говорите! – требовала диспетчер. – Что у вас? Не молчите!
Из спальни в гостиную выскользнули две Тевиты, нагие, гибкие, с серой слизью вместо плоти.
– Посторонние! – выдохнул Пакслан. – Напали посторонние. Мне конец!
– Дождитесь помощи! Найдите укрытие! Полиция уже в пути! Запритесь в безопа…
Безопасного места в доме не было. Тевиты наступали. Бесполезные база и видеофон упали под ноги, связь со службой спасения прервалась. Это не имело значения. Полиция прибудет слишком поздно…
Распахнув входную дверь, Пакслан отпрянул от раздвоенных конечностей поглощенной посторонними четы Нубилов. Он ударил молотком по лысой голове существа, бывшего Виргитом Нубилом. Конечность жены Виргита хлестнула Пакслана по плечу. Рука отнялась, перед глазами заплясали белые круги.
Сзади глухо шлепали Тевиты.
Вырвав молоток из хлюпнувшего черепа Виргита, Пакслан толкнул ударной частью женщину в оплывшую грудь. Женщина отступила. За белыми кругами перед глазами выплыли очертания трактора.
Кабина послужила Пакслану последним убежищем. Двигатель не включался. Сбросив при делении остатки человеческого подобия, посторонние заполнили двор. Пакслан старался не смотреть наружу. Отнявшуюся руку закололо. Спрятав трясущиеся кулаки в карманы, он нащупал полученную от Стеши Генсин визитную карточку.
Посторонние напирали на трактор серым месивом. Стекла трещали. Скоро они рассыплются. Пакслан смял визитную карточку, понимая, что не оправдал ни свои надежды, ни надежды Кнода.
Кнод сидел в кресле-коляске посреди гостиной, окрашенной желто-багряными пятнами: за раздвинутыми шторами с ночного неба, ясного и беззвездного, огненными шарами падали установки по выделению темного вещества.
Потирая слипающиеся глаза, из спальни появилась Стеша. Привалившись к дверному косяку, она пригладила растрепавшиеся волосы. Зрелище объятых пламенем установок вызвало вздох восхищения. Кнод повернулся к ней. Огненное зарево выхватывало стройное тело, по сравнению с короткой белой майкой совершенно черное от искусственного загара. Он не уставал любоваться ею, во всех измерениях, кроме триста пятидесятого, где колонист убил ее ради нескольких лотков концентрата.
– Что это? – прошептала Стеша.
– Возможно, участвовавшее в опыте исследовательское подразделение «Феликома» отгоняет оборудование обратно к Ридонасу. – Кнод помолчал. – Что не отменяет замысла использовать запасной заборник. Важность для нас представляют только настоящие установки, а не эти, повторенные.
Стеша растерла шею.
– У полицейского провокатора был поддельный пропуск? Ты хотел уточнить.
– Я уточнил, – кивнул Кнод. – У него был подлинный пропуск. Его дал доктор Бероч одному не вызывающему подозрений человеку.
– Лоркус плохо разбирается в людях.
– Этот человек присутствовал на собрании.
– И привел провокатора?
Кнод покачал головой.
– Они пришли порознь, с разными… одинаковыми пропусками.
– Да? – Стеша скрестила ноги. – Лоркус дал один пропуск, а им воспользовались двое, по отдельности. Пропуск размножился делением?
– Он повторился вместе с обладателем…
Лицо Стеши исказил ужас.
– Кнод!
Огненные шары установок смертоносным градом вонзились в ощетинившийся одинаковыми высотными зданиями Центр.
– Я вижу это и в других измерения, которые не погибли. Одно и то же, никаких отличий.
Обломок установки врезался в высотное здание неподалеку – взметнулись пепельные клубы, пыль захлестнула прилегающие улицы. Более крупный обломок обрушил высотное здание на другом берегу канала.
– И так везде? – прошептала Стеша. – А как же люди?
Сомкнув веки, Кнод сосредоточился.
– Это нападение.
– Нападение?
– Скорее всего. Боюсь, Стеша, у нас очень мало времени, чтобы запустить запасной заборник.